венно проследовал Луи в соседние казармы 46-го полка, но здесь
провалилась  вся  затея.  Даже  простых  солдат,  ничего  не  слыхавших  о
революции в Париже,  оказалось не так просто убедить, что перед ними новый
король Франции,  а вбежавший командир полка немедленно приказал арестовать
и Луи-Наполеона и его "штаб" и отправить всех вместе с Водре в Париж.
     Вместо трона Луи попал в тюрьму в ожидании суда. Это так испугало его
мать,  что  она  ринулась через все  рогатки в  Париж сама,  чтобы умолить
короля  помиловать  ее  сына.   Но  королю  и   без  того  вся  эта  затея
бонапартистов показалась более смешной,  чем опасной.  Он  решил совсем не
судить Луи,  чтобы не поднимать излишнего шума около бонапартистской идеи,
а отправить его как можно дальше от Франции.
     Остановились на  Соединенных Штатах,  и  король не только выпустил из
тюрьмы претендента на  свой престол,  но еще и  приказал выдать ему десять
тысяч франков на  обзаведение в  Америке,  куда он был отвезен на одном из
военных  судов.  Даже  полковник  Водре  и  другие  участники неудавшегося
"переворота" не понесли никакого наказания.
     Все-таки  на  Гортензии  отразилась тяжело  эта  неудача  с  сыном  и
насильственная разлука с ним.  Она заболела и уже не могла оправиться. Она
умерла осенью 1837 года,  но  за  месяц до  ее  смерти в  замок Арененберг
приехал к ней бежавший из Америки Луи.  Похоронив мать, он остался один со
своей мечтой о короне.  Однако французское правительство обеспокоилось его
приездом,  и целый корпус войск придвинут был к швейцарской границе, чтобы
силой поддержать требование немедленно удалить его из Швейцарии.
     Швейцарцы  начали  готовиться  к  войне  с  Францией;  категоричность
требования им не понравилась.
     Хотя такая готовность защищать его вооруженной силой как нельзя более
пришлась по  душе принцу Луи,  но  он все-таки решил избавить Швейцарию от
явного разгрома и тайком выехал в Англию.
     Великое  искусство нравиться,  унаследованное от  матери,  принц  Луи
пустился широко применять в  лондонских высших кругах и  в  среде  крупных
политических деятелей.
     Он  видел,  что  отдых  англичан -  это  только замена одного занятия
другим;  поэтому и  он  был  чрезвычайно деятелен в  отыскании все новых и
новых знакомств с  людьми,  которые со временем могли бы быть ему полезны.
Он стремился быть популярным,  он заботился всячески о  том,  чтобы о  нем
говорили.
     Когда в  Лондоне появился командированный Николаем дельный и  знающий
военный инженер генерал-адъютант Шильдер, принц Луи добился знакомства и с
ним,  и  не  было тех льстивых комплиментов,  которых не расточал бы он по
адресу  русского царя.  Но  все  это  говорилось им  только  затем,  чтобы
Шильдер,  по приезде в Петербург, доложил Николаю, что одного слова такого
могущественного монарха достаточно было бы для него, племянника Наполеона,
чтобы  он,  принц  Луи,  сверг ничтожного Людовика-Филиппа с  французского
престола.
     И Шильдер действительно доложил об этом Николаю,  но, как признавался
он  сам потом,  гораздо лучше бы  сделал,  если бы  не докладывал,  -  так
раздражило это царя.
     Между тем в 1840 году, как известно, французское правительство решило
перевезти с  острова св.  Елены прах Наполеона во  Францию.  Для человека,
только и жившего наполеоновской легендой,  с детства воспитанного в культе
Наполеона,  это  решение прозвучало как  приказ тени  великого полководца:
"Действуй!"
     Из  Лондона он  поддерживал денежно две  бонапартистские газеты:  "le
Capital" и  "Le  Commerce";  эти газеты всячески старались поддерживать во
Франции настроения в  пользу бонапартистских идей.  Он написал и  выпустил
книгу "Наполеоновские идеи",  в которой стремился доказать, что Наполеон I
был  не   кто  иной,   как  "исполнитель  заветов  революции,   ускоривший
наступление царства свободы";  что  весь  он  был  поглощен одной  заботой
установления демократии,  а  войны его  имели только одну цель:  водворить
мир.
