стьян, над Советской
республикой поднялась новая антинародная, насильническая и паразитическая
каста, вождем которой является Сталин..." Далее Троцкий, утратив чувство
реальности, призывал к восстанию против "новой касты". Для подготовки
"такого восстания нужна новая партия, смелая и честная революционная
организация передовых рабочих. Четвертый Интернационал ставит себе задачей
создать такую партию в СССР". Воззвание кончалось словами, в которых были
выражены многолетние неизменные приоритеты Троцкого: ненависть к Сталину и
приверженность его мировой революции:

  "Долой Каина Сталина и его камарилью!
  Долой хищную бюрократию!
  Да здравствует СССР, крепость трудящихся!
  Да здравствует мировая социалистическая революция!

  25 апреля 1940 г. С братским приветом
Л. Троцкий"652.
  Когда Сталин прочитал "Письмо к советским рабочим", он в мае 1940 года
вызвал Берию и зловеще сказал, что он уже сомневается: хотят ли в НКВД
положить этому конец? Нарком провел серию совещаний; были удвоены усилия,
направленные на ликвидацию изгнанника, который каркал беду Сталину.
По-видимому, было решено максимально использовать недовольство ряда
общественных организаций деятельностью троцкистов, в частности во время
гражданской войны в Испании. Как писал Давид Альфаро Сикейрос в книге
"Меня называли лихим полковником", еще в Испании он с друзьями решил:
"Будь что будет, но штаб-квартира Троцкого в Мексике должна быть
уничтожена, даже если бы пришлось прибегнуть к насилию"653.
  Деятельность Троцкого в этот период объективно способствовала (хотел он
того или нет) интересам Берлина, где внимательно следили за "словесной
войной" между Троцким и коммунистическими организациями различных стран,
публично не показывая своего глубокого удовлетворения сложившейся
ситуацией. Коминтерн в ряде своих документов однозначно осудил
деятельность IV Интернационала и его лидера Троцкого, "играющих на руку
силам войны".
  В этой обстановке на Троцкого было совершено два покушения, последнее из
которых окончилось смертью изгнанника. 24 мая 1940 года, рано утром,
"группа неизвестных" в форме полицейских разоружила охрану и атаковала
дом, где жил Троцкий. (Как писал Сикейрос, "мы, участники
национально-революционной войны в Испании, сочли, что настало время
осуществить задуманную нами операцию по захвату так называемой крепости
Троцкого в квартале Койоакан".) Нападавшие буквально расстреляли комнату,
где прятались Троцкий с женой. Но те успели забиться в угол, за кровать.
Несколько десятков пробоин от пуль оказалось на месте, где они только что
находились. Ни Троцкий с женой, ни их внук не пострадали. Но каждый
последующий прожитый день они расценивали как подарок судьбы. Они
понимали: на них идет серьезная охота. Троцкий жил, как смертник в камере,
не зная, когда наступит момент казни. У него уже больше не было ни сил, ни
желания бежать куда-либо. Скрыться и замолчать он не мог. А война со
Сталиным оставляла ему крайне мало шансов на выживание. Его противник не
любил и не умел останавливаться на полдороге к цели, которую наметил.
  Расследование, которое вели мексиканские власти, поначалу не дало
результата - нападавших не нашли. Возникло даже подозрение, о чем писали
американские и мексиканские газеты, что сам Троцкий инсценировал этот
налет, чтобы скомпрометировать Мексиканскую коммунистическую партию,
Сталина и всех тех, кто стоит за ними.
  Шеф мексиканской тайной полиции Л. Саласар, приехавший для допроса,
спросил Троцкого:
  - Подозревает ли господин конкретно кого-либо в покушении?
  - Конечно, - ответил чудом уцелевший изгнанник. Наклонившись к уху
полицейского, он не без шутовства сказал заговорщицки:
  - Автор нападения - Иосиф Сталин...
