ул веревкой руки и наконец надел  на
голову черный капюшон. Затем его повели.
     Джону  казалось,  что  он  двигается в полной темноте, ему
было душно, и голос  заговорившего  с  ним  Макгинти  прозвучал
глухо.
     -- Джон  Макмэрдо,  --  произнес  этот  голос,  --  вы уже
принадлежите к старинному ордену масонов?
     В знак утверждения Макмэрдо поклонился.
     -- Ваша ложа в Чикаго номер двадцать девять?
     Новый поклон.
     -- Темные ночи неприятны.
     -- Да, для странствующих иностранцев.
     -- Тучи тяжелы.
     -- Да, подходит буря.
     -- Довольны ли вы, братья? -- спросил мастер.
     Ему ответил утвердительно гул голосов.
     -- По вашим ответам, брат, мы видим, что вы  действительно
принадлежите  к  братству.  Однако  в  нашей ложе принят особый
ритуал. Готовы ли вы подвергнуться испытанию?
     -- Готов.
     -- Твердое ли у вас сердце?
     -- Твердое.
     -- В доказательство сделайте шаг вперед.
     В то же мгновение Макмэрдо  ощутил  давление  на  глаза  и
понял, что их касаются два острия. Казалось, ступи он вперед --
и  с глазами распростится. Однако он заставил себя двинуться --
и мгновенно перестал ощущать  давление.  Снова  послышался  гул
одобрения.
     -- У  него  твердое сердце, -- произнес голос. -- Способны
ли вы переносить боль?
     -- Не хуже других.
     -- Испытайте его.
     Макмэрдо едва удержался от крика: жгучая, мучительная боль
пронзила его руку. Он чуть не потерял сознание, но крепко  сжал
кулаки и закусил губу, чтобы сдержать даже самый легкий стон.
     -- Я мог бы стерпеть и большее, -- сказал он.
     Послышались  восхищенные  голоса,  чьи-то руки похлопывали
его по спине. Потом с него сняли капюшон. Некоторое время  Джон
стоял без движения, щурясь на свет и стараясь улыбаться.
     -- Последнее  слово,  Макмэрдо,  -- сказал Макгинти. -- Вы
уже принесли клятву  хранить  тайну  и  не  нарушать  верности.
Знаете ли вы также, что кара за нарушение клятвы -- немедленная
смерть?
     -- Да.
     -- И    вы   подчинитесь   власти   мастера   при   всяких
обстоятельствах?
     -- Подчинюсь.
     -- Итак, от имени триста сорок первой ложи Вермиссы я  даю
вам  все  права  и привилегии братства. Поставьте вино на стол,
брат Сканлейн, и мы выпьем за здоровье нашего достойного брата.
     Макмэрдо принесли его пиджак, но, прежде чем  надеть  его,
он  посмотрел  на  свою  правую  руку.  На  предплечье краснело
глубокое, выжженное железом клеймо: круг и в  нем  треугольник.
Двое-трое его соседей показали ему такие же знаки.
     -- Нас  всех клеймили, -- сказал один, -- но не все мы так
храбро вынесли это, как вы.
     -- О, пустяки, -- ответил  Макмэрдо.  Он  пренебрежительно
улыбнулся, хотя рука его горела.
     Когда  выпили  за  нового  члена ложи, началось обсуждение
очередных дел. Макмэрдо слушал во все уши.
     -- Первым  пунктом  в  моей  записной  книжке,  --  сказал
Макгинти,   --   значится   чтение  письма  мастера  Уиндла  из
Джилмертонской ложи номер  двести  сорок  девять.  Вот  что  он
пишет:  "Дорогой сэр, необходимо закончить одно дело с Эндрю Рэ
из фирмы "Рэ и  Стермиш",  которой  принадлежат  угольные  копи
неподалеку.  Ваша  ложа  обязана  нам  помочь:  вы пользовались
услугами двоих наших братьев прошлой осенью, во  время  дела  с
полицейским.   Если  вы  пришлете  двух  способных  людей,  они
поступят  в  ведение  казначея  Хиггинса,  адрес  которого  вам
известен.  Он  им  сообщит,  где и когда действовать. Ваш Д. В.
