ил мне, что собирается ехать сегодня в
город по каким-то важным делам. Возможно, что его не будет весь
день, и тогда никто вам не помешает. У нас  есть  экономка,  но
она стара и глупа, и я легко могу удалить ее.
     -- Превосходно.   Вы  ничего  не  имеете  против  поездки,
Уотсон?
     -- Ровно ничего.
     -- Тогда мы приедем оба. А что вы сами собираетесь делать?
     -- У меня в городе  есть  кое-какие  дела.  Но  я  вернусь
двенадцатичасовым   поездом,  чтобы  быть  на  месте  к  вашему
приезду.
     -- Ждите нас вскоре после полудня. У меня здесь тоже  есть
кое-какие  дела.  Может  быть  вы  останетесь и позавтракаете с
нами?
     -- Нет, мне надо идти! Теперь, когда я  рассказала  вам  о
своем  горе,  у меня просто камень свалился с души. Я буду рада
снова увидеться с вами.
     Она опустила на  лицо  черную  густую  вуаль  и  вышла  из
комнаты.
     -- Так что же вы обо всем этом думаете, Уотсон? -- спросил
Шерлок Холмс, откидываясь на спинку кресла.
     -- По-моему, это в высшей степени темное и грязное дело.
     -- Достаточно грязное и достаточно темное.
     -- Но если наша гостья права, утверждая, что пол и стены в
комнате  крепки,  так  что  через  двери, окна и каминную трубу
невозможно туда проникнуть, значит, ее сестра  в  минуту  своей
таинственной смерти была совершенно одна...
     -- В  таком  случае,  что  означают  эти  ночные  свисты и
странные слова умирающей?
     -- Представить себе не могу.
     -- Если  сопоставить  факты:  ночные  свисты,  цыгане,   с
которыми  у  этого  старого  доктора  такие  близкие отношения,
намеки умирающей на какую-то ленту и, наконец,  тот  факт,  что
мисс  Элен  Стоунер  слышала  металлический  лязг,  который мог
издавать железный засов от ставни... если вспомнить к тому  же,
что  доктор  заинтересован  в  предотвращении  замужества своей
падчерицы, -- я полагаю, что мы напали на верные следы, которые
помогут нам разгадать это таинственное происшествие.
     -- Но тогда при чем здесь цыгане?
     -- Понятия не имею.
     -- У меня все-таки есть множество возражений...
     -- Да  и  у  меня  тоже,  и  поэтому  мы  сегодня  едем  в
Сток-Морон.  Я  хочу  проверить  все на месте. Не обернулись бы
кое-какие обстоятельства самым роковым образом. Может  быть  их
удастся прояснить. Черт возьми, что это значит?
     Так  воскликнул мой друг, потому что дверь внезапно широко
распахнулась,   и   в   комнату   ввалился   какой-то   субъект
колоссального  роста.  Его  костюм  представлял  собою странную
смесь: черный цилиндр и длинный сюртук указывали  на  профессию
врача,  а  по  высоким  гетрам и охотничьему хлысту в руках его
можно было принять за сельского жителя. Он был так  высок,  что
шляпой  задевал  верхнюю перекладину нашей двери, и так широк в
плечах, что едва протискивался в дверь. Его толстое, желтое  от
загара  лицо  со  следами  всех пороков было перерезано тысячью
морщин, а глубоко сидящие, злобно сверкающие глаза  и  длинный,
тонкий,  костлявый  нос придавали ему сходство со старой хищной
птицей.
     Он переводил взгляд то на Шерлока Холмса, то на меня.
     -- Который из вас Холмс? -- промолвил наконец посетитель.
     -- Это мое имя, сэр, -- спокойно ответил мой друг. -- Но я
не знаю вашего.
     -- Я доктор Гримеби Ройлотт из Сток-Морона.
     -- Очень рад. Садитесь,  пожалуйста,  доктор,  --  любезно
сказал Шерлок Холмс.
