мали, видя его как можно реже. Его устраивал очень
узкий круг личного общения: члены Политбюро, иногда - несколько наркомов,
военачальников, редко - зарубежные деятели.
  Скоро ему предстоит последняя в его жизни зарубежная поездка. Сталин через
специального помощника президента США Гарри Гопкинса, с которым он
встретился 26 июня в Москве, предложил союзникам, не откладывая дела в
долгий ящик, провести встречу в верхах в Берлине. Сталин чувствовал, что
за годы войны у него накопилась свинцовая усталость, которую становилось
все труднее преодолевать. Шестьдесят пять лет, из которых большинство были
бурными, словно гири висели на его ногах. Он твердо решил после завершения
войны на востоке подумать о серьезном и продолжительном отдыхе на юге. Он
верил, что родной Кавказ вдохнет в него новые силы. До войны Сталин обычно
уезжал в конце лета на юг на полтора-два месяца, продолжая и из Сочи
пристально следить за делами.
  Трумэн и Черчилль, согласившись на встречу в Берлине, отодвинули ее дату
на 15 июля 1945 года. Сталин еще не знал, что президент США, предлагая
время проведения конференции, исходил из готовности к испытаниям
американской атомной бомбы. (В Советском Союзе тоже развертывались работы
в этой области, курировать которые поручили Берии. Еще в марте 1945 года
Сталин вызвал начальника ГУК НКО генерал-полковника Ф.И. Голикова для
доклада: увольняются ли из армии специалисты-физики для направления их в
научно-исследовательский физический институт Д.В. Скобельцына, другие
научные центры. Берия еще раньше доложил, что в подведомственной НКВД
системе им создано несколько лабораторий, куда привлечены ученые-зэки.) Но
когда Трумэн в Потсдаме сообщил Сталину об успешном испытании в Аламогордо
атомной бомбы, тот внешне не проявил никакого интереса.
  А.А. Громыко, принимавший участие в Берлинской (Потсдамской) конференции,
пишет в своих мемуарах, что "Черчилль с волнением ожидал окончания
разговора Трумэна со Сталиным. И когда он завершился, английский премер
поспешил спросить президента США:
  - Ну как?
  Тот ответил:
  - Сталин не задал мне ни одного уточняющего вопроса и ограничился лишь
тем, что поблагодарил за информацию"953.
  Собеседники гадали, понял ли Сталин значение этого сообщения? Они не
знали, что в тот же вечер в Москву Берии пошла шифровка о необходимости
предельно ускорить работы в ядерной области. Но это будет 24 июля в
Потсдаме. А пока Сталин готовился к поездке.
  "Вождь" сразу же отверг план перелета на "Дугласе". Берия, ссылаясь на
мнение специалистов, пытался доказать, что перелет будет абсолютно
безопасным. Но диктатор был непреклонен. Он до сих пор с ужасом вспоминал
миг, когда летел в конце 1943 года в Тегеран и где-то над горами самолет
несколько раз провалился в воздушную яму. Вцепившись в ручки кресла, с
искаженным от страха лицом, Верховный едва пришел в себя, долго не решаясь
посмотреть на Ворошилова, сидящего в кресле напротив: заметил ли тот его
беспомощное состояние? А тот, похоже, сам испытал подобные ощущения.
Поэтому в Берлин решили ехать поездом. Берия проработал специальный
маршрут - севернее обычного. Спецпоезд с бронированными вагонами, особой
охраной, особым сопровождением.
  Расскажу об этом подробнее, ибо операция по доставке "вождя" в Берлин
готовилась, пожалуй, куда тщательнее, чем многие боевые операции. Сталин
требовал частых докладов о ходе подготовки к конференции, об обеспечении
его переезда, интересовался деталями, давал указания. К операции по
доставке и жизнеобеспечению "вождя" были подключены десятки тысяч человек.
За две недели до поездки на столе у генералиссимуса лежал документ,
который как нельзя лучше характеризует отношение Сталина к собственной
персоне.
  "Товарищу Сталину И.В.
  Товарищу Молотову В.М.
  НКВД СССР докладывает об окончании подготовки мероприятий по подготовке
приема и размещения предстоящей конференции (так в тексте. - Прим. Д.В.).