Уиндл". Уиндл никогда не отказывался нам  прислать  одного-двух
молодцов,  --  добавил Макгинти, -- и мы тоже не можем отказать
ему. -- Он  обвел  комнату  своими  тусклыми  глазами.  --  Кто
вызовется добровольно на дело?
     Многие  молодые люди подняли руки. Мастер посмотрел на них
и одобрительно улыбнулся.
     -- Вы годитесь, Тигр Кормак. Если  вы  будете  действовать
так  же  хорошо,  как  в прошлый раз, вы окажетесь нелишним. Вы
тоже, Уилсон?
     -- Только у меня нет револьвера, -- сказал Уилсон,  совсем
еще юноша.
     -- Ваше   первое   дело,  не  так  ли?  Что  ж,  надо  вам
когда-нибудь получить крещение кровью. Отличное начало для вас.
А  револьвер,  конечно,  вы  получите,  когда  придете  сюда  в
понедельник.
     -- А  награду  мы  получим?  -- спросил Кормак, коренастый
смуглый молодой человек с  грубым  лицом.  Тигр  --  это  была,
очевидно,    его    кличка,   свидетельствовавшая   об   особой
кровожадности.
     -- Не беспокойтесь об этом. В шкатулке наверняка  найдется
для вас несколько долларов.
     -- А что сделал этот человек? -- спросил Уилсон.
     -- Вам  не  следует задавать подобные вопросы. Его осудили
там, на месте. За что -- это не наше  дело,  мы  должны  только
помочь  им,  как  они  помогли  бы нам. На будущей неделе к нам
приедут два брата из Джилмертонской ложи,  чтобы  поработать  в
наших местах.
     -- Кто именно?
     -- Лучше  не  задавать  таких вопросов. Ничего не зная, вы
ничего  не  сможете  показать,  если  дойдет   до   допроса   в
полицейском  участке.  Следовательно,  не  причините  вреда  ни
другим, ни себе.  Я  знаю  одно:  эти  братья  чисто  выполняют
задания.
     -- Давно  пора заняться делом, -- произнес Тед Болдуин. --
А то здесь люди совсем осмелели. Дошло до того, что на  прошлой
неделе  десятник Блейкер даже выгнал из своего дома троих наших
ребят. Его пора учить, и он сполна получит заслуженное.
     -- Что он получит?  --  шепотом  спросил  Макмэрдо  своего
соседа.
     -- Заряд  свинца,  --  со  смехом  ответил  тот. -- Что вы
скажете о наших порядках, брат?
     -- Они мне по душе, -- ответил  Макмэрдо.  --  Тут  у  вас
самое место для смельчака.
     Несколько Чистильщиков, сидевших рядом, услышали его слова
и зааплодировали.
     -- Что  происходит?  --  крикнул мастер с противоположного
конца стола.
     -- Новый брат, сэр, находит наши обычаи по  своему  вкусу.
Макмэрдо поднялся с места.
     -- Почтенный  мастер,  я  хотел бы сказать, что, когда вам
понадобится человек, я почту за честь помочь ложе.
     Ему снова зааплодировали. Некоторые из старших сочли,  что
новая звезда поднимается на горизонте слишком уж быстро.
     -- Я  хотел  бы  заметить,  --  сказал  сидевший  рядом  с
председателем секретарь Гарвей, седой человек с лицом  коршуна,
-- что  брату  Макмэрдо следовало бы подождать, пока сам мастер
найдет нужным послать его на работу.
     -- Не беспокойтесь, ваша очередь наступит, брат,  и  очень
скоро, -- сказал председатель. -- Во всяком случае, мы отметили
вашу   готовность.   Если  хотите,  можете  принять  участие  в
маленьком деле даже сегодня ночью.