     -- Не  стану  я  садиться!  Здесь  была  моя  падчерица. Я
выследил ее. Что она говорила вам?
     -- Что-то не по сезону холодная погода  нынче,  --  сказал
Холмс.
     -- Что она говорила вам? -- злобно закричал старик.
     -- Впрочем,  я  слышал,  крокусы  будут отлично цвести, --
невозмутимо продолжал мой приятель.
     -- Ага, вы хотите отделаться от меня! -- сказал наш гость,
делая шаг вперед и размахивая охотничьим  хлыстом.  --  Знаю  я
вас,  подлеца.  Я уже и прежде слышал про вас. Вы любите совать
нос в чужие дела.
     Мой друг улыбнулся.
     -- Вы проныра!
     Холмс улыбнулся еще шире.
     -- Полицейская ищейка!
     Холмс от души расхохотался.
     -- Вы удивительно приятный собеседник, --  сказал  он.  --
Выходя отсюда, закройте дверь, а то, право же, сильно сквозит.
     -- Я  выйду  только  тогда,  когда выскажусь. Не вздумайте
вмешиваться в мои дела. Я знаю, что мисс Стоунер была здесь,  я
следил за ней! Горе тому, кто станет у меня на пути! Глядите!
     Он  быстро  подошел  к  камину,  взял  кочергу и согнул ее
своими огромными загорелыми руками.
     -- Смотрите, не попадайтесь мне в лапы!  --  прорычал  он,
швырнув искривленную кочергу в камин и вышел из комнаты.
     -- Какой  любезный господин! -- смеясь, сказал Холмс. -- Я
не такой великан, но если  бы  он  не  ушел,  мне  пришлось  бы
доказать ему, что мои лапы ничуть не слабее его лап.
     С этими словами он поднял стальную кочергу и одним быстрым
движением распрямил ее.
     -- Какая  наглость  смешивать  меня с сыщиками из полиции!
Что ж, благодаря этому происшествию наши исследования стали еще
интереснее. Надеюсь, что наша  приятельница  не  пострадает  от
того,  что  так  необдуманно  позволила  этой скотине выследить
себя. Сейчас, Уотсон, мы позавтракаем, а затем я  отправлюсь  к
юристам и наведу у них несколько справок.
     Было уже около часа, когда Холмс возвратился домой. В руке
у него  был  лист  синей  бумаги,  весь  исписанный заметками и
цифрами.
     -- Я видел завещание покойной жены доктора, -- сказал  он.
-- Чтобы  точнее  разобраться  в нем, мне пришлось справиться о
нынешней стоимости ценных бумаг, в которых  помещено  состояние
покойной.  В  год  смерти общий доход ее составлял почти тысячу
фунтов стерлингов, но с тех пор  в  связи  с  падением  цен  на
сельскохозяйственные продукты, уменьшился до семисот пятидесяти
фунтов  стерлингов.  Выйдя  замуж,  каждая  дочь имеет право на
ежегодный  доход  в   двести   пятьдесят   фунтов   стерлингов.
Следовательно,  если  бы  обе  дочери вышли замуж, наш красавец
получал  бы  только  жалкие  крохи.  Его   доходы   значительно
уменьшились бы и в том случае, если бы замуж вышла лишь одна из
дочерей.  Я  не  напрасно  потратил утро, так как получил ясные
доказательства, что  у  отчима  были  весьма  веские  основания
препятствовать   замужеству  падчериц.  Обстоятельства  слишком
серьезны, Уотсон, и нельзя терять  ни  минуты,  тем  более  что
старик  уже  знает,  как  мы  интересуемся  его делами. Если вы
готовы, надо поскорей вызвать кэб и ехать на вокзал.  Буду  вам
чрезвычайно  признателен,  если  вы  сунете в карман револьвер.
