Выслушав доклад начальника Генштаба о катастрофе в Крыму, Сталин пришел в
ярость. Козлом отпущения на этот раз он сделал Кулика. Керчь стала началом
заката его карьеры. 16 февраля 1942 года он предстал перед Специальным
присутствием Верховного суда СССР, в марте был понижен в воинском звании
до генерал-майора. Около полугода после этого Кулик командовал 4-й
гвардейской армией, затем был назначен заместителем начальника Главного
управления формирования и укомплектования войск Наркомата обороны. Но
поражения на фронте Сталин ему не простил.
  Сталин сам вознес Григория Ивановича Кулика на большие высоты военной
иерархии, хотя тот, как можно судить, не обладал ни большим умом, ни
высокой профессиональной компетентностью. После разжалования Маршала
Советского Союза до генерал-майора Сталин как будто дал ему шанс: через
месяц Кулику присвоили звание генерал-лейтенанта. Но в конце войны, после
того как Булганин получил письмо от начальника Главупраформа
генерал-полковника Смородинова и члена Военного совета генерал-майора
Колесникова о "моральной нечистоплотности и барахольстве, потере вкуса и
интереса к работе", Сталин вновь дал указание снизить Кулика до
генерал-майора. Окончательно доконала служба (а точнее, Сталин) Кулика,
когда он был назначен заместителем командующего войсками Приволжского
военного округа. Командующим там был в то время генерал-полковник Гордов
Василий Николаевич, тоже попавший в сталинскую опалу. Ущемленные генералы
вели неосторожные разговоры и вскоре были уволены в отставку, затем их
арестовали, а в 1950 - 1951 годах оба были осуждены и расстреляны. В 1957
году их реабилитировали и восстановили воинские звания.
  Так печально завершилась судьба еще одного сталинского маршала. По всей
видимости, как я уже говорил, Кулик был в общем-то незадачливым
военачальником, лишенным заметных военных способностей. Но в керченской
катастрофе вина его, по моему мнению, не является решающей или очевидной.
Он прибыл в Керчь за пять дней до трагического финала. Его способности не
были столь выдающимися, чтобы за этот очень короткий срок добиться
невозможного. Сталин расценил действия бывшего маршала как неисполнение
его указаний. Хотя после войны, в спокойной обстановке анализируя события
в Керчи в ноябре 1941 года. Маршал Советского Союза В.Д. Соколовский писал
в заключении Генштаба: "Изучение имеющихся документов показывает, что в
сложившихся условиях бывший Маршал Советского Союза Кулик, прибывший 11
ноября для оказания помощи войскам, действовавшим на Керченском
полуострове, при отсутствии в его распоряжении необходимых сил и средств,
изменить ход военных действий в нашу пользу в удержать город Керчь уже не
мог. Этот вывод подтверждают также участники этих событий адмирал тов.
Левченко Г.И. и генерал армии тов. Батов П.И."770.
  Верховный не хотел примириться с потерей Керчи. Он согласился с
предложением Генштаба подкрепить героическую оборону Севастополя дерзкой
десантной операцией в Крыму, которая может стать началом освобождения
полуострова. И менее чем через месяц после ухода из Керчи Ставка утвердила
план этой десантной операции.
  Это была самая крупная десантная операция Великой Отечественной войны.
Сталин почему-то был уверен в ее успехе. Может быть, он уповал на
психологический фактор: разве могут немецкие генералы предположить, что
немногим более чем через месяц на Керченском полуострове вновь будут
советские войска? А наши дивизии, потерпев жестокое поражение, захотят
доказать именно на этой же каменистой земле, что их воля к борьбе и победе
не утрачена. Сталин сам контролировал разработку операции,
осуществлявшейся в большой тайне.
  Но это была не только крупная десантная операция, но и, в конце концов,
крупная неудача. С 26 по 31 декабря 1941 года кораблями Черноморского
флота, Азовской военной флотилии на севере и востоке Керченского
полуострова, в район Феодосии было десантировано около 40 тысяч человек,
43 танка, 434 орудия и миномета, много другой техники и оружия.
