интересовался, что за диссертацию она
там пишет. Ему доложили, что ее тема - "Развитие передовых традиций
русского реализма в советском романе". Сталин хмыкнул, но ничего не
сказал. В автореферате диссертации, датированном 1954 годом (уже после
смерти отца), на соискание ученой степени кандидата филологических наук
С.И. Аллилуева пишет, что для раскрытия проблемы ей пришлось опираться на
ряд положений И. В. Сталина, изложенных в "Экономических проблемах
социализма в СССР". Ортодоксальная, в духе того времени работа совсем не
свидетельствовала о будущей крутой ломке мировоззрения дочери Сталина.
Впрочем, о дочери он знал гораздо меньше, чем знают нормальные отцы.
  Пожилые люди любят внуков. Им они отдают всю нерастраченную на детей
любовь, отдают с такой страстью, как будто от каждой встречи, слова,
поступка зависит вся жизнь их любимцев. Сталин не хотел видеть внуков и
половину из них совсем не знал. Человеческие чувства - сыновняя,
отеческая, стариковская любовь - были ему неведомы. Диктатор потому и
становится им, что он не только многое приобретает, но еще больше теряет.
Прежде всего - из сокровищницы общечеловеческих чувств. Похоже, что любовь
к власти затмила у него не только чувства отца и деда, но и привязанность
к матери. С. Аллилуева вспоминает, что мать Сталина, не избалованная его
вниманием и дожившая до гигантской славы сына, сказала ему во время
последней встречи:
  - А жаль, что ты не стал священником!
  С ней трудно не согласиться.
  К закату жизни Сталин стал еще более раздражительным и нетерпимым. Его
окружение и дочь вспоминали, что были случаи, когда он запускал телефонный
аппарат в стену, грязно поносил помощника, собеседника. Повторюсь: его
интеллект в старости оказался полностью неспособным на проявление простых
человеческих чувств. Приведу еще одно место из книги его дочери "Только
один год". Она верно отмечает, что, отправляя людей на смерть, он тут же
отворачивался от несчастных и как бы забывал о них. "Многим кажется более
правдоподобным представить его себе физически грубым монстром, - пишет
С.И. Аллилуева, - а он был монстром духовным, нравственным, что гораздо
страшнее..."1032
Что его раздражало? Скорее всего, пресыщенность властью. Он мог все. Но
все и испробовал. При полной безропотности исполнителей убедился вместе с
тем, что даже абсолютная власть бывает бессильна. Сколько он одобрил,
например, постановлений и законов, чтобы "осчастливить" крестьян, а ему
между тем постоянно докладывали, что не растет урожайность, падает
продуктивность животноводства, многие колхозники не вырабатывают минимума
трудодней, ропщут при урезании приусадебных участков. Понимал ли он, что
его власть бессильна в сравнении с объективными законами бытия,
хозяйствования, экономики? Трудно сказать. Это бессилие его лишь
раздражало. Может быть, он раздражался и потому, что начал понимать:
история судит не только побежденных, но, кто знает, может судить и
победителя? А может быть, старческое раздражение в последние годы не
покидало его и потому, что он все больше убеждался в тщетности создать
нечто великое и вечное? Ведь он хотел остаться великим навсегда. Он всю
жизнь клялся в верности марксизму. Но в душе считал, что Маркс и Энгельс
не "очистили" свои идеалы от буржуазной, мещанской культуры. Они слишком,
часто использовали сомнительное понятие гуманизма, "заземляли"
социалистический идеал. А он, Сталин, внес в марксизм готовность к
революционному чуду, способность пожертвовать почти всем сегодня во имя
лучезарного завтра...
