афирует Сталину о том, что распоряжения правительства о потоплении
кораблей Черноморского флота должны быть безусловно выполнены, в противном
случае виновные будут объявлены вне закона. В телеграмме Сталину
предлагается направить в Новороссийск авторитетного работника, способного
провести этот приказ в жизнь86. Выступая в этом же месяце на конференции
профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов Москвы, В.И. Ленин
в ответ на вопрос о судьбе Черноморского флота объяснил ситуацию, добавив:
"Народные комиссары - Сталин, Шляпников и Раскольников приезжают скоро в
Москву и расскажут нам, как было дело"87.
  Ленин, инструктируя, наставляя Сталина перед поездками на фронт, видел в
нем не только члена ЦК, но и одного из представителей многонациональной
страны, судьба которой в огромной степени зависела от союза России с
другими советскими республиками. Готовя проект постановления Политбюро ЦК
РКП(б) по защите Азербайджана, Ленин собственноручно написал: поручить
Сталину через Оргбюро "выудить отовсюду максимальное количество
мусульман-коммунистов для работы в Азербайджане"88.
  Роль политического руководителя в отдельных "главах" гражданской войны
Сталин исполнял неоднократно. Так, во время первой контрреволюционной
попытки ликвидировать Советскую власть с помощью мятежа генерала Краснова
Сталин по поручению Ленина вместе с Дзержинским, Орджоникидзе, Подвойским,
Свердловым, Урицким принимал участие в организации обороны Петрограда,
мобилизации сил для разгрома мятежников. По предложению Ленина Сталин
выполнял конкретные задания по приведению в боевую готовность войск
Петроградского гарнизона, строительству оборонительных рубежей, созданию
отрядов Красной гвардии на заводах и фабриках.
  Уже здесь многие имели возможность убедиться в напористости и
непреклонности Сталина, диктовавшего директивы, отдававшего распоряжения
голосом, не терпящим возражений. Но одновременно наблюдательные партийцы
замечали не только его напористость, но и мстительность, злопамятность. В
декабре 1918 года Сталин вместе с Ворошиловым обвинил в дезорганизаторстве
члена Реввоенсовета Южного фронта А.И. Окулова. По настоянию Сталина Ленин
принимает решение: "Ввиду крайне обострившихся отношений Ворошилова и
Окулова, считаем необходимым замену Окулова другим"89. Ленин, согласившись
в данном случае со Сталиным, на VIII съезде партии сказал свое слово в
защиту Окулова: "Тов. Ворошилов договорился до таких чудовищных вещей, что
разрушил армию Окулов. Это чудовищно. Окулов проводил линию ЦК, Окулов нам
докладывал о том, что там сохранилась партизанщина"90. В июне 1919 года в
Петрограде у Сталина вновь произошла стычка с Окуловым, который требовал
подчинения Петроградского военного округа командованию Западного фронта. В
результате настойчивых требований Сталина, чрезвычайного уполномоченного
ЦК РКП(б) и Совета Обороны в Петрограде, Ленин поручает
зампредреввоенсовета Склянскому отправить от его имени телеграмму:
отозвать Окулова, "дабы конфликт не разросся"91. Но в итоге Сталин все
припомнил Окулову в конце 30-х годов.
  Пожалуй, в гражданской войне Ленин начал активно использовать Сталина еще
с момента ликвидации мятежа Духонина. Когда 9 ноября 1917 года В.И. Ленин
находился у аппарата прямой телеграфной связи со ставкой Духонина, рядом с
ним были Сталин и Крыленко. Монархист Духонин игнорировал распоряжения
Советского правительства. Тогда, после краткого совещания, здесь же, у
прямого провода, Ленин передал в Ставку короткий приказ: Духонин
отстраняется от поста главнокомандующего армией и вместо нет о назначается
народный комиссар по военным делам прапорщик Н.В. Крыленко. Через день
новый главком в сопровождении отряда в 500 бойцов выехал в Ставку.
Несмотря на попытки Крыленко и других предотвратить самосуд, Духонин был
убит.
  В.И. Ленин, Реввоенсовет Республики использовали Сталина и для
расследования причин поражений, катастроф на отдельных участках фронта.
