шь и еще следом побегут.
     -- Там нас ханский палач мигом на кол пристроит.
     -- А  кто  сказал тебе,  что надо к ним идти? Мы с тобой и сами по себе
могли бы неплохо прожить. Так говорю?
     -- Это как же? Двоих нас не те, так эти повяжут.
     -- Не повяжут. Можем еще парней подговорить что поздоровее и свой отряд
организовать, промышлять по селениям.
     -- Это значит разбойничать? Так что ли?
     --  Какая разница, как называть.  Главное, чтоб начальников  и башлыков
надо мной не было. Не люблю я этого.
     -- И когда ты уходить собрался? -- печально проговорил Ишкельды.
     -- Да хоть бы и завтра. Возьмем коней, оружие какое есть, еды немного и
айда вперед.
     -- Нагонят нас, как хватятся.
     --  Не  нагонят.  Скажем, что на  охоту  собрались. А пока  я тут двоих
приметил  здоровяков,  с  ними потолкуем, может, и согласятся.  А сидеть тут
сиднем, детей  нянчить, по лесу за лосями таскаться, нет... не по мне это.--
Томасы упрямо, по-бычьи наклонил голову и исподлобья глядел на друга.
     -- Дай до завтра подумать. Хорошо?
     -- Подумай,-- согласился тот и медленно пошел в селение.


        "ВРЕМЯ ЯРОСТНОГО БЫКА"

     Первый снег, что покрыл сибирскую землю, вызвал среди степняков немалое
замешательство. Никто не  ожидал, что зима  накатит  так рано, и  почти  все
надеялись уйти обратно в родную степь.
     Прежде всего пугали морозы, о которых рассказывали всякие чудеса, будто
даже птица на лету может замерзнуть. А теплой одежды  не было практически ни
у кого.
     Не знали, как быть с лошадьми, точнее, с кормом для них. В степи-то все
просто  -- разгребет  конь снег копытом,  и трава вот она, наклонись и щипли
сколько влезет. Тут же так землю засыплег, что не только траву, но и упавшее
дерево не найдешь.
     К тому же многих тянуло домой, к родным, где  остались  у кого семьи, а
кто-то  хотел просто  повстре чаться  с друзьями, зайти к соседу посудачить,
посидеть в тепле. А что тут? Ни жены, ни родни... Одни леса и болота кругом.
Тоскливо...
     И самое главное, что молчит хан про оплату за поход. Воины к юзбашам, а
от тех  разве доброе слово  услышишь? Пошли разговоры, что золото для оплаты
украли. Другие  клялись,  что  все  золото  Кучум отдал  сибирским бекам  за
обещание не воевать с ним.
     А тут  еще слух пошел, что движется на них с полуночной стороны большая
армия  сибирских  народов, которую ведет  непобедимый  и  могучий  богатырь,
который берет человека за ноги и рвет напополам.
     Неспокойно  в  Кашлыке...  Целыми  днями  играют   воины   в  кости  да
пьянствуют,  выменивая за вино все, что награбили за время похода. Хватаются
за кинжалы, ссорятся.
     Алтанай уже  несколько  раз, сам не особо трезвый,  заходил  в  ханский
шатер  и,  нерешительно  потоптавшись  у  входа и  позевывая  от неловкости,
произносил нараспев:
     --  Пора бы и делом  заняться...  Мы  ведь воины, а не имамы какие  али
евнухи, чтоб без дела сидеть. Чего ждем-то?
     Кучум мрачно поднимал на  него лобастую  голову  и, ничего не объясняя,
говорил одно и то же:
     --  Сибирь  наша. Что еще?  Отдыхай. Сам говорил, что устал. С  кем  ты
воевать собрался? Где видишь армию? Где?
     -- Да нигде не вижу...-- мямлил башлык,-- но делать-то чего?
     -- Отдыхайте. Пейте, ешьте, спите.
