вердого дерева легко прошел сквозь льняной саван, служивший
Джорджу одеждой, и застрял между ребрами. Пронзив  сердце,  кол  практически
разорвал его на куски. Джордж, словно проткнутая  гарпуном  рыба,  безмолвно
открывал и закрывал рот и беспомощно  размахивал  руками.  У  него  не  было
никакой возможности выдернуть кол. Не веря своим  глазам,  Юлиан  удивленно,
почти с  восхищением,  наблюдал  за  отчаянной  борьбой  Джорджа  за  жизнь.
"Неужели и меня  будет  так  же  трудно  убить?"  -  удивленно  подумал  он.
Вероятно, это действительно так. В конце концов, Джордж приложил  для  этого
немало усилий.
   Ударив по обмякшим ногам Джорджа, Юлиан свалил его на  пол  и  отправился
искать железное лезвие мотыги. Возвратившись через минуту,  он  увидел,  что
Джордж, корчась и извиваясь, все еще пытается вытащить кол.  Юлиан  за  ногу
подтащил его к тому месту, где между  сломанными  плитами  виднелась  черная
земля. Опустившись на колени и пользуясь лезвием  мотыги  как  молотком,  он
вбил кол глубже в тело и сквозь него  в  землю.  Теперь,  зажатый  обломками
плит, кол прочно останется на месте. Джордж был  похож  на  пришпиленного  к
доске  экзотического  жука.  Только  два-три  дюйма   кола   виднелись   над
поверхностью  груди,  но  крови  при  этом  почти  не  было.  Глаза  Джорджа
оставались широко раскрытыми, на губах выступила белая пена,  однако  больше
он не шевелился.
   Юлиан поднялся на ноги и вытер ладони о брюки  Он  отправился  на  поиски
Анны и обнаружил ее в темном углу, где она,  скорчившись,  дрожала  и  выла,
напоминая выброшенную за ненадобностью куклу. Он  поволок  ее  в  котельную,
подтащил к топке.
   - Разожги огонь, - приказал он ей. - Я хочу, чтобы он был  жарче,  чем  в
аду. А если ты еще не знаешь, что такое адское пламя, я тебе его  покажу.  Я
хочу, чтобы эта печь раскалилась докрасна. Но  ни  под  каким  предлогом  не
приближайся к Джорджу. Оставь его. Ты меня поняла?
   Она закивала, захныкала и, сжавшись от страха, попятилась.
   - Я скоро вернусь, - бросил он ей и возвратился в дом, оставив  ее  возле
печи, в которой уже загудел огонь. Наверху все еще оставался на посту Влад.
   - Охраняй! - приказал псу Юлиан.
   Войдя в дом, он поднялся наверх и  услышал  шаги  в  комнате  матери.  Он
заглянул и увидел, что Джорджина, сжав руки и всхлипывая, ходит  из  угла  в
угол.
   - Это ты, Юлиан? - дрожащим голосом спросила она. - Ах, Юлиан, что  же  с
тобой будет? И что будет со мной?
   - Все, что должно было произойти, уже произошло, - холодно ответил он.  -
Я по-прежнему могу доверять тебе, Джорджина?
   - Я.., я не уверена, что сама могу доверять себе, - после небольшой паузы
произнесла она.
   - Мама, - непроизвольно вырвалось у него, - ты хочешь стать такой же, как
Джордж?
   - Господи, Юлиан, пожалуйста, не говори...
   - Если у тебя есть такое желание, - перебил он, - я  могу  все  устроить.
Имей это в виду.
   Он вышел и направился в свою  комнату.  Услышав  его  тихие  шаги,  Хелен
вскрикнула и бросилась на кровать. Едва  Юлиан  открыл  дверь,  она  подняла
подол своего платья, под которым  ничего  не  было,  демонстрируя  ему  свое
обнаженное тело.  Сквозь  исказившую  ее  бледное  лицо  гримасу  ужаса  она
безуспешно пыталась выдавить некое подобие улыбки. Юлиан  подумал,  что  она
похожа на кривляющегося клоуна.
   - Прикройся, шлюха, - резко сказал он.
   - Я думала, что нравлюсь тебе такой, - заплакала она.  -  Ах,  Юлиан,  не
наказывай меня. Пожалуйста, не делай мне больно.
   Она наблюдала, как он подошел к комоду,  достал  ключ  и  открыл  верхний
ящик. Когда он обернулся, на губах у него  застыла  зловещая  усмешка,  а  в
руках был большой нож с сияющим лезвием дюймов  семи  длиной,  тяжелый,  как
топор.
   - Юлиан! - пересохшим  ртом  почти  шепотом  выдавила  Хелен,  сползая  с
кровати и отодвигаясь от него как можно дальше. - Юлиан, я...