Это было необходимо, ибо не только неорганизованность характеризовала
действия войск на ряде направлений, но иногда и прямое предательство
отдельных попутчиков революции, замаскировавшихся монархистов и
белогвардейцев. Когда в декабре 1918 года потерпела крупную неудачу 3-я
армия в районе Перми, что создавало серьезную угрозу соединения Колчака с
силами контрреволюции на севере и частями английских, американских и
французских войск, оккупировавших значительные территории у Мурманска и
Архангельска, ЦК РКП(б) командировал в Вятку специальную комиссию во главе
со Сталиным и Дзержинским. Ей вменялось в обязанность разобраться в
причинах поражений и принять необходимые меры для выправления положения.
Посланцы-уполномоченные действовали решительно и без промедлений. Группа
лиц, признанных ответственными за поражение, была предана военному
трибуналу. Слабые командиры и комиссары отстранялись от руководства
войсками. Были сделаны акценты на усиление политической работы с
красноармейцами, укрепление дисциплины, улучшение снабжения. Сталин,
всегда относившийся к командирам из военспецов с подозрением, используя
действительные факты измены некоторых бывших офицеров, действовал круто,
безжалостно.
  В своем донесении в Центр Сталин пишет, что в результате принятых мер
боеспособность войск восстановлена, 3-я армия (совместно со 2-й) в
январском контрнаступлении смогла восстановить положение. В тылу армии
идет серьезная чистка советских и партийных учреждений. В Вятке и уездных
городах организованы революционные комитеты. Очищена и укреплена новыми
работниками губернская чрезвычайная комиссия.
  Выводы Сталина, как всегда, категоричны. Вот, например, как он оценивал
Реввоенсовет 3-й армии. Он "состоит, - писал Сталин, - из двух членов,
один из коих (Лашевич) командует, что касается другого (Трифонов), так и
не удалось выяснить ни функций, ни роли последнего: он не наблюдает за
снабжением, не наблюдает за органами политического воспитания армии и
вообще как будто ничего не делает. Фактически никакого Реввоенсовета не
существует"92.
  В докладе Сталин, не называя имени Троцкого, прозрачно говорит о слабой
роли "некоторых руководителей" Реввоенсовета Республики, ограничивающих
свою работу отдачей лишь "общих распоряжений". Но перегибы Сталина
пришлось исправлять. По его распоряжению большая группа работников была
отдана под военный трибунал. Заседание ЦК (5 февраля 1919 г.),
рассмотревшее доклад уполномоченных, решило: "Всех арестованных комиссией
Сталина и Дзержинского в 3-й армии передать в распоряжение соответствующих
учреждений..." В этой поездке Сталин ближе узнал Дзержинского и, похоже,
проникся к нему уважением за обстоятельность в делах и решительность. Ведь
решительность и волю он ценил больше всего; дефицита этих качеств у самого
Сталина никогда не было.
  Иногда его решительность проявлялась в категоричных требованиях и к
Центру. В своем письме к В.И. Ленину с фронта 3 июня 1920 года он
потребовал скорейшей ликвидации Крымского фронта. Нужно, писал Сталин,
"либо установить действительное перемирие с Врангелем и тем самым получить
возможность взять с Крымского фронта одну-две дивизии, либо отбросить
всякие переговоры с Врангелем, не ждать момента усиления Врангеля, ударить
на него теперь и, разбив его, освободить силы для Польского фронта.
Нынешнее положение, не дающее ясного ответа на вопрос о Крыме, становится
нестерпимым"93. В.И. Ленин прямо на этом письме написал Троцкому: "Это
явная утопия. Не слишком ли много жертв будет стоить? Уложим тьму наших
солдат. Надо десять раз обдумать и примерить. Я предлагаю ответить
Сталину: "Ваше предложение о наступлении на Крым так серьезно, что мы
должны осведомиться и обдумать архиосторожно. Подождите нашего ответа.
  Ленин. Троцкий"94.

  Получив ответную записку Троцкого, где говорилось, что Сталин, обращаясь
непосредственно к Ленину, нарушает сложившийся порядок (по его мнению, об
этом должен был бы доложить командующий Юго-Западным фронтом А.И. Егоров),
Ленин приписал: "Не без каприза здесь, пожалуй. Но обсудить нужно спешно.
