андующий войсками Киевского военного округа
командарм второго ранга Тимошенко
Член Военного совета
комкор Смирнов
Член Военного совета,
секретарь ЦК КП(б)У Хрущев".
  Далее Тимошенко, Смирнов и Хрущев сообщали, что "в итоге беспощадного
выкорчевывания троцкистско-бухаринских и буржуазно-националистических
элементов" на 25 марта 1938 года произведено следующее обновление
руководящего состава округа:


  По штату
Обновлено
командиров корпусов

                                9

  9
командиров дивизий

                                25

  24
командиров бригад

                                9

  5
командиров полков

                                135

  87
командиров УРов

                                4

  4
начальников штабов корпусов

                                9

  6
начальников штабов дивизий

                                25

  18
начальников штабов УРов

                                4

  3
начальников штабов полков

                                135

  78
начальников отделов штаба округа

                                24

  19609


  В военном строительстве кадры были самым слабым местом. А Сталин, истребив
лучших людей, повторял свой лозунг: "Кадры решают все". Огромный дефицит
военных специалистов, образовавшийся в 1937 - 1938 годах, можно было
ликвидировать не меньше чем за 5 - 7 лет. Как скоро выяснилось, история не
отвела нам такого времени. Кадровые дыры приходилось латать за счет
краткосрочных курсов. К лету 1941 года около 75% командиров и 70%
политработников находились на своих должностях менее одного года... А это
значило, что основной костяк армии - офицерский корпус - не обладал
должным опытом командования подразделениями, частями, соединениями.
  Сталин, видимо, это тоже начал осознавать. Мы не узнаем, мучили ли его
угрызения совести, раскаяния в совершенном, но ясно одно: в последний
год-полтора до войны он лихорадочно пытался сделать что-либо для
ликвидации или, по крайней мере, ослабления голода в кадрах.
  Известно, что он дал указание быстро проработать предложения об увеличении
численности слушателей военных академий, создании новых училищ. И уже в
следующем, 1940 году было образовано 42 новых военных училища, почти
удвоено число факультетов академий, организованы многочисленные курсы по
подготовке младших лейтенантов. Сталин торопил... Однако времени
оставалось слишком мало. Потери в высшем командном составе были слишком
велики, чтобы их быстро компенсировать. Командира взвода можно было
подготовить за шесть месяцев. А командующего округом, армией? Становление
командира такого масштаба - дело многих лет.
  Сталин к тому же чувствовал, что острая нехватка командных кадров
усугубляется их низким профессиональным уровнем, заметным отставанием
боевой подготовки от требований, которые выдвигает современная война. Все
эти мотивы весьма заметно прозвучали в его речи на выпуске слушателей
военных академий РККА 5 мая 1941 года в Кремле610. Кто мог знать, что эта
речь прозвучит всего за полтора месяца до начала страшной войны и уже мало
что сможет изменить...
  В своем выступлении перед выпускниками академий Сталин был на редкость
откровенен и говорил многое из того, что составляло государственную тайну.
Так, в частности, стремясь укрепить в молодых командирах уверенность в
мощи РККА, Сталин говорил о коренной технической перестройке армии и - ее
резком увеличении. К началу 1941 года наша армия, заявил Сталин,
насчитывает 300 дивизий (он не сказал, что более четверти из них
находились лишь в стадии формирования, а почти столько же было
только-только сформировано), из которых одна треть - механизированные.
  Сталин, как и раньше, сделал акцент на наступательных действиях: "Красная
Армия - современная армия, а современная армия - армия наступательная". В
этом вновь проявился серьезный изъян принципиального характера: недооценка
стратегической обороны и оборонительных операций. Хотя военно-политическое