     Нетрудно убедить человека,  который только и ждет, чтобы его убедили.
Немногочисленным сторонникам принца  Луи  стоило  только сказать ему,  что
настроение умов  по  ту  сторону  Ламанша всецело в  его  пользу,  как  он
появился во Франции, только уже не в Страсбурге, а в Булони.
     Увы,  булонский путч был так же неудачен,  как страсбургский! И принц
Луи  и  его  сторонники,  кроме двух  убитых,  были захвачены,  но  теперь
претенденту на французский престол пришлось уже выступить перед судом.
     На  суде  он  держал себя с  достоинством и  презрительно относился к
судьям.  Оскорбленные им судьи приговорили его к пожизненному заключению в
крепости Гам.
     Казалось бы,  на  этом  и  должна была закончиться карьера неудачного
искателя престола Франции: сиди в крепости и жди смертного часа.
     Но принц Луи обратил свою камеру в кабинет писателя по политическим и
военным вопросам.
     Он  прочитал в  своем  заключении множество книг  и  написал книгу об
Англии, книгу "Об уничтожении пауперизма", отнюдь не лишенную интереса для
специалистов,  книгу "О прошедшем и будущем артиллерии". Он написал ценную
статью о возможности прорытия канала на Панамском перешейке для соединения
Атлантического океана  с  Тихим,  на  много  лет  предупредив практическое
разрешение этого вопроса; писал статьи о сахарной промышленности; писал по
ряду вопросов политических и в то же время вел обширнейшую корреспонденцию
со своими сторонниками, пользуясь сочувствием, которое возбуждал теперь во
многих своей судьбой.
     Высланный за  прахом Наполеона корабль бросал якорь  в  бухте острова
св.  Елены,  когда принца Луи водворяли на всю жизнь в крепость Гам. Между
тем прах Наполеона был привезен,  и  "Франция среди рукоплесканий и кликов
радостных",  как сказал Лермонтов,  его встретила.  Принц Луи ожидал даже,
что эта всеобщая радость заставит правительство отворить дверь его камеры.
     Ожидания оказались напрасными,  однако  сочувствие в  народе к  нему,
родному племяннику великого полководца и императора Франции, очень выросло
за эти дни торжества.  Партия бонапартистов весьма значительно увеличилась
численно. И хотя принцу Луи пришлось пробыть в заключении около шести лет,
все  же  бонапартистам удалось помочь  ему  освободиться,  доставив ему  в
камеру костюм рабочего,  в  котором он  и  вышел из тюрьмы,  неся на плече
доску и  прикрываясь ею  от  тюремного начальства на дворе и  от часовых в
воротах.
     Через два дня он  был уже снова по  ту сторону Ламанша,  а  через два
года избран был  президентом Французской республики при помощи плебисцита:
из  семи  с  лишним миллионов голосов за  него  было  подано около пяти  с
половиной миллионов.
     Короля  Луи-Филиппа  сбросил,   конечно,   не  он,   а  мощный  взрыв
февральской революции 48 года.  Она длилась в Париже,  как известно, всего
два дня -  23 и  24 февраля,  вылившись в восстание республиканской партии
против монархии и начавшись, как всегда, баррикадами в рабочих кварталах.
     Испуганный Луи-Филипп  отказался от  престола в  пользу своего внука,
графа Парижского,  но  сделавшийся королем утром 24 февраля граф Парижский
перестал уже считаться им к вечеру того же дня,  так как образовавшееся из
членов разных партий правительство издало декрет:  "Республика учреждается
как  правительство Франции".  И  так  же  точно,  как и  в  июле 30  года,
революция в Париже не вызвала ни малейших протестов нигде во всей Франции.
     Политический деятель  того  времени  Жюль  Симон,  который  отказался
присягнуть на верность Людовику-Наполеону, так говорит об этом перевороте:
"Агитация  была  устроена  либералами в  пользу  республики,  которой  они
боялись:   а   в   последнюю  минуту  подача  голосов  была   организована
республиканцами в пользу социализма, который внушал им ужас".