Подготовлено 62 виллы (10 000 кв. метров и один двухэтажный особняк для
товарища Сталина: 15 комнат, открытая веранда, мансарда, 400 кв. метров).
Особняк всем обеспечен. Есть узел связи. Созданы запасы дичи, живности,
гастрономических, бакалейных и других продуктов, напитки. Созданы три
подсобных хозяйства в 7 км от Потсдама с животными и птицефермами,
овощными базами; работают 2 хлебопекарни. Весь персонал из Москвы.
Наготове два специальных аэродрома. Для охраны доставлено 7 полков войск
НКВД и 1500 человек оперативного состава. Организована охрана в 3 кольца.
Начальник охраны особняка - генерал-лейтенант Власик. Охрана места
конференции - Круглов.
  Подготовлен специальный поезд. Маршрут длиной в 1923 километра (по СССР
1095, Польше - 594, Германии - 234). Обеспечивают безопасность пути 17
тысяч войск НКВД, 1515 человек оперативного состава. На каждом километре
железнодорожного пути от 6 до 15 человек охраны. По линии следования будут
курсировать 8 бронепоездов войск НКВД.
  Для Молотова подготовлено 2-этажное здание (11 комнат). Для делегации 55
вилл, в том числе 8 особняков.
  2 июля 1945 года.
  Л. Берия"954.
  Я опустил лишь некоторые подробности. Трудно найти прецеденты таких мер
безопасности. А как далеко ушел "вождь" в своем "аскетизме" с 20-х годов!
Чем больше росла слава Сталина и чем больше он старел, тем сильнее боялся
за свою жизнь. До самого отправления Сталин осведомлялся у Берии, иногда
по нескольку раз в день, то о скрытности отъезда, то о толщине
бронированного листа вагона, то о графике движения по территории Польши...
Вспоминал ли он, что этот же путь - от Москвы до Берлина - советский
солдат прошел пешком, под огнем противника? Судя по масштабам
приготовлений, - едва ли.
  Встретившись в 12 часов дня 17 июля в Потсдаме с Трумэном, Сталин после
обмена приветствиями сказал:
  - Прошу извинить меня за опоздание на один день. Задержался из-за
переговоров с китайцами. Хотел лететь, но врачи не разрешили.
  - Вполне понимаю. Рад познакомиться с генералиссимусом Сталиным, - ответил
Трумэн.
  Сталин опоздал, чтобы подчеркнуть свою значимость. Великого вождя можно и
нужно ждать... Этот психологический прием Сталин применял не однажды. Член
английской делегации на переговорах в Потсдаме сэр Уильям Хэйтер
вспоминал: "...Сталин все время опаздывал на заседания, и нам приходилось
долго ожидать его прибытия"955.
  Вечером "большая тройка" начала делить плоды Победы в Европе. Это
оказалось проще, нежели сохранить союз надолго. Все они чувствовали, что
их странный альянс доживает, пожалуй, последние дни. Правда, август еще
раз напомнит об этом союзе.
  Ни Сталин, ни его партнеры еще не могли знать, что спустя десятилетия мир
узнает о "новом мышлении", для которого приоритетными станут
общечеловеческие ценности. Тогда это казалось абсолютной утопией...
Союзникам предстояло не только поделить плоды Победы, но и осмыслить новый
расклад сил.



  Плоды и цена победы___________________________________
Длинный кортеж машин, сопровождавший Сталина, подкатил к небольшому серому
особняку в семи-восьми минутах езды от Цецилиенгофа, дворца бывшего
германского кронпринца Вильгельма. Начиная с 17 июля в течение двух недель
главы трех держав подводили итоги войны, определяли будущее Германии,
спорили о судьбах стран Восточной Европы, искали пути решения "польского
вопроса", делили германский флот, определяли размеры репараций,
договаривались о суде над военными преступниками, примерных сроках
окончания войны с Японией и обговаривали множество других дел. На
тринадцати заседаниях глав правительств, двенадцати - министров
иностранных дел были рассмотрены десятки вопросов, обсуждены более сотни
проектов различных документов.