руководство страны всегда подчеркивало оборонительный характер военной
доктрины СССР, для ее реализации провозглашалась наступательная стратегия.
Уставы, приказы, директивы, выступления наркома, а теперь и самого Сталина
на разные лады развивали одну главную мысль: "Война будет вестись на
территории противника, и победа должна быть достигнута малой кровью". В
духе этой концепции перед войной вышла книга Н. Шпанова "Первый удар",
точно выразившая настроения значительной части населения и военнослужащих,
которые всячески культивировались в стране. Книга пророчествовала, что
после сокрушительного удара Красной Армии в фашистской Германии быстро
вспыхнет восстание против нацистского режима.
  Почему Германия побеждает своих противников? Является ли она непобедимой?
И здесь Сталин в своей речи весьма откровенно ответил, почему вермахт
победоносно прошел по Европе: "Немцы смогли отнять у Франции и Англии
союзников". Этим союзником могли быть в тех условиях только мы.
"Германская армия не является непобедимой. Сейчас она идет под
захватническими лозунгами, в ней крепнет самоуверенность и зазнайство. А
это чревато самым худшим", - резюмировал Сталин. К слову сказать, эта
ошибочная идея о "зазнайстве" немцев, как это бывает при господстве
догматического мышления, тут же была подхвачена и развита. В одном из
оперативных обзоров Генерального штаба РККА был сделан вывод, что Германия
побеждала в 1940 году в "результате слишком удачно сложившейся для нее
обстановки", не без "вмешательства благоприятных случайностей"611. А в
проекте директивы "О задачах политической пропаганды в Красной Армии"
утверждалось, что "германская армия потеряла вкус к дальнейшему улучшению
военной техники. Значительная часть германской армии устала от
войны..."612.
  В этом выступлении наряду с ошибочными Сталин высказал и ряд верных
мыслей, но для их реализации, повторюсь, оставалось очень мало времени. Он
дал резкую оценку работе академий, которые отстают от требований момента и
готовят кадры ко "вчерашней войне". Опыт Хасана и Халхин-Гола не имеет
большого значения, продолжал Сталин, ибо мы имели дело не с современной
армией. Надо изучать опыт войны на Западе, опыт советско-финляндской
войны...
  Незадолго до очередного выпуска академий по инициативе Сталина было
проведено совещание Главного Военного Совета. На нем были заслушаны
доклады Г.К. Жукова, К.А. Мерецкова, И.В. Тюленева, Д.Г. Павлова, Г.М.
Штерна, П.В. Рычагова, А.К. Смирнова. В основе их анализа теории и
практики военного искусства лежали выводы из действий германских войск,
уроки войны в Испании, боев на Хасане и Халхин-Голе, советско-финляндской
войны. Сталин заинтересованно слушал доклады, не прерывая их, как обычно,
своими репликами. Особое внимание в докладах и в ходе их обсуждения было
обращено на вопросы повышения боевой готовности, ведения наступательных
операций, концентрации сил и средств для достижения стратегического
успеха. Собственно проблема начального периода войны, как таковая, на
совещании фактически не рассматривалась. Поэтому весьма интересным было
выступление начальника штаба Прибалтийского особого военного округа
генерал-лейтенанта П.С. Кленова. Он отметил, что особая сложность в
ведении операций связана с "начальным периодом войны. Невольно возникает
вопрос о том, как противник будет воздействовать в этот период на
мероприятия, связанные со стратегическим развертыванием, то есть:
отмобилизование, подача по железным дорогам мобресурсов, сосредоточение и
развертывание войск. Начальный период войны явится наиболее ответственным;
противник приложит все силы к тому, чтобы не дать возможности планомерно
его провести"613.
  Сталин обратил внимание на выступление К.А. Мерецкова, аргументированно
показавшего, что при высоком развитии военной мысли в РККА уставы отстали
от требований современной войны614. Прямым следствием этого выступления
было немедленное указание Сталина приступить к пересмотру уставов, что
