лив, что
заключен советско-германский договор о ненападении. Этот договор послужит
делу содружества двух народов... В результате войны будет ликвидировано
положение, существующее с 1920 года по Версальскому договору. При этой
ревизии Россия и Германия установят границы, существовавшие до
войны..."581 Красный карандаш Сталина жирно отчеркнул последние строки.
Стремясь избежать войны, он становился участником гитлеровской "ревизии".
  Здесь я хотел бы коснуться еще одного весьма острого вопроса, связанного с
депортацией значительного количества поляков на территорию СССР после
поражения Польши в войне с Германией. Наши соседи в Польше должны знать,
что мы, советские люди, пережившие тиранию Сталина, решительно осуждаем
этот противоправный и бесчеловечный акт. Но я хотел бы сказать вот о чем.
В западной печати, а иногда и в Польше появляются цифры депортированных,
видимо, не соответствующие действительности. Приведу некоторые документы,
публикуемые, возможно, впервые. Работая в архиве Молотова, я встретил
такой документ, который подготовил для Берии заместитель наркома
внутренних дел Чернышев. В документе, предназначенном для доклада Сталину,
говорится:
  "В период с 1939-го по июнь 1941 года на территорию Советского Союза
прибыло бывших (?! - Прим. Д.В.) польских граждан 494 310 человек. Из
этого числа в тот же период убыло:
  Передано немцам бывших военнопленных (?!) - 42 492 чел.582
Освобождено и отправлено в УССР и БССР - 42 400 чел.".
  Внимательный читатель уловит в тексте ряд несуразностей, вроде "бывших
польских граждан", еще раз сможет задуматься, что стоит за графой
"передано немцам бывших военнопленных", какова их судьба? Если мы не вели
войны, то откуда "военнопленные"?
  Скажу также о других данных, которые проливают свет на многие спорные
вопросы. В том же документе говорится, что "к моменту заключения договора
о дружбе между правительством Союза ССР и правительством В. Сикорского (30
июля 1941 г.) в тюрьмах, лагерях и местах ссылки содержалось 389 382
человека. Из них, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета
СССР от 12 августа 1941 года, амнистировано 389 041 человек. В 1942 году
эвакуировано в Иран 119 865 человек (с армией Андерса 76 110
военнослужащих и 43 755 граждан). Сейчас в СССР осталось поляков 218 000
человек"583.
  Справка, предназначенная для Сталина, была подписана 2 ноября 1945 года.
Есть ряд документов о возвращении практически всех поляков на родину.
Чтобы сделать эту информацию полнее, приведу следующий документ.
  "Тов. Молотову В.М.
  На 20 октября в лагерях НКВД содержалось 27 010 польских граждан,
арестованных и интернированных в 1944 - 1945 гг. на территории Польши в
порядке очистки тыла действующей Красной Армии.
  Согласно указаниям товарища Сталина из этого количества подлежит
освобождению и возвращению в Польшу 12 289 человек. Остальные до конца
этого года. Останется некоторое количество арестованных за шпионаж,
участие в диверсиях и т.д.
  24 ноября 1945 года
Л. Берия"584.
  В десятках изученных мной документов о польских гражданах, оказавшихся по
воле Сталина на территории СССР, нет никаких данных о точном количестве
погибших и умерших. Все это старая общая боль, связанная с грубым
нарушением Сталиным международного права и просто элементарных норм
человечности. Но я забежал вперед.
  В последующие месяцы Сталин перед лицом дальнейшей грозящей экспансии
Германии на восток принял ряд новых ответственных решений по политическому
укреплению западных рубежей страны. В момент роковых колебаний - бороться
ли дальше за договоренности с западными демократиями, или пойти на
сближение с фашистским дьяволом - не последнюю роль сыграли национальные и
территориальные соображения. Напомню, Сталин был участником гражданской
войны. Война с Польшей, которая официально никогда не объявлялась
(началась в апреле 1920 г. походом Ю. Пилсудского на Киев), казалось,
увенчается триумфом Красной Армии, которая 12 августа подошла к
предместьям Варшавы. Но промедление с наращиванием наступательной мощи,
отставание оперативных резервов привело к ее поражению. Как я уже отмечал,
Сталин был к этому прямо причастен, отказавшись подписать приказ о
выделении из состава Юго-Западного фронта 12-й армии и Первой Конной
армии. Сталин не забыл и о том, как он позже, похоже, заметал следы.
