Д.В.) а) с лицами, уличенными в вооруженных грабежах, уголовниками,
рецидивистами, пойманными с оружием; б) ссылки в Архангельск и заключение
в Архангельске подпольщиков-анархистов и левых эсеров...
  Секретарь ЦК Молотов"1124.
  Расправа без суда... Дальше - больше. Вот еще такой документ:
  "Москва, Б. Лубянка, 2
ј243 511
Секретарю ЦИК СССР тов. Енукидзе
ОГПУ просит разрешения на внесудебный (выделено мной. - Прим. Д.В.)
приговор:
  1. Дело Бабина М.И., он же Рубин - меньшевик правой группировки "Зарист",
обвиняемый по 62-й ст. Уголовного кодекса.
  2. Дело Абрикосовой и других, в числе 56 человек, обвиняемых по ст.ст.
61-й, 66 и 68-й Уг. кодекса - крупная шпионско-фашистская организация.
 
Личный доклад по обоим делам сделает зам. нач. СООГПУ тов. Андреева.
  5.IV.1924 г.
  Ягода
Дерибас".
  Ниже приписка: "Прокурор Караньян возражает по второму делу. Ягода"1125.
Тогда еще можно было возражать.
  Чрезвычайные меры, внесудебные репрессии, которые можно еще как-то
объяснить в контексте революции, гражданской войны, не были искоренены в
условиях мира, были признаны нормальными актами и усилия Ленина, а после
его смерти стали едва ли не обычным атрибутом "нового образа жизни".
Достаточно было выдвинуть обвинение во "враждебных действиях" по отношению
к новому строю. Бюрократия усвоила это правило жестокой игры раньше
других. Постепенно новые поколения работников органов безопасности
смотрели, в сущности, на каждого советского гражданина как на
потенциального противника строя. Такое видение давало постоянные плоды. О
них редко писали в печати, но в любом поселке, на заводе, в институте,
наркомате люди, узнав о новом раскрытом "гнезде антисоветчиков", как-то
внутренне еще больше сжимались, замыкались в себе, с подозрением смотрели
на окружающих, были готовы поддержать любую новую "установку", "линию"
руководства. Потенциальная (а часто и реальная) угроза кары духовно
калечила людей.
  Сталин получал множество докладов о политических настроениях, о
наблюдениях за подозрительными элементами, о выявлении новых антисоветских
групп. Вот, например, выдержки из одного такого донесения, которое легло
на стол Сталину вскоре после окончания войны, - "Антисоветские группы
среди интеллигенции и молодежи".
  "1) Дело антисоветской группы инженерно-технических работников НКПС в
Москве: Д.Д. Терембецкий, В.Д. Бирюков, С.А. Бабенков (следует еще ряд
фамилий. - Прим. Д.В.). Осуществляли антисоветские высказывания. Группа
ставила задачу в момент подхода гитлеровских войск поднять восстание. Дело
находится в Особом Совещании.
  2) Антисоветская группа студентов московских вузов (5 человек), в т.ч.
Медведский Л.А. - студент химико-технического института; Вильямс Н.И. -
сын академика Вильямса, МГУ; студент Гастев Ю.А. - сын врага народа,
троцкиста Гастева А.К.; мать и родной брат репрессированы, - тоже студент
МГУ и др. Ведут антисоветские разговоры. Изъяты у членов группы стихи
антисоветского содержания...
  4) Антисоветская группа средней школы станицы Старо-Михайловская
Краснодарского края в составе: Ковда Б.А., бывший учащийся, находился на
оккупированной территории; Духно Р.Н., учащийся 9 класса; Богва Н.Г. -
учащийся 9 класса. Создали что-то вроде кружка "борьбы за справедливость".
Поддерживались антисоветски настроенными учителями Якович С.М. и Яровым
Д.К. Следствие продолжается..."1126 Далее следует перечисление еще
нескольких десятков подобных "антисоветских групп". Если в 15 - 16-летних
школьниках, чей романтический и патриотический порыв свободы духа еще не
был погашен, видели угрозу строю, то что говорить о других "группах"...
Сталинский бюрократизм не мог обходиться без жертв.
  Многие вопросы, которые, казалось бы, являются сферой политической,
идеологической, тоже были полностью отданы на откуп ведомствам, которые
для Сталина теперь были, повторюсь, важнее, чем партия.
  "Товарищу Сталину И.В.