полностью выполнить до начала войны не удалось. Но ни Сталин, ни нарком не
обратили внимания на то, что, кроме генерала армии И.В. Тюленева, никто,
по существу, не поднимал вопросы организации и ведения современных
оборонительных операций615. Все учились победоносно наступать... Хотя
официально исповедовалась доктрина оборонительная.
  В заключительном слове, подводившем итоги совещания Главного Военного
Совета, нарком обороны С.К. Тимошенко сказал, что "мы начали выполнять
указания товарища Сталина о поднятии военно-идеологического уровня наших
командных кадров и положили начало созданию собственной военной
идеологии"616. Но если под ней понимать доктринальные, концептуальные
выводы и взгляды военной теории на характер и способы ведения современной
войны, то они были у Красной Армии всегда. Поэтому весьма сомнительно
прозвучал тезис о "начале создания собственной военной идеологии", так же
как и о необходимости сделать акцент в дальнейшей работе на подготовку
лишь к наступательным действиям при явной недооценке роли действий
оборонительных. При всей важности коллективного осмысления оперативных
вопросов современной войны на совещании была недостаточно учтена реальная
ситуация: возможность внезапного нападения фашистской Германии и в связи с
этим необходимость повышения готовности к ведению оборонительных операций
стратегического характера.
  Сталин, которому вскоре предстоит взять на себя Верховное командование
Вооруженными Силами в войне, при незаурядности его злого ума, военную
теорию знал слабо. Ворошилов, долгое время бывший наркомом, тоже не очень
жаловал теоретиков. А таковые, и весьма крупные, в Красной Армии были
всегда. К ним прежде всего следует отнести безвинно погибшего М.Н.
Тухачевского, еще в 1936 году в своем выступлении на II сессии ЦИК СССР
пророчески предупредившего, что нам нужно быть готовыми к внезапному
нападению германской армии. Незаурядным военным теоретиком был Б.М.
Шапошников, будущий Маршал Советского Союза. Его выдающийся труд "Мозг
армии" и сегодня не утратил своей актуальности. Шапошников - яркий пример
военного интеллигента, человек широкого стратегического кругозора, высокой
культуры, тонкого теоретического мышления. Борис Михайлович был одним из
немногих людей, к кому Сталин всегда относился с подчеркнутым уважением и
даже почтением.
  Крупными теоретиками в области военного искусства были В.К. Триандафиллов,
К.Б. Калиновский, Г.С. Иссерсон, А.А. Свечин. Последний, например, еще в
1927 году выпустил оригинальную работу "Стратегия", которая не раз
переиздавалась как учебник, но, к сожалению, не была по достоинству
оценена высшим политическим и военным руководством страны. Читая ее
сегодня, нельзя отделаться от впечатления, что некоторые положения труда
были как будто прямо обращены к Сталину, его окружению, высшему военному
руководству. А.А. Свечин, например, писал: "Ответственные политические
деятели должны быть знакомы со стратегией. Изучение стратегии требуется не
только для высшего командного состава армии... Политик, выдвигающий
политическую цель для военных действий, должен отдавать себе отчет в том,
что достижимо для стратегии при имеющихся у нее средствах... Она
(стратегия. - Прим. Д.В.) обречена расплачиваться за грехи политики... Чем
гениальнее вождь, тем более он рассматривается массой как пророк... В
стратегии пророчество может быть только шарлатанством; и гений не в силах
предусмотреть, как фактически развернется война. Но он должен составить
себе перспективу, в которой он и будет оценивать явления войны"617.
  Вскоре после завершения польско-германской войны Г.С. Иссерсон написал
книгу "Новые формы борьбы", в которой сделал глубокие стратегические
обобщения по использованию "механизированных масс" в начальный период
боевых действий. Однако Ворошилов продолжал настаивать на том, что
"красная кавалерия по-прежнему является победоносной и сокрушающей
вооруженной силой...". Даже Сталин, отдавая должное механизации армии, за
