Под красноречивым заголовком "Фальшивый фильм"
громилась лента "Закон жизни", созданная режиссерами А. Столпером и Б.
Ивановым, оцененная как проповедь "гнилой философии распущенности".
Печатались длинные списки сталинских лауреатов: Ж.Я. Котин, Г.С.
Аксельрод, С.И. Вольфкович, Д.Д. Шостакович, А.М. Герасимов, С.М.
Эйзенштейн, Б.М. Иофан, И.С. Козловский... Публиковался пространный доклад
Н.С. Хрущева на совещании партийно-советско-колхозного актива в Киеве.
Член Политбюро, славя Сталина, с пафосом говорил: "Товарищи, успехи наши
колоссальны... однако задачу, которую мы поставили перед собой - получить
100 пудов зерна с гектара, - мы не выполнили..."
Сегодня, читая эти пожелтевшие страницы, несущие вести из давно ушедшего
времени, ощущаешь исключительное напряжение будней, даже когда речь идет о
театре, новых стройках или "о кампании по изучению иностранных языков".
Даже там, где "вождь народа" не упоминается прямо, чувствуется его
беспощадная воля. Власть без воли призрачна. А Сталин, повторю, больше
всего на свете любил власть. Но, обладая "стальной" волей, "вождь" считал,
что его власть, степень ее совершенства далеки пока от идеала. Его
указания выполняются быстро, точно, но не всегда качественно. Повинен в
этом, полагал Сталин, аппарат - главный механизм его власти.
Бюрократическая система в эти годы достигла новых ступеней совершенства.
Предельная централизация, господство директивы, примат дисциплины над
инициативой, торжество психологии "винтиков" - вполне соответствовали
сталинскому пониманию социалистической "демократии".



  Убийство изгнанника____________________________________


  Накануне войны Сталин несколько раз советовался с конструкторами, как
добиться качественного превосходства над немцами хотя бы в некоторых
компонентах мощи. Были надежды, что скоро войдет в строй реактивная
установка БМ-13, танк Т-34, ряд других видов техники. Но однажды (а Сталин
всегда находил хотя бы полчаса порыться в своих книгax) он открыл IX том
сочинений Троцкого "Европа в войне". В разделе "Война и техника" еще в
20-е годы Троцкий писал: "Если лавинообразное развитие милитаризма в
течение последнего полустолетия - со всеми изобретениями и "тайнами"
военной техники - не довело войну до абсурда, то оно в то же время и не
дало ни одной из стран такого особенного, из ряда нон выходящего
"средства", которое обеспечивало бы за ней в кратчайший срок победу"637.
"И здесь успел!" - подумал Сталин, вновь почувствовав приступ злобы.
  В самый разгар борьбы за укрепление оборонного потенциала страны из-за
океана пришло долгожданное и тем не менее неожиданное сообщение: убит
Троцкий. Уже несколько лет шла охота за изгнанником. Но тот, охраняемый
несколькими мексиканскими полицейскими и единомышленниками, проявлял
повышенную осторожность. По указанию Сталина было создано специальное
подразделение, решавшее "проблему" Троцкого. "Вождь" уже несколько раз
выражал Берии свое глубокое недовольство нерешительностью и
ненаходчивостью его людей. И вот свершилось. Дуэль двух, по словам Ленина,
"выдающихся вождей" русской революции, продолжавшаяся более полутора
десятилетий, закончилась. (Заметая следы, руководителя группы по
ликвидации Троцкого в Европе М.С. Шпигельглаза расстреляли.)
Вопреки логике, Сталин не испытал ни радости, ни удовлетворения. Так много
сил он отдал борьбе с этим человеком. Если бы это случилось в 1937 - 1938
годах, тогда другое дело. В те годы за каждым крупным врагом ему виделась
тень Троцкого; везде мерещилась его рука; казалось, его наихудшие
пророчества могут сбыться. На всех политических процессах судили прежде
всего Троцкого, хотя его самого и не было на скамье подсудимых. После
безумия тех лет Сталин как бы утолил свою ненависть к Троцкому, отомстив
его потенциальным сторонникам, и сам Троцкий не казался уже таким опасным
и коварным. Тень войны была более густой и плотной, нежели тень от
плакатной фигурки далекого изгнанника.