Револьвер -- превосходный  аргумент  для  джентльмена,  который
может  завязать  узлом  стальную  кочергу.  Револьвер да зубная
щетка -- вот и все, что нам понадобится.
     На вокзале Ватерлоо нам посчастливилось сразу  попасть  на
поезд.  Приехав  в Летерхед, мы в гостинице возле станции взяли
двуколку и проехали миль пять живописными дорогами Суррея.  Был
чудный  солнечный день, и лишь несколько перистых облаков плыло
по небу. На деревьях и на живой изгороди возле дорог только что
распустились зеленые почки, и воздух был напоен  восхитительным
запахом влажной земли.
     Странным    казался    мне   контраст   между   сладостным
пробуждением весны и ужасным делом, из-за которого  мы  прибыли
сюда. Мой приятель сидел впереди, скрестив руки, надвинув шляпу
на  глаза,  опустив подбородок на грудь, погруженный в глубокие
думы. Внезапно он поднял голову, хлопнул меня по плечу и указал
куда-то вдаль.
     -- Посмотрите!
     Обширный парк  раскинулся  по  склону  холма,  переходя  в
густую рощу на вершине; из-за веток виднелись очертания высокой
крыши и шпиль старинного помещичьего дома.
     -- Сток-Морон? -- спросил Шерлок Холмс.
     -- Да, сэр, это дом Гримеби Ройлотта, -- ответил возница.
     -- Видите,  вон  там строят, -- сказал Холмс. -- Нам нужно
попасть туда.
     -- Мы едем к  деревне,  --  сказал  возница,  указывая  на
крыши,  видневшиеся  в некотором отдалении слева. -- Но если вы
хотите скорей попасть к дому, вам лучше перелезть  здесь  через
забор,  а потом пройти полями по тропинке. По той тропинке, где
идет эта леди.
     -- А эта леди как будто мисс  Стоунер,  --  сказал  Холмс,
заслоняя  глаза  от солнца. -- Да, мы лучше пойдем по тропинке,
как вы советуете.
     Мы вышли  из  двуколки,  расплатились,  и  экипаж  покатил
обратно в Летерхед.
     -- Пусть  этот малый думает, что мы архитекторы, -- сказал
Холмс, когда мы лезли через  забор,  --  тогда  наш  приезд  не
вызовет  особых  толков.  Добрый день, мисс Стоунер! Видите, мы
сдержали свое слово!
     Наша  утренняя   посетительница   радостно   спешила   нам
навстречу.
     -- Я  с  таким  нетерпением ждала вас! -- воскликнула дна,
горячо пожимая нам руки.  --  Все  устроилось  чудесно:  доктор
Ройлотт уехал в город и вряд ли возвратится раньше вечера.
     -- Мы  имели  удовольствие  познакомиться  с  доктором, --
сказал Холмс и в двух словах рассказал о том, что произошло.
     Мисс Стоунер побледнела.
     -- Боже мой! -- воскликнула она. -- Значит, он шел за мной
следом!
     -- Похоже на то.
     -- Он  так  хитер,  что  я  никогда  не  чувствую  себя  в
безопасности. Что он скажет, когда возвратится?
     -- Придется  ему  быть  осторожнее, потому что здесь может
найтись кое-кто похитрее его. На  ночь  запритесь  от  него  на
ключ.  Если он будет буйствовать, мы увезем вас к вашей тетке в
Харроу... Ну, а теперь надо как можно лучше использовать время,
и потому проводите нас, пожалуйста, в те  комнаты,  которые  мы
должны обследовать.
     Дом  был  из серого, покрытого лишайником камня и имел два
полукруглых крыла, распростертых, словно  клешни  у  краба,  по
обеим  сторонам  высокой  центральной  части.  В  одном из этих
крыльев окна были выбиты и заколочены  досками;  крыша  местами
провалилась.   Центральная   часть   казалась  почти  столь  же
разрушенной,  зато  правое  крыло  было  сравнительно   недавно
отделано,  и по шторам на окнах, по голубоватым дымкам, которые
вились из труб, видно было, что живут именно здесь.  У  крайней
стены  были  воздвигнуты  леса,  начаты кое-какие работы. Но ни
одного каменщика не было видно.