     -- Я с радостью.
     -- Тогда можете сегодня поработать.
     Макгинти снова заглянул в список.
     -- Теперь переходим к следующему пункту.  Выслушаем  отчет
казначея.  Что  у  нас в кассе? Необходимо оказать помощь вдове
Джима Карнавэ.  Он  погиб,  работая  для  ложи,  и  мы  обязаны
позаботиться о его семье.
     -- Джима   застрелили   в  прошлом  месяце,  когда  братья
собирались убить Честера Уилкса, -- сообщил Макмэрдо его сосед.
     -- С кассой все обстоит хорошо, -- сказал казначей,  держа
перед  собой  отчетную  книгу.  -- Последнее время все фирмы не
скупились. "Макминдер и К°"  заплатили  пятьсот;  братья  Уокер
прислали   сотенную   бумажку,  но  я  самолично  вернул  ее  и
потребовал пятисотенную. Если я не получу  денег  к  среде,  их
мельничный  привод непременно испортится. Нам пришлось сжечь их
плотину в прошлом году, чтобы заставить их образумиться.  Затем
Западная  угольная  компания  прислала  свой ежегодный взнос. В
кассе  достаточно  денег,  и  мы  можем  выполнить   все   наши
обязанности.
     -- А как обстоит дело с Арчи Свиндоном? -- спросил кто-то.
     -- Он  продал  все  и  уехал.  Старый  дьявол  оставил нам
записку, в которой говорит, что охотнее станет подметать  улицы
в Нью-Йорке, чем останется крупным владельцем копей под властью
шантажистов.  Он  умно  сделал, что улизнул раньше, чем записка
попала к нам в руки. Я думаю, он в долине больше не покажется.
     Старый человек  с  бритым  лицом  и  большим  чистым  лбом
поднялся   с  противоположного  председательскому  месту  конца
стола.
     -- Казначей, -- начал он, -- позвольте спросить, кто купил
собственность человека, которого мы вытеснили из этой области?
     -- Брат  Моррис,  ее,  разумеется,  купила  Джилмертонская
железнодорожная компания.
     -- А  кто купил копи "Тодмэна и Ли", которые продавались в
прошлом году?
     -- Та же компания, брат Моррис.
     -- Кто купил прокатный  завод  Манса  и  Шумана,  а  также
компанию "Ван Дегер и Этвуд"?
     -- Все они приобретены Джилмертонской фирмой.
     -- Я  не  думаю, брат Моррис, -- сказал Макгинти, -- чтобы
нам было важно знать, кто купил эти участки и заводы, раз новые
владельцы не могут увезти их из округа.
     -- Достопочтенный мастер, боюсь, что  это  имеет  для  нас
немалое значение. Вот уже десять лет мы вытесняем отсюда мелких
предпринимателей.  А  на  их месте появляются крупные компании.
Директора их живут в Нью-Йорке или в Филадельфии и нисколько не
боятся наших угроз. Мы  можем,  конечно,  тянуть  деньги  с  их
местных  представителей  и  даже  изгонять  неподатливых. Но на
места последних не преминут  приехать  новые.  При  этом  будет
вызвано  недовольство  хозяев  крупных  компаний. Боюсь, они не
пожелают делиться с нами своими прибылями и решат  объединиться
против  нас. Тут уж они не пожалеют издержек, лишь бы отправить
неугодных им людей на виселицу.
     Моррис сел. Собрание затихло. Поднялся Макгинти.
     -- Вы вечно каркаете, брат  Моррис.  Пока  участники  ложи
сплочены,  им не страшен никто в Штатах. Разве мы не доказывали
этого в судах? А что до  крупных  компаний,  мне  кажется,  они
должны  быть  нам  благодарны.  Полагаю,  что  они найдут более
удобным платить нам, нежели с нами бороться. Однако, братья, --
Макгинти снял с  себя  бархатную  шапочку  и  лоскут,  --  ложа
закончила  рассмотрение  очередных  дел. Правда, у нас остается
еще одно маленькое дело: теперь наступило  время  для  братской
закуски и пения.
