ств, которые необходимы
полководцу. Но бесспорно, что важнейшие из них - ум и воля. А если точнее:
гибкий, острый, масштабный ум и твердая воля. Я уже не раз отмечал, что у
Сталина дефицита воли не было. Сталин знал это и сам. Хотя, как читатель
имел возможность убедиться, в первые две недели войны у него дрогнула и
воля, ибо депрессия, шок, психологический кризис человека чаще всего
связаны с деформацией, хотя бы и временной, воли. Что касается ума, то он
был сильным, но догматичным как бы одномерным, переоценивавшим силу
директивы, приказа, распоряжения.
  Сталин никогда не обладал выдающимися прогностическими способностями. Да
это и невозможно при догматическом складе ума. Но самое главное, Сталин
при наличии сильной воли и негибкого ума не мог опереться на
профессиональные военные знания. Он не знал военной науки, теории военного
искусства. Он доходил до всех премудростей стратегии, оперативного
искусства в ходе кровавой эмпирии, множества проб и ошибок. Опыт
гражданской войны, в которой он участвовал в качестве члена Военного
совета ряда фронтов, уполномоченного Центра, был явно недостаточен для
человека, занимающего пост Верховного Главнокомандующего. Реноме Сталина
как полководца поддерживалось, хотя об этом обычно мало говорят,
коллективным разумом Генерального штаба, незаурядными способностями
некоторых крупных военачальников, находившихся рядом с ним во время войны.
Это прежде всего - Б.М. Шапошников, Г.К. Жуков, А.М. Василевский, А.И.
Антонов. Сталин, который, в сущности, никогда не бывал в воинских частях,
в штабах, полевых пунктах управления, не представлял по-настоящему
механизм функционирования военной системы, ему часто не хватало, особенно
в первые полтора года войны, чувства оперативного времени, реальных
пространственных координат театра военных действий, возможностей войск.
Отсюда его распоряжения, заранее обреченные на невыполнение, или
поспешные, непродуманные действия. Вот несколько примеров.
  6 августа 1941 года Сталин подписал телеграмму командующим Резервным и
Западным фронтами о подготовке и проведении операции под Ельней.
Телеграмма была подписана ночью, но в ней содержатся требования уже
сегодня, шестого, произвести перегруппировку войск, выдвижение ряда частей
на новые рубежи. Телеграмма заканчивалась словами: "Получение подтвердить
и немедленно представить план операции под Ельней..."816 Чувство реального
здесь явно отсутствует.
  Или еще. 28 августа 1941 года Сталин, подписываясь в данном случае
почему-то не как Верховный Главнокомандующий, а как нарком обороны,
поручил авиации двух фронтов разгромить танковые группировки. Сталин
предписал привлечь не менее 450 самолетов. Эта операция должна начаться с
рассветом следующего дня...817 А как же разведка, определение задач
конкретным частям, соединениям, порядок их выполнения и т.д.? И таких
распоряжений Верховного много. Похоже, Сталин полагал, что, подписывая
директиву, приказ, он немедленно "запускал" Систему, не представляя, что
должно пройти время для получения распоряжения адресатом (через несколько
уровней), для отдачи предварительных распоряжений, постановки задач,
организации взаимодействия, технического обеспечения действий и многого
другого. Сталин просто не понимал всей сложности этого процесса. Будучи
дилетантом в военном деле, Сталин исподволь учился и уже во время
Сталинградской битвы, как писал Г.К. Жуков, "хорошо разбирался в больших
стратегических вопросах"818. "Разбирался" - значит понимал, чувствовал,
мог оценить, но не значит, что был стратегом. Коллективным стратегом был
Генеральный штаб. Его роль нельзя переоценить. "Истинная природа войны, -
писал Б.М. Шапошников, - постепенно расширяла круг его деятельности
(Генерального штаба. - Прим. Д.В.), и перед мировой войной мы уже
считаемся с фактом, когда "мозг армии" выявил стремление вылезть из
черепной коробки армии и переместиться в голову всего государственного
организма"819. В отношении "государственного организма" судить не буду, но
в отношении Ставки, во главе которой стоял Сталин, эта истина бесспорна.