  Сталин поручил перепроверить сообщение, и 22 августа 1940 года в "Правде"
появилось короткое сообщение:
  "ПОКУШЕНИЕ НА ТРОЦКОГО.
  НЬЮ-ЙОРК. 21 августа. (ТАСС). По сообщению американских газет, 20 августа
было совершено покушение на Троцкого, проживающего в Мексике. Покушавшийся
назвал себя Жак Мортан Вандендрайш и принадлежит к числу последователей и
ближайших людей Троцкого".
  Сообщения из-за океана подтвердились. И уже 24 августа Правда" еще раз
вернулась к Троцкому, чтобы окончательно поставить на нем точку. В
редакционной статье "Смерть международного шпиона" говорилось:
  "В могилу сошел человек, чье имя с презрением и проклятием произносят
трудящиеся во всем мире, человек, который на протяжении многих лет боролся
против дела рабочего класса и его авангарда - большевистской партии...
Ближайшие сподвижники Троцкого (на процессах в Москве. - Прим. Д.В.)
признались, что и они, и вместе с ними и их шеф Троцкий уже с 1921 года
были агентами иностранных разведок, были международными шпионами. Они во
главе с Троцким ревностно служили разведкам и генеральным штабам Англии,
Франции, Германии, Японии...
  Его убили его же сторонники. С ним покончили те самые террористы, которых
он учил убийству из-за угла, предательству и злодеяниям против рабочего
класса, против Страны Советов. Троцкий, организовавший злодейское убийство
Кирова, Куйбышева, М. Горького, стал жертвой своих же собственных интриг,
предательств, измен, злодеяний".
  Сталин еще раз внимательно перечитал статью. Поморщился: все свели к
шпионажу. Что же, все эти годы он боролся просто со шпионом? Потом, зачем
так откровенно напирать: кто его убил? Как будто убийство совершено в
Москве и мы все достоверно знаем. Как все можно смазать несколькими
неудачными фразами... Сталин выпустил газету из рук. Ему почему-то
вспомнились первые встречи с Троцким.
  Тогда, в 1905 году на V съезде партии в Лондоне, Троцкий его просто не
заметил. То, собственно, было не встречей, а случайным контактом двух
людей, противоборство которых окрасит взаимной ненавистью всю их жизнь.
Сталин был буквально потрясен легкостью, с какой Троцкий в перерыве между
заседаниями увлеченно растолковывал группе молодых людей и одной красивой
женщине разницу между поэзией и философией. "Поэзия, - красиво
жестикулируя, говорил человек с копной темных волос, - обращаясь к капле
росы, видит ее великолепие, через которое можно увидеть весь мир. А
философия, - продолжал Троцкий, - размазав каплю росы по полотну бытия,
ищет определения, дефиниции для влаги в этом мире". Собеседники с
восхищением смотрели на Троцкого, едва ли зная (Сталин не знал - это не
вызывает сомнения), что эрудит пересказывал своими словами образные
рассуждения Л. Фейербаха.
  Другая их встреча состоялась зимой 1913 года, между двумя очередными
арестами Сталина. Они встретились в Вене, куда Сталин приехал по заданию
Ленина, чтобы организовать публикацию материалов совещания большевиков,
проходившего в Кракове. Сталин остановился в дешевой гостинице. Вечером,
взяв стакан, он спустился в буфет за чаем. Там никого не было, за
исключением двух человек, оживленно беседовавших у самовара. Одного из
них, худощавого, невысокого, с черными вьющимися волосами, синими глазами
в пенсне, Сталин сразу же узнал. Это был Троцкий, эмигрант, часто
выступавший в прессе с критическими статьями. Сталин помнил, что он
холодно поздоровался, налил чаю. На одну-две минуты в комнате воцарилась
тишина. Троцкий испытующе смотрел на Сталина, не зная еще, что этот
смуглый, молчаливый человек займет в его жизни такое огромное место...
Сталин молча и пристально оглядел Троцкого с ног до головы немигающими, с
прищуром глазами и так же молча вышел.