  Диктатор всю жизнь считал, что бесчисленные жертвы - необходимая,
естественная, обязательная плата за верность Великой идее, готовность
максимально приблизить ее реализацию. Сталин никогда не замечал, что
человек, масса для него стали средством достижения Великой цели, которую
он видел уже совсем другой, нежели основоположники марксизма. Цель, идея,
идеал для него были все. Утопические цели вдобавок были искажены
сталинским видением. Для их достижения допустимо тоже все. Об этом
бездумном революционном русском радикализме очень хорошо сказал еще в
начале века выдающийся мыслитель Сергей Булгаков: "Он делает исторический
прыжок в своем воображении и, мало интересуясь перепрыгнутым путем,
внедряет свой взор лишь в светлую точку на самом краю исторического
горизонта. Такой максимализм имеет признаки идейной одержимости,
самогипноза, он сковывает мысль и вырабатывает фанатизм, глухой к голосу
жизни". Думаю, что С. Булгаков очень верно подметил один из истоков
революционного, но в конечном счете трагического русского радикализма,
который, в свою очередь, явился одним из истоков пренебрежения всем во имя
утопической идеи. Сталин оказался последовательным проводником этого
максимализма, представшего в его исполнении преступным. Как мудро и
провидчески об этом писал С. Булгаков: "Я осуществляю свою идею и ради нее
освобождаю себя от уз обычной морали, я разрешаю себе право не только на
имущество, но и на жизнь и смерть других, если это нужно для моей идеи. В
каждом максималисте сидит такой маленький Наполеон от социализма или
анархизма"1033.
  Но в Сталине сидел не "маленький Наполеон". Это был один из величайших
цезарей, для которого макиавеллизм давно стал неотъемлемой частью его
мышления и действий. Хотя при всем том Сталин не мог не понимать, что
присвоенное им право "на жизнь и смерть других" не смогло решить многого
из того, что он задумал. Страшное предчувствие уже прокрадывалось к нему в
душу. Он его отгонял, по долгой привычке погружаясь в бездну текущих дел.
А они были непростыми не только внутри страны, но и за ее пределами. На
многих международных событиях того времени была заметна печать и его
личного участия.



  Ледяные ветры_________________________________________

  Оглядываясь с высоты прошедших десятилетий на те почти восемь лет, которые
Сталину довелось прожить после Победы, видишь, что они были во многом
необычными. Внутри страны - вновь предельная мобилизация всех человеческих
сил для восстановления и роста могущества государства.
  В международном плане эти же восемь лет характерны тем, что все сильнее
дули холодные ветры. "Мы вышли из этой войны, - заявил президент США Г.
Трумэн, - как наиболее мощная в мире держава, возможно, наиболее
могущественная в человеческой истории". Администрация США, страны,
монопольно обладавшей самым страшным оружием массового уничтожения, не
смогла избежать соблазна извлечь из этого обстоятельства максимальную
выгоду. Выступление Сталина в феврале 1946 года на предвыборном собрании -
достаточно спокойное и даже миролюбивое - Запад воспринял чуть ли не как
вызов. Этот вызов многим за океаном просто был нужен. США на деле
стремились к "руководству миром". Были в ходу и более сильные выражения,
вроде необходимости "перестроить мир по образу и подобию Соединенных
Штатов".
  Ночью 6 марта 1946 года, когда Сталин уже собирался ехать к себе на дачу,
в кабинет быстро вошел Поскребышев и положил перед генералиссимусом только
что полученную шифровку. Сталин вновь сел за стол и погрузился в чтение.
Посольство в Вашингтоне сообщало: в Фултоне состоялось необычное
выступление Черчилля в присутствии Трумэна (президент - уроженец штата
Миссури). Речь бывшего премьера была до предела воинственной. Сталин,
имевший четыре встречи с Черчиллем, которому он никогда не доверял, но
ценил его энциклопедический ум, был поражен жесткостью его выражений. Хотя
в начале речи Черчилль хорошо отозвался о нем: "Я от души восхищаюсь и
отдаю должное героическому русскому народу и моему боевому товарищу
маршалу Сталину". А далее Черчилль предупреждал, что над западными
демократиями нависла "красная угроза". Но, слава Богу, Соединенные Штаты
находятся ныне на "вершине мирового могущества", что дает надежду на
защиту от "замыслов злонамеренных личностей и агрессивного духа сильных
наций". Черчилль сообщил миру, что "от Штеттина на Балтике до Триеста на
Адриатике опустился над Европейским континентом железный занавес". Здесь
бывший премьер был прав. Сразу же после войны Сталин предпринял ряд
энергичных шагов, направленных на сокращение всяческих контактов с
Западом, остальным миром. Занавес "железный" или "идеологический", это как
посмотреть, - действительно опустился. Один из членов "большой тройки"
всегда боялся влияния "гнилых демократий". Долгие годы в СССР могли знать
о Западе лишь то, что сочтут нужным люди типа Суслова. Информационная
пропасть между двумя мирами обедняла интеллекты, резко ослабляла связи
мировых культур. Мы стали еще беднее духом...