     Высшая  власть сосредоточилась в  руках  Временного правительства,  в
которое  вошли  члены  двух   партий:   республиканцев  "парламентских"  и
республиканцев "демократических".  Каждая  из  этих  двух  партий понимала
республику по-своему:  первая,  -  она называлась "национальной", - не шла
дальше всеобщего избирательного права и  трехцветного знамени;  вторая,  -
она  называлась  партией  "реформы",  -  требовала  социальной  революции,
немедленного улучшения положения рабочих и признала красное знамя.
     Борьба между этими двумя партиями во Временном правительстве началась
с   первых  же   дней.   Представители  социальной  партии  преобладали  в
правительстве.  Рабочие,  вооруженные революцией, не сдавали оружия. Когда
правительство издало  декрет,  чтобы  все  граждане имели  право  войти  в
национальную  гвардию,   рабочие  вступили  в   легионы,   и  национальных
гвардейцев оказалось в Париже до двухсот тысяч к середине марта.  Возникли
рабочие клубы, в которых коммунисты пропагандировали социальную революцию.
     Чтобы  ввести  в  жизнь  формулу социалистов "право  на  труд",  член
правительства  социалист  Луи   Блан   составил   декрет:   "Правительство
французской  республики  обязуется  гарантировать  рабочему  существование
посредством труда;  оно  обязуется обеспечить работу  каждому гражданину".
Вслед  за  этим  декретом  последовал декрет  об  устройстве "национальных
мастерских".
     Однако осуществить это не удалось,  между тем число безработных росло
с каждым днем: к маю их было уже до ста тысяч в Париже. Им давали земляные
работы на  Марсовом поле с  платой по  два франка в  день,  потом оставили
совсем без работы.
     Избрано было  всеобщей  подачей  голосов  Учредительное  собрание  из
девятисот  представителей,  в  котором  большинство  стояло  за   политику
буржуазной части Временного правительства,  то есть хотело демократической
республики  и  высказывалось  против  социального  переворота.  Социалисты
пытались силой установить правительство социальных реформ. Подавая петицию
в пользу Польши,  они объявили собрание распущенным и провозгласили  вновь
Временное    правительство,    составленное    исключительно   из   вождей
социалистической партии,  как то:  Бланки, Барбес, Луи Блан, Кабе, Прудон,
Ледрю-Роллен и другие. Но национальная гвардия вытеснила их из собрания.
     Тогда поднялось восстание рабочих, и началась гражданская война.
     Это  было  в  июне.  Собрание  поручило  генералу  Кавеньяку подавить
восстание рабочих,  и  оно  было подавлено с  большою жестокостью.  Бои на
улицах были очень кровопролитны. Пленные расстреливались. Социалистическая
партия перестала существовать.
     Тогда  Учредительное  собрание  выработало  "конституцию  1848  года"
сообразно  с  политическими взглядами большинства членов:  права  личности
были  провозглашены,   социальные  же  реформы  только  обещаны.  Основами
республики  были  признаны:  семья,  собственность,  общественный порядок.
Наконец,  установлены были  две  власти,  обе  исходящие  от  французского
народа:   законодательная,   передаваемая  народом  собранию  из   семисот
пятидесяти  представителей,   избранных  всеобщей   подачей   голосов,   и
исполнительная,   вручавшаяся  народом  президенту  республики,   которому
предоставлялось право  назначать  министров.  Президент избирался по  этой
конституции на четыре года (как в Соединенных Штатах Америки).
     Таким образом,  власть над Францией должна была перейти в  руки того,
кто будет выбран президентом.
     Начиная с февральских дней, боролись за власть только две партии; они
и  выставили своих  кандидатов в  президенты:  одна  -  бравого усмирителя
восстания рабочих  генерала  Кавеньяка,  другая  -  Ледрю-Роллена.  Партию
бонапартистов старались даже не  замечать по ее малочисленности,  но она в
короткое время развила энергичнейшую деятельность.
     Принц Луи-Наполеон постарался забыть старый политический лозунг: "Кто
победит Париж,  тот победит  и  Францию";  точнее  -  он  перевернул  его.