Сделаю еще одно отступление.
  В январе 1925 года генсек отдал распоряжение предоставить ему некоторые
архивные дела Реввоенсовета Южного фронта, хранившиеся в Киевском
губархиве.
  "Киев. Губархив. Прошу подготовить архив Сталина, отобранный мною для
сдачи к понедельнику - 16 февраля 1925 г. в 3 часа утра.
  Управделами ЦК Брезановский"585.
  Документы были переданы по акту сроком на 6 месяцев тому же Брезановскому.
В описи более сорока документов: переписка, распоряжения, секретные
циркуляры, запись разговоров по прямому проводу, решения об арестах,
доклады и т.д. Самое интересное начинается позже. Архив, доставленный
Сталину... исчез. Через 6 месяцев Центрархив, Киевский губархив (Гринберг,
Адоратский, Иодко и др.) бомбардируют Управление делами ЦК: где архив? Тот
же Брезановский, который ездил в Киев и лично получал архив, отписывается
так:
  "В Центрархив
Управление делами Секретариата ЦК при сем сообщает, что в Архив ЦК никаких
материалов не поступало.
  24.Х.25 г.
  Управделами ЦК Брезановский"586.
  Брезановский прав в одном: в архив ЦК документы не поступали, а были
переданы непосредственно генсеку. Скорее всего, в архиве было нечто,
касавшееся лично Сталина. Архив он смотрел, но куда он делся? В делах того
времени мне обнаружить эти документы не удалось. Сталин и впредь еще не
раз "почистит" архивы...
  Это отступление я сделал еще и потому, что Сталин не скрывал позже:
Рижский мирный договор 1921 года, по которому к Польше отходили западные
земли Украины и Белоруссии, - несправедлив. Линия границы, установленная
по договору значительно восточнее так называемой линии Керзона, всегда
болезненно напоминала Сталину о событиях почти двадцатилетней давности, к
которым он был причастен непосредственно. Риббентроп на переговорах
несколько раз осторожно напоминал о давней ране. Поэтому сегодня ясно, что
неудача на переговорах с Англией и Францией имела еще одну подоплеку. Идя
на сближение с Германией, Сталин намеревался вернуть земли, утраченные
Советской Россией в годы гражданской войны.
  На базе Киевского и Белорусского особых военных округов еще в первой
декаде сентября были созданы два фронта в составе 5, 6, 12, 3, 11, 10 и
4-й армий. Войскам было разрешено применять оружие лишь в случае нападения
на них. Происходили только отдельные стычки. Сопротивления фактически не
было. Этническое большинство (украинцы и белорусы) искренне приветствовали
приход советских войск.
  К 25 сентября в течение недели советские войска беспрепятственно
продвинулись на 250 - 350 километров, выйдя на рубеж рек Западный Буг и
Сан, в соответствии с советско-германскими секретными соглашениями. Но об
этом я скажу подробнее в одном из следующих разделов. В ноябре 1939 года
эти земли официально вошли в состав Украинской и Белорусской ССР. В июне
1940 года Советскому правительству удалось решить вопрос и о возвращении
Бессарабии и Северной Буковины. По соглашению с румынским правительством
граница была установлена по рекам Прут и Дунай. Бухарест быстро уступил
нажиму. Была образована Молдавская ССР.
  Ведя большие политические маневры, Сталин чувствовал, что, несмотря на
советско-германские соглашения, Гитлер не отказался от своих планов в
отношении Прибалтики. Советская власть, установленная там в 1917 - 1919
годах, была вскоре свергнута, поэтому, полагал Сталин, речь должна идти о
ее восстановлении. Буржуазные прибалтийские режимы знали, что население не
жалует немцев, долго угнетавших эти народы. В конце сентября - начале
октября 1939 года Сталин дал указание Молотову предложить Литве, Латвии и
Эстонии заключить договоры о взаимопомощи. После непродолжительных
колебаний, внутренней борьбы и консультаций прибалтов с Берлином договоры,
согласно которым в эти страны вошли части Красной Армии, были заключены.