     Холмс стал медленно расхаживать по нерасчищенной  лужайке,
внимательно глядя на окна.
     -- Насколько  я  понимаю,  тут  комната, в которой вы жили
прежде. Среднее окно -- из комнаты вашей сестры, а третье окно,
то, что поближе  к  главному  зданию,  --  из  комнаты  доктора
Ройлотта...
     -- Совершенно  правильно.  Но  теперь  я  живу  в  средней
комнате.
     -- Понимаю, из-за ремонта. Кстати, как-то незаметно, чтобы
эта стена нуждалась в столь неотложном ремонте.
     -- Совсем не нуждается. Я думаю, это просто предлог, чтобы
убрать меня из моей комнаты.
     -- Весьма  вероятно.  Итак,  вдоль  противоположной  стены
тянется  коридор,  куда  выходят  двери  всех  трех  комнат.  В
коридоре, без сомнения, есть окна?
     -- Да, но очень маленькие. Пролезть сквозь них невозможно.
     -- Так как вы обе  запирались  на  ключ,  то  из  коридора
попасть к вам в комнаты нельзя. Будьте любезны, пройдите в свою
комнату и закройте ставни.
     Мисс  Стоунер  исполнила его просьбу. Холмс предварительно
осмотрев окно,  употребил  все  усилия,  чтобы  открыть  ставни
снаружи,  но безуспешно: не было ни одной щелки, сквозь которую
можно было бы просунуть хоть лезвие ножа, чтобы поднять  засов.
При  помощи  лупы  он  осмотрел  петли, но они были из твердого
железа и крепко вделаны в массивную стену.
     -- Гм! -- проговорил он, в раздумье почесывая  подбородок.
-- Моя первоначальная гипотеза не подтверждается фактами. Когда
ставни  закрыты,  в  эти окна не влезть... Ладно, посмотрим, не
удастся ли нам выяснить что-нибудь, осмотрев комнаты изнутри.
     Маленькая боковая дверь открывалась в выбеленный известкой
коридор, в который выходили двери всех трех  спален.  Холмс  не
счел  нужным  осматривать  третью комнату, и мы сразу прошли во
вторую, где теперь спала мисс Стоунер и где умерла  ее  сестра.
Это  была  просто  обставленная  комнатка с низким потолком и с
широким камином, одним из тех, которые встречаются в  старинных
деревенских  домах.  В  одном  углу  стоял  комод;  другой угол
занимала узкая кровать, покрытая белым одеялом; слева  от  окна
находился  туалетный  столик.  Убранство  комнаты довершали два
плетеных стула  да  квадратный  коврик  посередине.  Панели  на
стенах были из темного, источенного червями дуба, такие древние
и  выцветшие,  что  казалось, их не меняли со времени постройки
дома.
     Холмс  взял  стул  и  молча  уселся  в  углу.  Глаза   его
внимательно  скользили  вверх  и  вниз по стенам, бегали вокруг
комнаты, изучая и осматривая каждую мелочь.
     -- Куда  проведен  этот  звонок?  --  спросил  он  наконец
указывая  на  висевший  над  кроватью  толстый  шнур от звонка,
кисточка которого лежала на подушке.
     -- В комнату прислуги.
     -- Он как будто новее всех прочих вещей.
     -- Да, он проведен всего несколько лет назад.
     -- Вероятно, ваша сестра просила об этом?
     -- Нет, она никогда им  не  пользовалась.  Мы  всегда  все
делали сами.
     -- Действительно,  здесь этот звонок -- лишняя роскошь. Вы
меня извините, если я  задержу  вас  на  несколько  минут:  мне
хочется хорошенько осмотреть пол.