полтора месяца до войны никак не мог кардинально пересмотреть ее роль:
"Хотя конников мы немного сократили, роль кавалерии и сейчас исключительно
велика..."
Следует сказать, что с середины 30-х годов по настоянию Тухачевского,
Егорова, Шапошникова, ряда других военачальников стала издаваться
"Библиотека командира". Это уникальное издание в несколько десятков томов.
"Библиотека командира" включала в себя оригинальные труды советских
военных теоретиков - В. Триандафиллова "Размах операций современных
армий", А. Зайончковского "Мировая война 1914 - 1918 гг.", А. Вольпе
"Фронтальный удар", Н. Левицкого "Русско-японская война 1904 - 1905 гг.",
Н. Евсеева "Августовское сражение русской армии в Восточной Пруссии в 1914
году". Издавались в рамках "Библиотеки" и труды зарубежных теоретиков - Ф.
Фоша "О ведении войны", В. Сикорского "Будущая война", Г. Куля "Германский
генеральный штаб, его роль в подготовке и ведении мировой войны", Ф.
Хейгля "Танки" и другие монографии. Были здесь и малоценные работы,
наподобие: "Основы выездки и езды", "Современная конница" и некоторые
другие. В этой "Библиотеке" выделяется объемом и апологетикой Сталина
книга К. Ворошилова "Оборона СССР". В ней нарком называл Сталина "первым
маршалом социалистической революции, великим маршалом побед на фронтах
гражданской войны", "маршалом коммунизма", руководителем, который "как
никто другой знает, что нужно делать сегодня, чтобы победить завтра и
навсегда...". В будущей войне мы победим безусловно, писал Ворошилов, но
должны победить "малой кровью, с затратой минимальных средств и возможно
меньшего количества жизней наших славных бойцов". Справедливости ради
следует сказать, что данная книга не характеризует в целом достаточно
высокий уровень "Библиотеки командира".
  В 30-е годы принимались определенные меры по повышению
военно-теоретического уровня командного состава, формированию у него
гибкого, масштабного мышления. Но нельзя избавиться от горькой мысли, что
десятки тысяч командиров не смогли (не по своей воле) применить знания и
умение на поле брани, защищая Отечество. В целом накануне войны
военно-стратегическая мысль в РККА не уступала немецким доктринальным
установкам. Стратегические идеи носили прогрессивный, но, к сожалению, в
ряде случаев односторонний и плохо увязанный с практикой оперативного
искусства характер. Как уже отмечалось, недооценивалась стратегическая
оборона. Многие, что было предвосхищено военной мыслью ранее, в недалеком
будущем придется нащупывать путем кровавой эмпирии, в ходе страшной учебы
на полях сражений.
  Несмотря на заключение пакта о ненападении и договора о "дружбе" с
Германией, Сталин чувствовал, что на западных границах сгущаются тучи. В
то же время он ошибочно уверовал в то, что, пока Гитлер не добьется
решающего успеха на Западе, он не решится вести борьбу на два фронта. В
ряде своих выступлений, и в частности 5 мая 1941 года в Кремле, Сталин
настойчиво проводил мысль о том, что немцы побеждают благодаря прежде
всего правильной политической стратегии, исключающей одновременную борьбу
и на Западе и на Востоке. Но Сталина поразила легкость, с какой вермахт
последовательно сокрушил ряд армий западноевропейских стран. Он не был
уверен, что Красная Армия своевременно извлечет для себя уроки из
стремительно разворачивающихся событий. Именно поэтому в своих беседах с
Тимошенко Сталин, изучив обстоятельные обзоры действий немецких войск,
подготовленные для него Генштабом, посоветовал новому наркому обороны
усилить внимание боевой выучке войск.
  Сталину многое еще было неизвестно. Не знал он, например, как гитлеровские
военные оценивали состояние Красной Армии, ее кадров в начале 1941 года.
Как выяснилось уже после войны, Гитлер, зная о прокатившихся по Красной
Армии в 1937 - 1938 годах репрессиях, затребовал от своих разведорганов
доклад о качестве офицерского состава РККА. За полтора месяца до начала
войны, на основании доклада военного атташе Германии в СССР полковника