     Удивительна  человеческая  природа!  Зал  наполняли  люди,
привыкшие к убийству, не испытывавшие сострадания ни к рыдающей
вдове, ни к беспомощным детям. Но мелодии зазвучавших  знакомых
песен  заставили  некоторых  даже  прослезиться. У Макмэрдо был
прекрасный тенор,  и  он  принял  участие  в  импровизированном
концерте,  исполнив  "Я  сижу  на  изгороди,  Мэри" и "На мелях
алландских вод". В первый же вечер новый брат сделался одним из
самых популярных Чистильщиков. Бутылки с  виски  несколько  раз
обходили  вокруг  стола,  лица собравшихся раскраснелись. В это
время глава ложи снова обратился к ним:
     -- Ребята, в городе живет человек, которого пора укротить.
Я имею в виду Джеймса Стейнджера, редактора  "Гералда".  Читали
вы,  что  он  снова написал о нас? -- Макгинти вьшул из кармана
газету. -- Статья называется "Закон и  порядок".  Слушайте:  "В
долине  царствует  кровавый  террор.  Со времени первых убийств
прошло  двенадцать  лет,  и   с   тех   пор   преступления   не
прекращаются.  То,  до  чего  мы теперь дошли, вызывает ужас во
всем  цивилизованном  мире.  Разве  ради  этого   наша   родина
принимает  к  себе  иммигрантов? Террор и беззаконие свили себе
гнездо  в  тени  священного  звездного  флага  свободы.   Имена
преступников  известны, их организация действует открыто. Долго
ли мы будем еще терпеть? Неужели нам вечно  предстоит  жить..."
Ну,  я  прочитал  достаточно  этой дряни, -- завершил Макгинти,
отшвырнув газету. -- Я спрашиваю вас, как мы должны поступить с
этим мерзавцем?
     -- Уничтожить его! -- воскликнуло несколько голосов.
     -- Я против, -- поднялся со  стула  Моррис.  --  Повторяю,
братья,  наша  рука  слишком  сильно  давит  долину, и наступит
время, когда люди против нас объединятся. Джеймс  Стейнджер  --
старик.  Его  уважают  в городе и во всей округе. Если он будет
убит, вся долина взволнуется, и нас самих могут уничтожить.
     -- А скажите, пожалуйста, как это они смогут  сделать?  --
возразил   Макгинти.  --  Руками  полиции?  Так  одна  половина
полицейских -- у нас на жалованье, а другая -- нас боится. Или,
может, с помощью судов и судей? А?
     -- Существует и закон Линча... -- произнес Моррис.
     В зале зашумели.
     -- Стоит мне захотеть, -- сказал Макгинти, -- и  я  соберу
двести  человек, которые очистят весь город. -- И вдруг, усилив
голос и грозно сдвинув черные густые  брови,  он  произнес:  --
Смотрите,  брат  Моррис,  я слежу за вами уже не первый день. В
вас нет смелости, и вы стараетесь лишить мужества других. Плохо
придется вам,  когда  ваше  собственное  имя  появится  в  моих
списках.
     Моррис  побледнел  и  опустился на стул. Дрожащей рукой он
поднял стакан,  но  прежде  чем  заговорить,  сделал  несколько
глотков.
     -- Прошу  извинения у вас, достопочтенный мастер, и у всех
братьев, если я сказал что-нибудь не так. Вы все знаете, что  я
боюсь  только, как бы с ложей не случилось чего плохого. Именно
этот страх заставил меня произнести неосторожные слова. Но ведь
я больше доверяю вашим суждениям, достопочтенный мастер, нежели
своим собственным! И обещаю... обещаю больше никогда...  --  Он
смешался.