Получилось:  "Кто  победит  Францию,  тот победит и Париж".  Он постарался
победить Францию провинциальную,  крестьян  французских,  а  не  парижских
рабочих,  крестьян,  отнюдь  не  разбиравшихся  в  программах политических
партий, но хорошо знавших, кто был Наполеон.
     Делал  ли  при  этом  что-нибудь  он  лично?  Очень  немного:  только
руководил издали своими приверженцами,  наиболее энергичным из которых был
его побочный брат,  граф Морни.  Правда,  он немедленно явился в  Париж из
Англии,   чуть  только  дошла  до  него  весть  о  революции  и  свержении
Людовика-Филиппа;  но  Временное правительство попросило его  удалиться из
пределов  Франции.  Помня  шестилетнее заключение в  крепости Гам,  он  не
заставил себя  упрашивать и  поспешил уехать.  Он  вернулся только  тогда,
когда  всеобщей  подачей  голосов  был  избран  в  Национальное собрание в
нескольких департаментах.
     Временное  правительство очень  встревожилось этим  и  хотело  издать
приказ об аресте его,  ссылаясь на закон 1816 года,  по которому все члены
фамилии  Бонапартов изгонялись из  пределов  Франции.  Однако  возобладало
мнение,  что "закон, направленный против одного только человека, недостоин
великого  собрания".   Тогда  сложивший  было   уже   свои   полномочия  и
приготовившийся к  новому  бегству  Луи-Наполеон остался  скромно выжидать
дальнейших событий.
     Выбранный  президентом  таким   громадным  большинством  голосов  (за
Кавеньяка было  подано миллион четыреста тысяч голосов,  за  Ледрю-Роллена
триста семьдесят тысяч), Луи-Наполеон поднял голову.
     Он почувствовал,  что наконец-то мечта его жизни исполнилась:  хотя и
не император еще,  он стал уже хозяином Франции. Ему было в то время сорок
лет.


                                   III

     Никто не  был  более изумлен таким оборотом дела  Луи-Наполеона,  как
император Николай, для которого этот принц все продолжал оставаться только
незаконным племянником узурпатора дяди и пылким, хотя и неудачным деятелем
итальянской революции 30 года.
     Но с  каждым новым донесением своего посланника во Франции,  с каждым
новым листом иностранных газет,  которые им внимательно читались, раз дело
шло об его исконном враге - революции, Николай изумлялся еще более, только
теперь в  обратную сторону.  Он  вполне искренне и  с  большим сочувствием
говорил теперь о президенте Луи-Наполеоне:  "Молодец!" -  узнавая,  как он
расправляется с  революционерами во Франции,  хотя и поклялся,  вступив во
власть, "быть верным демократической республике и защищать конституцию".
     Хотя  Учредительное собрание  и  продолжало заседать по-прежнему,  но
министры,  избранные  президентом из  представителей монархических партий,
уже посылали префектам в  провинции приказы рубить так называемые "деревья
свободы",  запрещая  всякие  политические собрания,  и  французская армия,
вопреки решению собрания, получила приказ атаковать Рим.
     Годы  президентства Луи-Наполеона прошли в  непрерывной борьбе его  с
республиканцами и в подготовке Франции к провозглашению Второй империи.
     Уже в  мае 49  года в  Законодательное собрание из семисот пятидесяти
членов его  было  избрано пятьсот монархистов.  Это  большинство в  полном
согласии с президентом и министрами давило республиканскую партию, отнимая
у нее средства действия,  как то:  газеты, школы, всеобщую подачу голосов,
право составлять политические общества.
     Крупнейший  из  руководителей  партии  республиканцев -  Ледрю-Роллен
вынужден был эмигрировать в Лондон.
     Постепенно и  министров-орлеанистов президент заменил бонапартистами.
Во всей Франции появились католические гимназии и начальные школы, а школы
для девочек были поручены монахиням.
     Президент остался  верен  своему  правилу опираться на  крестьян.  Он
часто  ездил  по  провинции и  всюду  говорил  с  большим искусством речи,
проводя в  них свои "наполеоновские идеи".  Его агенты в  толпе слушателей
кричали:  "Да здравствует Наполеон!.."  Но  с  течением времени начали уже
кричать как бы в соловьином экстазе: "Да здравствует император!"