   Он покачал головой и рассмеялся своим странным клокочущим  смехом.  Потом
лицо его вновь стало серьезным.
   - Нет, - сказал он, - это не для тебя. Тебе нечего бояться.., до тех пор,
пока ты будешь мне полезна. Сейчас ты полезна мне. Я бы многое отдал за  то,
чтобы получить такое  свеженькое  и  сладкое  существо,  как  ты.  Но  потом
убедился, что ни одна женщина того не стоит.
   Он вышел и тихо прикрыл за собой дверь. Спустившись вниз и оказавшись  на
улице, Юлиан заметил столб дыма, поднимавшийся из  трубы  на  заднем  дворе,
удовлетворенно улыбнулся и кивнул головой.  Анна  трудилась  на  совесть.  И
вдруг, в ту минуту, когда он наблюдал  за  дымом,  в  просвет  между  тучами
выглянуло солнце - яркое, горячее, палящее!
   Улыбка погасла на лице Юлиана  и  уступила  место  звериному  оскалу.  Он
оставил шляпу дома! Но в любом случае солнце не должно  быть  столь  жгучим.
Кожу ему будто кипятком обварили, однако, взглянув на обнаженные руки, он не
обнаружил ни пятен, ни волдырей. И тогда он догадался, в чем дело:  началась
последняя стадия его метаморфозы, и изменения происходили очень быстро. Сжав
зубы от все усиливавшейся боли, он бросился ко входу в подземелье,  стремясь
как можно скорее скрыться от солнечного света.
   Внизу Анна старательно растапливала печь. По блестевшим от пота  груди  и
бедрам струйками стекала грязь. Взглянув на нее, Юлиан  поразился,  что  это
существо когда-то было женщиной, леди.  Почувствовав  его  приближение,  она
уронила лопату и попятилась. Осторожно, чтобы ни в коем случае  не  затупить
лезвие, Юлиан положил нож  и  подошел  к  Анне.  Обнаженная,  разгоряченная,
потная, дрожащая от страха, она возбуждала в нем похоть.
   Он взял ее прямо на куче угля, наполнил ее собой  и  сидящим  внутри  его
вампиром, чья  протоплоть  бушевала  в  его  теле.  Она  дико  закричала  от
непреодолимого ужаса. А может быть, от неосознаваемого удовольствия?
   Когда все закончилось, он оставил ее распростертой на пыльной куче угля и
отправился посмотреть, как там Джордж.
   Другое существо уже обследовало Джорджа. Юлиан увидал, что оно,  просунув
протоплазменные щупальца и отростки сквозь щели между  плитам  и,  буквально
привязало Джорджа к полу, обхватив его тело. Эти действия были  продиктованы
не любопытством, не  ненавистью,  не  страхом  -  существо  неспособно  было
испытывать ни одно из этих чувств,  кроме  разве  что  инстинктивной  боязни
света. Им двигал лишь голод. Даже безмозглая амеба обладает  потребностью  в
еде. Если бы Юлиан  чуть  опоздал,  оно,  несомненно,  сожрало  бы  Джорджа,
поглотило его, потому что для него  это  была  всего  лишь  пища,  и  ничего
больше.
   Юлиан зарычал и мысленно отдал запрещающее приказание вялым, бесформенным
псевдопальцам, ротикам и выпуклым глазкам.
   - Нет, оставьте его!  Убирайтесь!  -  резкая  команда  Юлиана  на  уровне
сознания ударила  по  нервным  окончаниям  существа,  лишенного  возможности
что-либо понимать, но, вне всякого сомнения, отлично понимавшего Юлиана.
   Как будто от ожога, отростки  резко  дернулись,  сжались  и  с  хлюпающим
звуком исчезли под землей. На это им потребовалось не более секунды. Но  они
были лишь частью  другого  существа.  Юлиану  очень  хотелось  знать,  каких
размеров достигло за прошедшее время само существо, сколько  места  занимает
оно там, внизу...
   Взяв в руки нож, Юлиан опустился возле Джорджа и положил руку на середину
его грудной клетки, как раз под тем местом,  куда  вошел  кол.  И  мгновенно
ощутил, как внутри что-то извивается, конвульсивно дергается. Джордж казался
мертвым, он должен был погибнуть, но он не умер,  ибо  был  бессмертным.  То
существо, которое находилось внутри  его  и  когда-то  принадлежало  Юлиану,
теперь владело телом и разумом Джорджа и  выжидало.  Одного  кола  оказалось
недостаточно. Впрочем, Юлиан не удивился - он этого и ожидал.
   Он поднял с пола нож и вытер лезвие  о  закатанный  рукав  рубашки.  Лицо
Джорджа было серым, его исказила гримаса боли, а  желтые  глаза,  окруженные
кроваво-красными пятнами, неотрывно  следили  за  каждым  движением  Юлиана.