Ставка могла функционировать благодаря напряженной работе "мозга армии" -
Генерального штаба.



  Сталин и Ставка________________________________________

  Однажды во время гражданской войны, когда Сталин оказался ненадолго в
Москве, Э.М. Склянский, заместитель Троцкого на посту Предреввоенсовета
Республики, дал будущему Верховному Главнокомандующему книжку М.К. Лемке
"250 дней в царской ставке (25 сентября 1915 г. - 2 июля 1916 г.)". Сталин
без особого интереса пролистал ее в вагоне, возвращаясь на Южный фронт. В
разоблачительной книжке рассказывалось о военных "мандаринах" с белыми
аксельбантами, которые в тишине и секрете составляли планы бездарных
операций. Поэтому, когда утром 23 июня 1941 года Тимошенко с Молотовым
доложили Сталину проект постановления ЦК ВКП(б) и СНК о создании высшего
военного органа управления вооруженными силами, он почему-то вспомнил
давно забытую книжку Лемке, где описывалась ставка верховного
главнокомандующего старой России в Барановичах, а затем в Могилеве. Все
те, кто возглавлял ставку (кроме А.Ф. Керенского), давно ушли в прошлое:
великий князь Николай Николаевич, император Николай II, генералы М.В.
Алексеев, А.А. Брусилов, Л.Г. Корнилов, Н.Н. Духонин... Сталин вспомнил,
как по приказу В.И. Ленина это гнездо контрреволюции было захвачено
революционным отрядом Н.В. Крыленко, который стал Верховным
Главнокомандующим Республики Советов.
  Да, оказывается, в советское время уже был один глава Ставки... А сейчас
Тимошенко и Жуков в своем проекте предлагают быть главой Ставки ему. Нет,
пусть будет Тимошенко...
  Как мы уже знаем, сначала Председателем Ставки был назначен Тимошенко, с
10 июля Ставку возглавил Сталин. А с 8 августа он стал и Верховным
Главнокомандующим. Барановичи и Могилев давно были заняты немцами,
поэтому, с уничтожающим юмором, возможно, подумал Сталин, Ставку лучше не
размещать даже под Москвой. Накануне войны Тимошенко с Жуковым ставили
перед Сталиным вопрос о создании одного-двух специально оборудованных
пунктов управления Вооруженными Силами страны. Сталин отмахнулся от этого
предложения. В мае 1941 года (во второй или третий раз) Сталину
докладывали проект организации Ставки Главного Командования. Предлагалось
провести специальные учения по переводу страны под руководством Ставки на
военное положение. Сталин в принципе согласился, что в случае войны
необходимо иметь такой орган высшего военного руководства, но конкретных
решений принято не было. Никто больше лезть с подобными предложениями к
Сталину не стал, тем более все знали, что он обитает только в двух местах:
в Кремле и на ближней даче. На дальней, в Семеновском, он до войны почти
не бывал, а в сентябре 1941 года распорядился отдать ее для размещения
раненых бойцов. Ставка Верховного Главнокомандования поэтому базировалась
в кабинете Сталина в Кремле, на его ближней даче, в здании на Кировской
либо в здании Генштаба. Именно отсюда Сталин руководил военными действиями.
  О работе Ставки лучше всех, по моему мнению, написано в "Воспоминаниях и
размышлениях" Г.К. Жукова. Немало интересного содержится в книге А.М.
Василевского "Дело всей жизни", заслуживают внимания некоторые
свидетельства из мемуаров С.М. Штеменко. Я не намерен описывать работу
Ставки, а хочу коснуться лишь отдельных моментов, характеризующих
деятельность Верховного Главнокомандующего как Председателя Ставки.