Первоначальная сила удара была внушительной. Части восстановленной 51-й и
44-й армий, которые вместе с 47-й составили Крымский фронт, смогли
продвинуться на запад более чем на 100 километров, освободить Керчь,
Феодосию. Казалось, еще одно усилие - и рядом Севастополь, после чего
становилось реальным освобождение всего Крыма. Однако, накапливая силы для
последующего наступления, Военный совет Крымского фронта совсем не придал
должного значения обороне. Она была неглубокой и неустойчивой. Разведка,
система противовоздушной обороны, маскировка, расположение резервов были
организованы плохо. Расплата не замедлила прийти. 8 мая 1942 года немецкая
группировка, которая по численности и мощи почти в два раза уступала
советским войскам, нанесла удар вдоль побережья Феодосийского залива.
Беспечность и неорганизованность обернулись большой трагедией. Мехлис,
которого Сталин направил на Крымский фронт в качестве представителя
Ставки, сразу же начал слать Верховному телеграммы-доносы на командующего
фронтом Д.Т. Козлова. Но реакция Сталина была на этот раз необычной. Он
понимал, что менять комфронта в критическую минуту поздно, поэтому резко
отчитал Мехлиса:
  "Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя, не отвечающего за
дело Крымфронта. Эта позиция очень удобна, но она насквозь гнилая. На
Крымском фронте Вы - не посторонний наблюдатель, а ответственный
представитель Ставки, отвечающий за все успехи и неуспехи фронта... Вы
требуете, чтобы мы заменили Козлова кем-либо вроде Гинденбурга. Но вы не
можете не знать, что у нас нет в резерве Гинденбургов. Дела у вас в Крыму
несложные, и Вы могли бы сами справиться с ними..."
Сталин был прав: Гинденбургов в резерве не было. Но он ошибался,
утверждая, что дела в Крыму "несложные".
  Если бы Сталин был самокритичным человеком, он должен был подумать, как не
хватает сейчас на фронтах людей типа Тухачевского, Блюхера, Егорова,
Якира, Дыбенко, Корка, Каширина, Уборевича, Алксниса... Но по своему
характеру он не мог, не умел смотреть на себя как бы со стороны. Верховный
всегда полагал, что корень неудач, катастроф - в неисполнительности
штабов, слабой организаторской работе командиров, неумении политработников
мобилизовать людей. В перечне недостатков, промахов, упущений, которые он
умел и любил перечислять, даже мысленно не значилась его вина. А она была
самая большая... Многие командиры, политработники, офицеры штабов были
просто слабо подготовлены в профессиональном отношении.
  Сталин несколько раз направлял командованию Крымского фронта директивы
Ставки с требованиями закрепиться на Турецком валу, организовать упорную
оборону, выехать на передовую лично, активнее использовать артиллерию...
Однако командование фронта, откровенно говоря, растерялось. Верховный,
предчувствуя беду, в полночь 11 мая продиктовал на одном дыхании
телеграмму в типичном для него стиле:
  "Главкому СКН маршалу Буденному
Копия: Военному совету Крымфронта - Мехлису
Ввиду того, что Военный совет Крымфронта, в том числе Мехлис, Козлов,
потеряли голову, до сего времени не могут связаться с армиями, несмотря на
то, что штабы армий отстоят от Турецкого вала не более 20 - 25 км, ввиду
того, что Козлов и Мехлис, несмотря на приказ Ставки, не решаются выехать
на Турецкий вал и организовать там оборону, Ставка Верховного
Главнокомандования приказывает Главкому СКН маршалу Буденному в срочном
порядке выехать в район штаба Крымского фронта (г. Керчь), навести порядок
в Военном совете фронта, заставить Мехлиса и Козлова прекратить свою
работу по формированию в тылу, передав это дело тыловым работникам,
заставить их выехать немедленно на Турецкий вал, принять отходящие войска
в материальную часть, привести их в порядок и организовать устойчивую
оборону на линии Турецкого вала, разбив оборонительную линию на участки во
главе с ответственными командирами.
  Главная задача - не пропускать противника к востоку от Турецкого вала,
используя для этого все оборонительные средства, войсковые части, средства
авиации и морского флота.
  Ставка Верховного Главнокомандования.
