-- Соуз-хан не узнал ханского визиря? -- ответили снизу.
     То  был  явно  голос Карачи-бека с издевательской одному  ему  присущей
интонацией. Наконец, Соуз-хану удалось разглядела ханского  визиря, сидящего
на низкой серенькой лошадке в простых одеждах.
     --  Не может быть!  Кого я  вижу!  Сам Карача-бек к бедному  затворнику
пожаловал!  -- напуская побольше  радостного оживления, запричитал Соуз-хан,
однако, не  спеша  спускаться вниз  и  не подавая стражникам знака открывать
ворота. --  Что привело  достойного  наместника нашего хана заглянуть  в мое
скромное жилище?
     --  Так  и будем  переговариваться  через  стену?  --  крикнул в  ответ
потерявший  терпение  визирь.-- Или доложить  хану, как  ты  встречаешь  его
верного  слугу?  Перестань  дрожать, как  собачий хвост! А то сейчас поверну
обратно.
     Верно,  последний  довод  подействовал  более всего,  поскольку  хозяин
городка буквально скатился по лестнице вниз и бросился к воротам, размахивая
то ли от страха, то ли от прилива верноподданнейших чувств, руками. Полы его
халата  при  этом  распахнулись  и так,  полуголый,  он  выскочил  навстречу
прибывшим гостям уже въезжавшим по узкому мостику внутрь городка.
     --  С бабы  что  ли  только  что  соскочил?  --  проговорил  вполголоса
Карача-бек,  с презрением и насмешкой поглядывая  на встречающего хозяина  с
вытаращенными от усердия и натуги  глазами. Он  громко  поздоровался с  ним,
пожелав здоровья, осведомившись о самочувствии жен, детей, родственников.
     Соуз-хан, придерживая стремя, помог визирю сойти с коня и только теперь
заметил, что стоит перед  ним почти голый в развевающемся на  ветру халате и
ничем не прикрытым животом. Впрочем, его  живот, доходивший почти до  колен,
делал  практически не  нужным  ношение  штанов,  прикрывая своими  складками
наиболее неприличные места тела.
     Карача-бек,  морщась,  отводил глаза в сторону, но  это  мало помогало,
тогда он крикнул со смехом:
     -- Ты, Соуз-хан, или запахнись, или сходи,  оденься. Я замуж за тебя не
собираюсь, что голышом передо мной скачешь?
     До  того дошло, что он  действительно не в  самом лучшем  виде предстал
перед  важным  гостем,  и  он, запахнув обеими руками халат, кинулся в  свой
шатер, на  ходу приказав  начальнику  стражи  провести гостей  в стоящий  на
взгорье особый праздничный шатер.
     Когда  гости допивали  уже  вторую  пиалу  кумыса,  появился  Соуз-хан,
прибранный и разодетый, как будто, в самом деле, жених накануне свадьбы. Его
крашенная  хной  борода  была  тщательно завита, красные сапоги  с  высокими
загнутыми вверх  носами  сверкали  и  чуть поскрипывали,  а  халат сказочной
красоты и богатства,  изукрашенный дивными птицами, навряд ли носил кто-либо
по всей Сибири.
     --  Вот  теперь я  вижу,  что  хозяин  рад гостям,  --  пряча  усмешку,
проговорил Карача-бек.-- Извини, пожаловали без предупреждения.
     --  Зачем  такие слова говоришь?  Мой дом --  твой дом. Приезжай, когда
захочешь и живи, сколько хочешь, уважаемый.
     --  Сколько  хочешь  не  получится.  Я к тебе  для серьезного разговора
приехал.  Но за приглашение, спасибо. Нам сейчас особо  надо  держаться друг
друга. Согласен?
     Услышав  это,  Соуз-хан  мигом  сообразил,  что  ханский визирь приехал
совсем не с ханским распоряжением, а по своим делам. И смекнув, предложил:
     -- Не пройти ли нам с тобой, знаток мыслей великого  хана и правая рука
его меж  нами смертными, в  мой шатер, где мы сможем  спокойно поговорить. А
прибывшие с тобой пусть  пьют и едят, сколько  пожелают. Моих запасов хватит
еще на сотню гостей.