  А вот как описывал эту встречу сам Троцкий. Он вместе с меньшевиком
Скобелевым пил чай, когда "внезапно вошел человек среднего роста, худой,
со смуглым, сероватым лицом со следами оспы... Скобелев объяснил, что то
был кавказец Джугашвили, который только что стал членом большевистского ЦК
и, кажется, приобрел там некоторый вес". Троцкий почему-то накрепко
запомнил эту встречу с будущим противником и то неприятное впечатление,
которое Сталин произвел на него. "Бросилась в глаза заурядная внешность
кавказца, страшная скованность лица и выражение глубокой враждебности в
желтых глазах..." Мог ли предположить Троцкий, что спустя два десятилетия
он напишет об этом человеке: "Процесс возвышения Сталина произошел как-то
за непроницаемым политическим занавесом. В определенный момент его фигура
во всеоружии власти внезапно сошла с кремлевской стены"638. Никто этому не
помешал. Историки сегодня пытаются понять, почему это произошло. Подчеркну
еще раз, помешать генсеку должна была не одна личность, а вся партия.
Перебирая "альтернативные варианты" - Бухарин, Фрунзе, Рудзутак, другие
большевики того времени, - мы почти не останавливаемся на возможном
коллективном лидере... Троцкого до конца его дней жгла мысль: своей
пассивностью он помог Сталину благополучно сойти "с кремлевской стены" во
всеоружии власти... Сталин еще долго не узнает, какое впечатление
произвели на Троцкого первые контакты с ним. После 1917 года в течение
нескольких лет их встречи будут очень частыми. И чем дальше, тем более
неприятными.
  После Октября "звезда" Троцкого стремительно поднялась. Его имя многие
прямо связывали с успехом Октябрьского вооруженного восстания. Сталина
коробило, когда на собраниях, митингах, в печати раздавались здравицы в
честь, "любимчика" революции. А Троцкого действительно тогда славили...
  "Народному Комиссару по Военным делам
тов. Льву Давидовичу Троцкому
В ознаменование именин Великой Октябрьской Пролетарской Революции,
коммунистическая ячейка Московского военно-аптечного магазина вверенного
Вам комиссариата, приветствуя в лице Вас героическую социалистическую
Красную Армию, постановила открыть клуб имени нашего дорогого вождя
Красной Армии тов. Л. Троцкого. Торжественное открытие клуба состоится
9-го с.м. в 6 1/2 часов вечера (Чистые пруды, 12).
  Председатель комячейки (подпись неразборчива)"639.
  Сталин помнит, что когда Троцкий появлялся накануне заседания, то сразу
привлекал всеобщее внимание: короткие энергичные фразы лишь подчеркивали
популярность человека, как будто непрерывно источающего революционные
флюиды... Троцкий сухо кивал Сталину и затевал с кем-нибудь (Шляпниковым,
Крестинским, Бухариным, Мураловым) оживленный разговор...
  Почему Сталин вспомнил сейчас начало и продолжение истории его отношений с
Троцким? Почему об этом человеке всегда так много говорили? Почему,
оказавшись за рубежом (сколько таких было!), он по-прежнему оставался в
центре внимания? Сегодня идет 1940 год, на пороге - война, а он думает о
Троцком...
  Сталин понимал, что со смертью Троцкого завершается один из драматических
этапов борьбы, начавшейся еще у подножия века. Сначала борьба против
Ленина велась по организационным, программным вопросам. Голос Троцкого
нередко выделялся в этом нестройном хоре. Когда Троцкий вместе с
Аксельродом, Даном, Мартовым, Потресовым основали в Женеве бюро
меньшевистской партии, свою особую позицию Лев Давидович изложил в брошюре
"Наши политические задачи". Называя Ленина "диктатором", "узурпатором",
Троцкий фактически вел свои атаки с социал-демократических позиций.
  С переходом на позиции центризма Троцкий, с точки зрения Сталина, до 1917
года неоднократно демонстрировал свою непоследовательность, пытался
атаковать партию то справа, то слева. Не случайно, оценивая эти идейные
метания, Ленин воскликнул в феврале 1917 года: "Вот так Троцкий!! Всегда
верен себе - виляет, жульничает, позирует, как левый, помогает правым,
пока можно..."640 Затем, в годы революции и гражданской войны, наступило
время феерического взлета "романтика" революции. Эгоцентризм Троцкого
вновь проявился после смерти Ленина, когда он попытался в "Уроках Октября"
по-своему интерпретировать историю Октябрьской социалистической революции.