  Сталин
11.5.42. Василевский"771.
  Вся телеграмма в полстраницы состоит из двух предложений. В ней - оценки,
негодование, советы, приказ, план действий, задачи - все вместе. Но, увы,
бывают ситуации, когда заклинания даже самых могущественных людей
бессильны. За пять дней до горестного исхода Сталин поручил Василевскому
еще раз передать от его имени приказ руководству Крымского фронта:
  "Командующему Крымфронта
генерал-лейтенанту Козлову
15 мая 1942 года, 1 час 10 мин.
  Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
  1. Керчь не сдавать, организовать оборону по типу Севастополя.
  2. Перебросить к войскам, ведущим бой на западе, группу мужественных
командиров с рациями с задачей взять войска в руки, организовать ударную
группу, с тем чтобы ликвидировать прорвавшегося к Керчи противника и
восстановить оборону по одному из керченских обводов. Если обстановка
позволяет, необходимо там быть Вам лично.
  3. Командуете фронтом Вы, а не Мехлис. Мехлис должен Вам помочь. Если не
помогает, сообщите..."772
Направляя 15 мая этот последний свой приказ командованию Крымского фронта,
Сталин уже понимал, что Керчь второй раз в течение полугода агонизирует.
Ему докладывали, что основные силы (а их в начале мая Крымский фронт имел
уже около 270 тыс.) будут эвакуированы. Когда трагедия произошла, стихли
взрывы и залпы в Керчи, он стал требовать точные данные о потерях. Сводку
представили лишь через полторы недели. В ней значилось, что в течение
двенадцати дней немецкого наступления Крымский фронт, обладая значительным
превосходством в силах, потерял 176 566 человек, 347 танков, 3476 орудий и
минометов, 400 самолетов. Это было еще одно крупное, катастрофическое по
масштабам поражение Красной Армии. Читая сводку, Сталин с трудом сдерживал
гнев:
  - Недоноски! Так провалить успешную операцию!
  Он специально послал туда Мехлиса, но тот, похоже, только мешал делу. А
Козлов откровенно растерялся. Как растерялись и командармы. Бездарно
руководил операцией Буденный. Тут же вызвав по телефону Василевского,
приказал срочно подготовить директиву Ставки в Военные советы фронтов и
армий, обобщающую горькие уроки поражения в Крыму. 4 июня при очередном
докладе Василевский положил перед Сталиным проект директивы. Сталин
углубился в чтение:
  "...К началу наступления противника Крымский фронт располагал шестнадцатью
стрелковыми дивизиями, тремя стрелковыми бригадами, одной кавдивизией,
четырьмя танковыми бригадами, девятью артиллерийскими полками усиления
против семи пехотных, одной танковой дивизий противника и двух бригад...
Тем не менее наши войска на Крымском фронте потерпели поражение и в
результате неудачных боев вынуждены были отойти за Керченский пролив..."
Далее следовали дельные выводы об оперативных и тактических промахах, о
причинах неудачи - слабое эшелонирование обороны, плохое использование
резервов, рутинное управление войсками, их неумелое взаимодействие.
  "Командование фронта, - читал далее Сталин, - не обеспечило даже доставки
своих приказов в армии, как это имело место с приказом для 51-й армии об
отводе всех сил фронта за Турецкий вал - приказа, который не был доставлен
командарму. В критические дни операции командование Крымского фронта и т.
Мехлис, вместо личного общения с командующими армиями и вместо личного
воздействия на ход операции, проводили время на многочасовых бесплодных
заседаниях Военного совета. Козлов и Мехлис нарушили указание Ставки и не
обеспечили его выполнения, не обеспечили своевременный отвод войск за
Турецкий вал. Опоздание на два дня с отводом войск явилось гибельным для
исхода всей операции... " Дальше шло перечисление задач, поставленных
перед Военными советами фронтов в связи с необходимостью извлечь уроки из
поражения.
  - И это все? - строго посмотрел Сталин на Василевского.
  - Да, товарищ Сталин...