  Однако убийца был уже рядом с Троцким. Еще в 1939 году он стал вхож в дом
Троцкого, назвавшись "Жаком Морнаром", бельгийским подданным, другом
американской троцкистки Сильвии Агелоф, работавшей одним из секретарей у
Троцкого. Морнар, занимаясь кинобизнесом, в деловых кругах представлялся
еще и гражданином Канады "Франком Джексоном". Сначала "Джексон"
познакомился с друзьями Троцкого Росмерами, что облегчило в конце концов
доступ к тщательно охраняемому изгнаннику. В мае 1940 года "Джексон"
наконец лично познакомился с Троцким. После этого он эпизодически бывал в
Койоакане и в частных разговорах давал понять, что ему симпатична позиция
Троцкого, предлагал различные планы улучшения финансовых дел IV
Интернационала. Так или иначе, как стало известно позднее из американской
печати, он вошел в доверие к Троцкому. "Джексон" не раз заводил разговоры
о "сильных личностях", "твердой руке". У Троцкого, как вспоминала
впоследствии его жена, даже возникли подозрения, не является ли этот
бизнесмен фашистом? Но в действительности это был испанец Рамон дель Рио
Меркадер, один из исполнителей воли "вождя народов", с которым он так
никогда и не встретится.
  Как-то в середине августа "Джексон" попросил Троцкого поправить его статью
по какому-то мелкому вопросу. Троцкий высказал несколько замечаний. 20
августа, во вторник вечером, "Джексон" пришел вновь с выправленной
статьей, прошел в кабинет Троцкого и попросил посмотреть текст. Троцкий
сидел над рукописью. Он только что закончил главу "Термидор" своей книги
"Сталин", в которой с сарказмом написал: "По приказу Троцкого, отделенного
тысячами километров, становились иностранными шпионами глава правительства
Рыков и большинство народных комиссаров: Каменев, Рудзутак, Яковлев,
Розенгольц, Чернов, Иванов, Осинский и другие... все они состояли в
заговоре против Советской власти, когда она находилась в их руках..."
Подыскивая самые уничижительные слова для характеристики сталинских
преступлений, Троцкий закончил главу фразой: "Под этой картиной нужно
поставить подпись мастера: Иосиф Сталин"654.
  Войдя в кабинет, как показал позже "Джексон", он "положил плащ на стул,
достал из-под него альпеншток и, закрыв глаза, обрушил его на голову
читающего Троцкого со всей силой". Жертва, по словам "Джексона" на суде,
издала "ужасный пронзительный вопль. Я буду слышать этот крик всю мою
жизнь". Агония Троцкого длилась еще сутки.
  Троцкий был старше Сталина лишь на полтора месяца. Бывший
предреввоенсовета часто обращался в прошлое, ища тот час и день, который
стал роковым в его судьбе. Искал и - не находил. Его сверстник оказался
более удачливым в их многолетнем смертельном споре. В трагедии Троцкого -
трагедия междоусобной борьбы, которая после смерти Ленина, благодаря
Сталину, приняла такие уродливые, страшные формы. Бетонный обелиск с
выбитыми на нем серпом и молотом, установленный на могиле Троцкого во
дворе его последнего прибежища в Койоакане, отделяют тысячи километров от
Яновки под Бобринцом на Украине, где родился один из "выдающихся вождей"
русской революции. Его могила давно уже стала местом праздного туристского
внимания.
  Судьба Троцкого неотделима от нашей истории. Трагедия изгнанника
действительно ужасна: крушение личных надежд, гибель по воле Сталина всех
близких ему людей, иллюзорность главной идеи его жизни - "мировой
социалистической революции" и, наконец, смерть от рук сталинского убийцы.
Но в конечном счете трагедия Троцкого, хотя и с большим запозданием, как
бы окрашивается в оптимистические тона: его главный враг и антипод предан
историей анафеме. Троцкий, этот Дон Кихот мирового революционного пожара,
навсегда останется в истории как личность сколь яркая, столь и
противоречивая, сколь пророческая, столь и тщеславная. Если Ленин был
человеком, пытавшимся объединить "мир завтрашнего дня", то Троцкий и
Сталин, уже став "выдающимися вождями", навсегда разошлись, ибо каждый из
них не мыслил торжества идеи без собственного триумфа...