  8 сентября 1945 г.
  Мавзолей В.И. Ленина полностью готов для допуска посетителей... При этом
представляем на Ваше утверждение проект распоряжения Совнаркома СССР об
открытии Мавзолея В.И. Ленина с воскресенья 16 сентября 1945 года.
  Л. Берия
В. Меркулов"1127.
  Прах Ленина, доставленный из Тюмени, где он находился в годы войны, органы
подготовили к тому, чтобы поместить в Мавзолей. Уже никто не смог и
подумать, что языческое идолопоклонство, связанное с прахом вождя,
отупляет и оглупляет народ. Не случайно, его бюрократия распорядилась,
чтобы о памяти Ленина "заботилось" бериевское ведомство. При этом с него
не снимались и прямые обязанности, которые постоянно "перевыполнялись".
Например:
  "Товарищу Сталину И.В.
  товарищу Молотову В.М.
  товарищу Берия Л.П.
  МВД докладывает о ходе выполнения постановления ЦК ВКП(б) и Совмина ј 1630
от 27 июля 1946 года о мерах по обеспечению сохранности государственного
хлеба. Есть результаты: в декабре 1946 года было привлечено к уголовной
ответственности 13 559 человек (за один месяц! - Прим. Д.В.), в январе
1947 года - 9928 человек...
  С. Круглов"1128.
  Когда Сталин не придавал значения информации, в верхнем углу документа он
просто ставил не то "галочку", не то латинское "v"... Ну а поскольку
"любимый вождь" хотел знать буквально все о своем народе, Круглов,
достойный выученик Берии, засыпал Сталина всевозможными сообщениями - от
действий "антисоветских групп" до явлений святых:
  "По сообщению МВД Украинской ССР в начале августа с.г. среди населения
Рава-Русского района Львовской области распространились слухи о том, что
одна бродячая монахиня видела явление "богоматери". Якобы облако
опустилось и исчезло, а на земле остались следы крови..."1129 На
"вождя"-атеиста, вышедшего из семинарии, это сообщение, естественно, не
произвело впечатления, и он поставил "галочку". Это мелочи...
  Государственная бюрократия, держа за колючей проволокой постоянно
несколько миллионов людей, превратила их в "созидательную" силу нового
общества. Сталин, как я уже говорил, был инициатором и твердым сторонником
максимально широкого использования труда заключенных в социалистическом
строительстве. Это для него было делом принципа. "Вождь" поручал
строительство крупнейших промышленных объектов, дорог НКВД, затем МВД.
Даже создание атомного оружия было возложено в основном на это ведомство.
Сроки для исполнения работ часто ставились такие, что сегодня они кажутся
просто фантастическими. И обычно эти задания и сроки не срывались. Ведь
исполнители понимали, что они заложники. Приведу один пример.
  После распоряжения Сталина в июле 1945 года ускорить работы по созданию
атомной бомбы были приняты экстренные меры. Затем - еще, дополнительные.
Вот одна из них:
  "Магадан. Начальнику Дальстроя тов. Никишову
Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 13 октября 1945 года Вам
было поручено организовать работы по разведке урановых руд. Дело это
является исключительно важным.
  Необходимо принять все меры к тому, чтобы энергично развернуть поиски
уранового сырья и уже в текущем году (выделено мной. - Прим. Д.В.)
организовать добычу руды и выпуск концентратов урана... Прошу через каждые
две недели сообщать о принимаемых мерах по выполнению задания...
  Л. Берия"1130.
  Я уже упоминал, что практически все министерства заваливали МВД заявками
на тысячи, десятки тысяч рабочих рук. Заключенные вносили свой вклад не
только в строительство дорог, мостов, добычу угля, поставку
лесоматериалов, но и в добычу урана, строительство ядерных реакторов,
высотных домов, величественных гидроэлектростанций. Никогда не забуду, как
в 1952 году мне с группой комсомольских работников довелось побывать на
строительстве Куйбышевской ГЭС. Масштабы стройки поражали. С верхней
площадки плотины было видно, как везде копошатся, снуют, двигаются сотни
людей в серых робах и бахилах. Когда проходили мимо одной из таких групп,
худой и длинный парень, разогнувшись, негромко, но внятно произнес,
обращаясь к нам:
  - Расскажите на воле, как мы трудимся на великих стройках сталинской эпохи!