  Но Черчилль не остановился в своей речи на этом, он предупредил, что
"вдали от русских границ... пятая колонна коммунистов ведет свою работу...
она представляет собой нарастающую угрозу для христианской цивилизации".
Тут великий англичанин, возможно, преувеличивал. Даже он оказался в плену
шпиономании и кампании по "охоте за ведьмами". Гость американского
президента, явно сочувствующего высказанным идеям, призвал повсюду в мире
защищать "великие принципы свободы и прав человека, которые являются общим
историческим наследием англоязычного мира".
  Сталин, отодвинув шифровку, долго немигающими глазами смотрел сквозь окно
в темень мартовской ночи. Робко начинавшаяся весна была быстро и цепко
схвачена морозцем. Речь Черчилля была и сигналом и вызовом. Затем "вождь"
подошел к столу и позвонил Молотову. Тот был на месте. Обычно члены
Политбюро следили за тем, когда уезжал Сталин, и только после этого сами
отправлялись домой.
  Когда пришел Молотов, разговор двух "архитекторов" внешней политики страны
затянулся еще на добрый час. Они не знали, что речи Черчилля
предшествовала "длинная телеграмма" американского поверенного в делах в
Москве, направленная в Вашингтон, в которой он дал искаженную трактовку
февральской речи Сталина. Дж. Кеннан утверждал, что советские руководители
считают третью мировую войну "неизбежной"1034. И советские руководители,
жившие постоянной борьбой, увидели в этом откровенном вызове Запада
естественный ход вещей. Ни Черчилль, ни Трумэн, ни Сталин не смогли тогда
подняться до понимания тщетности попыток построить "новый порядок",
основанный на страхе взаимного уничтожения. Они были продуктом своего
времени. Положение Сталина было трудным. К тому времени США, обладающие
атомной бомбой, были неизмеримо сильнее СССР. Достаточно сказать, что за
годы войны промышленный потенциал США вырос на 50%. Соединенные Штаты
выпускали в 4 раза больше оборудования, в 7 раз больше транспортных
средств. Сельхозпроизводство выросло на 36%.
  Все это страшно контрастировало с положением в СССР. Тысячи населенных
пунктов лежали в руинах. Впереди был страшный неурожай 1946 года. Почти
вся западная часть страны находилась в огне партизанской войны. Но этот
огонь был наподобие того, что случается на торфяниках. За внешним дымком,
в толще слоя огонь только и ждет доступа воздуха, чтобы жадно пожирать все
вокруг. В советской истории это пока малоосвещенная тема. Вооруженные
отряды, в основном на Западной Украине и в Прибалтике, где выделялась
Литва, после изгнания немецких войск продолжили борьбу с Советской
властью. Сталин несколько раз отдавал указания Берии покончить с
"бандитизмом в возможно короткий срок", но он еще не знал, что эта борьба
затянется почти на целые пять лет после окончания войны, особенно в
западных районах Украины. Скоро министр внутренних дел СССР С. Круглов
доложит о результатах этой борьбы за март, когда состоялось выступление
Черчилля. Приведу в сокращении этот пространный документ, адресованный
Сталину:
  "Товарищу Сталину И. В.
  12 апреля 1946 года.
  За март месяц 1946 года в западных районах Украины ликвидировано 8360
бандитов (убито, пленено, явилось с повинной), захвачено 8 минометов, 20
пулеметов, 712 автоматов, 2002 винтовки, 600 пистолетов, 1766 гранат, 4
типографских станка, 33 пишущие машинки... Захвачены подрайонный проводник
ОУН Федорук Ф.И., подрайонный референт СБ Черный В.Г., подрайонный
референт Горинь И.Г., зам. районного господарчего Варваричев И.И., шеф
связи областного провода ОУН Кравчук Л.И. Погибло партийного, советского
актива, офицеров и солдат МВД, МГБ и Красной Армии более 200 человек.