А какие чрезвычайные меры?"95
Несмотря на попытки Ленина наладить отношения Сталина и Троцкого, они были
холодно-настороженными. Будущий генсек болезненно воспринимал рост
популярности Троцкого, считал ее незаслуженной. Во время редких приездов в
Москву в Реввоенсовете Республики ему показали несколько телеграмм схожего
содержания. Приведу одну из них:
  "Председателю Реввоенсовета тов. Троцкому.
  В первую годовщину Октябрьской революции... граждане села Кочетовки
Зосимовской волости Тамбовской губернии постановили переименовать село,
назвав его вашим именем - село Троцкое. Мы просим разрешить нам называть
наше село дорогим для нас именем вождя и вдохновителя Красной Армии.
  Председатель совдепа С. Нечаев".
  К слову говоря, первые переименованные города в Советской России (нынешние
Гатчина и Чапаевск) еще в гражданскую войну стали носить имя Троцк.
  В военной переписке Ленина встречаются несколько раз фразы, выражающие
удивление обидчивостью и препирательством Сталина. Так, на одну из
телеграмм Ленина о необходимости помочь Кавказскому фронту Сталин ответил:
"Мне не ясно, почему забота о Кавфронте ложится прежде всего на меня...
Забота об укреплении Кавфронта лежит всецело на Реввоенсовете Республики,
члены которого, по моим сведениям, вполне здоровы, а не на Сталине,
который и так перегружен работой"96. Ленинский ответ был твердым и
лаконичным:
  "20 февраля 1920 г.
  На вас ложится забота об ускорении подхода подкреплений с Юго-Запфронта на
Кавфронт. Надо вообще помочь всячески, а не препираться о ведомственных
компетенциях.
  Ленин"97.
  Но и позже нотки капризности в донесениях Сталина слышны весьма отчетливо.
4 августа того же года Ленин запросил телеграммой Сталина:
  "Завтра в шесть вечера назначен пленум Цека. Постарайтесь до тех пор
прислать Ваше заключение о характере заминок у Буденного и на фронте
Врангеля, а равно и о наших военных перспективах на обоих этих фронтах. От
Вашего заключения могут зависеть важнейшие политические решения.
  Ленин".
  Сталин обескуражен. С одной стороны, он, видимо, не хочет нести
ответственность за возможные "важнейшие политические решения", а с другой
- он никогда не обладал даром предвидения. В телеграмме он отвечает, что
"война есть игра и всего учесть невозможно", а по сути предложения Ленина
отвечает:
  "Я не знаю, для чего, собственно, Вам нужно мое мнение, поэтому я не в
состоянии передать Вам требуемого Вами заключения и ограничиваюсь
сообщением голых фактов без освещения.
  Сталин"98.
  Да, это был исполнитель директив Центра. Но когда от Сталина требовалось
нечто большее, чем он хотел и мог, в его ответах и поведении явно
чувствуются обида, недоумение, замешенные на капризности, которую так
тонко уловил Ленин еще в годы гражданской войны.
  Позволю сделать одно отступление. В архивах сохранилась обширная почта
Л.Д. Троцкому. Особенно много писал ему А.А. Иоффе, его давнишний
сторонник и единомышленник. В одном из своих пространных писем (более чем
на 20 страницах!) Троцкому Иоффе фактически просит его протекции на
какой-либо влиятельный пост, возможно народного комиссара РКИ. Иоффе
пишет, что "если Сталина в интересах дела можно снять с поста Наркома РКИ,
ибо он будет полезен на любом посту, а в РКИ не работает, то Чичерина все
же нельзя снять с поста Наркома И.Д., ибо он нигде более полезен не
будет..."99. Трудно понять, почему Сталин будет "полезен на любом посту":
потому что "не работает" или Иоффе учитывал потенциальные возможности
наркома?
  Писал Иоффе и Ленину. На что получил ответ такого содержания:
  "Во-первых, Вы ошибаетесь, повторяя (неоднократно), что "Цека - это я".
Это можно писать только в состоянии большого нервного раздражения и
переутомления...