     Карача-бек согласно кивнул, и они  перешли в  шатер Соуз-хана, куда уже
принесли  на медном подносе богатое угощение.  Дождавшись,  пока  Карача-бек
подкрепится, Соуз-хан шепотом осведомился:
     -- Здоров ли наш хан?
     -- Вполне здоров и нам того же  желает, -- также шепотом ответил гость,
стрельнув в собеседника черным прищуром хитрых глаз.
     --  Не напали  ли враги на его ставку?  -- все тем же  шепотком, слегка
втянув голову в плечи, расспрашивал гостя хозяин.
     -- Да успокойся ты,-- махнул в его сторону рукой Карача-бек, -- если бы
чего случилось, то не сидел бы я тут и кумыс твой не пил. Плохие вести имеют
длинные ноги. Или не знаешь о том?
     -- Ты был у меня два лета назад, когда ехал в Бухару. Но тогда с  тобой
был целый  караван  и любой бы понял,  что достойный  человек едет в дальние
края. А сейчас... сейчас я ума не приложу: то ли ты едешь куда, то ли бежишь
от ханского гнева...
     -- И все одно принял меня...
     "Попробуй-ка не принять. -- Соуз-хан про себя усмехнулся. -- Уж  мне-то
известна хитрость, на которую ты способен. В роще неподалеку  отсюда до  сих
пор белеют  кости нукеров,  которых ты  приказал казнить на моей земле. Люди
решили, что это моих рук дело. А что ты задумал теперь? Чего отмалчиваешься?
Моя бы власть... Подвесил бы тебя в той самой роще за одно место..."
     --  Не буду скрывать, что  я  и сейчас  отправляюсь  в дальний путь, --
прервал его мысли Карача-бек, -- а потому и заехал к тебе. Посоветоваться,--
добавил через паузу,-- твой совет нужен. Понимаешь?
     "Советовался волк с овцой, как до весны дожить, да вышло, что вдвоем им
никак  не дотянуть.  Волк-то дожил, а  от  овцы  лишь шкура  осталась  и  та
сгнила".
     -- Слушаю тебя, мудрый человек. Зачем меня обижаешь, когда с  тобой сам
великий хан совет держит, а  ты к слабому умом человеку приехал. Когда такое
было, чтобы хозяин со своим рабом советовался? Я что-то не припоминаю...
     --  Не прибедняйся,  Соуз-хан,  не  так  ты  прост, как кажешься. Стоит
посмотреть на  твой халат, чтобы понять, какие богатства в сундуках хранишь.
А я не верю, чтобы богатый человек умом скуден был.  Знаю, сколько караванов
шлешь ты каждый  год на восточные базары.  Стада твои  пасутся не на здешних
лугах. Коням своим ты, верно, счета не ведешь...
     -- Как же без счета, -- вырвалось из уст незадачливого  хозяина, но  он
тут же прикусил язык, сообразив, что сказанул лишнее.
     --  Да не юли ты передо мной,-- вспылил Карача-бек, -- надоели мне твои
заячьи прыжки. Я  по  делу приехал,  а  ты  из себя все  оборванца  да дурня
корчишь. Насквозь вижу! Помолчи!
     --  Совсем не хотел  тебя прогневить, уважаемый. Молчу,  молчу. Сколько
нужно столько и буду молчать.
     --  А я к  тебе с  открытым  сердцем ехал сообщить, что  путь мой --  в
Казань, оружие  должен привезти оттуда нашему хану, снаряды  огненного боя и
мастеров, умеющих их производить.
     --  Так,  вроде, добрые  оружейники у  хана  в мастерских работают,  --
все-таки не выдержал словоохотливый Соуз-хан. Карача-бек усмехнулся.