     -- Спите...-- повторял  за ним Алтанай,--  сколько!  можно спать? --  и
уходил ни с чем.
     Так  продолжалось  почти  каждый  день,  и  неизвестно  сколько бы  еще
тянулось, если бы  не выпавший в ночь снег. Воины  собрались группами и, уже
не скрывая своего недовольства, громко выкрикивали:
     -- Мы не согласны тут замерзать! Пошли обратно домой!
     -- Где обещанная плата? За что дрались? Кто нам заплатит?
     -- Пусть хан скажет что он задумал!
     -- Где хан?! Позвать его сюда!
     -- Не желаем больше ждать!!!
     Обеспокоенный  Алтанай влетел в  шатер,  где Кучум уже натягивал поверх
кольчуги стальной панцирь, готовясь выйти наружу.
     -- Какая  колючка им сегодня под  хвост  попадает зашумел встревоженный
башлык, -- так просто их не удержишь, Надо выйти к ним.
     -- Сам вижу,-- зло бросил  тот,-- собери всю  охрану и  надежных  людей
возле моего шатра. Дело, видать, жаркое будет.
     Алтанай исчез, кинувшись по городку сзывать верных ему и хану людей. На
шум уже спешили  Сабанак, его друзья. Подошли и несколько шейхов из тех, что
постоянно были в Кашлыке. Остальные же ходили из селения  в селение, пытаясь
обратить сибирцев в истинную веру.
     Общими  усилиями  стали  успокаивать  расшумевшихся  воинов.  Из  шатра
показался наконец и  сам Кучум. Он молча постоял перед толпой  своих воинов,
вглядываясь поочередно  в  их лица,  а затем, широко улыбнувшись,  как после
хорошего обеда, спросил:
     -- Чего шумим, славные воины?
     -- Обратно хотим, домой!
     -- Когда платить станешь?!
     -- Снег вон уже, а у нас ни одежды, ни корма для коней нет.
     -- Надоело без дела сидеть!
     -- Сколько еще тут нам мерзнуть?!
     -- Мы  в  поход шли, а  не тебя  стеречь!  --  угрожающе крикнул кто-то
сзади.
     Но   главное  требование  бунтовавших  было,  чтобы   хан  выплатил  им
положенное за поход, как и условливались с самого начала.
     Кучум  чуть помолчал, дожидаясь,  пока крики  стихнут,  и все  с той же
улыбкой сказал достаточно громко, чтоб слышали и стоящие в задних рядах:
     -- Дед мне как-то рассказывал, когда  я еще  совсем мальцом  был. Пошли
они так же вот  в поход на соседнего хана.  Я уже не помню, как  того хана и
звали, давно  это было. Разбили  его, дворец  его заняли,  весь гарем взяли,
богатства его поделили. Все довольны. Пошли обратно. Домой, значит. Там один
отряд идет, здесь другой. И что вы думаете? Хан тот уцелел, отсиделся где-то
и  налетел ночью на их  отряд, вырезал. Потом на  другой. И так поодиночке и
перерезал   почти   всех,--  Кучум   ненадолго  замолчал,  оценивая  реакцию
слушателей, которые совсем не ожидали от него подобного,  а  потому слушали,
приоткрыв рты и не перебивая хана.-- Ну,  дед-то  мой  спасся. У него  воины
хорошие были и кони быстрые.  Ушли  от погони.  Почти никто из  того  похода
назад и не вернулся. Почему, я спрашиваю? Да потому, что  главного врага они
не  схватили,  не раздавили гадину.  А  мы  с  вами как? Пойдем  обратно,  а
сибирцы-то в спину и ударят, перережут всех, как ягнят.
     -- Ты,  хан, сказки нам тут не рассказывай,-- послышался чей-то злой  и
срывающийся  голос  сзади,-- ты  их  своим  детишкам расскажи.  А нам  лучше
ответь, когда платить будешь.
     -- Платить, требуем оплаты! -- заорали со всех сторон.