  - Записывайте... Все эти люди должны бы пойти под военный трибунал. Но с
этим успеется. Пишите, - повторил Верховный:
 
"1. Снять армейского комиссара первого ранга т. Мехлиса с поста
заместителя Народного комиссара обороны и начальника Главного
Политического управления Красной Армии и снизить его в звании до
корпусного комиссара.
  2. Снять генерал-лейтенанта т. Козлова с поста командующего фронтом,
снизить его в звании до генерал-майора и проверить его на другой, менее
сложной работе.
  3. Снять дивизионного комиссара т. Шаманина с поста члена Военного совета
фронта, снизить его в звании до бригадного комиссара и проверить его на
другой, менее сложной работе.
  4. Снять генерал-майора т. Вечного с должности начальника штаба и
направить его в распоряжение начальника Генерального штаба для назначения
на менее ответственную работу.
  5. Снять генерал-лейтенанта т. Черняка с поста командующего армией,
снизить его в звании до полковника и проверить на другой, менее сложной
военной работе.
  6. Снять генерал-майора т. Колганова с поста командующего армией, снизить
его в звании до полковника и проверить на другой, менее сложной военной
работе.
  7. Снять генерал-майора авиации т. Николаенко с поста командующего ВВС
фронта, снизить его в звании до полковника авиации и проверить на другой,
менее сложной военной работе..."773
Сталин посмотрел на Василевского и спросил:
  - Не забыли кого? Остальных пусть своей властью накажет главком
направления. А теперь давайте подпишу...
  Для него это все было уже в прошлом... Почти в то же время, с разрывом в
одну-две недели, Сталин перенес еще один тяжелейший удар: жестокое
поражение под Харьковом. Здесь потери были еще более страшными - около 230
тысяч человек погибшими и плененными, 775 танков, более 5000 орудий и
минометов...774 После катастроф 1941 года это были две самые страшные
неудачи. "Апофеоз войны" Верещагина лишь отдаленно отражает масштабы
сталинских катастроф.
  К лету 1942 года создалась ситуация, когда Верховный, посоветовавшись с
Молотовым и Берией в отношении планов Японии, был вынужден еще раз снять с
Дальнего Востока крупные силы. После того как Молотов заверил его, что
"Япония завязла в Юго-Восточной Азии", Сталин тут же позвонил
Василевскому, который с июня 1942-го возглавил Генеральный штаб:
  - Снимите 10 - 12 дивизий с Дальнего Востока. Начало скрытного выдвижения
не позже 11 июля. Доложите завтра.
  - Хорошо, товарищ Сталин.
  На другой день, точнее ночь, Василевский читал Сталину по телефону
директиву командующему Дальневосточным фронтом:
  "Отправить из состава войск Дальневосточного фронта в резерв Верховного
Главнокомандования следующие стрелковые соединения:
  205 стр. дивизию - из Хабаровска
96 стр. дивизию - из Куйбышевки, Завитой
204 стр. дивизию - из Черемхово (Благовещенск)
422 стр. дивизию - из Розенгартовки
87 стр. дивизию - из Спасска
208 стр. дивизию - из Славянки
126 стр. дивизию - из Раздольного, Пуциловки
98 стр. дивизию - из Хороля
250 стр. бригаду - из Биробиджана
258 стр. бригаду - из Зелодворовки, Приморье
253 стр. бригаду - из Шкотово"775.
  - Я согласен. Отправляйте директиву.
  Молох войны требовал жертв. Сталин "поставлял" их в результате своих
просчетов, ошибок, некомпетентности. Преуспели в этом и некоторые наши
военачальники, сыграло свою роль и стечение роковых обстоятельств. Но
справедливости ради следует сказать, что количество жертв определялось еще
и тем, что немцы в начале войны воевали лучше нас...
  Верховный, начавший было к концу 1941-го обретать уверенность,
подумывавший о том, как сделать 1942-й годом разгрома немецких войск,
вновь был до основания потрясен крупнейшими неудачами под Харьковом и в
Крыму. Он не мог знать, что это далеко не последние его катастрофы. Сталин
не хотел признаться самому себе, что полководческое мастерство противника
оказалось выше. Прямолинейные, часто запоздалые указания и директивы
Ставки зачастую все еще были бесхитростны, подчас элементарны, лишены
мудрости военного искусства. Но вернемся еще раз к Харькову.