     -- Мне ли не знать, хоть от  всех в тайне держится. Откуда тебе об этом
известно?  Да  ладно,  выпытывать  не  стану.  Больше скажу. Снаряды  у  тех
мастеров не  совсем  добрые выходят.  После второго выстрела  ружье на части
разрывает. Они толкуют,  будто железо им плохое  привозят. А так ли оно  или
нет  кто  проверит?  Потому  и  велено  мне  добыть  новых  мастеров,  чтобы
определили  в чем  причина. Почему недолговечны их снаряды.  За тем и  еду в
Казань.
     --  Доброе дело, доброе дело,-- согласился Соуз-хан, -- а от меня какой
совет нужен?
     -- Слыхал я, что ты в своих запасах имеешь ружье, что  от  огня выстрел
делает. Правду люди говорят?
     Соуз-хан  замялся, но  потом  опасливо глянув по сторонам,  едва кивнул
головой, тяжело вздохнув:
     -- Правда. Имеется...
     --  Чего ты  боишься?  Ты же  не  против  хана  свое  ружье держишь,  а
наоборот, от врагов его защитить. Или нет?
     -- Именно так. А как же иначе?! -- обрадовался подсказке Соуз-хан.
     -- Дорого ли брал за ружье? Да мне-то не ври,--  прикрикнул Карача-бек,
заметив, как закатил кверху бусинки глаз его хитрый собеседник.
     --  Правду скажу.  Зачем  мне хорошего  человека в обман вводить?  Трех
добрых кобылиц отдал на базаре в Бухаре.
     -- Сам брал?
     -- Нет, то мой знакомый купец моих кобылиц туда  гнал, а  обратно ружье
привез. Сам я тяжел ездить.
     -- Наполовину  обманул тебя купец.  Но то  твои дела. А не покажешь  ли
свой снаряд? Или заявишь, что оно у тебя у дальних родичей в степи?
     Соуз-хан заерзал, было, на мягких подушках, пытаясь найти отговорку, но
потом  глубоко  вздохнул  и,  словно  решившись  на  что-то  важное,  позвал
начальника стражи и велел принести ружье. Когда ружье принесли и извлекли из
мягкого кожаного  чехла, хозяин  с  поклоном  передал  его гостю. Карача-бек
осторожно  принял  его,  положил  на колени и  провел ладошкой по блестящему
стволу, по деревянному прикладу, оправленному резьбой из кости. Приподнял на
руках, пробуя на вес, и с уважением произнес:
     -- Хорошо... Наши мастера такие ружья делать пока не умеют. А стрелял?
     --  Целых два раза, -- громко ответил хозяин,  раздувая толстые щеки,--
но больше не стал. Грома много. Кони боятся, нукеры на землю падают, а попал
нет ли из-за дыма не видно.
     -- На охоте стрелял?
     -- На охоте,  уважаемый.  Сам  не стал,  а нукеру  своему велел  в лося
попасть. Нукер на землю упал, а лось убежал. Следов и то не нашли. Может его
на небо забросило от грома? Зачем мне такой снаряд, когда ничего не видно, а
только уши болят? Сам подумай.
     -- А второй раз тоже на охоте стрелял?
     -- Нет. Велел кольчугу старую повесить в десяти шагах на копье и другой
нукер стрельнул. Кольчуга от грома  упала,  а следа в ней опять  никакого не
нашли. Не знаю, чего с ружьем этим  и делать. Может, продам доброму человеку
со временем.
     -- А мне выстрелить из него позволишь?
     -- Сам  стрелять будешь? -- изумился Соуз-хан. -- А вдруг чего случится
с  тобой? Вдруг убьет тебя из этого  снаряда? Чего хану говорить буду?  Нет,
давай своего слугу, пущай палит.