     -- Дурьи  вы головы! -- сорвался  также на  крик Кучум.-- Ну, заплачу я
вам всем,  а вы  их  тут же  пропьете, в  кости просадите,  а  с  чем  домой
пожалуете?!
     -- То наши  заботы,-- отвечал все тот же злой  голос,--  мы не считаем,
как ты свои собственные деньги тратишь.
     -- Вы  еще  десять  раз спасибо мне скажете, что не выдал  вам сразу,--
попытался Кучум воззвать к голосу разума.
     -- Давай деньги!! -- почти в одну глотку заорали собравшиеся.
     Алтанай с Сабанаком и  юзбашами, стоящие  почти плотную  перед  ханским
шатром,  положили  руки  на  сабли, готовясь  выхватить их, как  только ряды
бунтовщиков  придут в движение. Но  Кучум  все еще  надеялся закончить  дело
миром.
     -- Вы не даете мне договорить, а уже орете, как стадо баранов. Молчать,
когда с  вами хан  говорит! -- неожиданно закричал он на весь городок тонким
визгливым голосом.-- Молчать! А то получите у меня мешок с дерьмом!
     Его крик заставил замолчать  бунтующих и  остановиться,  не  доходя  до
шатра буквально несколько шагов. Но все тот же голос упрямо произнес:
     -- А ты нас не пужай, мы уже пуганы...
     -- Цыц! Я вам сказал! Вы  поначалу уговор выполните, а потом уже оплату
требуйте. Забыли про уговор?
     -- Какой еще уговор? -- спросил здоровенный  детина с черной  свисающей
клочьями бородой, с добродушными по-детски глазами.
     -- А такой, что мы идем в поход на сибирского правителя, что самовольно
занял трон, принадлежащий моим предкам. Войско сибирцев  мы разбили, столицу
их заняли, а хан их где? Я вас спрашиваю, где хан Едигир? Бежал он  и сейчас
где-то армию  собирает, чтоб  нам в тыл ударить.  Я  вам деньги выдам, а что
потом? Вы деру дадите, а он тут как тут. Вот пока мне его голову не принесут
-- не бывать расчету! Не выполнен уговор! -- и Кучум, тяжело дыша, замолчал,
утирая тыльной стороной руки пот, который несмотря на холод капал со лба.
     Толпа, пораженная неожиданным поворотом дела, замерла  и,  не зная  как
вести себя дальше,  заколебалась,  зашушукались воины промеж собой. Но общее
напряжение спало, и назревающего взрыва можно было уже не опасаться.
     Наконец,  здоровенный детина,  стоящий в  первом  ряду, запустил руку в
бороду, с трудом подбирая слова, заговорил:
     --  Я чего  скажу, значит... Может  ты,  хан,  и  прав, что  уговор  не
выполнен, да только  где его, сибирского хана, взять-то?  Он сейчас где-то в
лесу  на кочке болотной  сидит  и посмеивается  над нами...  А мы  ищи  его,
значит... как  же его сыщешь?  Ты  нам покажи его, а  мы  уж возьмем его  за
горло,-- и детина свел вместе обе здоровенные ручищи и потряс ими.
     Сзади послышались одобрительные крики и смешки:
     -- Да... Ты уж, Аблаза, как возьмешь так и не отпустишь, пока он дух не
испустит... Знаем мы тебя...
     Видать, Аблаза был известен своей недюжей силой, и его  слова встретили
с одобрением.
     Кучум, как видно, ждал этих слов и тут же перехватил инициативу:
     -- Так вы думаете, что я просто так здесь сижу? Жду, когда с неба белые
мухи полетят?  Нет, вижу, что не уважаете вы своего хана,  коль так думаете.
Давно уже отправлены лазутчики, которые ищут его, и как только выследят, так
и схватим его. Вот тогда и произведем полный расчет. Решайте сами, кто здесь
со мной останется, а кто пойдет обратно на родину. Ждать осталось немного.