  Сталин, возвращаясь в свой двухэтажный особняк, просматривал шифровки из
Москвы, иногда звонил туда по правительственной связи, подходил к окну,
садился в кресло и смотрел на парк, красивое озеро, чахлые сосны. О чем
думал Сталин, находясь на земле, породившей гигантскую военную машину, с
которой четыре бесконечно долгих года он вел смертельную, изнурительную
борьбу? Может быть, вспомнил, что здесь, на этой земле, родилась
идеология, главным жрецом которой уже многие годы был сам? Может быть,
вспомнил Пленум ЦК партии в январе 1924 года, когда, выступая в прениях по
докладу Зиновьева о международном положении, он заявил, что "не
поддерживает репрессии против Радека за его ошибки в германском
вопросе"956? Однако Сталин осудил Радека за его курс на союз с германскими
социал-демократами, не поняв, по существу, что отсюда берет начало одна из
его ошибочных линий в международных делах. Может быть, объединись
коммунисты с социал-демократами, они не дали бы гидре фашизма поднять
голову... А репрессии - пока преждевременны, их время тогда еще не пришло.
Подумав о Радеке, вспомнил его шутку-каламбур, пущенную в 1928 году, когда
тот был в Томске, в ссылке. Но теперь уже сосланный Сталиным. Шутку эту
Сталин ему не простил. Генсеку передали, что в своем кругу Радек сказал:
"У нас со Сталиным расхождение по аграрному вопросу: он хочет, чтобы моя
персона лежала в сырой земле, а я хочу - наоборот..." Правда, за время
своей ссылки Радек быстро сменил ориентацию. В сентябре 1928 года он
прислал телеграмму Сталину с протестом против продолжавшихся арестов и
ссылок членов троцкистской оппозиции и с требованием вернуть Троцкого по
состоянию здоровья из Алма-Аты. А уже через полгода в своем письме Сталину
и в ЦК ВКП(б) осудил выступления Троцкого в буржуазной печати...
  Чем больше лет, тем чаще память обращается к былому. Давно нет Радека, а
вот вспомнил его; когда-то он в начале 20-х годов занимался "германским
вопросом"... Может быть, Сталин, устав от долгих дебатов с Трумэном и
Черчиллем, вспомнил Тельмана, которому он не смог (или не захотел) помочь?
В конце 1939 года Молотов доложил о телеграмме тогдашнего советника
полпредства СССР в Берлине Кобулова. Тот сообщал, что к нему в полпредство
приходила жена Э. Тельмана. Она, зная о заключенном договоре "о дружбе" с
Германией, просила Москву попытаться вырвать ее мужа из фашистских
застенков. О себе она сказала, что "у нее никакого выхода нет, ибо она, не
имея средств к существованию, буквально голодает". Кобулов заявил ей, как
говорится в телеграмме, что "мы ничем помочь ей не можем". На глазах ее
появились слезы и она спросила: "Неужели вся его работа в пользу
коммунизма прошла даром?" Кобулов повторил ей своей ответ. Советник
сообщал, что жена Тельмана "просила нашего совета - может ли она
обратиться к Герингу с заявлением; я ответил, что это ее частное дело.
Тельман, очень огорченная, ушла"957.
  Сталин помнил, что, посмотрев тогда на Молотова, он сказал, подумайте,
может быть, нужно помочь жене Тельмана марками? Но никакого радикального
решения в отношении Эрнста Тельмана, сумевшего из фашистских застенков
передать несколько писем в Москву с просьбами о помощи, не принял. Сталин
не хотел лично обращаться к Гитлеру с просьбой, не хотел "омрачать"
договор о "дружбе". Хотя, отправив в Германию группу антифашистов, мог
вызволить не только Тельмана. Пожалуй, Кобулов был прав, заявив, что "это
частное дело Розы Тельман". Никаких угрызений совести, как всегда, Сталин
не испытывал. А совести, обращенной в прошлое, для него вообще не
существовало... Правда, размышляя о Розе Тельман, он вспомнил, что сразу
же после победного аккорда войны Берия доложил ему один документ,
связанный с вождем немецкого пролетариата. Да, да, он помнил, был такой
документ.
  "ГКО, товарищу Сталину И.В.
  Уполномоченный НКВД СССР по 2-му Белорусскому фронту тов. Цанава сообщил,
что оперативными группами НКВД обнаружены жена Э. Тельмана Роза Тельман,
бежавшая из концлагеря и скрывавшаяся в г. Фюрстенберг, и дочь Тельмана
Фестер Ирма, освобожденная частями Красной Армии из концлагеря в г.
Нойбранденбург...