  Из кармана арестованного "Джексона" изъяли письмо, в котором он называл
себя "разочаровавшимся сторонником Троцкого, приехавшим в Мексику с
другими целями", но здесь у него созрело "решение убить преступника". Он
не мог простить Троцкому, говорилось в письме, его "сговор с лидерами
капиталистических держав". Общественность немедленно задалась вопросом:
кем был убийца на самом деле? Кто двигал его рукой? Буржуазная печать,
естественно, и не без оснований, дружно, хором скандировала: Сталин,
Москва, НКВД, коммунисты. Однако "Жак Морнар", он же "Джексон", он же
Рамон Меркадер, получив двадцать лет одиночки и полностью, день в день,
отсидев их, не отступил от своих первых показаний. Врачи и психиатры в
течение долгих тюремных лет пытались приподнять завесу над тайной этого
человека. Но Меркадер стоял на своем.
  Он стал орудием операции, в которой участвовала группа специально
подобранных людей под руководством сотрудника НКВД Н. Эйтингона (недавно
умершего). В конце концов выбор пал на бывшего лейтенанта испанской
республиканской армии Рамона Меркадера, которому было в то время 27 лет.
Он не только имел боевой опыт, но и был убежден, что восстание анархистов
и троцкистов против республиканского правительства в Испании в мае 1937
года благословил сам затворник из Койоакана. Меркадер еще не остыл от
войны, видел в убийстве благородное революционное деяние. Террорист имел
при себе пистолет, кинжал, но использовал ледоруб, надеясь незаметно выйти
из дома после исполнения "приговора", вынесенного далеким Сталиным в
Москве. Охранники, схватившие Меркадера, который совершил преступление,
начали его жестоко избивать, но Троцкий смог еще произнести:
  - Не убивайте его! Пусть он скажет, кто его послал!
  Сталин страстно хотел смерти Троцкого. Это бесспорно. Для него были
невыносимы заявления мексиканского затворника, еженедельно разносившиеся
по миру:
  - "в международном отношении сталинизм есть фактор реакции и
контрреволюции";
- "марксизм и социализм уже потерпели банкротство, и началась эпоха
бюрократического коллективизма";
- "грядущая война вызовет новую пролетарскую революцию и приведет к
свержению сталинизма в СССР".
  Сталин не мог забыть, что ему по-прежнему противостоял человек, которого
великий Ленин назвал "выдающимся вождем". Пусть IV Интернационал оказался
мертворожденным, но "вождь" опасался: кто знает, каким он может стать
через годы? Кто еще приносил в течение многих лет ему, Сталину,
социализму, коммунистическому движению столько зла? Пожалуй, никто.
Троцкий без конца возвращал прошлое в настоящее, предрекал новые беды,
сеял сомнения в мудрости Сталина. Пока ходил по этой земле Троцкий, он
оставался живым носителем того далекого времени, когда "вожди"
обменивались холодным рукопожатием, слушали Ленина, спорили и враждовали.
Троцкий знал Сталина лучше, чем Молотов, Ворошилов, Маленков, другие его
соратники. Троцкий смог понять Сталина изнутри, его глубинные мотивы и
намерения. Они оба хотели стать первыми. К великому несчастью для истории
и народа, "старая ленинская гвардия", оставшись без Ленина, отстранила от
руля лишь одного, но оставила на капитанском мостике партии другого. Здесь
таился один из истоков грядущей трагедии.
  Сталин, воюя с Троцким полтора десятилетия, уничтожив почти всех его
сторонников, превратив изгнанника-изгоя в постоянную мишень террора, не
смог избавиться от ощущения своей второсортности по сравнению с Троцким.
Его цезаризм не мог быть полным, пока был жив далекий изгнанник в
Койоакане. Оглядываясь на прошлое, мы не можем не осуждать грязные
террористические методы борьбы Сталина со своими идейными противниками. Но
Сталин не мог лишить Троцкого приверженности к марксизму, Ленину, идеям
мировой революций. Затворник из Койоакана навсегда остался в памяти тех,
кто относился к нему без предвзятости, как певец всемирного
"революционного пожара" и грядущего торжества утопических коммунистических
идеалов.
  Берия после смерти Троцкого получит повышение: через семь месяцев он
станет генеральным комиссаром государственной безопасности, передаст дела
госбезопасности В.Н. Меркулову, сохранив за собой пост наркома внутренних
дел, и присовокупит к нему должность заместителя Председателя Совнаркома.