Сталин, возглавив Государственный Комитет Обороны, Ставку Верховного
Главнокомандования, сконцентрировал в своих руках необъятную власть. Ведь
он был еще всемогущим секретарем ЦК партии, Председателем Совнаркома,
наркомом обороны... Все мыслимые высшие посты в партии и государстве
занимал один человек. Я уже говорил, что в то жестокое время эта
концентрация была во многом оправданна, объективно необходима. Но
постепенно все полнее вырисовывались и негативные стороны такой
беспримерной централизации власти. Ни одно решение ЦК партии, Совнаркома,
Президиума Верховного Совета СССР не могло быть принято без личного
одобрения Сталиным. Не думаю, что активизация работы государственных и
общественных организаций могла бы помешать решению общей задачи. Наоборот,
если вспомнить опыт работы Совета Рабочей и Крестьянской Обороны в годы
гражданской войны, то мы увидим, что он не подменял партийные и
государственные органы, а опирался на них.
  Повторюсь: не всякий участник совещаний, заседаний, которые ежедневно,
иногда по нескольку раз в сутки, в разное время проходили у Сталина, мог
бы точно определить, какой орган собирался. Это могло быть заседание
Политбюро с приглашением военных или заседание ГКО с участием не только
членов Комитета, или совещание Ставки, на котором присутствовали некоторые
члены Политбюро. Ясность подчас вносил сам Сталин, бросавший по ходу
обсуждения:
  - Оформить как решение ГКО.
  - Подготовить директиву Ставки.
  Иногда Маленков оформлял итоги обсуждений и как постановления Политбюро,
фактически каждое слово Сталина было окончательным и решающим, независимо
от того, как оформлялось решение. Похоже, сам Сталин мало придавал
значения формальной принадлежности тех или иных лиц к тому или иному
руководящему органу. Для него это не имело принципиального значения. Но
создавало трудности исполнителям, которые должны были "на лету"
определять, по какому ведомству числить соответствующее указание
Верховного, Председателя ГКО, Предсовнаркома, секретаря ЦК партии, наркома
обороны... Обычно не велось никаких протоколов и стенограмм. Например,
архивы Ставки содержат тысячи разных документов: донесении, справок,
директив, приказов, распоряжений, но материалов, свидетельствующих об
обсуждении Ставкой каких-то стратегических вопросов, практически нет.
Сталин, особенно когда он вошел в силу и оправился от потрясений первых
месяцев войны, приглашал двух-трех членов Ставки и решал с ними
оперативные вопросы. С самого начала руководящие работники Генштаба -
главного рабочего органа Ставки - были приучены к тому, что они шли к
Сталину с готовыми предложениями, выводами, оценками. Это облегчало
Верховному роль высшего арбитра, судьи, жреца.
  Члены Ставки знали, что в ГКО каждый отвечает за какой-то участок:
боеприпасы, продовольствие, самолеты, транспорт, внешние дела и т.д. В
Ставке такого распределения обязанностей не было. Она осуществляла
повседневное руководство фронтами с помощью Генерального штаба. Главного
штаба ВМФ, управлений Наркомата обороны. Вместо советников в Ставке
"явочным путем" начал функционировать институт представителей Ставки в
войсках. Нужно сказать, что Сталин почти не держал в Москве представителей
Ставки. Насколько он сам не любил ездить куда-либо (кроме как отдыхать на
юг до войны), настолько не терпел, когда представители Ставки находились в
Москве. Поэтому Жуков, Тимошенко, Ворошилов, Василевский, Воронов, на
первых порах и Мехлис, хотя и занимали какие-то основные должности, очень
часто выезжали в войска. Верховный требовал от них ежедневного доклада,
письменного или по телефону. Если по каким-либо причинам доклад
представителя Ставки задерживался или переносился, можно было ждать
разноса. При этом Сталин делал это в грубой, бестактной форме. Так он
отчитал однажды за нерегулярные сообщения Маленкова, которого посылал на
Сталинградский фронт. Вот один пример такой реакции Сталина в адрес
Василевского, к которому он весьма хорошо относился, если вообще слова
"хорошо относиться" применимы к Сталину. Василевский излагает эту
телеграмму Сталина в своей книге, но в значительно сокращенном виде.
Приведу ее полностью из архива Ставки:
  "Маршалу Василевскому
Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в
Ставку донесение об итогах операции за 16 августа и о Вашей оценке
обстановки.
  Я давно уже обязал Вас, как уполномоченного Ставки, обязательно присылать
в Ставку к исходу каждого дня операции специальные донесения. Вы почти
каждый раз забывали об этой своей обязанности и не присылали в Ставку
донесений.