     Услышав    эти    смиренные   слова,   Макгинти,   видимо,
удовлетворился, во всяком случае перестал хмуриться.
     -- Отлично, брат Моррис. Мне самому было бы грустно,  если
бы  нам  пришлось  преподать  вам  урок. Но пока я занимаю свое
место, мы должны хранить единство как в словах, так и в  делах.
А теперь, ребята, -- продолжал он, -- вот что я скажу вам; если
мы  накажем  Стейнджера  по  всей  строгости, то, возможно, и в
самом деле навлечем на себя  неприятности.  Газетчики  держатся
друг  за  друга, и все газеты в штате подняли бы крик, взывая к
полиции и к войскам. Но проучить его  как  следует  необходимо.
Возьмете это на себя, брат Болдуин?
     -- С радостью, -- ответил тот.
     -- Скольких братьев вы возьмете с собой?
     -- Шестерых.  Двое  останутся  сторожить у дверей. Пойдете
вы, Гойер, вы, Менсел, вы, Сканлейн, оба брата Уилбей...
     -- Я обещал новому брату, что он тоже пойдет,  --  заметил
председатель.
     Тед Болдуин посмотрел на Макмэрдо, и его взгляд показывал,
что он ничего не забыл и не простил.
     -- Пусть идет, если хочет, -- мрачно ответил Болдуин. -- И
чем скорее мы займемся делом, тем лучше.
     Ложа   стала   расходиться   --  с  шумом,  с  полупьяными
выкриками. В баре  было  еще  много  посетителей,  и  некоторые
братья   к  ним  присоединились.  Маленький  отряд,  получивший
задание, разделился и двинулся самыми глухими улицами, чтобы не
привлечь к себе внимания. Стоял сильный  мороз,  в  ясном  небе
висела  молодая  луна. Чистильщики собрались у ярко освещенного
здания с  золотой  вывеской  над  парадным  подъездом:  "Гералд
Вермиссы". Из здания слышался шум работающей печатной машины.
     -- Эй,  вы,  -- сказал Болдуин Макмэрдо, -- стойте внизу у
дверей и следите, чтобы путь для отступления  был  свободен.  С
вами  может  остаться  Артур  Уилбэй.  Остальные -- за мной. Не
бойтесь никого: дюжина свидетелей подтвердит, что в эту  минуту
мы находились в Доме союза.
     Приближалась  полночь,  прошли  последние редкие прохожие.
Открыв дверь редакции,  Болдуин  и  его  спутники  взбежали  по
лестнице.  Макмэрдо  и  Уилбэй остались внизу. Полминуты спустя
сверху  послышались  крики,  призыв  на  помощь,  топот,   стук
падающей  мебели.  Затем  на  площадку  лестницы  выбежал седой
человек. Но его догнали, очки несчастного полетели и со  звоном
разбились  у  ног  Джона.  Старик  упал,  и  тут же шесть палок
застучали по его спине. Он корчился, стонал, его длинные  худые
ноги  и  руки  вздрагивали  под ударами. Наконец он затих. Все,
кроме Болдуина, отошли, но тот, с лицом, искаженным злобой, все
продолжал бить старика по голове. Макмэрдо взбежал по  лестнице
и схватил Болдуина за руку.
     -- Вы убьете его, -- сказал он. -- Хватит!
     Болдуин с бешенством взглянул на него и выдернул руку.
     -- Кто  вы  такой,  чтобы  вмешиваться? Прочь! -- Он опять
поднял палку, но Макмэрдо выхватил револьвер.
     -- А  ну  поосторожней,  --  сказал  он.  --  Не   советую
поднимать  на  меня  руку,  не то дело кончится плохо. А что до
него, то разве мастер не запретил убивать этого человека?
     -- Он дело говорит, -- сказал один из шайки.
     -- Бегите! -- закричал снизу Уилбэй.