     -- Я у себя в мастерской и не из таких пробовал -- в руках разрывало. А
все  ничего.  Жив, как  видишь. Чего  ж из хорошего ружья не попробовать? Не
бойся, умирать мне  рано еще. Сын  растет и жена еще прибавку обещает. Пошли
наружу. Прикажи заряды принести,-- и Карача-бек решительно встал, неся ружье
в обеих  руках. Соуз-хану  ничего  не  оставалось, как приказать  начальнику
стражи  принести все  имеющиеся  припасы  к  ружью,  хранящиеся в  отдельном
сундуке.
     Карача-бек  меж тем выбрал место, откуда можно произвести  выстрел.  Он
остановился и огляделся вокруг.  Тут на глаза  ему  попался ханский человек,
что тащил за рога черного упирающегося барана.
     -- Куда ты его?
     -- Хозяин велел заколоть на ужин для своих гостей.
     -- А ну, привяжи его к ограде, а сам отойди подальше.
     Слуга  подчинился, взглянув  на  Соуз-хана, который одобрительно махнул
ему рукой.
     -- Делай, как сказано.
     Принесли заряды  для  ружья  и  Карача-бек, широко  расставив ноги,  со
знанием дела принялся заряжать  его. Сосредоточенно нахмурив тонкие брови  и
не  обращая  внимания  на  собравшихся домочадцев  со  всего городка,  среди
которых  было  много  детей   и  женщин,  стоявших  кучкой  в   сторонке,  с
любопытством  поглядывая на  незнакомца,  который,  судя  по пронесшемуся  в
городке  слуху,  собрался  вызвать огненного змея.  Сам  Соуз-хан  отошел на
почтительное расстояние и ехидно крикнул оттуда:
     --   Ставлю  свой  кинжал   дамасской  работы  против   твоего  халата,
Карача-бек, что баран останется жив.
     -- Согласен,  -- откликнулся тот, -- но  я готов поставить  своего коня
против этого ружья. Оно же все одно без дела у тебя в сундуке хранится. Чего
жалеть?
     -- А конь хоть добрый?
     -- Обижаешь? Разве пристало ханскому визирю на старой кляче ездить?  Ты
чего  так далеко  отошел? Иди поближе.  Я первый выстрел  тебе, как хозяину,
уступаю.
     -- Что ты, дорогой Карача-бек! Это я, как хозяин,  уступаю гостю первый
выстрел. Стреляй, пока заряды есть. Мне не жалко.
     Карача-бек  закончил  уже   снаряжать  ружье  и,  воткнув  перед  собой
специальную вилку-сошник, положил  на него ружейный ствол  и  махнул рукой в
сторону Соуз-хана.
     -- А теперь  иди  ко  мне. Стрелять первым будешь.  Я не  шучу. Вставай
рядом со мной и попади в своего  барана. Не то... -- и он направил  ружье на
нерешительно  переминающегося в  стороне хозяина  и  недвусмысленно  щелкнул
пальцами,-- на тебе проверю как бьет твое ружье.
     -- Так я  и  знал!  Так  я  и  знал,  что  опять  он  сотворит со  мной
какую-нибудь подлость, -- запричитал Соуз-хан, но покорно подошел к визирю и
встал рядом, закрыв глаза.
     -- Ты вот  чего, опять дурнем не прикидывайся! Делай, как я тебе скажу.
Понял? Представь, что из лука стреляешь и в стволе стрела помещена. Что надо
сделать?
     --  За тетиву тянуть,  -- без запинки ответил,  подрагивая всем  телом,
Соуз-хан.
     -- Ну и дурак! Где ты тетиву видишь?
     -- Нигде не вижу.
     -- В том и отличие,  что стреляет будто стрелой,  а за тетиву тянуть не
надо. А целься в барана, как из лука. Понял?
     -- Пусть лучше мой лук принесут, я  его одной стрелой уложу и ружья  не
понадобится.
     -- Слушай, знал бы я, что ты такой дурак,-- не связывался бы. Но теперь
мне отступать некуда. Стреляй!!!