  16 августа является первым днем важной операции на Юго-Западном фронте,
где Вы состоите уполномоченным Ставки. И вот Вы опять изволили забыть о
своем долге перед Ставкой и не присылаете в Ставку донесений.
  Вы не можете ссылаться на недостаток времени, так как маршал Жуков
работает на фронте не меньше Вас и все же ежедневно присылает в Ставку
донесения. Разница между Вами и Жуковым состоит в том, что он
дисциплинирован и не лишен чувства долга перед Ставкой. Тогда как Вы мало
дисциплинированны и забываете часто о своем долге перед Ставкой.
  Последний раз предупреждаю Вас, что в случае, если Вы хоть раз позволите
себе забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности
начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта.
  17.8.43 г. 3.30.
  И. Сталин"820.
  Это был обычный стиль Верховного. Нельзя назвать ни одного маршала,
крупного военачальника, работавшего в Генеральном штабе, выезжавшего в
войска как представитель Ставки или командовавшего фронтом, кто не испытал
горьких минут после разноса Сталина, часто незаслуженного. В данном случае
Сталину просто не успели передать очередной доклад Василевского.
Последовала незамедлительная реакция.
  Если после поездки представителя Ставки на тот или иной участок фронта
положение там не менялось к лучшему, следовали выводы. Так, в феврале 1942
года Сталин послал Ворошилова на Волховский фронт. К этому времени за
маршалом, бывшим фаворитом "вождя", прочно закрепилась репутация
бездарного полководца. Ворошилов не смог сделать чего-либо существенного и
на этот раз, а когда Сталин по прямому проводу предложил маршалу стать
командующим фронтом, тот, растерявшись, стал отказываться. Это переполнило
чашу терпения Верховного. Через месяц с небольшим, после возвращения
Ворошилова с фронта, Сталин продиктовал документ, который был оформлен как
решение Политбюро. Небезынтересно привести его хотя бы в несколько
сокращенном виде:
  "Членам и кандидатам ЦК ВКП(б) и членам комиссии партийного контроля.
Сообщается следующее постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о работе товарища
Ворошилова, принятое 1 апреля 1942 года.
  Первое. Война с Финляндией в 1939 - 1940 годах вскрыла большое
неблагополучие и отсталость в руководстве НКО. В Красной Армии
отсутствовали минометы и автоматы, не было правильного учета самолетов и
танков, не оказалось нужной зимней одежды для войск, войска не имели
продовольственных концентратов. Вскрылась запущенность в работе таких
важных управлений НКО, как Главное артиллерийское управление, Управление
боевой подготовки, Управление ВВС, низкий уровень организации дела в
военных учебных заведениях и другое. Все это отразилось на затяжке войны и
привело к излишним жертвам. Товарищ Ворошилов, будучи в то время Народным
комиссаром обороны, вынужден был признать на Пленуме ЦК ВКП(б) в конце
марта 1940 года обнаружившуюся несостоятельность своего руководства НКО...
ЦК ВКП(б) счел необходимым освободить товарища Ворошилова от поста наркома
обороны.
  Второе. В начале войны с Германией товарищ Ворошилов был назначен
Главнокомандующим Северо-Западным направлением, имеющим своей главной
задачей защиту Ленинграда. Как выяснилось потом, товарищ Ворошилов не
справился с порученным делом и не сумел организовать оборону Ленинграда. В
своей работе в Ленинграде товарищ Ворошилов допустил серьезные ошибки:
издал приказ о выборности батальонных командиров в частях народного
ополчения - этот приказ был отменен по указанию Ставки как ведущий к
дезорганизации и ослаблению дисциплины в Красной Армии; организовал
Военный совет обороны Ленинграда, но сам не вошел в его состав - этот
приказ также был отменен Ставкой как неправильный и вредный, так как
рабочие Ленинграда могли понять, что товарищ Ворошилов не вошел в совет
обороны потому, что не верил в оборону Ленинграда; увлекся созданием
рабочих батальонов со слабым вооружением (ружьями, пиками, кинжалами и
т.д.), но упустил организацию артиллерийской обороны Ленинграда... Ввиду
всего этого Государственный Комитет Обороны отозвал товарища Ворошилова из
Ленинграда...