Словно пирующая пиявка вампир присосался не только к телу,  но  и  к  разуму
Джорджа.
   И тогда Юлиан нанес удар, а потом еще, и еще... Он изо всей  силы  ударил
трижды, разрубая на шее сначала плоть, а затем с необыкновенной легкостью  и
кость. Через минуту голова Джорджа покатилась по полу.
   Схватив отрубленную голову за волосы,  Юлиан  заглянул  в  зияющую  рану.
Что-то  пятнистое,  зеленовато-серое  быстро  уползало  внутрь,  исчезая   в
мозговом веществе. Юлиан такого еще никогда не  видел.  Лежавшее  перед  ним
существо   лишь   внешне   напоминало   человека,   представляя   собой    в
действительности только оболочку, укрытие для того,  кто  жил  внутри  него.
Когда  Юлиан  коленом  надавил  на  обезглавленное  тело,   что-то   мягкое,
извилистое быстро скользнуло внутрь окровавленной трубки пищевода, торчавшей
из раны.
   Возможно, разрубленный на части вампир со временем погибнет, но  пока  он
еще жил. А значит, оставалось лишь одно средство, лишь один проверенный путь
- огонь.
   Юлиан ногой подтолкнул голову в сторону печи. Она прокатилась мимо  Анны,
в изнеможении распростертой на куче угля и от ужаса едва ли сознававшей, что
вокруг нее происходит,  хотя  она  видела  все,  что  сделал  Юлиан.  Голова
ударилась в основание печи, слегка  откатилась  назад  и  замерла.  Подтащив
обезглавленное туловище,  Юлиан  распахнул  дверцу  топки.  Внутри  бушевало
оранжево-желтое пламя, оттуда дохнуло  жаром,  и  язык  пламени  рванулся  в
дымоход.
   Юлиан быстро схватил голову и как можно  дальше  зашвырнул  ее  в  огонь,
потом приподнял тело и тоже затолкал в топку. Ему потребовалось немало  сил,
чтобы справиться с конвульсивно дергающимися ногами, пока, наконец,  удалось
впихнуть их в бушующее пламя и захлопнуть дверцу. Однако она распахнулась  и
наружу свесилась дымящаяся ступня. Юлиан снова задвинул ее в  топку,  закрыл
дверцу и на этот раз защелкнул задвижку. Печь еще долго сотрясалась изнутри,
и причиной тому служил отнюдь не бушевавший в топке огонь.
   Наконец звуки стали тише. Теперь слышалось только продолжительное  глухое
шипение, а вскоре из топки стал доноситься лишь гул пламени. Но  прежде  чем
повернуться и уйти,  Юлиан  еще  долго  стоял  перед  печью,  погруженный  в
собственные мысли.

***

   В ту же субботу в одиннадцать часов вечера Алек Кайл, Карл Квинт,  Феликс
Кракович и Сергей Гульхаров летели ночным  рейсом  компании  "Al  Italia"  в
Бухарест. Самолет должен был приземлиться после полуночи.
   Наиболее напряженным был прошедший день у Краковича. Ему  пришлось  взять
на себя организационную сторону поездки, оформление виз и других документов,
необходимых  для  въезда  двоих  англичан  в  страну,  являвшуюся  союзницей
Советского Союза. С этой целью он позвонил в особняк в Бронницах и  попросил
своего  заместителя  Ивана  Геренко,  чрезвычайно  одаренного  "дефлектора",
обратиться  за  помощью  к  высокопоставленному  посреднику  между   ним   и
Брежневым, посвятив его в некоторые подробности. Он также попросил передать,
что ему, вероятно, необходима будет помощь "румынских товарищей" , а значит,
нужно  связаться  с  ними  и  предупредить.  Румыны  по-прежнему  оставались
"отрезанным ломтем", поэтому в отношениях  с  ними  ни  в  чем  нельзя  быть
уверенным заранее... Таким  образом,  почти  весь  день  Кракович  провел  в
переговорах между Генуей и Москвой,  почти  не  отходя  от  телефона,  пока,
наконец,  все  необходимые  вопросы  не  были  решены  и  все  приготовления
закончены.