     С лупой в руках он ползал на четвереньках взад и вперед по
полу,  пристально  исследуя  каждую  трещину в половицах. Также
тщательно он осмотрел и  панели  на  стенах.  Потом  подошел  к
кровати,  внимательно  оглядел  ее  и  всю стену снизу доверху.
Потом взял шнур от звонка и дернул его.
     -- Да ведь звонок поддельный! -- сказал он.
     -- Он не звонит?
     -- Он даже не соединен с проволокой. Любопытно! Видите, он
привязан к крючку как раз  над  тем  маленьким  отверстием  для
вентилятора.
     -- Как странно! Я и не заметила этого.
     -- Очень  странно...  -- бормотал Холмс, дергая шнур. -- В
этой комнате многое обращает на себя внимание. Например,  каким
нужно  быть  безумным  строителем,  чтобы  вывести вентилятор в
соседнюю комнату, когда его с такой  же  легкостью  можно  было
вывести наружу!
     -- Все это сделано тоже очень недавно, -- сказала Элен.
     -- Примерно в одно время со звонком, -- заметил Холмс.
     -- Да,  как  раз  в  то  время  здесь  произвели кое-какие
переделки.
     -- Интересные переделки:  звонки,  которые  не  звонят,  и
вентиляторы,  которые не вентилируют. С вашего позволения, мисс
Стоунер, мы перенесем наши исследования в другие комнаты.
     Комната доктора Гримеби Ройлотта была больше, чем  комната
его  падчерицы,  но обставлена так же просто. Походная кровать,
небольшая    деревянная     полка,     уставленная     книгами,
преимущественно  техническими, кресло рядом с кроватью, простой
плетеный  стул  у  стены,  круглый  стол  и  большой   железный
несгораемый  шкаф -- вот и все, что бросалось в глаза при входе
в  комнату.  Холмс  медленно  похаживал  вокруг,   с   живейшим
интересом исследуя каждую вещь.
     -- Что  здесь?  --  спросил  он,  стукнув  по несгораемому
шкафу.
     -- Деловые бумаги моего отчима.
     -- Ого! Значит, вы заглядывали в этот шкаф?
     -- Только раз, несколько лет назад. Я помню, там была кипа
бумаг.
     -- А нет ли в нем, например, кошки?
     -- Нет. Что за странная мысль!
     -- А вот посмотрите!
     Он снял со шкафа маленькое блюдце с молоком.
     -- Нет, кошек мы не держим. Но зато у нас  есть  гепард  и
павиан.
     -- Ах, да! Гепард, конечно, всего только большая кошка, но
сомневаюсь,  что  такое  маленькое блюдце молока может насытить
этого зверя. Да, в этом надо разобраться.
     Он присел на корточки перед стулом и принялся  с  глубоким
вниманием изучать сиденье.
     -- Благодарю  вас,  все  ясно,  -- сказал он, поднимаясь и
кладя лупу в карман. -- Ага, вот еще кое-что весьма интересное!
     Внимание его привлекла небольшая собачья плеть, висевшая в
углу кровати. Конец ее был завязан петлей.
     -- Что вы об этом думаете, Уотсон?
     -- По-моему, самая обыкновенная  плеть.  Не  понимаю,  для
чего понадобилось завязывать на ней петлю.
     -- Не такая уж обыкновенная... Ах, сколько зла на свете, и
хуже всего,  когда  злые  дела совершает умный человек!.. Ну, с
меня достаточно, мисс, я узнал все, что мне нужно, а  теперь  с
вашего разрешения мы пройдемся по лужайке.
     Я  никогда  не  видел  Холмса таким угрюмым и насупленным.
Некоторое  время  мы  расхаживали  взад  и  вперед  в  глубоком
молчании,  и  ни  я,  ни  мисс Стоунер не прерывали течения его
мыслей, пока он сам не очнулся от задумчивости.