Кребса, других данных, фюреру доложили: офицерский корпус РККА ослаблен не
только количественно, но и качественно. "Он производит худшее впечатление,
чем в 1933 году. России потребуются годы, чтобы достичь его прежнего
уровня..."
Потенциальный (а точнее, реальный) противник не без основания включал в
число благоприятных для себя факторов фактическую замену целых звеньев
военной структуры СССР. В истории трудно найти прецедент, когда одна из
сторон накануне смертельной схватки так бы ослабляла себя сама. И
простить, и забыть это невозможно.
  Г.К. Жуков вспоминал о том, что во время большой военной игры в декабре
1940 года ему предложили командовать "синими", т.е. играть за немецкую
сторону. Генерал армии Д.Г. Павлов, уже ставший командующим Западным
особым военным округом, руководил "красными". Так получилось, писал
Георгий Константинович, что я, командуя "синими", развил операции как раз
на тех направлениях, на которых через полгода развернутся реальные боевые
действия. Конфигурация наших границ, местность, обстановка - все это
подсказывало мне именно такие решения, которые приняли потом и фашисты.
Посредники в игре искусственно замедляли темп продвижения "синих". И тем
не менее на восьмые сутки "синие" продвинулись до района Барановичей.
  Когда в январе 1941 года, продолжал Г.К. Жуков, мне поручили доложить на
Главном Военном Совете итоги этой стратегической игры, я обратил внимание
руководства на невыгодно размещенную систему укрепрайонов вдоль новой
границы. Было бы целесообразным отодвинуть их на сто километров вглубь. То
есть, продолжал Жуков, я, по существу, высказал критическое замечание в
адрес решения, утвержденного Сталиным.
  Сталин, вспоминал прославленный полководец, внимательно слушал мой доклад.
Его особенно озадачил вопрос: почему "синие" были так сильны, почему в
исходных данных нашей игры были заложены такие крупные немецкие силы?
Жуков ответил, что это соответствует возможностям немцев и основано на
реальном подсчете всех тех сил, которые они могут бросить против нас в
начальный период войны, создав на направлении своего главного удара
большое преимущество.
  Сталину понравилась обстоятельность доклада Жукова, его аргументация,
смелость в отстаивании взглядов. Вскоре, в феврале 1941 года, по
рекомендации "вождя" генерал армии Г.К. Жуков был назначен начальником
Генерального штаба. Интуиция Сталина в данном случае не подвела.
Выдвижение Жукова в высшие эшелоны военного руководства, как окажется
впоследствии, будет одним из самых удачных кадровых решений Сталина.
  Однако проявить себя перед Сталиным было непросто. Пожалуй, прежде всего
потому, что во многих вопросах военного строительства, повседневной жизни
армии и флота он сковывал самостоятельность и инициативу руководителей.
Многие вопросы, которые могли бы решить сами командующие округами, нарком,
его заместители, непременно докладывались Сталину. Например, Ворошилов в
своей записке на имя Сталина сообщал о том, что 15 июня 1939 года
красноармеец приписного состава Чириков совершил покушение на жизнь
командира запаса Пяткина. В действительности во время призыва на сборы
произошла драка между двумя подвыпившими мужчинами. По докладной же
Ворошилова выходило, что это "покушение". Вместо передачи дела в суд или
наказания виновных в дисциплинарном порядке нарком докладывает Сталину...
Резолюция последнего безжалостна:
  "В двухдневный срок судить, приговорить к расстрелу и привести приговор в
исполнение, оповестив об этом полк.
  И. Сталин"618.
  Замечу, однако, что в ряде случаев Сталин реагировал иначе, соглашаясь с
пересмотром тех или иных дел. Так, Ворошилов несколькими месяцами раньше
обратился к Сталину с просьбой освободить из тюрьмы бывшего начальника
штаба ВВС 1-й армии Володина и оставить в силе ранее сделанное
представление к награждению его орденом Ленина за руководство действиями
авиации в боях у озера Хасан. В этом случае Сталин "мягок":
  "Тов. Ворошилову.
  Согласен.
  11.02.1939 г.
  И. Ст