Численность советских войск, по просьбе правительств Прибалтийских стран,
была меньше, чем армии Латвии, Литвы и Эстонии. Советские воинские
контингенты находились в своих гарнизонах и не вмешивались во внутреннюю
жизнь этих стран. Хотя, конечно, Сталин понимал, что само присутствие
Красной Армии в Прибалтике не может не сказаться на политической
атмосфере. Эти шаги формально были осуществлены как бы в рамках
международного права, но под давлением Москвы.
  В Центральном государственном архиве Советской Армии хранятся сотни
документов о событиях тех лет. Это - тема специального исследования.
Приведу лишь ссылки на некоторые документы. По приказанию К.Е. Ворошилова
заведующему Особым сектором ЦК ВКП(б) А.Н. Поскребышеву переданы для
доклада Сталину тексты соглашений между представителями РККА и
представителями армий Прибалтийских государств. Протокол Соглашения между
РККА и латвийской армией о размещении на территории Латвии советских войск
(до 25 тыс. человек) подписали: советская сторона - комкоры Болдин и
Павлов, комдивы Алексеев и Морозов, бригадный комиссар Мореев. От военной
комиссии латвийской армии - генерал Гартманис, адмирал Спаде, полковники
Еске, Башко, Гросбартс, Карклиньш587. Аналогичный советско-литовский
протокол подписан командармом второго ранга Ковалевым (и еще четырьмя
военными), а также генералом Раштикисом (и еще 13 подписей литовских
офицеров)588. Советско-эстонский протокол подписан командармом второго
ранга Мерецковым (и еще четырьмя советскими представителями) и
генерал-лейтенантом Рееком (вместе с восемью эстонскими офицерами)589.
  В соответствии с протоколами и дополнительными конфиденциальными
соглашениями оговаривались численность и места размещения советских войск,
аэродромы и порты базирования, пути передвижения, плата за аренду
помещений, земель, линии связи и т.д. Сталин поручил Председателю СНК
Моло-тову, заместителю наркома иностранных дел Потемкину, заместителю
наркома обороны Локтионову, заместителю наркома внешней торговли
Степанову, заместителю наркома Военно-Морского Флота Левченко, а также еще
ряду лиц в рабочем порядке решить вместе с представителями Прибалтийских
республик все финансовые, дипломатические, военные и организационные
вопросы.
  Несмотря на существенные трения - видимо, неизбежные - договари-вающиеся
стороны в целом следовали и духу и букве соглашений. Иногда прибалтийские
партнеры по своей инициативе шли еще дальше. Так, когда разразилась
советско-финляндская война, военный атташе в Риге Васильев докладывал в
Москву: "1 декабря генерал Гартманис заявил: если по обстоятельствам
военного времени понадобятся вам посадочные площадки для авиации, то вы
можете занять все наши существующие аэродромы, в том числе и Рижский"590.
Литовское правительство сообщило в Москву, что "создан Комитет по
обеспечению продуктами питания и фуражом вооруженных сил (Красной Армии. -
Прим. Д.В.) в Литве"591. Во время посещения Москвы в начале декабря 1939
года главнокомандующего эстонской армией генерала Иогана Лайдонера
(который накануне Октябрьской революции был подполковником русского
Генерального штаба) складывалось даже впечатление о развитии дружеских
отношений между двумя государствами и армиями592.
  Но вот когда фашисты в июне 1940 года захватили Париж, Сталин
почувствовал: теперь Гитлер, если не совершит вторжения в Англию,
непременно обратит свой взор на Восток. Судорожно пытаясь наверстать
упущенное, ощущая свою неподготовленность, Сталин сделал экспансивный шаг.
