вали
низкие нормы пропускной способности, организовывали крушения,
противодействовали стахановскому движению. Особо вредили Кудреватых,
Васильев, Братин, Нейштадт, Морщихин, Беккер, Кронц, Бреус - они мешали
внедрению паровоза "ФД". Линия Москва - Донбасс строилась вредительски;
Пятов строил Турксиб вредительски; Караганда - Петропавловск строилась
Мрачковским вредительски; линия Эйхе - Сокур строилась Барским и
Эйдельма-ном вредительски..." Каганович, хотя газеты писали о
перевыполнении планов перевозок, новаторстве, движении кривоносовцев,
продолжал нагнетать:
  - Шермергорн, начальник управления железнодорожного строительства, вредил.
Тов. Сталин не раз нам говорил: "Плохой он человек, враждебный человек".
Тов. Сталин прямым образом предупреждал о нем и предложил присмотреться,
проверить его...
  - Подозрительный человек, - бросил реплику Микоян.
  - Мерзавец Серебряков, - продолжал Каганович, - очень метко назвал
оборонные узлы и определил свои вредительские цели...410
Все в докладе Кагановича было в том же духе: множество фамилий, брань,
целые стаи вредителей, которые только тем и занимаются, что взрывают,
создают пробки, плохо проектируют, срывают перевозки. Разве мог Сталин не
оценить такого "юмора" Кагановича в докладе на Пленуме:
  "Емшанов, мерзавец, с 1934 года начальник Московско-Донецкой железной
дороги. После снятия он уже другой работы не получил и пошел на жительство
прямо к т. Ежову, в НКВД. Арнольдову объявлял, объявлял выговоры... все
говорили - не сохранили человека. Вот его теперь и сохраняет - охраняет т.
Ежов..."411
Глубоко невежественный Каганович, как и все соратники Сталина, пытался
создать себе некое теоретическое реноме. Одно из постановлений ЦК
обязывало руководителей учреждений, предприятий и ведомств лично вести
марксистско-ленинские занятия с кадрами. Бывший ответственный работник
НКПС, ставший в годы войны наркомом путей сообщения, И. В. Ковалев
рассказывал мне: "Каганович собрал группу руководителей и открыл семинар.
Вскоре он предоставил слово мне. В своем выступлении я остановился на том,
что в силу своего положения, действуя стихийно, пролетариат способен
выработать лишь тред-юнионистское сознание... Каганович ошалело смотрел на
меня, смотрел и вдруг заявляет:
  - Чего городишь, что еще за "юнионистское" сознание! Пролетариат может все
выработать! Пролетарское сознание!
  Все переглянулись. Сколько я ни пытался, опираясь на Ленина, растолковать
Кагановичу необходимость внесения в сознание пролетариата научной теории,
до него это не доходило. Подозрительно смотря на меня, Каганович скоро
свернул семинар и больше за проведение таких непосильных для себя вещей не
брался..."
Свой "авторитет" Каганович зарабатывал наездами (по поручению "вождя") для
"наведения порядка" в те или иные области. Его поездки в Челябинскую,
Ивановскую, Ярославскую и другие областные партийные организации
сопровождались настоящими погромами: многих местных работников снимали, на
них заводили "дела", кончавшиеся часто трагически. Сталин был доволен
"железным Лазарем", как он не раз его называл. Такие соратники ему и были
нужны: беспрекословные, фанатично преданные, с полуслова понимающие его
намерения.
  Когда же Каганович решал судьбы людей на местах, он ни с кем не
советовался, а просто выполнял инструкцию Сталина: "Посмотри там
внимательнее на месте и решай... Не миндальничай..." Документы бесстрастно
свидетельствуют, что нередко до окончания следствия Каганович лично
составлял и редактировал проекты приговоров, вносил в готовящиеся
материалы произвольные изменения, вроде того, что против него, наркома,
готовились якобы "террористические акты". Чем все это в конце концов
заканчивалось, теперь уже ясно.