     -- Очень  важно,  мисс  Стоунер,  чтобы  вы   в   точности
следовали моим советам, -- сказал он.
     -- Я исполню все беспрекословно.
     -- Обстоятельства  слишком  серьезны, и колебаться нельзя.
От вашего полного повиновения зависит ваша жизнь.
     -- Я целиком полагаюсь на вас.
     -- Во-первых, мы оба -- мой друг и я  --  должны  провести
ночь в вашей комнате.
     Мисс Стоунер и я взглянули на него с изумлением.
     -- Это  необходимо.  Я  вам  объясню.  Что  это там, в той
стороне? Вероятно, деревенская гостиница?
     -- Да, там "Корона".
     -- Очень хорошо. Оттуда видны ваши окна?
     -- Конечно.
     -- Когда ваш отчим вернется,  скажите,  что  у  вас  болит
голова, уйдите в свою комнату и запритесь на ключ. Услышав, что
он пошел спать, вы снимете засов, откроете ставни вашего окна и
поставите   на  подоконник  лампу;  эта  лампа  будет  для  нас
сигналом. Тогда,  захватив  с  собой  все,  что  пожелаете,  вы
перейдете  в  свою  бывшую комнату. Я убежден, что, несмотря на
ремонт, вы можете один раз переночевать в ней.
     -- Безусловно.
     -- Остальное предоставьте нам.
     -- Но что же вы собираетесь сделать?
     -- Мы проведем ночь в  вашей  комнате  и  выясним  причину
шума, напугавшего вас.
     -- Мне   кажется,  мистер  Холмс,  что  вы  уже  пришли  к
какому-то выводу, --  сказала  мисс  Стоунер,  дотрагиваясь  до
рукава моего друга.
     -- Быть может, да.
     -- Тогда,  ради  всего  святого,  скажите  хотя бы, отчего
умерла моя сестра?
     -- Прежде чем ответить, я хотел бы  собрать  более  точные
улики.
     -- Тогда   скажите   по   крайней   мере,   верно  ли  мое
предположение, что она умерла от внезапного испуга?
     -- Нет, неверно: я полагаю, что  причина  ее  смерти  была
более вещественна... А теперь, мисс Стоунер, мы должны покинуть
вас,  потому  что, если мистер Ройлотт вернется и застанет нас,
вся поездка окажется совершенно напрасной. До свидания!  Будьте
мужественны, сделайте все, что я сказал, и не сомневайтесь, что
мы быстро устраним грозящую вам опасность.
     Мы с Шерлоком Холмсом без всяких затруднений сняли номер в
гостинице  "Корона".  Номер наш находился в верхнем этаже, и из
окна видны были ворота парка и обитаемое крыло  сток-моронского
дома.  В  сумерках  мы  видели, как мимо проехал доктор Гримеби
Ройлотт; его  грузное  тело  вздымалось  горой  рядом  с  тощей
фигурой  мальчишки,  правившего  экипажем.  Мальчишке  не сразу
удалось открыть тяжелые железные  ворота,  и  мы  слышали,  как
рычал  на  него  доктор,  и видели, с какой яростью он потрясал
кулаками. Экипаж въехал  в  ворота,  и  через  несколько  минут
сквозь  деревья  замелькал  свет от лампы, зажженной в одной из
гостиных. Мы сидели в потемках, не зажигая огня.
     -- Право, не знаю,  --  сказал  Холмс,  --  брать  ли  вас
сегодня ночью с собой! Дело-то очень опасное.
     -- А я могу быть полезен вам?
     -- Ваша помощь может оказаться неоценимой.
     -- Тогда я непременно пойду.
     -- Спасибо.
     -- Вы  говорите  об  опасности. Очевидно, вы видели в этих
комнатах что-то такое, чего не видел я.
     -- Нет, я видел то же, что и вы, но сделал другие выводы.
     -- Я не заметил в комнате  ничего  примечательного,  кроме
шнура  от  з