  Литовская ССР. Уничтожено бандитов - 145, явилось с повинной - 75,
задержано - 1500 человек. Захвачено пулеметов - 44, винтовок - 289,
пистолетов - 122, гранат - 182, множительных аппаратов - 12. Ликвидированы
бандгруппы Иодепукиса А., Норейкиса И. и ряд других. За месяц в республике
зафиксировано 122 бандитских проявления. Погибло актива и бойцов МВД, МГБ
и Красной Армии - 215 человек..."1035
Дальше в донесении сообщалось о вооруженных столкновениях в Белорусской,
Латвийской, Эстонской республиках. Сталин, расписавшись на докладе, сказал
Берии и Круглову, что очень недоволен неэффективными действиями регулярных
частей и истребительных батальонов.
  Трудности повсюду, а здесь еще этот откровенный вызов Запада. В
Организации Объединенных Наций СССР - полная изоляция. Хорошо, что есть
право "вето" в Совете Безопасности. Сталин чувствовал, что началось
тяжелое, неравное противоборство. Но он и не думал уступать. Он превратит
страну в крепость. Провозглашенная антикоммунистическая "доктрина Трумэна"
сделала, по мысли Сталина, невозможным принятие и "плана Маршалла". СССР
была крайне нужна экономическая помощь, и ее, возможно, можно было бы
получить по этому плану, но ценой фактического контроля над советской
экономикой. Сталин устами Молотова сказал на Парижском совещании (27 июня
- 2 июля 1947 г.) "нет". Видимо, "вождь" верно угадал цели этого плана,
ибо позже Трумэн в своих воспоминаниях откровенно писал: "Маршалл своей
концепцией выдвигал цель - освободить Европу от угрозы порабощения,
которое готовит для нее русский коммунизм"1036. В общем, началась долгая
"холодная война". Французский политолог Лилли Марку, с которой мне
довелось встречаться в Москве, справедливо пишет в своей книге "Холодная
война", что с 1946 года, почти десятилетие, продолжалась "эскалация,
спираль напряженности которой неудержимо раскручивается, как
низвергающаяся вниз лавина, подчиняясь своей внутренней логике, не
признающей здравого смысла"1037. А эта логика была такой, что Сталин видел
выход лишь в ликвидации ядерной монополии США. Ценой колоссального
напряжения к 1952 году в СССР было почти удвоено производство стали, угля,
цемента по сравнению с довоенным уровнем, резко увеличено производство
нефти, электроэнергии. Сталин не переставал утверждать, что абсолютный
приоритет тяжелой промышленности является "постоянным законом" развития
социализма. Сверхусилия в тяжелой индустрии, в науке создали предпосылки
для рывка и в ядерной области. Сталин, как я уже говорил, поручил
курировать все эти сверхсекретные работы Берии и еженедельно требовал
доклада о состоянии дел.
  Здесь существовала хорошая школа. Еще до войны идеи А.Ф. Иоффе, И.В.
Курчатова, Г.Н. Флерова, Л.Д. Ландау, И.Е. Тамма дали возможность
приступить к созданию первого уранового реактора. Затем работы были
приостановлены. И лишь с 1942 года они широко развернулись под
руководством Курчатова. Сталин торопил, торопил... Он приказал не жалеть
средств для форсированной реализации программы. В фонде Сталина сохранился
ряд документов-докладов, напоминающих о драматической "ядерной гонке".
Точнее - погоне за ушедшим в отрыв соперником. Например, такое донесение:
  "По поручению Специального Комитета при Совете Министров СССР нами на
месте в первой декаде октября месяца 1946 года проверено строительство
спецобъектов Курчатова и Кикоина..."1038 Далее говорится, что приняты меры
по ускорению этого строительства; количество работающих непосредственно на
объектах доведено до 37 тысяч. Подписи под документом: С. Круглов. М.
Первухин, И. Курчатов.
  Почти одновременно С. Круглов и А. Завенягин докладывают Сталину и Берии,
что для форсирования работ по продуктам атомного распада дополнительно
привлечены специалисты-заключенные, осужденные на 10 и более лет: С.А.