  Мы переглянулись, но, увидев стоявших рядом нескольких часовых, все
поняли. Меня, правда, удивила выспренность слога заключенного. Но вскоре я
понял, почему он так говорил. Мне в руки попала книжка в мягком переплете
"Великие стройки сталинской эпохи"1131. Книжка, написанная академиками
А.В. Топчиевым, Г.М. Кржижановским, А.В. Винтером, В.А. Обручевым, В.С.
Немчиновым, И.А. Шаровым, другими учеными, наверняка была в лагерной
библиотеке. Но что верно, то верно: очень многие, если не большинство,
"великие сталинские сооружения" возводили заключенные. Думаю, что эта
грань тоталитарного общества особенно цинична.
  Приведу еще один документ:
  "Товарищу Сталину И.В.
  товарищу Молотову В.М.
  товарищу Маленкову Г.М.
  товарищу Берия Л.П.
  товарищу Хрущеву Н.С.
  2 февраля 1951 г.
  Постановлением Совета Министров от 30 июля 1949 года на Министерство
внутренних дел СССР возложено проектирование и строительство Куйбышевской
гидроэлектростанции на реке Волга с окончанием работ в 1955 году.
Строительство идет по плану...
  Постановлением Совета Министров от 16 августа 1950 года на МВД СССР
возложено также проектирование и строительство Сталинградской
гидроэлектростанции и магистрального канала для обводнения северной части
Прикаспийской низменности. Ведутся большие подготовительные работы...
  С. Круглов"1132.
  Сталин любил подобного рода донесения. Ответ лаконичен: "Регулярно
докладывайте о ходе работ".
  Бюрократия, пронизавшая все поры общества, проникла и в сферу творчества.
Ведомство Берии - Круглова проводило даже творческие конкурсы. Но здесь
все было по-другому. Бюрократическая заданность определяла конечные
результаты. Но, впрочем, вначале нужно доложить "вождю".
  "Товарищу Сталину
20 марта 1951 г.
  Совет Министров обязал МВД провести закрытый конкурс на архитектурное
решение (оформление) Волго-Донского водного пути. Привлечены были
архитектурные мастерские: Полякова Л.М., Душкина А.Н., Фомина И.И.,
Приймак И.И. (Гидропроект МВД).
  Наиболее удачным оказался проект т. Полякова Л.М. (архитектурная
мастерская ј 6), который взят за основу. Гидропроект МВД разработал с
учетом замечаний жюри новый проект. Величайшая роль товарища Сталина будет
отражена постановкой монументальной скульптуры на высоком берегу Волги у
входа в Волго-Донской канал...
  Прошу Вашего согласия.
  Министр внутренних дел СССР С. Круглов
Главный архитектор Гидропроекта МВД Л. Поляков"1133.
  Сталин скромно соглашается с очередным монументальным увековечением своей
персоны, на которое прикажет выделить несколько десятков тонн цветного
металла.
  ...Я вырос на юге Красноярского края, в Ирбейском районе, в селе Агул,
куда была сослана мать после расстрела отца. Вдали величественные снега
Саян, отроги хребтов, которые тянутся к Енисею, Кану, Агулу. Везде
поистине дремучая тайга. То был край кержаков, коренных сибиряков,
пришедших из западных губерний России полтора-два века назад. В 1937-м или
в 1938 году понаехало в наш глухой Агул военных! Затем потянулись колонны
заключенных. Застонала тайга. Стали городить "зоны". За полгода выросли
лагеря не только в Агуле, но и в других таежных поселках - Кессе, Пунчете,
Нижне-Сахарном, Верхне-Сахарном, Соломатке... Колючая проволока,
высоченные заборы, за которыми едва видны бараки, вышки для стрелков,
овчарки. Скоро жители стали замечать: колонны изможденных людей идут и
идут (от железной дороги более 100 километров), как будто лагеря
резиновые... Потом поняли, в чем дело. За околицей поселков везде стали
расти длиннющие рвы, куда ночами везли на дрогах или санях покрытые
брезентом трупы. Многие умирали от лагерных тягот. Расстреливали в тайге.
Живший тогда в Агуле Борис Францевич Крещук, у которого расстреляли
отца-кузнеца и старшего брата, рассказывал: ходил он с соседскими
мальчишками "шишковать" (за кедровыми орехами), как вдруг ребята услышали
неподалеку треск выстрелов, "ровно холст большой рвали...". Мы туда. Видим
из-за кустов, как несколько стрелков сваливают в яму убитых зэков, человек
двадцать... Мы бегом оттуда... До сих пор помню, как один руками за
пожухлую траву цеплялся, не убит, видно, был...