     -- Быстрей бы...-- сказал кто-то, и воины начали понемногу расходиться,
успокоенные услышанным.
     Меж тем Кучум  шепнул что-то  на ухо  Алтанаю, и тот  двинулся в толпу,
раздвигая  всех могучим  плечом. Непонятно было,  то ли он ищет кого, то  ли
просто пошел  на другой конец городка.  Хан же вошел в  шатер и  опустился в
изнеможении на подушки. Следом вошел Сабанак, понуря голову.
     -- Что нужно? -- недовольно спросил  Кучум, желающий побыстрее остаться
один.
     --  Хан,--  заговорил  тот  почтительно,--  их  надо отпустить, хотя бы
часть.  Сегодня  бунт уняли, но они  не  успокоятся и поднимутся вновь.  Нет
разве?
     -- А ты забыл, что золото у нас похитили в ту  проклятую ночь, когда  я
сам  едва остался жив? Тех разбойников искали, но пойди отыщи их в болотах и
лесах. Может, они и утонули совсем. Кто знает...
     --  Деньги  или  звериные шкуры можно  взять  у местных  беков  и мурз,
которые не спешат заплатить тебе положенный оброк...
     -- Сам знаю и  без сопливых,-- грубо перебил его Кучум,-- не пришло еще
время требушить их. Рано...
     Сабанак  в  растерянности пожал плечами,  как  бы говоря: "Раз  ты  все
знаешь, то решай сам..."
     Вошел Алтанай, отирая блестевшее от пота лицо.
     --  Узнал, кто орал громче  всех. То Зайнулла из пятой сотни. Завтра же
разберусь с ним...
     --  Не надо,--  остановил его  Кучум,--  так  только  новые волнения  и
недовольство  вызовешь. Отправь его лучше с заданием к  тому же Соуз-хану, а
там пусть  его твои люди  на дороге встретят.  Мало ли  чего может  в дороге
случиться. Все понял?
     -- Все,-- кивнул тот большой головой,-- кого еще с ним отправить?
     -- Сам решай,-- отмахнулся от него, как  от назойливой мухи, Кучум,-- у
тебя  голова или кочан капусты на плечах? Порядок  в войске поддерживать, то
твои заботы.
     Алтанай  чуть потоптался посреди шатра и, повернувшись, пошел к выходу.
За  ним двинулся  и  племянник.  Но  тут  внутрь  шатра  стремительно  вошел
Карача-бек  и, словно не  замечая выходившего башлыка и Сабанака, направился
прямо к  хану.  Те, удивленные происшедшей в  визире переменой, задержались,
желая послушать, с  чем тот заявился. Несколько дней назад  его отправили на
розыски Едигира вместе со старым рыбаком Назисом, который должен был указать
место, где он  видел сибирского хана.  И вот  теперь Карача-бек вернулся.  С
добрыми ли вестями?
     -- Говори,-- кивнул ему Кучум. Но тот незаметно показал на стоявших  за
его спиной Алтаная и Сабанака, как бы давая понять, что их присутствие здесь
нежелательно.-- А  вы чего  встали? Идите, вы мне больше не нужны,-- властно
обратился к ним хан. Переглянувшись, те вышли.
     -- Да,  однако эта  кукушка  всех  других перекукует,--  уже  на  улице
сплюнул себе под ноги Алтанай.
     -- Не говори,-- согласился племянник,-- хитрая лиса...
     Меж тем Карача, понизив голос, вкрадчиво заговорил:
     -- Мой  хан,  я уже знаю, что  среди  воинов бунт и недовольство. И мне
думается, что начальники твои,-- он показал через плечо туда, где только что
скрылись башлык и племянник,-- не во всем откровенны с тобой.
     -- Что ты имеешь в виду? -- Кучум даже привстал с подушек.
     -- Неужели ты и сам не знаешь, что они лишь саблей владеют хорошо...