     Луи-Наполеон  отнюдь  не   делал  вида,   что  его  смущают  подобные
проявления восторга толпы.  Он не запрещал таких криков.  Напротив,  когда
после  смотра армии в  Сатори в  октябре 50  года  кавалерия кричала:  "Да
здравствует Наполеон!",  а  пехота по  приказу командовавшего ею  генерала
вздумала молчать, военный министр уволил этого генерала в отставку.
     Луи-Наполеон все  гуще окружал себя своими сторонниками,  готовыми на
самые энергичные меры для восстановления империи,  и на первом месте среди
них  стоял его  брат,  граф  Морни,  из  которого вышел человек недюжинных
способностей,   биржевой   спекулянт,   организатор  многих   торговых   и
промышленных  обществ,   вращавшийся  в  среде  практических  людей,  ясно
видевший цели,  к которым надо было идти, и средства, благодаря которым их
можно было достигнуть.
     Но  он  был  только  делец;  среди  военных же  наиболее ревностным и
способным сторонником наполеоновской идеи был полковник Флери, неспособный
отступать ни перед какой опасностью. Он отыскал в Африке Сент-Арно, и этот
генерал был приглашен в  Париж и  сделан военным министром.  А  когда стал
военным министром,  то немедленно приказал убрать из всех казарм декрет 48
года,  который давал  Учредительному собранию права  требовать вооруженную
силу.
     Префектом полиции  был   назначен   сторонник   принца   Луи   весьма
исполнительный Мопа; к заговору примкнули и начальник парижского гарнизона
генерал Маньян, и генерал Авостин - командир национальной гвардии, и много
других видных представителей вооруженных сил Парижа: опыт неудачных путчей
в Страсбурге и Булони отлично был учтен Луи-Наполеоном, и теперь он сделал
все, чтобы бить наверняка.
     В  свою  очередь  и  республиканцы организовали тайные  общества  для
борьбы с президентом,  который не имел желания сложить свою власть к концу
четырехлетия,  на  какое был избран,  но  эти общества не  только не  были
объединены одним руководством,  но  даже враждовали друг с  другом.  Между
ними выделялись:  партия бланкистов,  социалистическая партия Луи  Блана и
"Союз коммунистов".
     Агенты  правительства обвиняли эти  общества в  том,  что  они  имеют
склады оружия и  готовят нападение на префектуры,  а  президент,  открывая
собрания по  подготовке к  выборам,  говорил  о  "демагогическом заговоре,
который организуется во Франции и в Европе".
     Луи-Наполеон,  убедившись в  том,  что все военные силы Парижа в  его
руках и ему будут послушны,  решился не ожидать конца своих полномочий как
президента и  произвел переворот.  2  декабря 1851  года он  издал декрет,
которым Законодательное собрание распускалось и французский народ,  в силу
всеобщего   избирательного  права,   призывался  к   избирательным  урнам.
Исполнительная власть восстала против власти законодательной.
     Чтобы обеспечить себе успех без сопротивления,  Луи-Наполеон приказал
арестовать ночью главных вождей партий.
     Однако свыше  двухсот членов Законодательного собрания все-таки нашли
возможность  собраться  и,  что  было  вполне  согласно  с   конституцией,
постановили низложить президента.  Солдаты арестовали депутатов собрания и
отвели в тюрьму.
     Большими отрядами проходя по  улицам и  бульварам,  солдаты на другой
день стреляли залпами в  безоружную толпу,  даже в тех,  кто выскакивал из
квартир верхних этажей на  балконы,  чтобы посмотреть,  что за стрельба на
улицах.
     В  кварталах Сент-Антуан и Сен-Мартен,  рабочих кварталах Парижа,  не
замедлили появиться баррикады,  но для борьбы с целым парижским гарнизоном
силы были слишком неравны.
     Участником борьбы  республиканцев с  президентом в  эти  дни  2  -  4
декабря,  депутатом собрания,  Виктором Гюго,  бежавшим из  Франции,  была
написана  в   эмиграции  книга   "История  одного  преступления",   полная
потрясающих подробностей разгрома Парижа  "маленьким Наполеоном",  как  он
назвал презид