  Мать была директором семилетней школы. Как я уже рассказывал, к ней с
разрешения начальства ходили два заключенных, они приводили в порядок
библиотеку; подклеивали обложки, что-то переплетали. Мы сами жили очень
трудно, особенно после того, как забрали и расстреляли отца, а нас сослали
сюда. Поскольку мы жили в Приморском крае, ссылать дальше на восток было
некуда (разве что в Японию?), привезли на запад, в этот Агул. Учителей не
было, и матери, окончившей университет после революции, разрешили
учительствовать. Так вот, с одним заключенным (фамилию его не помню, мне
было десять лет) мать иногда подолгу разговаривала, когда никого
поблизости не было. Только много позже я осознал значение виденного. Этот
зэк вытащил из-за пазухи тюремной фуфайки тряпицу. Быстро развязал ее и
показал матери. Был я неподалеку, в низкой длинной комнате, где
располагалась библиотека; из любопытства поднялся на цыпочки и из-за спины
матери заглянул в руку зэка. Он держал небольшую фотографию на плотном
картоне, какие делали раньше, с вензелем и иностранными словами внизу.
Несчастный негромко говорил матери:
  - Были мы тогда в эмиграции. В Швейцарии. Вот сидит Ленин, рядом я с
женой, а это два немецких коммуниста.
  Невольно я с недоверием взглянул на грязного, худого мужчину с большими,
полными тоски глазами: этот человек лично знал Ленина?! Он что-то еще
объяснял матери, бережно заворачивая в тряпицу фотографию. Еще раза два
его, расконвоированного, отпускали в школу. Затем сгинул. То ли умер (слаб
был очень), то ли, как тех, в лесу...
  Эти детские впечатления остались навсегда. Когда я читаю строки Шекспира
из его "Сонетов", мне кажется, что это о судьбе моей семьи. Но нет, не
только. Это о судьбе очень, очень многих людей, которые испытали
преступное беззаконие Сталина:

  Когда на суд безмолвных, тайных дум
Я вызываю голоса былого, -
Утраты все приходят мне на ум,
И старой болью я болею снова.
  ....................................

  Веду я счет потерянному мной
И ужасаюсь вновь потере каждой,
И вновь плачу я дорогой ценой
За то, что я платил уже однажды!

  Мать умерла еще довольно молодой вскоре после войны; нам, сестре, брату и
мне, многого рассказать не успела. Похоронили мы ее на деревенском
кладбище недалеко от места, где закапывали заключенных. Уже тогда
могилы-рвы ровняли с землей. Безымянные, глухие места, свидетели страшной
трагедии народа. Но молчание этих могил для нас и поныне подобно крику...
Выжили, думаю, там, где были эти лагеря, совсем немногие. В моей семье,
кроме отца, не вернулись из лагерей два дяди, простые крестьяне, имевшие
неосторожность иногда говорить вслух то, о чем многие тогда думали.
  Возможно, кто-то, прочитав сейчас эти строки, злорадно скажет: "обиженный
сынок", "из репрессированных", "откровенная месть". Нет, и еще раз нет. Я
был молодым танкистом-лейтенантом, когда умер Сталин. Думал, упадет небо.
Ведь когда забрали родных, не понимал ничего. Да и позже совсем не
связывал эту трагедию с именем Сталина. Сказали: "Отец умер". Мать
украдкой плакала. Но впервые я почувствовал, что "мечен", лишь в июле 1952
года. После выпускного праздничного обеда в столовой училища
новоиспеченные лейтенанты со скрипящими портупеями, золотом погон собирали
свои бесхитростные фибровые чемоданчики, чтобы навсегда разлететься по
частям, куда мы были назначены. Перед расставанием с друзьями ко мне
подошел один товарищ из моего взвода и, отведя в сторону, сказал:
  - Поклянись, что никогда этого никому не скажешь!
  - Конечно, - удивленно и непонимающе глядел я в лицо однокашнику.
  - Я три года "пас" тебя и регулярно докладывал, что ты говоришь, ну, в
общем, подглядывал за тобой... Прости, отказаться не мог.
  - Что же ты говорил? - все еще не придя в себя, уставился я на товарища.