  Во-вторых... Как же объяснить дело? Тем, что Вас бросала судьба. Я это
видел на многих работниках. Пример - Сталин. Уж, конечно, он-то бы за себя
постоял. Но "судьба" не дала ему ни разу за три с половиной года быть ни
наркомом РКИ, ни наркомом национальностей. Это факт...
  Крепко жму руку.
  Ваш Ленин"100.
  В течение гражданской войны Сталин еще не раз направлялся, как и многие
другие товарищи из Центра, уполномоченным на различные фронты. Так, весной
1919 года тяжелое положение сложилось в районе Петрограда. Юденич, войска
Антанты планировали захватить колыбель революции в короткие сроки. Оборона
Петрограда была возложена на 7-ю армию и Балтийский флот. Превосходящие
силы контрреволюции подошли к Красному Селу, Гатчине. Главное командование
Красной Армии перебрасывало крепкие части с других фронтов под Петроград.
Сталин с мандатом чрезвычайного уполномоченного постоянно находился либо в
Петроградском Совете, либо в штабе войск обороны. Как всегда, методы его
работы были диктаторскими: отстранение несправившихся, предание суду тех,
кого он считал повинным в создавшемся положении, налаживание снабжения,
"перетряска" управляющих органов. В штабе Западного фронта, как и в 7-й
армии, был раскрыт заговор; заговорщики, естественно, расстреляны.
Митинговая бесшабашность медленно уступала место деловой собранности и
революционной решимости. В соответствии с воззванием "В защиту Петрограда"
руководители обороны города Ремезов, Томашевич, Позерн, Шатов, Петере,
приехавший Сталин, другие товарищи готовили отпор контрреволюции. За
оборону Петрограда Сталин, как и Троцкий, был награжден орденом Красного
Знамени.
  Все социальные революции олицетворяют насилие. Сталин это считал
естественным. Протесты против применения силы называл "либеральной
бесхребетностью". Его, например, возмутила статья М. Горького,
опубликованная 7 (20) ноября 1917 года в "Новой жизни", где писатель
утверждал: "...Ленин, Троцкий и сопутствующие им отравились гнилым ядом
власти, о чем свидетельствует их позорное отношение к свободе слова,
личности и ко всей сумме тех прав, за торжество которых боролась
демократия. Слепые фанатики и бессовестные авантюристы сломя голову мчатся
якобы по пути к "социальной революции" - на самом деле это путь к анархии,
к гибели пролетариата и революции"101. Подобные заявления Сталин
расценивал как проявления "гнилой" интеллигентщины. И, наоборот, всячески
одобрял жесткость и готовность к террору. Приведу пример. Ленин в своей
телеграмме в Свияжск Троцкому сообщал: "Получил Ваше письмо. Если есть
перевес и солдаты сражаются, то надо принять особые меры против высшего
командного состава. Не объявить ли ему, что мы отныне применим образец
Французской революции, и отдать под суд и даже под расстрел как Вацетиса,
так и командарма под Казанью и высших командиров в случае затягивания и
неуспеха действий?"102 Сталин считал такие предложения нормальными, ибо и
сам, не задумываясь, прибегал на фронте к репрессиям.
  Когда Сталин возвращался из очередной поездки, его использовали в аппарате
ЦК для текущих дел. Ряд телеграмм с фронта свидетельствует, что Сталин уже
в то время обладал определенной реальной властью. Так, 15 ноября 1921 года
Троцкий в телеграмме Сталину ставит вопрос: "Необходимо твердо и
окончательно урегулировать вопрос о закавказских национальных бригадах и
военных складах". Троцкий далее обращается к Сталину по вопросу о том, что
нужно провести через Политбюро три решения в этой области. Это одна из
редких телеграмм Троцкого Сталину. Они старались как бы не замечать друг
друга. Взаимная неприязнь родилась у них вскоре после знакомства; Сталин в
душе продолжал считать Троцкого меньшевиком. Ему не нравились
самоуверенность Троцкого, его красноречие, авторитет, умение "подать
себя". Сталина возмущало, что Предреввоенсовета Республики разъезжал по
фронтам в особом поезде в сопровождении одного, а то и двух бронепоездов,
специального большого отряда затянутых в кожу молодых красноармейцев.