Москва обратилась сначала к литовскому правительству, а затем и к
правительствам Латвии и Эстонии с жестким требованием согласиться на
введение новых воинских контингентов на территории этих государств. Тон и
аргументация дипломатических нот были откровенно ультимативными. Сталин,
поощренный предыдущими успешными действиями, шел напролом. Не случайно он
направил в Прибалтику Жданова, Вышинского, Деканозова. Н. Поздняков,
выехавший в Литву вместе с Деканозовым, докладывал Сталину, Молотову,
Ворошилову, Кагановичу, Микояну, Тимошенко, Вышинскому в октябре 1940
года: "Политическое состояние литовского корпуса продолжает оставаться
неблагополучным, т.к. ...в корпусе не проведено классовое расслоение, т.е.
враждебный элемент еще не вышиблен из седла, который антисоветскую работу
ведет путем сплачивания бойцов на национальной почве (так в тексте. -
Прим. Д.Д.)..."593 Нетрудно представить, как сталинские опричники
Деканозов, Жданов, Вышинский, да и Поздняков предлагали "вышибать из
седла"... Все это горькие страницы из преступной летописи сталинизма,
которые мы однозначно осуждаем.
  Обстановка в Прибалтике резко изменилась. Наряду с искренним стремлением
народов жить в мире и дружбе с СССР, своим черным делом занялись и
блюстители "классовой чистоты" в пролетарском государстве.
  Нужно признать, что Сталин не только решил укрепить стратегическое
положение своих войск на Западе, но и подготовить почву для поглощения
этих независимых государств. Советско-германские соглашения поощряли
диктатора в его экспансионистских расчетах.
  Но с политической, нравственной точки зрения такое решение прибалтийского
вопроса - и в этом, скажу прямо, "заслуга" Сталина, - имеет ярко
выраженную имперскую окраску. "Вождь" не привык рассматривать народы как
субъекты собственной судьбы. Он больше полагался на нажим. В то же время
простые люди хотели верить, что эти навязанные изменения в Прибалтике
положительно отразятся на их жизни. Тот же Деканозов в начале июля 1940
года докладывает Сталину и Молотову: "7 июля в Вильно состоялся большой
митинг и демонстрация. Присутствовало до 80 тысяч человек. Основными
лозунгами были: "Да здравствует 13-я Советская республика!", "Пролетарии
всех стран, соединяйтесь!", "Да здравствует тов. Сталин!" и т.д. На
митинге была принята резолюция с приветствием Советскому Союзу и Красной
Армии... Состоялся концерт самодеятельности литовской армии, на котором
присутствовали президент, ряд членов правительства, представители
генералитета... Приезд в Литву советских артистов был бы очень кстати.
Просьба дать указание - срочно направить в Литву Михайлова, Лемешева,
Норцова, Шпиллер, Давыдову, Русланову, Козолупову и балетную группу с
участием Лепешинской..."594 Даже артистам - "дать указание...". Деканозовы
- продукт сталинизма - быстро принялись за свое черное дело в притихшей
Прибалтике. Об этом убедительно и с горечью написал в своей книге бывший
министр Литовской республики Ю. Урбшис, встречавшийся в 1939 году со
Сталиным.
  Возможно и другое: если бы не советские войска, фашисты вошли бы в
Прибалтику раньше июня 1941 года. В Берлине уже существовали планы
"онемечивания" одной части населения Прибалтийских республик и ликвидации
другой. Об этом, в частности, говорилось в меморандуме Розенберга в 1940
году. Нельзя отрицать того, что было: значительная часть населения Литвы,
Латвии, Эстонии на первых порах позитивно отнеслась к эволюции
политического статуса этих стран, принятых в августе 1940 года, на
основании "просьб" их высших органов власти, в состав Союза Советских
Социалистических Республик. Сталин принимал личное участие в переговорах,
выработке решений, проектов документов. Естественно, что "волеизъявление"
народов Прибалтики под дирижирование Москвы сопровождалось рядом типично
сталинских акций. Все внимание Сталина тогда было приковано к упрочению
военно-стратегического положения СССР. Методы, используемые для достижения
большевистских целей, занимали его мало. Разрешалось все.
  "Вождь", ободренный первыми удачными шагами по укреплению западных
рубежей, обратил внимание и на северо-запад. Его беспокоила близость
советско-финской границы к Ленинграду и явное тяготение Финляндии к
Германии. Начались долгие и бесплодные переговоры с целью вынудить финскую
сторону отодвинуть границу от Ленинграда за соответствующую
территориальную компенсацию. Но переговоры с министром иностранных дел
Финляндии В. Таннером не дали результата. Финский фельдмаршал К.