  - Раз ты кончил училище, да еще с отличием, значит, ничего плохого... Ну
всего тебе... Не поминай лихом. Знай, могут ведь и еще... - заглянул в
глаза собеседник.
  Не называю фамилии только потому, что где-то, наверное, он трудится и
сейчас, а я ведь дал слово...
  Видимо, я слишком отвлекся от размышлений о сталинском бюрократизме. Но об
этом хочу сказать вот почему: истории мстить бессмысленно. Как и смеяться
над ней. Что было - не изменить. Но ее надо знать и помнить. Например, то,
что, когда моего отца не стало, ему было всего 37 лет...
  Знали ли в Кремле, что творилось в Агуле, Соломатке, Кессе, тысячах других
мест? Знали. Очень хорошо знали. В архивном фонде Берии множество
писем-криков о боли, помощи, призывах разобраться, вмешаться, посмотреть
беспристрастно на "дело" того или иного человека. Вот одно из многих
писем, адресованных "В ЦК ВКП(б) Сталину". Нашелся, видно, добрый человек,
вынес из лагеря и послал письмо. "Оттуда" такие послания к "вождю"
доходили очень редко. В письме есть такие строки:
  "Речь будет идти о лаготделении ј 14 лагеря НКВД ј 283 и шахте ј 26.
Тяжело положение заключенных. Средневековая инквизиция показалась бы раем.
Бывшие бойцы и партизаны содержатся вместе с полицаями и немецкими
прислужниками. Срок заключения никому не известен, и это не легче
расстрела. Избивают регулярно. Ходим вшивые, в каких-то лохмотьях. Кормят
отвратительно, часто в пище попадаются мыши. Капусту обрабатывают конной
молотилкой, при этом там попадается конский помет. Конвоиры избивают
заключенных. Штаты подбирают из людей свирепых...
  В этом письме нет и капли лжи. Но подписаться, это сразу на каторгу..."1134
Сталин передал Маленкову. Тот набросал: "тт. Берия и Чернышеву". А Берия
просто расписался. Круг замкнулся. Еще никто не знает, что труднее:
героизм в бою или долгое мученичество? Поражает и невиданное долготерпение
советских людей. Может быть, прав Гегель, утверждая, что "скорбная
пассивность... цепляется за свои лишения и не противопоставляет им полноты
силы"1135. Феномен безропотности, когда Сталин и его подручные уничтожали
миллионы людей, потрясает. Невинных людей заставляли верить в то, что они
виновны. Или в крайнем случае: "Здесь ошибка конкретных людей, но не
Сталина".
  Бюрократия сталинского типа носит мантию беззакония. Нет, законов, указов,
распоряжений было немало. Просто многие законы были беззаконными. Что
касалось обязанностей рядовых членов общества (да и не только рядовых), то
здесь спрашивалось строго. А вот в отношении прав... Изучая документы в
архивах, я поражался апофеозу беззакония сталинской бюрократии. Но тем
удивительнее было встречать порой редкие попытки слабого протеста со
стороны лиц, находящихся на высоких ступенях государственной пирамиды. Это
было очень опасно. В личном фонде Молотова есть любопытный документ,
направленный Сталину и Молотову министром юстиции СССР Н. Рычковым в мае
1947 года. В нем говорится:
  "В соответствии с указаниями Правительства СССР и приказом Наркома юстиции
и Прокурора СССР (ј 058 от 20 марта 1940 г.) оправданные лица по делам о
контрреволюционных делах не подлежат немедленному освобождению, а
возвращаются в места заключения (выделено мной. - Прим. Д.В.) и могут быть
освобождены лишь по получении от МВД сообщений об отсутствии к тому
препятствий с их стороны. Этот порядок приводит к тому, что освобожденные
лица продолжают месяцами оставаться в тюрьмах.
  Так, 5 апреля 1946 года военная коллегия Верховного суда СССР по протесту
Генерального прокурора СССР отменила приговор военного трибунала
стрелковой Таманской дивизии, по которому гражданка Литвиненко была
обвинена в измене Родине и осуждена к расстрелу (приговор трибуналом
Отдельной Приморской армии заменен на 10 лет лагерей). Военная коллегия
Верховного суда СССР прекратила дело за недоказанностью преступления. 6
мая 1946 года определение направлено в СибЛАГ МВД, где содержалась
заключенная. Там документ направили для сог