  Тельман Р. рассказала, что последний раз видела Тельмана 27 февраля 1944
года в тюрьме г. Беутен в присутствии работника гестапо. Он сказал, что
его подвергают постоянным пыткам, требуя отказа от своих убеждений...
  11 мая 1945 года.
  Л. Берия"958.
  Сталин, прочитав донесение, сказал Поскребышеву, чтобы освобожденным
близким Э. Тельмана были созданы соответствующие условия и оказана
необходимая помощь. Может быть, что-то у "вождя" запоздало шевельнулось...
А впрочем, сколько таких дел возникало в конце войны! Вот Серов, один из
заместителей Берии, сообщает, что на участке фронта, где действовала 1-я
Польская пехотная дивизия, освобожден из немецкого концлагеря в
Ораниенбурге бывший премьер-министр Испанской Республики Франсиско Ларго
Кабальеро; он в крайне истощенном состоянии, просит сообщить семье, что
жив...959 Или еще, сообщение Круглова, что румынский король Михай оказал
содействие в побеге из плена своему родственнику майору Гогенцоллерну и
сыну немецкого промышленника Круппа - обер-лейтенанту фон Болен унд
Гольбах...960 Разве он может уследить или среагировать на весь этот
калейдоскоп имен, фамилий бывших и настоящих, сановных и простых?! Пусть
занимаются этими делами Берия и Молотов. От него зависело нечто более
важное: политическое завершение войны. Одержав военную победу, он не имеет
права упустить ее на политической арене. Его больше занимали сегодняшние
дела. Хотя, несмотря на навалившуюся после войны усталость, Сталин еще не
"остыл" от пережитого, не пришел полностью в себя от победного триумфа.
  С овального балкона особняка он видел, что везде - на берегу озера, у
входа в небольшой парк его резиденции, на тихой улочке, откуда выселили
жителей, - стояли часовые. Он считал, что война окончательно сделала его
военным. До конца своих дней он не расстанется с маршальским мундиром.
Кстати, А.В. Хрулев с членами Политбюро привел ему однажды трех молодцов в
форме, наполовину состоявшей из золотых галунов, золотых лампасов,
золотого шитья везде, где можно было только придумать...
  - Что это? - непонимающе посмотрел на вошедших Сталин.
  - Это три варианта предлагаемой формы Генералиссимуса Советского Союза, -
ответил Хрулев, начальник Главного управления тыла Красной Армии.
  Сталин еще раз зло посмотрел на золоченую бутафорию и с бранью выгнал из
кабинета всю компанию. На кого он будет похож в этой форме? На швейцара из
дорогого ресторана или клоуна? Недоумки! Правда, Сталин не забыл, что его
указание о подготовке эскиза ордена "Победа" Хрулев исполнил быстро. В
первом варианте, который Верховный рассмотрел 25 октября 1943 года, в
центре ордена были силуэты Ленина и Сталина. Верховному не понравилось
избитое в тысячах вариантов изображение двух вождей, где его, Сталина,
профиль можно узнать лишь по характерному кавказскому носу и усам...
Готовящийся к триумфу будущий генералиссимус предложил в центре ордена
разместить Кремлевскую стену со Спасской башней, дать голубой фон. Орден
сделать из платины. Бриллиантов - не жалеть. Сталин еще до учреждения
высшего полководческого ордена решил, что его удостоятся лишь единицы. 5
ноября Сталин утвердил эскиз ордена, а 8-го был принят Указ Президиума
Верховного Совета СССР о его учреждении. Сталин вздохнул: "Даже орден без
меня изготовить не могли..."
Вернувшись из прошлого, далекого и близкого, Сталин вновь обратился к
заботам сегодняшним. Слушая переводы речей своих партнеров по переговорам,
он по привычке что-нибудь чертил, рисовал на листе бумаги. Обычно перед
ним лежали несколько цветных карандашей, ручка. Иногда он десятки раз
механически писал какое-либо слово, сосредоточиваясь между тем на его
скрытом и подлинном смысле: "репарации", "контрибуция", "части, доли
репарации"... Иногда же, как это заметил барон Бивербрук во время
переговоров в Москве в начале войны, Сталин рисовал "бесчисленное
множество волков на бумаге и раскрашивал фон красным карандашом"961. Пока
переводчик заканчивал перевод, он добавлял к стае еще волка,
растворявшегося в кровавых сумерках жестокого времени...