  В марте 1942 года Сталин созвал совещание, на котором обсуждались
предложения Главного командования Юго-Западного направления. Трудно
сказать, было это заседание Ставки или ГКО. Присутствовали Сталин,
Ворошилов, Тимошенко, Шапошников, Жуков, Василевский. Главкомат в лице
Тимошенко предлагал осуществить на юге широкую наступательную операцию
силами трех фронтов с выходом на рубеж Николаев - Черкассы - Киев -
Гомель. Возразил Шапошников.
  - У нас нет крупных стратегических резервов. Целесообразнее ограничиться
активной обороной по всему фронту, уделяя особое внимание центральному
направлению.
  - Не сидеть же нам в обороне сложа руки и ждать, пока немцы нанесут удар
первыми! - заметил Сталин.
  Жуков предложил нанести удар на Западном направлении, а на остальных вести
активную оборону. Тимошенко настаивал на проведении крупной операции на
юге. Его поддержал Ворошилов. Василевский, выражая позицию Генерального
штаба, возражал. Мнения разделились. Все ждали, что скажет Сталин. До
этого он на подобных заседаниях ограничивался утверждением или отклонением
проработанных предложений. Сейчас ему было нужно принять ответственное
самостоятельное решение. Он должен был сделать выбор. Стратегический выбор.
  Сталин в душе всегда был центристом. В дни Октября, борьбы за Брестский
мир, схватки с оппозицией он стремился занимать такую позицию, с которой
можно было быстро, удобно и безопасно примкнуть к сильнейшей стороне. В
архиве Радека, например, содержится любопытный документ "О центризме в
нашей партии", где Сталин называется его приверженцем, а сам центризм
"идейной нищетой политика"776. Сталин остался верен своему
методологическому кредо. Он принял половинчатое решение, разрешив войскам
Юго-Западного направления провести одну частную наступательную операцию -
разгромить харьковскую группировку противника с целью последующего
освобождения Донбасса. Теперь уже никто не возражал. В Ставке Верховному
вообще возражали редко.
  Сталин полагал, что удары по сходящимся направлениям - из района южнее
Волчанска и с барвенковского плацдарма могут поставить противника в
безвыходное положение. Но он не знал, что и немецкое командование
готовилось нанести удар по нашим войскам на барвенковском выступе.
Фактически Ставка санкционировала наступление из оперативного мешка,
каким, несомненно, являлся барвенковский выступ для войск Юго-Западного
направления. Это было очень рискованно. Но война не просто риск, это и
постоянная смертельная опасность.
  Наступление на Харьков началось 12 мая. И началось успешно. За первые три
дня войска продвинулись на 50 километров в глубину. И полной
неожиданностью для всех был мощный удар гитлеровских армий с юга во фланг
нашей наступающей группировке. Последовал ряд противоречивых распоряжений.
Уже 18 мая Тимошенко, по некоторым данным (в архиве следов этих
переговоров нет), обратился к Сталину с просьбой прекратить наступление на
Харьков. Верховный ответил отказом:
  - Мы дадим из резерва две стрелковые дивизии и две танковые бригады. Пусть
Южный фронт держится. Немцы скоро выдохнутся...
  Событиям под Харьковом Н.С. Хрущев, бывший в ту пору членом Военного
совета Юго-Западного фронта, посвятил целый фрагмент своего доклада на XX
съезде партии. По его словам, он с фронта дозвонился до Сталина, который
был на даче. Однако к телефону подошел Маленков. Хрущев настаивал на том,
чтобы говорить лично со Сталиным. Но Верховный, который находился "в
нескольких шагах от телефона", трубку не взял и передал через Маленкова,
чтобы Хрущев говорил с Маленковым. После того как через Маленкова,
рассказывал делегатам XX съезда Хрущев, он передал просьбу фронта о
прекращении наступления, Сталин сказал; "Оставить все так же, как есть!"
Другими словами, Хрущев однозначно заявил, что именно Сталин виновен в
харьковской катастрофе. Другую версию выдвигает Г.К. Жуков, полагая, что
ответственность за неудачу несут и руководи