На Западе долго писали, что именно Берия был главным исполнителем и
организатором убийства Троцкого. Я уже сказал выше: в своей книге о
Троцком я документально установил прямую причастность Сталина и ЦК ВКП(б)
к убийству Троцкого. Документальные данные подтверждены и одним из
высокопоставленных чекистов того времени, которому в момент написания
книги было уже далеко за восемьдесят...
  После смерти Троцкого было обнародовано его завещание, основная часть
которого была написана 27 февраля 1940 года. Сталин не мог удержаться,
чтобы не прочесть последнего волеизъявления своего главного соперника.
Троцкий не обошел его вниманием и здесь. На трех страничках завещания
нашлось несколько строк и для него: "Мне незачем здесь еще раз опровергать
глупую и подлую клевету Сталина и его агентуры: на моей революционной
чести нет ни одного пятна. Ни прямо, ни косвенно я никогда не входил ни в
какие закулисные соглашения или хотя бы переговоры с врагами рабочего
класса. Тысячи противников Сталина погибли жертвами подобных же ложных
обвинений".
  Затворник Койоакана пытался составить завещание в духе последних писем
Ленина. В несколько приемов. Но этого не получилось. У Ленина его
последняя воля была обращена к народу, партии, ее Центральному Комитету.
Ленин, возможно, уже рассмотрел контуры созданной им тоталитарной
системы... Троцкий составил свое завещание из небольших текстов и
приписок, говоря в них главным образом о себе, о своей преданности делу,
своей чести, жене, своих принципах. "Если бы мне пришлось начать сначала,
- писал Троцкий в завещании, - я постарался бы, разумеется, избежать тех
или других ошибок, но общее направление моей жизни осталось бы неизменным.
Я умру пролетарским революционером, марксистом, диалектическим
материалистом... Моя вера в коммунистическое будущее человечества сейчас
не менее горяча, но более крепка, чем в дни моей юности". Троцкий в своем
завещании даже не упомянул своего детища - IV Интернационал...
  Значительная часть завещания носит очень личный характер и посвящена его
жене, Наталье Седовой. Необычны заключительные строки первой части
завещания: "Наташа подошла сейчас со двора к окну и раскрыла его шире,
чтобы воздух свободнее проходил в мою комнату. Я вижу ярко-зеленую полосу
травы под стеной, чистое голубое небо над стеной и солнечный свет везде.
Жизнь прекрасна. Пусть грядущие поколения очистят ее от зла, гнета,
насилия и наслаждаются ею вполне"655.
  Видимо, Троцкий думал и о самоубийстве. В завещании еcть строки: "В случае
смерти нас обоих..." - фраза не окончена. В приписке далее говорится, что
они с женой неоднократно соглашались, что лучше совершить самоубийство,
чем позволить, чтобы старость превратила их в инвалидов. Он понимал, что
светильник горит лишь до тех пор, пока его питает надежда. "Я сохраняю за
собой право самому определить срок своей смерти..." - писал в завещании
Троцкий. Но время его смерти определили другие. Истории было угодно, чтобы
драма Троцкого завершилась иначе, чем он предполагал, тем более что в этой
драме участвовали люди, многие из которых были не просто противниками
Троцкого, но и ненавидели его всей силой своей души. Последние две фразы
завещания Сталин прочел несколько раз: "Каковы бы, однако, ни были
обстоятельства моей смерти, я умру с непоколебимой верой в
коммунистическое будущее. Эта вера в человека и его будущее дает мне и
сейчас такую силу сопротивления, какого не может дать никакая религия".
  Сталин, поднявшись, в задумчивости расхаживал по своему большому кабинету,
по привычке держа в руках потухшую трубку. Даже если бы он поверил словам
Троцкого, то не испытал бы никаких сомнений. Изгнанник думал об идеях и
идеалах, а Сталин - лишь о власти. У библейского Давида, почему-то
вспомнил Сталин, было шесть сыновей, а у Троцкого два, которых Сталину не
раз доводилось видеть в 20-е годы в Кремле. Они жили неподалеку друг от
друга... Младший, Сергей, сгинул где-то в лагере в 1937-м... А старший,
Лев, уехал в 1929-м в изгнание, был правой рукой отца в его бурной
политической деятельности. Сталин знает, что Лев "загадочно" умер от
аппендицита в одной из эмигрантских клиник Парижа... Так же незаметно
скончались две его дочери от первого брака. Но Сталина они не интересовали.