  Сталин понимал, что разгром фашизма превращает СССР в сверхдержаву, а его,
вождя этого государства, - в одного из самых великих (но он в душе,
наверное, думал - самого великого) лидеров современности. Его западные
партнеры - временщики, дети "демократии". Рузвельт был крупный политик, но
и он, закончив свой срок, ушел бы из Белого дома, если бы остался жив. Вот
Черчилль приехал на конференцию в полной уверенности, что его партия
победит на выборах. Вспомнил, как во время встречи с Трумэном 17 июля тот,
отвечая на вопрос Сталина - виделся ли президент с Черчиллем, сказал:
  - Да, виделся вчера утром. Черчилль уверен в своей победе на выборах.
  - Английский народ не может забыть победителя, - согласился Сталин962.
  А вон как все повернулось: 26 июля было объявлено, что консерваторы
потерпели поражение, и Черчилля заменил в Потсдаме новый английский лидер
Клемент Эттли. Сталину это было непонятно. Эти "гнилые демократии" сами
себя ослабляют, считал генералиссимус. Система, которую он создал,
исключает такую "чехарду". Он знал, что будет находиться на вершине власти
столько, сколько позволит его здоровье. (А на свое здоровье, несмотря на
появившиеся симптомы переутомления, он надеялся. Ведь он же выходец с
Кавказа!) Знал Сталин, что на той вершине, овеваемой ветрами истории, было
место лишь для него одного.
  Сталин давно уже, как французский "король-солнце", отождествлял себя с
государством, обществом, партией. Председатель Совета Народных Комиссаров
уже привык и к тому, что говорил от имени народа, указывал ему путь в
полной уверенности, что осчастливливает его. Чем величественнее держава,
тем выше и ее руководитель. Война выдвинула СССР на самые высокие рубежи в
мире. И для Сталина это было его самое высокое возвышение. С первых
послевоенных месяцев кривая его судьбы стала быстро приближаться к апогею
всемирной славы, могущества и священного культа.
  К плодам Победы Сталин относил не только разгром фашизма и превращение
СССР в одно из самых влиятельных государств. Генералиссимус уже чувствовал
подспудные толчки в здании антигитлеровской коалиции, которые скоро
разрушат его до основания. Но он не мог и предположить, что все это
произойдет так стремительно. Только проницательный глаз мог заметить, что
за столом в Цецилиенгофе сидят союзники, которых можно назвать
"друзья-враги". Сталина не ввела в заблуждение фраза, сказанная Трумэном
при их первой встрече: он, Трумэн, "хочет быть другом генералиссимуса
Сталина". Советский лидер особенно это почувствовал при обсуждении вопроса
о репарациях. Американцы отошли от своей ялтинской позиции по этому
вопросу и заняли сторону англичан, добивавшихся крайне невыгодного для
СССР решения. В Советском Союзе была оккупирована громадная территория, на
которой было уничтожено огромное число промышленных предприятий. США и
Великобритания этого не испытали. Сталин подчеркивал, что СССР, как Польша
и Югославия, имеют не только политическое, но и моральное право на
возмещение этих потерь. Но Трумэн и Черчилль были глухи к призывам
Сталина. Лишь на последнем, тринадцатом заседании Сталин был вынужден
принять эти невыгодные для него условия. Он рисковал получить еще намного
меньше. Но генералиссимус взял реванш в решении "польского вопроса",
особенно в том, что касается границы по Одеру и Нейсе. Сталин как бы
смещал Польшу на запад, желая иметь на границах с Германией сильное
славянское государство.
  Сталина не без оснований беспокоило, что президент и премьер-министр много
и охотно говорили о Восточной Европе, но не хотели говорить о Европе
Западной. Когда Сталин поднял на конференции вопрос о фашистском режиме
Франко, он не встретил никакого понимания; в то же время Трумэн и Черчилль
требовали поддержки противников Тито в Югославии. Западные партнеры на
переговорах с тревогой говорили о положении в Болгарии и Румынии, но не
хотели видеть, например, того что в Греции, не без помощи союзников,
разгорается гражданская война. Временами Сталину казалось, что за столом -
не союзники, а давние соперники, пытающиеся урвать побольше от пирога,