Маннергейм, бывший царский генерал, требовал не уступать русским. И здесь
обычно осторожному Сталину изменило чувство реального. При поддержке
своего окружения он решил добиться своих целей путем политического и
военного давления. В конце ноября начались взаимные обвинения в
неспровоцированных обстрелах, в частности около советского села Майнила.
Молотов вручил посланнику Финляндии А.С. Ирне-Коскинену ноту, в которой
выдвигалось требование, похожее на ультиматум: "Незамедлительно отвести
свои войска подальше от границы на Карельском перешейке - на 20 - 25
километров..." Через два дня финский посланник по поручению своего
правительства ответил, что оно "готово приступить к переговорам по вопросу
об обоюдном отводе войск на известное расстояние от границы". Стало ясно:
Финляндия приняла вызов. Сталин решил применить силу. В Хельсинки тоже не
проявили гибкости. Там была объявлена мобилизация. 28 ноября 1939 года
СССР денонсировал договор о ненападении с Финляндией от 1932 года. Москва
и Хельсинки использовали, мягко говоря, далеко не все средства по
предотвращению войны. Но Сталин был уже опьянен "успехами".
  Сталин был уверен, что стоит ему предъявить ультиматум и тем более начать
боевые действия, как финляндское правительство тут же примет все его
условия. Тем более что расчеты Военного совета Ленинградского округа были
оптимистичны. Этому способствовали и донесения Берии. Так, 5 октября 1939
года нарком внутренних дел сообщал Сталину и Ворошилову разведданные,
полученные из Лондона: "Английский посланник в Финляндии вторично сообщил,
что фельдмаршал Маннергейм просил его передать английскому правительству,
что в ближайшее время Финляндия ожидает советских требований, аналогичных
требованиям, предъявленным Эстонии, т.е. предоставления морских баз и
аэродромов на финских островах. По его заявлению, Финляндия вынуждена
будет удовлетворить эти требования Советского Союза"595. Сталин был
уверен, что финны быстро капитулируют. 30 ноября 1939 года начались
военные действия, которые продолжались почти четыре месяца.
Предостережения Б.М. Шапошникова об опасности недооценки финнов полностью
оправдались. А Сталин между тем допустил еще один крупный политический
промах: санкционировал образование в Москве так называемого "правительства
Финляндской Демократической Республики" во главе с О.В. Куусиненом. 2
декабря Молотов и Куусинен уже подписали "Договор о взаимопомощи и дружбе
между Советским Союзом и Финляндской Демократической Республикой"596. Эти
решения были приняты типично в сталинском духе. Бесславная война привела
Советский Союз к международной изоляции. 14 декабря СССР был исключен из
Лиги Наций. В сообщении ТАСС по этому поводу бросается в глаза фраза,
продиктованная Сталиным: "По мнению советских кругов, это нелепое решение
Лиги Наций вызывает ироническую улыбку, и оно способно лишь оскандалить
его незадачливых авторов"597.
  Но было не до улыбок. Войска Ленинградского округа ввязались в тяжелые
бои, принявшие затяжной характер. Финны мастерски построили оборону и
довольно успешно сдерживали наступление. Наконец, видя складывающуюся
ситуацию, Сталин на заседании Главного Военного Совета потребовал
"принятия решительных шагов". На Карельском перешейке были
сконцентрированы две армии под командованием К.А. Мерецкова и В.Д.
Грендаля. Командующим фронтом назначили С.К. Тимошенко, членом Военного
совета А.А. Жданова, начальником штаба И.В. Смородинова. Сталин в этой,
как ее называют финны, "зимней войне" участвовал в качестве члена Главного
Военного Совета. Когда я просматривал многочисленные тома архивов этой
бесславной кампании, где на документах стоят подписи главкома Ворошилова,
члена Главного Военного Совета Сталина и начальника Генштаба Шапошникова,
меня не покидало ощущение того, что пол