  Итак, пройдя причудливый путь из Москвы в Туркестан и обратно, он вскоре
стал заведующим отделом ЦК, через который шли основные назначения на
крупные посты. Уже в 1926 году Каганович становится кандидатом в члены
Политбюро. Ему исполнилось тогда 33 года. Усердие, жестокость,
исключительную исполнительность Кагановича быстро заметил Сталин. В связи
со сложной обстановкой на Украине по рекомендации генсека Каганович
возглавил партийную организацию республики. Уже тогда у него сложились
непростые отношения с Председателем СНК Украины В.Я. Чубарем, что в конце
концов самым роковым образом скажется на судьбе последнего. Конфликты
Кагановича с остальными руководящими работниками ЦК КП(б)У не
прекращались. В 1928 году он вернулся в Москву и стал первым секретарем
Московского городского и областного комитетов партии. На XVI съезде партии
его избрали членом Политбюро.
  В первой половине 30-х годов влияние Кагановича было особенно сильным.
Нарком путей сообщения неоднократно выезжал в районы, где коллективизация
шла трудно, и сразу же после его "налетов" дело ускорялось. Сталина мало
интересовали методы, которыми пользовался "железный Лазарь". Жестокий по
натуре, предельно грубый Каганович был типичным, более того, классическим
представителем административно-бюрократического аппарата, с особой
социальной бесцеремонностью бравшимся за любое дело. В результате его
поездки на Северный Кавказ увеличился поток раскулаченных, вывозимых на
Север. В Московской области он без колебаний снимал любого, кто не
следовал его директивам. В соответствии с его невежественными заключениями
были запрещены некоторые пьесы на московских сценах. Будучи председателем
Центральной комиссии по проведению партийной чистки, он вел ее беспощадно.
Именно его имя фигурирует в центре загадочного инцидента по выборам в ЦК
на XVII съезде партии. Он был одним из главных инициаторов уничтожения,
под видом реконструкции Москвы, многих ее исторических памятников, в том
числе знаменитого храма Христа Спасителя. Словом, Каганович успевал
повсюду. Сталин по достоинству оценил безграничное усердие соратника,
наградив его в числе первых только что учрежденным орденом Ленина.
  Каганович вместе со Сталиным и другими людьми из его окружения несет перед
нашей историей немалую ответственность, прежде всего за последовательное,
широкое внедрение и применение бюрократических, административных и, самое
главное, насильственных методов в практику социалистического строительства.
  Долголетие дает возможность продлить тризну памяти. Кагановичу есть о чем
вспомнить: силовое руководство на Украине; "победы" над Постышевым и
Чубарем; особую благосклонность Сталина, которого он даже не раз замещал в
30-е годы, когда "вождь" уезжал на юг; дружбу с Хрущевым; вклад в
"реконструкцию" Москвы, сопровождавшуюся сносом Сухаревой башни,
разрушением Страстного монастыря, снесением Иверских ворот и многих других
"старорежимных" строений... Если прозревает совесть, можно пережить свои
деяния вновь, страдая. Если же она застыла несколько десятков лет назад,
память может лишь восстановить в сознании мелькание немых черно-белых
кадров былого. У людей с такой судьбой долголетие подобно наказанию.
Ничего изменить нельзя. Все вечно в своей необратимости. Кроме тех оценок,
которые люди давали, дают и будут давать прошлому.
  В число ближайших соратников "вождя" в 30-е годы входил и Климент
Ефремович Ворошилов. Еще при жизни его имя стало легендарным. Уже в те,
далекие теперь, годы пионеры, комсомолия с энтузиазмом распевали:

  Когда нас в бой
Пошлет товарищ Сталин
И первый маршал
В бой нас поведет...

  Ворошилов к революционному движению приобщился рано. Еще в 1906 году,
будучи делегатом IV съезда РСДРП, познакомился с Лениным, Сталиным,
другими известными революционерами. Пройдя ссылки и аресты, Ворошилов
встретил Февральскую революцию в Петрограде. В годы гражданской войны
Ворошилов воевал на разных фронтах, он был, как принято считать, заметен в
битве за Царицын, где окрепла его дружба со Сталиным. Последующая слава
Ворошилова как "героя гражданской войны" в значительной степени
объясняется высоким покровительством. Слов нет, сражался будущий нарком
обороны храбро, но без выдумки, отдавая дань партизанщине. Выступая на
VIII съезде партии, Ленин, в частности, сказал:
  - ...Ворошилов приводил такие факты, которые указывают, что были страшные
следы партизанщины. Это бесспорный факт. Тов. Ворошилов говорит: "У нас не
было никаких военных специалистов, и у нас 60 000 потерь". Это ужасно...