     Соуз-хан трясущимися руками взялся за приклад и закатил  безумные глаза
к небу.  Со стороны можно было подумать, что его приговорили к смерти,  и он
безмолвно готов принять кару свыше. Карача-бек велел принести огня и один из
нукеров притащил тлеющую головню,  запалил  от нее фитиль, который  поднес к
полке с затравкой.  Грянул  выстрел  и  Соуз-хан рухнул  назад  себя,  успев
отбросить в сторону ненавистное  ружье.  Все  его  домочадцы  также в испуге
попадали на землю. Женщины завыли во весь  голос, дети заплакали  и кинулись
врассыпную. Но громче  всех  заорал  привязанный у стены баран, будто в него
вселился злой дух тайги.
     -- Неужели  попал? -- Карача-бек сделал несколько шагов к животному, но
остановился,  увидев высоко  над ним  застрявшую в  толстом бревне  ружейную
пулю.-- Эх, ты, стрелок, будь ты неладен! Зачем так высоко ствол задрал?
     Соуз-хан сидел на земле,-- закрыв лицо руками  и  тихо  стонал, бормоча
что-то непонятное.
     --  Шайтан  в  том   ружье  сидит...   Чуть  руку  мне  не  оторвало...
Вай-вай...-- Зачем хотел  меня жизни лишить?  Забирай проклятое  ружье, чтоб
глаза мои больше не видели его.  Я тебя как дорогого гостя принял, а ты... а
ты... --  Всхлипывая,  он силился подняться  на ноги, но  у  него  ничего не
получалось. Подбежали слуги, подхватили своего господина под руки и повели к
шатру.
     -- Нет, останься! -- Крикнул  властно Карача-бек. --  Я хочу,  чтобы ты
посмотрел,  как настоящие мужчины  стреляют  из ружья, чтобы не  возводил на
меня напраслину.-- И он быстро, сноровисто принялся заряжать ружье во второй
раз, бросая  время от времени насмешливые взгляды  в  сторону побелевшего от
испуга поддерживаемого слугами Соуз-хана.
     --  Ладно,-- проговорил  он, закончив заряжать ружье  и  укрепив его на
сошнике, -- смотри, как это делают воины.  Огня! -- и когда ему поднесли все
ту  же тлеющую головню, то  спокойно запалил фитиль,  поднес его к  полке  с
затравкой,  но  не  спешил поджигать  насыпанный на  полке  порох, тщательно
прицелился в живую мишень, а лишь потом медленно и неторопливо поднес фитиль
к затравке.
     Глухо бухнул выстрел, но уже  никто не  закричал,  не упал на землю, не
побежал прочь. Лишь женщины зажали  уши  маленькими ладошками и открыли рты.
Зато  несчастного  барана подняла  неведомая  сила  и отбросила к  стене. Он
несколько раз дернул ногами и замер. Толпа, не сговариваясь, ринулась к нему
и возбужденно заголосила:
     --  Ой! Вай!  Мертвый  баран!  Совсем  мертвый! Небесным  громом  убило
барана! Хороший снаряд!
     Несколько  мальчишек  и  двое  старших  сыновей   Соуз-хана  подошли  к
Караче-беку,  уважительно  оглядывая  ружье, которое он  все  еще держал  за
приклад, и не опуская на землю.
     -- А нам можно?  -- ткнул пальцем  в металлический ствол один из них.--
Мы тоже хотим научиться гром делать, молнию слать.
     -- Почему ж нельзя? На -- стреляй, --  и Карача-бек с улыбкой  протянул
ружье.
     -- Э-э,  ты это дело брось, -- вспомнил о своих отцовских  обязанностях
Соуз-хан, -- перестреляют  друг дружку. Пусть  лучше из луков точнее бьют. А
ружье... баловство это все.
     -- Да  и ружье тебе теперь  новое  покупать  придется. Проспорил ты мне
его. Так говорю?
     Соуз-хан закрутил головой, пытаясь найти какую-то отговорку.