     -- Это уже немало,-- оеребил его хан,--они хорошие воины.
     -- Может, они и хорошие воины,  да только не боишься ли ты,  что у тебя
за спиной зреет заговор?
     -- Заговор, ты сказал!
     -- А ты хочешь сказать, что такого не может быть?
     --  Я пока что  тебя  слушаю,-- было  видно, что хан весь  напрягся  от
услышанного и, верно, его мысли в чем-то совпадали со словами визиря.
     --  Может,  пока   они  еще  ни  о  чем  не  договорились,  но  при  их
попустительстве  творится  все,  что  случилось сегодня,  Я был среди них во
время одной пирушки, и то, что они говорили, заставляет меня так думать.
     --  Ну, так что  же ты тянешь, визирь  мой.--  Кучум сощурил  глаза,  и
недобрая усмешка блуждала по его смуглому лицу. Уже одно это  служило плохим
предзнаменованием.--  Говори все как  есть,  не стесняйся. Я готов  услышать
любую, даже самую горькую правду.
     Карача помялся для  вида,  будто  ему не  хотелось  выдавать  ближайших
ханских сподвижников, и как бы нехотя выдавил:
     --  Да ничего особенного  они и не сказали... Ну, разве что  есть много
других ханов,  которые платят более  щедро, нежели  ты... И  что  они  могут
увести все войско, а  тебе предоставить управлять сибирским ханством одному.
Но они, хан, были изрядно пьяны...
     -- Я все понял, не надо лишних слов,  а  то я подумаю,  что и ты с ними
заодно.-- Судя по всему, слова Карачи легли на благодатную почву, и если они
не подорвали  доброе отношение к  ханским воинским начальникам,  то зародили
изрядное сомнение.-- Ладно, хватит о них. С какими вестями ты вернулся?
     -- Рыбак показал место, где он повстречал хана Едигира и с ним была еще
какая-то  женщина. Хан был в беспамятстве после сражения, и она везла  его в
лодке куда-то в низовья Иртыша.
     -- Ты можешь их найти?
     -- В наших краях найти человека столь же трудно, как муравья на  лесной
поляне. Он где-то рядом, но...надо искать, так стану.
     -- Если тебе не помогут другие муравьи. Ты это имеешь в виду?
     -- Хан прав.  Надо сообщить всем, что за поимку Едигира будет назначена
хорошая награда, и желающих найдется сколько угодно.
     --  Хорошо, так и поступим. Сообщишь об этом всем бекам и мурзам. Пусть
они постараются.  Мне  уже  донесли,  что ханский  выкормыш  Сейдяк  спрятан
неподалеку отсюда. Завтра отправишься за ним.
     --  Слушаюсь, мой повелитель,-- Карача-бек повернулся,  чтобы  идти,  и
тут,  вспомнив  что-то, заговорил снова.-- Я не  доложил,  что  встретил  на
берегу  Иртыша,  там,  где искал  бежавшего  Едигира,  двух воинов,  которые
сказали, будто отправлены тобой для той же цели.
     -- О ком ты говоришь? -- наморщил лоб Кучум.
     -- Они здесь, возле шатра, под охраной. Я не поверид их словам.
     -- Пусть введут их.
     Карача вышел, и два стражника втолкнули в ханский шатер связанных одной
веревкой оборванных и грязных  мужчин. Те громко выражали  недовольство, но,
завидя хана, бухнулись на колени.
     --  Мы ни в чем не виноваты,-- запричитал один из них,-- на нас  напали
две сотни сибирцев, а  что  мы могли сделать с десятком человек против  них?
Лишь двое нас уцелело, бросившись в реку.
     --  Как  ваши имена?  -- спросил их  Кучум,  силясь  распознать  в этих
бродягах своих воинов.
     -- Уразбай и Мухамедшариф,-- выкрикнули те.