Героизм царицынской армии войдет в массы, но говорить, мы обходились без
военных специалистов, разве это есть защита партийной линии... Виноват
тов. Ворошилов в том, что он эту старую партизанщину не хочет бросить412.
  Свой боевой путь Ворошилов прошел с Первой Конной армией, где он был
членом Военного совета, воевал на Северном Кавказе, в Крыму; сражался
против отрядов Махно; участвовал в разгроме Кронштадтского мятежа. За
героизм и мужество в гражданской войне Ворошилов был удостоен двух орденов
Красного Знамени. После Х съезда партии Ворошилов - непременный член ЦК
партии, а с XIV съезда и член Политбюро. Став после смерти Фрунзе наркомом
по военным и морским делам, Ворошилов внес некоторый вклад в строительство
Красной Армии. Успех в этом деле, в частности, объяснялся и тем, что в
наркомате, военных академиях, в ряде округов в то время служили многие
творчески мыслящие военачальники, военные теоретики как из числа тех, кого
выдвинула революция, так и офицеров старой армии. Среди них Б.М.
Шапошников, автор работы "Мозг Армии", М.Н. Тухачевский, написавший
"Вопросы современной стратегии", К.Б. Калиновский, К.И. Величко, А.И.
Верховский, А.М. Зайончковский, В.Ф. Новицкий, А.А. Свечин, Р.П. Эйдеман,
И.Э. Якир и многие другие.
  Еще в конце 20-х годов появились биографии, книги, многочисленные статьи о
Ворошилове, например такие: "Вождь армии мировой революции", "Мы слушаем
твой приказ, тов. Ворошилов", "Большевистский полководец",
"Главнокомандующий от станка" и т.д. Был учрежден знак "Ворошиловский
стрелок"; в честь Ворошилова был назван тяжелый танк "KB" (правда, был и
более современный и мощный танк "ИС" "Иосиф Сталин").
  Слава Ворошилова была поистине всенародной. Как относился к этому Сталин?
Спокойно. Он на нее мало обращал внимания, ибо в 30-е годы о наркоме уже
говорили только как о человеке, "выполняющем волю вождя", о "красном
маршале под руководством товарища Сталина", о "сталинском наркоме" и т.д.
Сталин, более чем кто-либо, знал Ворошилова, знал и цену ему. Все считали,
что они были друзьями. Но в настоящей дружбе нет и не может быть
должников. А Ворошилов всегда считал себя "должным" Сталину: за славу,
почет, посты, награды, положение.
  В 30-е годы это уже был абсолютно бездумный исполнитель, который не имел
своего мнения. У него не было нечеловеческой работоспособности Кагановича,
ума и хитрости Молотова, осторожности и осмотрительности Микояна, он
уступал во многом и другим членам Политбюро. Но Сталин считал, что
Ворошилов нужен ему из-за того ореола легендарности, который сформировался
вокруг "вождя Красной Армии". Сталин был уверен, что в решающую минуту
нарком, не задумываясь, поддержит его. И не ошибся. Когда пришел час
выношенного Сталиным кровавого чистилища, Ворошилов, не колеблясь, стал
вместе с "вождем" разжигать костер репрессий, в котором сгорели три
Маршала Советского Союза, сотни и тысячи командиров Красной Армии. В своей
речи на февральско-мартовском Пленуме ЦК в 1937 году, перечислив поименно
многих "врагов народа", проникших в РККА, Ворошилов решил
проиллюстрировать сказанное примером, что, мол, не только "наверху" есть
троцкисты-вредители. Нарком зачитал письмо арестованного майора Кузьмичева:
  "Наркому обороны т. К.Е. Ворошилову.
  Меня обвиняют, что я являюсь членом контрреволюционной террористической
группы, которая готовила покушение на Вашу жизнь. Да, я в 26-28 годах
входил в троцкистскую организацию. Начиная с 29 года я стремился загладить
свою вину. В Вашем лице всегда видел не только вождя Красной Армии, но и
чрезвычайно отзывчивого человека. Я награжден двумя орденами Красного
Знамени. Как же меня зачислили в банду фашистских убийц?
  По-видимому меня расстреляют. Может быть, через несколько лет все же
троцкисты скажут, зачем они оболгали честного человека, и вот когда
раскроется действительная правда, я вас прошу восстановить моей семье
честное имя. Простите за марание, больше не дают бумаги.
  21.VIII.36. Кузьмичев".