     --  Может, подождешь, а? Вишь, детишки учиться хотят...  я  и не думал,
что  из  него можно попасть в  кого-нибудь. Дорогой Карача-бек, давай я тебе
вместо ружья другой подарок преподнесу:  сапоги добрые или  шубу  баранью. А
хочешь,  мой  халат?  Бери!  Мне  для  хорошего  человека  ничего не  жалко.
Сговорились? А?
     -- Не-е-е... Уговор дороже денег.  Мы с тобой не на халат спорили, а на
ружье. Если  бы я  не попал, то коня  бы оставил,  дальше  бы пешком  пошел.
Прощайся с ружьем, с собой его забираю.  И припасы к нему тоже. Без припасов
оно бесполезное.
     Соуз-хан  заскрипел  от злости  зубами,  так  не  хотелось ему отдавать
дорогое   ружье,  которое  он  держал   не  столько  для  дела,  сколько  из
бахвальства,  доставая  из  сундука  во  время  приездов  родни или именитых
соседей. Почитай, во всей округе у одного его имелось ружье  и  обладание им
уже поднимало престиж хозяина.
     Карача-бек видел мучения прежнего  владельца ружья, но лишь посмеивался
в негустую каштановую бородку и не спешил как-то успокоить его.
     -- Ладно,-- наконец  проговорил он,-- пошли в шатер я расскажу как тебе
и ружье вернуть и в прибыли оказаться.
     Оставшись  наедине  с хозяином  он,  не спеша, еще раз изложил ему цель
своей поездки в Казань, а потом предложил:
     --  Собирайся, вместе  поедем. У тебя  там,  я  слышал, и родичи  есть.
Примут,  обогреют, с нужными  людьми  познакомят.  Возьмешь с  собой  товары
кой-какие и продашь  подороже. У  меня с собой ханская грамота имеется,  а с
ней нам все  двери открыты. Купишь ни одно, а десяток ружей и припасы к ним.
Своих людей вооружишь, а я  их обучу как стрелять правильно без  промаха. Не
только самый богатый,  но  и  самый  сильный мурза  в  округе  будешь.  Я не
тороплю, не неволю. Подумай до утра. Хватит тебе с бабами на мягких подушках
валяться. Поглядишь, как в иных землях люди живут.
     Чем  больше  говорил  Карача-бек,   тем   сильнее  распалялось   сердце
Соуз-хана, словно в огонь масла подливали.
     "А, чего и в самом деле не поехать? -- думал он, облизывая жирные губы.
-- Кой-какой товар на продажу или на обмен у меня  припасен. Оттуда можно не
только  ружья,  но  и  что  другое привезти.  Панцири,  сабли.  Там  мастера
известные  и оружие их ценится. К тому же  не зря хитрый визирь меня с собой
зовет. Не из дружбы и любви большой.  Чего-то  он от  меня хочет. Ай-вай! --
словно проблеск какой, сверкнул в голове. -- Неужели наш  хан плохо на троне
сидит?  Вот  оно  что  выходит...  Недаром  этот  собачий  сын  вокруг  меня
увивается,  вынюхивает что-то.  Если хан  Кучум  умрет  неожиданно или  иная
напасть с  ним  случится, то кому  как ни мне стать ханом улуса  Сибирского?
Самозванец Едигир  сгинул  где-то в  болотах, верно, и  косточек  от него не
осталось. А других  желающих сесть на ханском холме не сыщется. Недаром,  ой
недаром  предлагает  он мне  поездку  в  Казань.  Чего-то  задумал,  а может
поддержкой Казанских  князей заручиться желает? Как знать. Нет, надо ехать с
ним. Поеду!"
     -- А  зачем утра ждать, -- неожиданно  быстро согласился  Соуз-хан,-- я
согласен. Еду с тобой в Казань.
     --  Ну и ладно,-- не выказал удивления Карача-бек,-- значит, рано утром
и  выступаем.  Сейчас  покажи,  куда  спать  определишь,   а  в  дороге  еще
наговориться,  успеем. Сейчас отдохнуть надо,  сил набраться.  И  вели коней
накормить как должно.
     Но утром начались только