  Третье. Ввиду просьбы товарища Ворошилова он был командирован в феврале
месяце на Волховский фронт в качестве представителя Ставки для помощи
командованию фронта и пробыл там около месяца. Однако пребывание товарища
Ворошилова на Волховском фронте не дало желаемых результатов. Желая еще
раз дать возможность товарищу Ворошилову использовать свой опыт на
фронтовой работе, ЦК ВКП(б) предложил товарищу Ворошилову взять на себя
непосредственное командование Волховским фронтом. Но товарищ Ворошилов
отнесся к этому предложению отрицательно и не захотел взять на себя
ответственность за Волховский фронт, несмотря на то, что этот фронт имеет
сейчас решающее значение для обороны Ленинграда, сославшись на то, что
Волховский фронт является трудным фронтом и он не хочет проваливаться на
этом деле.
  Ввиду всего изложенного ЦК ВКП(б) постановляет:
  Первое. Признать, что товарищ Ворошилов не оправдал себя на порученной ему
работе на фронте.
  Второе. Направить товарища Ворошилова на тыловую военную работу.
  Секретарь ЦК ВКП(б)
И. Сталин"821.
  Постановление - явное творчество Сталина: насмешливо-саркастическое.
Верховный Главнокомандующий, без конца повторяя "товарищ Ворошилов",
фактически показал полную несостоятельность бывшего "первого маршала". Но
Ворошилову повезло: его не разжаловали, как маршала Кулика. Ворошилов еще
всплывет после смерти Сталина и станет главой Советского государства в
1953 году...
  Вообще для Сталина как Верховного Главнокомандующего был присущ ярко
выраженный силовой, репрессивный, жесткий стиль работы. Впрочем, в
отношении Ворошилова решение было, по-видимому, справедливым.
  Других ожидали более серьезные наказания. После неуспеха на фронте,
неудачного доклада могло последовать не только незамедлительное
отстранение от должности, но и арест с самыми печальными последствиями.
Вот два-три примера.
  22 февраля 1943 года по приказу Ставки начала наступление 16-я армия
Западного фронта, нанося удар из района юго-западнее Сухиничей с севера на
Брянск. Но оборона противника была прочной, и наступление захлебнулось.
При очередном докладе Генштаба 27 февраля Сталин убедился, что армия
фактически топчется на месте. Ни с кем не советуясь и ничего не уточняя,
Сталин продиктовал приказ Ставки ј 0045, в котором говорилось:
  "Освободить от должности командующего войсками Западного фронта
генерал-полковника Конева И.С. как несправившегося с задачами по
руководству фронтом, направив его в распоряжение Ставки..."822 Бывало и
хуже. Конев, как мы знаем, имел возможность в дальнейшем проявить себя с
самой лучшей стороны. Многим такой шанс больше не представлялся.
  "Командующему Кавфронтом т. Козлову
...Немедленно арестовать исполняющего обязанности командующего 44-й армией
генерал-майора Дашичева и направить его в Москву. Сейчас же принять меры к
тому, чтобы немедленно привести войска 44-й армии в полный порядок,
остановить дальнейшее наступление противника и удержать город Феодосия за
собой..."823
В кадровых вопросах Сталин не колебался. Я уже отмечал, что его стилем
была бесконечная перестановка командующих, часто малопонятная окружающим.
Он почему-то считал, что эти "рокировки" позволяют усиливать руководство
войсками. Сталину, естественно, никто не перечил. Тот же Конев, недавно
смещенный и вновь назначенный, опять чем-то не устроил Верховного:
  "Освободить генерал-полковника Конева И.О. от должности командующего
войсками Северо-Западного фронта в связи с назначением на другую работу...
  23 июня 1943 г.
  И. Сталин"824.
  А всего Коневу предстоит за войну командовать последовательно шестью
фронтами... Иной раз складывается впечатление, что театр военных действий
был для Сталина шахматной доской, где ему нравилось очень часто
переставлять фигуры и пешки. Например, А.И. Еременко