Сталин помнил, сколько гнева вызвали у него эти "Уроки". Хотя против
многих аргументов Троцкого он не мог найти убедительных контрдоводов.
  Ну а насчет антисоветизма, мог думать Сталин, вопрос совершенно ясен.
Борясь с ним, Троцкий сосредоточил огонь своих политических стрел не
только против него. Практически все, что было создано в стране за двадцать
с лишним лет после Октября, по Троцкому, это лишь выражение "термидора". В
наиболее полной форме антисталинизм Троцкого выразился в создании в 1938
году IV Интернационала, оказавшегося настолько живучим, насколько и
бесплодным. Даже сегодня, в начале 90-х годов, троцкистский Интернационал
еще жив.
  Сталин помнил, что, когда ему принесли специальный выпуск троцкистов,
посвященный учреждению IV Интернационала, он обратил внимание, что на
первых страницах помещены три портрета: Льва Седова (старшего сына
Троцкого), Эрвина Вольфа и Рудольфа Клемента. Текст гласил, что все трое
стали "жертвами сталинской контрреволюции". Сталин тогда внимательно
прочел вступительную статью лидера IV Интернационала "Большой успех",
манифест учредительного конгресса "К трудящимся всего мира", доклады,
сделанные участниками первого конгресса. Его неизменный синий карандаш
подчеркнул слова: "налицо - усиление бюрократических тенденций в советском
обществе", "опасность уничтожения всех завоеваний Октябрьской революции",
призыв "свершить новую социальную революцию в СССР", "возродить советскую
демократию (легализовать рабочие партии, свободу слова, собраний)" и т.д.
  Сталинская рука обвела еще несколько абзацев в журнале. В одном из них
провозглашалось, что в приближающейся войне "военные неудачи советского
правительства для русскою пролетариата явятся наименьшим злом, открывая
путь к революционному восстанию".
  - Предатели! - с холодной ненавистью подумал Сталин.
  "Конгресс IV Интернационала, - продолжал читать человек, о котором давно
говорили как о единственном наследнике Ленина, - шлет Вам (Троцкому. -
Прим. Д.В.) горячий привет. Варварские репрессии, направленные против
нашего движения, и в особенности против Вас, не позволили Вам быть среди
нас и внести в наше обсуждение свой важный вклад организатора Октябрьского
восстания, теоретика перманентной революции, прямого наследника учения
Ленина"641.
  Как бы мы ни относились к Троцкому и троцкизму, обычно его критические
тирады били в самую точку: "перерождение государственного инструмента
рабочего класса в инструмент бюрократического насилия" - одно из
достижений
Сталинизма.
  Надо сказать, что "благодаря" Сталину мы до сих пор относимся к троцкизму
не как к идеологическому течению, а как к подрывной политической
организации. Думаю, что это никогда не соответствовало действительности в
полной мере. Незадолго до своего окончательного фиаско Троцкий 21 сентября
1927 года написал в Москве статью "Приложение к вопросу о происхождении
легенды о "троцкизме". Опубликовать ее он, естественно, не смог, но она
сохранилась в его архивном фонде. В статье он пишет, что Зиновьев и
Каменев "для прикрытия собственного отступления перед Сталиным стали
прибегать к пугалу троцкизма", что "легенда о троцкизме - аппаратный
заговор против Троцкого", что "в этой кляузной работе наибольшей
производительностью отличается Бухарин". В конце статьи Троцкий
проницательно резюмирует: "С идеями шутить нельзя: они имеют свойство
зацепляться за классовые реаль- ности и жить дальше самостоятельной
жизнью"642.
  Так оно, собственно, и получилось: идеи Троцкого "зацепились", с одной
стороны, за последовательную линию на неприятие Сталина и его системы, а с
другой - за радикальную, левацкую приверженность марксизму. Эта "зацепка"
составляет содержание троцкизма.
  Знакомство с документами Реввоенсовета Республики, что стало возможно не
так давно, показывает: в них немного материалов, свидетельствующих о
личной переписке Сталина и Троцкого. А если эти документы и встречаются,
то они - сухи, часто безличны, без элементарных обращений. Неприязни этих
людей была сильной уже в годы гражданской войны. Вот выдержки из двух
писем-докладов Сталина Троцкому, направленных в Реввоенсовет в 1918 году.