Комфорт, которым окружал себя Троцкий, был для Сталина вызывающим. Но
где-то в душе Сталин завидовал красноречию председателя, его энергии,
популярности. Когда Троцкий публично заявлял: "Нельзя строить армию без
репрессий. Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале
командования смертной казни"103, Сталин не осуждал этой линии. В душе он
был с ней согласен. В критических ситуациях он сам прибегал к этим мерам,
да и не только он. 12 мая 1920 года член Реввоенсовета Юго-Западного
фронта доносил:
  "Предреввоенсовета Республики тов. Троцкому.
  На фронте 14-й армии были случаи позорного бегства частей во время
наступления поляков. Отдан приказ расстреливать каждого десятого из
сбежавших.
  Берзин"104.
  Вандея гражданской войны жестока и к врагам, и к своим. Как отмечал уже
упоминавшийся Носович, бывший начальник штаба Северо-Кавказского военного
округа (перебежавший затем к белым), Сталин не проявлял колебаний, если
был уверен, что перед ним враги. Так, в Царицыне были арестованы инженер
Алексеев, два его сына и несколько бывших офицеров, которых обвинили в
причастности к контрреволюционной организации. Резолюция Сталина была
лаконичной: "Расстрелять". Люди немедленно, без всякого суда, были
расстреляны. Все это Сталин считал в порядке вещей, глубоко уверовав в
"универсальность", безотказность карательных действий, способных
обеспечить нужный политический "результат".
  Такими методами пользовались тогда не только Берзин или Сталин. В том, что
касалось репрессий, пример подавал Троцкий. Вот выдержка из его приказа ј
10 от 8 августа 1918 года.
  "Всем, всем, всем...
  В поезде Наркомвоена, где пишется этот приказ, заседает
Военно-революционный трибунал, который снабжен неограниченными
полномочиями. Назначенный мною начальник обороны железнодорожного пути
Москва - Казань т. Каменьщиков распорядился о создании в Муроме, Арзамасе
и Свияжске концентрационных лагерей, куда будут заключаться темные
агитаторы (так в тексте. - Прим. Д.В.), контрреволюционные офицеры,
саботажники, паразиты, спекулянты, кроме тех, которые будут
расстреливаться на месте преступления или приговариваться трибуналом к
другим мерам...
  Председатель Революционного военного совета Л. Троцкий"105.
  Почувствовав силу, способность влиять на события, текущие процессы, хотя и
локального значения, но достаточно заметные, важные, Сталин в ряде случаев
начинает проявлять свой характер, который в будущем станет одним из
источников многих бед. Так, будучи членом Реввоенсовета Южного фронта,
Сталин разошелся во мнениях с членом Реввоенсовета Республики Смилгой по
вопросу о направлении главного удара по войскам Деникина. В рассуждениях
Сталин был резок, груб, нетерпим. Для него было важно не просто настоять
на своей точке зрения, но и одновременно унизить своего оппонента. Вместо
терпеливого обсуждения с товарищами (ведь все они члены Совета) плюсов и
минусов тех или иных предложений он занял непримиримую позицию, близкую к
озлобленному неприятию других точек зрения. Сталин, если с ним не
соглашались, спорили, призывал на помощь авторитет Центра, указания,
директивы Москвы, выражал сомнения в благонадежности человека. Практически
все, с кем у него были конфликты (а их было немало) в гражданскую войну,
жестоко поплатились за это через два десятилетия. Сталин обладал злой
памятью.
  Будучи довольно долго членом Реввоенсовета Юго-Западного фронта, он очень
быстро нашел общий язык с его командующим А.И. Егоровым, будущим Маршалом
Советского Союза, крупным военачальником, который с ведома и одобрения
Сталина во времена кровавой чистки 1937 года будет репрессирован. На
письмо Егорова о пощаде Сталин никак не отреагировал, хотя тот напоминал о
том, что в гражданскую войну они не раз вместе "хлебали щи из одной
миски". Но был эпизод, когда Сталин (редчайший случай!) заступился за того
же Егорова. В Москве рассматривалось предложение Троцкого о замене Егорова
на посту командующего фронтом за неудачи в Крыму. Спросили мнение Сталина.
Оно оказалось весьма своеобразным и далеко выходило за рамки ответа на
вопрос.
  "Москва ЦК РКП, Троцкому.
  Решительно возражаю против замены Егор