  Ворошилов, зачитав письмо, обвел глазами зал и эффектно закончил:
  - А через 10 дней он признался: хотели теракт совершить в районе Белой
Церкви во время маневров...413
Ворошилов знал, как добываются эти признания. Докладывая Пленуму, сказал,
адресуясь, конечно, к Сталину, что он часто "говорит с Ежовым в отношении
лиц, подлежащих изгнанию из рядов армии". Иной раз "отстаиваю отдельные
лица. Правда, сейчас можно попасть в неприятную историю: отстаиваешь, а он
оказывается доподлинным врагом, фашистом...". Видимо, эта же позиция
руководила Ворошиловым, когда он выразил свое отношение к письму Якира, с
которым тот обратился накануне расстрела:
  "К.Е. Ворошилову. В память многолетней в прошлом честной работы моей в
Красной Армии я прошу Вас поручить посмотреть за моей семьей и помочь ей,
беспомощной и ни в чем не повинной. С такой же просьбой я обратился к Н.И.
Ежову.
  9 июня 1937 г. Якир".
  Ворошилов, прочитав записку, размашисто написал:
  "Сомневаюсь в честности бесчестного человека вообще.
  10 июня 1937 г. К. Ворошилов"414.
  Передо мной несколько томов документов, подписанных Ворошиловым или с его
резолюциями. Том с письмами тех командиров, которые еще до суда, до
расстрела успели обратиться к наркому с просьбой, мольбой, криком о
помощи. Письма Горячева, Кривошеева, Сидорова, Хаханьяна, Букштыновича,
Прокофьева, Красовского. Вот письмо М.Г. Ефремова, бывшего командующего
войсками Забайкальского военного округа (аналогичные письма он направил
Сталину и Микояну):
  "Товарищи, располагая всеми данными, опровергающими возведенную на меня
фантастами Дыбенко и Левандовским клевету, однако я на Политбюро 18.IV.38
г. так, к стыду моему и огорчению, был рассеян, что забыл привести
доказательства моей невиновности и преданности партии Ленина - Сталина...
Комвойск Дыбенко на себя говорит что-то невероятное. Он после учения
безусловно помешался, иначе я не мог понять - ведь это был бы 1934 год! По
показанию Дыбенко он меня "завербовал"... и дает задание завербовать
командный состав...
  Все мои братья - коммунисты, четверо командиры РККА. Сын 17 лет
комсомолец. Мать и сестры с двенадцатью детьми в колхозе "Путь социализма"
в Орловской области. Дядя повешен в 1905 г. за восстание на флоте, отец
убит кулаками. Сам я московский рабочий. Участвовал в войне в Китае. Имею
ранения. Награжден: орденом Ленина, тремя орденами "Красное Знамя",
орденом Трудового Красного Знамени... Прошу Вас скорее прекратить мои
переживания и
муки.
  Всегда Ваш Ефремов Михаил"415.
  Это письмо, как и тысячи других, осталось без ответа. Правда,
Букштыновичу, Красовскому и Ефремову тогда повезло. Они уцелели. Но не
благодаря Ворошилову. Машину репрессий ни он, никто другой не хотел
тормозить и сдерживать. Более того, отвечая на запросы с мест, Ворошилов
лаконично и безжалостно санкционировал аресты, наказания, расстрелы. Вот
текст нескольких телеграмм из множества подобных (в 1937 и 1938 гг.).
  "Хабаровск. Блюхеру. На номер 88. Судить.
  К. Ворошилов"
"Свердловск. Горбачеву. На номер 39. Разрешаю арест.
  К. Ворошилов"
"Полярное. Командующему Северной Полярной флотилии. На номер 212. Судить и
наказать как подобает.
  Ворошилов"
"Свердловск. Гайлиту. Найти, арестовать и строжайше судить.
  Ворошилов"
"Ленинград. Дыбенко. Магеру. На номер 16758. Разрешаю арестовать и судить.
 
Ворошилов"
"Тбилиси. Куйбышеву. Апсе. На номер 344. Судить и расстрелять.
 
Ворошилов"416.
  Как пишет Гай Светоний в своей книге "О грамматиках и риторах", Гай
Альбуций из Новарии прославился тем, что самозабвенно защищал
несправедливо обвиненных в убийстве. Один раз, защищая обвиняемого, он в
присутствии Пизона "разгорячился до того, что стал оплакивать участь
Италии...". Ворошилову до Альбудия было далеко: он не только не защищал
невиновных, но и фактически был активным участником массовых репрессий.