     -- Не сами ли вы сбежали с поля боя? -- Хан сдвинул брови,  прикидывая,
что  это могут  быть  и дезертиры, и тайные лазутчики. Затем велел  кликнуть
Алтаная.
     Тот  быстро  узнал  следопытов,  которые были  отправлены  сразу  после
сражения на поиски Едигира.
     -- Долго же вы шлялись где-то,-- проворчал он.
     -- Мы едва спаслись, а  потом  заплутали в лесу, отбивались от  зверей,
даже собственного  коня  съели, чтоб выжить.  Когда мы натолкнулись на этого
благородного человека, то едва не заплакали от радости...
     -- Это так,-- кивнул надменно головой Карача-бек.
     --  Ладно,  пусть отдохнут и продолжат  поиски вновь,-- принял  решение
Кучум.-- Едигира надо найти живого или мертвого. Идите все.
     На другой день Кучум разослал свои сотни по улусам с поручением взять с
местных беков дань во что бы то ни стало. Направлены были отряды и на поимку
Сейдяка и розыски Едигира. В Кашлыке осталось с полсотни человек для защиты.
Хан вызвал к себе старого Ата-Бекира и приказал:
     -- Слушай и  запоминай  кто о  чем  из воинов  толкует.  Особенно выяви
недовольных. Мне нужны верные люди, а  не псы, готовые  разорвать друг друга
из-за голой кости. Докладывай о всем услышанном только мне.
     -- Все понял, мой хан,-- склонился в поклоне начальник стражи,-- у меня
уже есть, что сообщить.
     -- Вот как? --  хан внимательно  посмотрел на  склонившегося  перед ним
Ата-Бекира.-- Молодец. Ты верно мне служишь. Так что там у тебя?
     -- Я знаю, где достают  вино для  ночных пирушек...-- промямлил тот,  и
его лисьи глазки заблестели от преданности.
     -- Уж не ты ли его продаешь? -- усмехнулся хан.
     --  Что  ты!  Что  ты!  --  замахал тот  короткими  ручками,  изображая
неподдельный ужас.--  Как  хан мог  такое  подумать о верном своем слуге. То
вино  воины меняют  на одежду и даже  на  оружие  у  рыбаков,  что  по ночам
приплывают к стенам крепости.
     -- Возьми верных людей и сделайте засаду. Схватить поганцев!
     -- Но хан не спросил, к кому попадает часть вина...
     -- И к кому же?
     -- К самому башлыку,-- шепотом проговорил старик,-- если он узнает, что
я сообщил об этом, то мне несдобровать.
     -- Если  не выполнишь  моих указаний, то  я сам сообщу Алтанаю о  твоих
словах. А если схватишь разбойников, то получишь награду.
     Охранник тяжело вздохнул и попятился из шатра.
     -- Ох,  тяжела моя  доля,  тяжела моя доля,  тяжела...--  причитал  он,
покидая Кучума.



        "СКРИП КРИВЫХ ДЕРЕВЬЕВ"

     Карача-бек  ехал на поимку  Сейдяка,  надеясь исполнить  это  быстро  и
удачно. С ним была сотня воинов, и он был  единственный начальник  над ними.
Радостная улыбка не сходила  с его лица -- хан теперь полностью доверял ему,
и  не за горами  был  тот  день,  когда  он, Карача,  станет  ближайшим  его
советником и полновластным правителем всего ханства.
     "Хан не знает  местных  обычаев и порядков. Без меня ему  не ступить  и
шагу. Военные  победы закончились. Теперь нужно другое оружие. Он недоверчив
от природы,  и внушить ему, что все вокруг только и думают, как бы  поскорее
вернуться обратно в Бухару, не так и трудно.
     К  тому же Кучум  законный  наследник ханского  холма. Его  род идет от
самого хана Шейбана, что правил некогда всеми землями  вокруг. Старики о том
когда-то рассказывали. Знал это и мой отец. Но род Тайбуги  убил х