Вознесенский, Н.В. Тимофеев-Ресовский, С.Р. Царапкин, Я.М. Фиш-ман, Б.В.
Кирьян, И.Ф. Попов, А.С. Ткачев, А.А. Горюнов, И.Я. Башилов и другие1039.
  В декабре 1946 года советские ученые осуществили первую цепную реакцию, на
следующий год запустили первый ядерный реактор, что дало основание
Молотову заявить в ноябре 1947 года, что секрета атомной бомбы больше не
существует. Летом 1949 года было произведено испытание советской атомной
бомбы; в 1953 году - термоядерного устройства. Наращиванию экономической и
оборонной мощи была посвящена вся деятельность Сталина. Свое величие
диктатор мог теперь поддержать только величием и мощью государства.
Значительная часть ГУЛАГа была нацелена на оборонные работы. Часто
правительственные задания многие министры начинали с "обычного" первого
шага - обращались к Берии.
  "Товарищу Берия Л.П.
  Учитывая исключительную необходимость создания научно-исследовательской
базы на востоке, прошу Вашего указания министру внутренних дел т. Круглову
об открытии на площадке филиала ЦАГИ лагеря из числа заключенных сибирских
лагерей в количестве 1000 человек.
  23 июля 1946 года.
  М. Xpyничев"1040.
  Или еще более цинично:
  "Товарищу Берия Л.П.
  Для развертывания строительства прошу организовать еще лагерь на 5 тысяч
человек, выделить 30 000 метров брезента для пошива палаток и 50 тонн
колючей проволоки. 22 марта 1947 года.
  А. Задемидко"1041.
  Вдумайтесь: как низко пала нравственность, какой предельно циничной стала
социальная политика, как обесценилась человеческая жизнь! Судьба и жизнь
зэков сопрягается лишь с их количеством, колючей проволокой и брезентом
над головами! Думаю, что эта короткая, лаконичная и жуткая в своем
исключительном цинизме докладная может служить трагическим и глубоким
отражением той пропасти, куда скатился сталинизм. По моему мнению,
потомкам нужны не только мартирологи - бесконечные списки погибших
невинно, но и такие документы, обнажающие до конца преступления
сталинизма. Этот документ - апогей антиморали.
  Через сорок с лишним лет после появления на свет этого документа мне
довелось побеседовать с Александром Николаевичем Задемидко, бывшим
министром строительства предприятии топливной промышленности. Я показал
ему документ (такие подписывали во множестве почти все министры),
датированный 22 марта 1947 года:
  - Как Вы относитесь сегодня к этой записке, адресованной Берии?
  - Время было такое... Социализм строили с помощью огромной армии
заключенных. Сегодня все это, конечно, мне кажется диким... - Помолчав,
рассказал об одном из элементов технологии насилия в строительстве.
  - Как-то однажды ночью, часа в два, нас с заместителем вызвали к Берии.
Зловеще поблескивая глазами из-за стекол пенсне, он негромко спросил:
  - Почему не докладываете о сдаче объекта? (На одном комбинате строили
специальный цех.)
  - Не закончили монтаж установки...
  - Кто не закончил? - И не дожидаясь ответа: - Вызовите директора
комбината, - бросил вошедшему по вызову помощнику.
  Минуты через три-четыре на дальнем конце провода в Донбассе послышался
голос. Берия, не слушая, бросил в трубку несколько фраз:
  - Здравствуйте. Говорит Берия. Почему в срок не выполнили задание? Сегодня
же к 8 утра завершить монтаж. Спокойной ночи!
  Можно представить, какая "спокойная ночь" была у этого директора и всего
комбината! Берия тут же приказал помощнику:
  - Вызовите начальника управления.
  - Слушаю Вас, товарищ Берия!
  - Я приказал директору комбината (Берия называет фамилию, я ее сегодня уже
не помню, говорит Задемидко) к 8 утра завершить монтаж установки. Не
справится, посади к себе в подвал. До свидания!
  Мы с заместителем знали об этих методах "работы" Берии, но когда смотрели
на его спокойные и короткие, даже деловые распоряжения, мурашки бегали по
телу.
  Помолчав, Александр Николаевич вновь негромко и тоскливо произнес:
  - Время было такое...
  Несмотря на низкую эффективность подневол