  Его, Сталина, сыновья, славу Богу, живы. И Яков и Василий - военные. Если
случится самое страшное - война, оба будут на фронте. Сталин раскурил
трубку, сел за стол. Газету с сообщением о "смерти международного шпиона"
отложил в сторону и придвинул к себе папку с надписью: "Документы
Наркомата иностранных дел".



  Тайная дипломатия_____________________________________


  Однажды Сталину попалась на глаза книга, изданная в России еще в начале
века, "Очерк истории министерства иностранных дел". Листая пожелтевшие
страницы, он скользил взглядом по заголовкам, рисункам, фотографиям,
отдельным строкам: посольский приказ, посольские или думные дьяки, русские
дипломаты А.Л. Ордин-Нащокин, Н.И. Панин, К.В. Нессельроде, А.М. Горчаков,
коллегии, департаменты, конгрессы, союзы...
  Для Сталина дипломатия означала поиск таких решений, а возможно и
компромиссов, которые обеспечили бы благоприятные внешние условия для
реализации грандиозных планов, выдвинутых им на последнем съезде. Легко
сказать: он, вождь, нацелил страну на то, чтобы догнать и перегнать
развитые капиталистические страны в экономическом отношении! Нужно время,
нужен мир. Нужно его обеспечить. Любой ценой! Вот почему он и рекомендовал
Молотова на пост наркома иностранных дел (Литвинов был, по мнению Сталина,
слишком ярым антифашистом). В сегодняшней сложнейшей обстановке надо
нащупать те связи, отношения, балансы, использование которых позволило бы
уберечь СССР от пожара войны. Классические формы, методы дипломатической
деятельности он не любил: визиты, конгрессы, международные конференции,
встречи в верхах... Лучше всего - доверительная переписка, спецмиссии
полномочных представителей, переговоры в узком кругу. Личное
непосредственное участие - в крайнем случае, для придания особой важности
тому или иному акту. А главное, дипломатией как средством осуществления
внешней политики государства, полагал Сталин, должен заниматься очень
узкий круг лиц. Аппараты НКИД и НКВД должны обеспечивать его, Сталина,
необходимыми данными, знанием реальной ситуации, скрытых пружин и
тенденций для принятия решений. В дипломатии он особенно ценил тайны. Он
уже не вспоминал о том, что в первом декрете Советского государства -
Декрете о мире - осуждалась тайная дипломатия, и Советское правительство с
декабря 1917-го по февраль 1918 года усилиями Троцкого опубликовало в
"Правде" и "Известиях" свыше ста секретных документов из архива бывшего
МИДа. Сталин вообще любил тайны. И дипломатия не была для него
исключением.
  Сталин понимал самое главное: надеяться ему не на кого. СССР - хоть и
гигантский, но одинокий остров в море капиталистических государств. Разве
что Монголия на востоке... Жизненно важно не допустить общего сговора
основных империалистических хищников против СССР. Сделать все, чтобы
избежать одновременной войны на западе и на востоке. Ведь его, Сталина,
тезис - окончательная победа социализма пока не достигнута - есть и
признание возможности его гибели... Царям было проще, думал Сталин, ставя
книгу по истории дипломатии на место. Монархам было легче договориться:
брачные союзы, дипломатические конгрессы, совместные выступления против
революций... А здесь перед тобой - Гитлер, заявляющий, что коммунизм можно
уничтожить, только истребив носителей этого мировоззрения, миллионы
людей...
  Правда, у Сталина неоднократно возникала мысль о привлечении США к тушению
разгоравшегося мирового пожара. Но активных шагов по установлению
конструктивных контактов с американским президентом Сталин до войны не
предпринимал. С одной стороны, давало себя знать сильное недоверие к
заокеанскому гиганту, а с другой - Сталин очень сомневался, что
Соединенные Штаты могут что-ли