     В первом этаже, в типографии,  услышали  крики.  Несколько
наборщиков   и   метранпаж   выскочили   на   нижнюю  площадку.
Чистильщики оставили неподвижного  старика  и  бросились  вниз.
Кое-кто  побежал  обратно  в  бар,  остальные,  в  том  числе и
Макмэрдо, снова рассыпались по темным улицам и кружными  путями
отправились домой.

     4. ДОЛИНА УЖАСА

     На  следующее  утро Макмэрдо прежде всего вспомнил о своем
вступлении в ложу. И неудивительно:  рука  у  него  распухла  и
воспалилась,  сильно  болела голова. Поздно позавтракав, он сел
за письмо одному приятелю. Принесли свежий "Гералд". Внизу была
напечатана  заметка  под  названием  "Преступление  в  редакции
"Гералда".   Она   вкратце  сообщала  о  вечернем  нападении  и
кончалась словами: "Дело передано полиции, однако вряд ли можно
надеяться, что расследование приведет к каким-либо результатам.
Многочисленным друзьям Стейнджера мы сообщаем, что, хотя он был
жестоко избит и получил несколько повреждений головы, жизнь его
вне опасности".
     Макмэрдо  положил  газету,  его   рука   слегка   дрожала,
наверное,  потому,  что  слишком  много  выпил  вчера.  Он стал
закуривать трубку, когда в дверь комнаты  постучалась  и  вошла
хозяйка.  Она  передала  ему  записку,  только  что принесенную
мальчиком-рассыльным. Макмэрдо сразу взглянул на подпись, но ее
не было. Текст гласил: "Мне нужно поговорить с вами,  но  не  у
вас  в  доме.  Мы  можем  встретиться у флагштока на Мельничном
холме. Если вы придете туда сейчас, я сообщу кое-что  важное  и
для вас и для меня".
     Макмэрдо  дважды  перечитал  эти  строки, но они ничего не
сказали ему о возможном их авторе. Поразмыслив, он все же решил
пойти на встречу.
     Мельничным холмом назывался небольшой  запущенный  парк  в
центре  города.  Летом  его наполняли гуляющие, зимой же он был
пуст и представлял собою унылое  место.  С  вершины  холма,  на
котором  был разбит парк, открывался вид не только на город, но
и на уходящую вниз извилистую долину, покрытую черным от копоти
и угольной пыли снегом, и  на  лесистые  горы.  Макмэрдо  пошел
вверх  по  дорожке, обсаженной с обеих сторон елками, и наконец
добрался до закрытого  ресторана  в  середине  парка.  Рядом  с
рестораном  виднелся пустой флагшток, а под ним стоял человек в
пальто с поднятым воротником и  в  низко  опущенной  шляпе.  Он
повернулся  на  звук  шагов,  и  Макмэрдо  с  удивлением  узнал
Морриса. В виде приветствия они обменялись сигналами ложи.
     -- Мне хотелось поговорить с  вами,  мистер  Макмэрдо,  --
сказал  Моррис с неуверенностью. -- Спасибо, что вы приняли мое
приглашение.
     -- Почему вы не подписались?
     -- Необходима осторожность; в наше время не  знаешь,  кому
можно доверять, а кому нет.
     -- Братьям по ложе следует доверять.
     -- Ну,  не  всегда,  --  с горячностью возразил Моррис. --
Все, что мы говорим, и даже все, что думаем,  передают  мистеру
Макгинти.
     -- Послушайте,  -- с недовольством сказал Макмэрдо, -- вам
известно, что я только вчера  клялся  в  верности  мастеру.  Вы
хотите, чтобы я нарушил свою клятву?
     -- Плохи  же  у нас дела, если свободные граждане не смеют
высказывать свои мысли, разговаривая с глазу на глаз.
     Макмэрдо,   пристально   наблюдавший   за    собеседником,
казалось, смягчился.
     -- Как  вам  известно,  я  здесь недавно и плохо знаю ваши