  "Троцкому
Копия Ленину
Так как времени мало, пишу коротко и по пунктам.
  1. Мы все с вами ошиблись, объявив отдельную казачью мобилизацию (мы
опоздали в сравнении с Красновым)...
  6. Царицын превращается в базу снаряжения, вооружения военных действий и
пр. Такой вялый военрук, как Снесарев, тут не пригодится. Нет ли у Вас
других кандидатов?
  7. Двери штабов почему-то открыты для членов французских миссий. Заявляю,
что если они (французы) попадут в мои лапы - не выпущу.
  Царицын, 12 июля 1918 года.
  Народный комиссар Сталин"643.
  Ни "здравствуйте", ни "до свидания", ни обращения по революционной форме,
если это официальный доклад. Но неповторимый личностный почерк уже виден:
"...если они попадут в мои лапы - не выпущу".
  По-прежнему в донесениях явно чувствуется недоверие к военспецам и
неприкрытая неприязнь к Троцкому. С годами она превратится в ненависть.
  Но в то же время Сталин не мог не оценить решительности Троцкого в
критические моменты. Ему импонировало, что наркомвоен, не колеблясь,
применял репрессии, террор на фронте, если возникали сомнения в отдельных
лицах или целых частях.
  Сталин не возражал против такой "революционной решительности", тем более
что Троцкий не раз напоминал о ней. Вот фрагмент из его приказа ј 18:
"...Предупреждаю: если какая-либо часть отступит самовольно, первым будет
расстрелян комиссар части, вторым - командир. Мужественные храбрые солдаты
будут награждены по заслугам и поставлены на командные посты. Трусы,
шкурники и предатели не уйдут от пули..."644
Уже после гражданской войны Сталин однажды просмотрел несколько папок дел
того далекого времени, ища компрометирующие материалы на Троцкого. Его
внимание привлекли несколько телеграмм Троцкого Раскольникову. Приведу две
из них.
  "Казань. Военно-Революционный Совет. Раскольникову
По Волге шатается много судов с белогвардейцами, грабителями и мешочниками
точка Необходимо навести на эту сволочь панику точка Для этого несколько
пароходов пойманных преступников подвергнуть суровой расправе на месте
точка Обсудите в Военном Революционном Совете точка Примите все
необходимые меры.
  15.VII.1918 г.
  Троцкий"645.
  В другой телеграмме Раскольникову, в частности, говорилось:
 
"Среди комиссаров есть много ротозеев. При сомнительных командирах ставьте
твердых комиссаров с револьверами в руках. Поставьте начальников перед
выбором: победа или смерть. Не спускать глаз с ненадежных начальников. За
дезертирство лица командного состава комиссар отвечает головой. О принятых
мерах донести. Телеграмму опубликовать.
  28.VII.18
Троцкий"646.
  Крамольного здесь Сталин ничего не нашел. Он сам поступал на фронте точно
так же, а нередко еще более жестоко. Вообще, сам не замечая, во многих
вопросах, характеризующих склонность к радикализму, Сталин был большим
троцкистом, чем сам Троцкий.
  Сталин отдал столько сил борьбе с Троцким, что после получения известия о
смерти своего врага испытывал некое ощущение пустоты, вакуума, который,
как он надеялся, со временем "наполнится" удовлетворением. Мысленно Сталин
повторил свои слова, сказанные ранее: "Троцкизм, как мелкобуржуазное
течение в международном рабочем и коммунистическом движении, стал наростом
на здоровых силах, борющихся с буржуазией и милитаризмом". Подобные
дефиниции цитировали, заучивали, повторяли. По существу, на борьбе с
троцкизмом, другими уклонами Сталин стал "теоретиком".
  Да, в первые часы после получения долгожданного известия Сталин не
испытает удовлетворения. Но позже, осознав, что самого опасного, самого
умного, самого настойчивого противника уже нет в живых, Сталин переживет
внутренний триумф победителя, перешагнувшего через труп своего врага, руки
которого уже не держали оружия... Сталин давно понял, хотя никогда не
говорил об этом своим недалеким соратникам: подлинное ощущение
безраздельности власти, искл