  В апреле - мае 1937 года он направил Сталину одну за другой ряд записок
такого содержания:
  "Политбюро ЦК ВКП(б)
тов. Сталину.
  Прошу исключить из состава Военного Совета при Народном Комиссаре обороны
СССР:
  Тухачевского М.Н.
  Эйдемана Р.П.
  Лонгва Р.В.
  Ефимова Н.А.
  Аппога Э.Ф.
  как исключенных из рядов РККА.
  25 мая 1937 г.
  К. Ворошилов"417.
  Расписавшись, Ворошилов слово "исключенных" зачеркнул и заменил словом
"уволенных". Хотя он-то хорошо знал, куда всех их собираются "уволить". В
последующие дни он направил Сталину такие же записки, но с другими именами
- Горбачева, Казанского, Корка, Кутякова, Фельдмана, Лапина, Якира,
Уборевича, Германовича, Сангурского, Ошлея, других... Наркома, видимо, не
волновало, что практически весь Военный Совет при Народном Комиссаре
обороны СССР оказался "шпионским", "фашистским",
"троцкистско-бухаринским"... Главное - не перечить, соглашаться,
"поддерживать линию товарища Сталина". Таким был еще один из "тройки"
ближайшего окружения Сталина. Правда, его, в отличие от других, тень
"вождя" укрывала не полностью. Его жизнь больше, чем других, была на виду
у народа. Однако на самостоятельности суждений и поступков это никак не
сказалось.
  Соратники оказались под стать "вождю". Конечно, они, и особенно Берия,
несут ответственность за все извращения и преступления, которые совершил
Сталин. Но эту ответственность должны разделить и те, кто просто
поддакивал, соглашался, голосовал, восхищался "мудрыми решениями" Сталина.
Степень вины их различна. История рассудит, кто больше, а кто меньше
виновен. А.А. Андреев, А.А. Жданов, М.И. Калинин, А.И. Микоян, Г.А.
Маленков, Н.С. Хрущев, некоторые другие деятели из высшего партийного и
государственного руководства фактически не пытались ограничить
единовластие диктатора.
  Я коснулся не всего, а лишь ближайшего окружения Сталина. О некоторых
других лицах, исполнявших волю "вождя", читатель узнает из других глав. А
теперь - еще об одном человеке, призрак которого часто посещал Сталина.



  Призрак Троцкого_______________________________________


  Конечно, этим призраком был Троцкий. Сталин его ненавидел больше, чем
тогда, когда он был рядом. Проклинал ту минуту, когда согласился с
предложением о его высылке из страны. Он не хотел даже себе признаваться в
том, что боялся Троцкого тогда. Но Сталин опасался этого призрака и
теперь. И от чувства, что он никак не может решить "проблему" Лейбы
Давидовича, как он раньше мысленно обращался к Троцкому, злоба закипала в
нем еще больше. Однажды Сталин не удержался и почти публично сказал об
этом.
  В беседе с Эмилем Людвигом, о которой я уже упоминал ранее, Сталин, говоря
об авторитетах, вдруг заявил:
  - Троцкий тоже пользовался большим авторитетом... И что же? Как только он
отошел от рабочих, его забыли.
  - Совсем забыли? - переспросил Людвиг.
  - Вспоминают иногда - со злобой.
  - Все со злобой?
  - Что касается наших рабочих, то они вспоминают о Троцком со злобой, с
раздражением, с ненавистью418.
  Сталин был неискренен: возможно, и многие рабочие вспоминали Троцкого
недобрым словом, но прежде всего вспоминал его он сам. Вспоминал "со
злобой, с раздражением, с ненавистью". Так он вспоминал "одного из
выдающихся вождей" в силу ряда обстоятельств. Когда Сталин слушал
Молотова, Кагановича, Хрущева, Жданова, ему нередко приходила мысль:
насколько умнее, выше этих функционеров был Троцкий! На целый порядок! Он
мысленно перебирал других своих соратников и в растерянности убеждался -
ни по уровню мышления, ни по организаторской хватке, ни по ораторскому
таланту, ни по мастерству публициста они не могли сравниться с Tpоцким. Но
он был умнее и талантливее и его, Сталина. И хотя Сталин отгонял от себя
эту мысль, в душе порой не мог не согласиться с этим. "Как я