   Неоднократно в телефонных беседах возникало имя Тео Долгих.  При  обычных
обстоятельствах Кракович пожаловался бы самому Брежневу, как и приказал  ему
генсек, но в данном случае он не мог так поступать.  Прежде  всего,  потому,
что Долгих был  временно,  а  не  навсегда  выведен  из  игры,  -  Краковичу
приходилось полагаться лишь на слово Кайла.  До  тех  пор,  пока  ему  якобы
ничего не известно об агенте КГБ и его работе, все пойдет хорошо. И  если  с
Долгих действительно ничего не случилось и он на данный момент всего-навсего
"обезврежен".., что ж, тогда у  Краковича  еще  будет  время  на  то,  чтобы
выступить с обвинениями в адрес Юрия Андропова. Краковича непрестанно мучила
одна мысль - он недоумевал, каким образом КГБ удалось прознать о  совершенно
секретной поездке в Италию. Неужели КГБ ведет  постоянную  слежку  за  всеми
сотрудниками отдела экстрасенсорики ?
   Алек Кайл, в свою очередь, тоже сделал международный звонок - он связался
по телефону с дежурным офицером отдела экстрасенсорики, но  лишь  во  второй
половине дня, когда не  осталось  сомнений  в  том,  что  поездка  вместе  с
русскими в Румынию состоится.
   - Это Грив? - спросил он. - Как дела, Джон?
   - Алек? Я ждал вашего звонка.
   Грив обладал сразу двумя талантами. Один из них - дар экстрасенса  -  еще
не раскрылся до конца, и, как говорили в отделе он  оставался  пока  "темной
лошадкой", а второй талант можно было считать выдающимся, даже уникальным.
   Первым  даром  был  дар  предвидения  -  Грив  являлся  живым  магическим
кристаллом. Единственная проблема состояла в том, что  ему  необходимо  было
знать, где и что следует искать. В противном случае он ничего не видел.  Его
дар не срабатывал самостоятельно, его следовало направлять, руководить им  -
он нуждался в конкретной цели.
   Вторая особенность натуры делала Грива  особенно  ценным  сотрудником  Ее
можно было бы воспринимать и  как  часть  первого  таланта,  но  в  случаях,
подобных этому, она являлась поистине даром Божим. Грив  был  телепатом,  но
телепатом необычным. Для проявления его дара требовалась конкретная цель: он
мог читать мысли человека только находясь с ним лицом к лицу  или  во  время
разговора, пусть даже телефонного, если объект был ему знаком.  Джону  Гриву
бесполезно было лгать, но, с другой стороны, в разговоре с ним не было нужды
в использовании шифра. Вот  почему  на  время  своего  отъезда  Кайл  всегда
оставлял его в штаб-квартире в качестве дежурного.
   - Джон, - спросил Кайл, - как дела дома? (А на самом деле вопрос  состоял
в следующем: "Что происходит в поместье в Девоне?")
   -  Ну,  в  общем,  хорошо,  знаете  ли...  -   ответ   прозвучал   весьма
неопределенно.
   - Вы можете объяснить подробно?
   ("Что случилось? Только отвечайте осторожно".)
   - Видите ли, речь идет о молодом Ю. Б., - последовал ответ. - Кажется, он
умнее, чем мы предполагали. Говоря конкретнее, он излишне любопытен. Видит и
слышит намного больше, чем следует.
   -  Что  ж,  нужно  отдать  ему  должное.   -   Кайл   старался   говорить
непринужденно, но при этом мысленно старался передать совершенно  иное:  "Вы
хотите сказать, что он человек одаренный? Телепат?"
   - Полагаю, что так, - ответил Грив, точно реагируя на мысленные импульсы.
   ("Господи, неужели он нас обнаружил?")
   - Что ж, мы и раньше  сталкивались  с  серьезными  покупателями.  А  наши
продавцы обладают высокой квалификацией...
   ("Насколько хорошо они вооружены?")
   - Да, конечно, у них есть стандартный набор. Однако он весьма  агрессивно
настроен. Натравил собаку на одного из наших посланцев. К  счастью,  пес  не
причинил никакого вреда. Как вам известно, это был один из  наших  старейших
коммерсантов,  а  вы  знаете,  что  он  очень  осторожен.  Практически   ему
невозможно причинить вред.
   ("Дарси Кларк? Это был он? Слава тебе, Господи!")
   Кайл с облегчением вздохнул, а вслух произнес:
   - Послушайте, Джон, лучше бы вам прочитать мой доклад относительно нашего
молчаливого партнера. Вы знаете, тот, что был написан  мною  восемь  месяцев
назад.
   ("Речь идет о первом появлении Кифа".)
   - Нашим сотрудникам, возможно, потребуется максимальная помощь. Не думаю,
что в этом случае стандартной экипировки окажется достаточно. Мне  следовало
позаботиться обо всем раньше,  но  я  не  предполагал,  что  молодой  Ю.  Б,
настолько хитер.
   ("Оружие  9-миллиметрового  калибра  не  сможет  остановить  ни  его,  ни
кого-либо другого из обитателей этого дома. Но в бумагах,  касающихся  Гарри
Кифа, есть кое-что  способное  помочь  нашим  людям.  Их  следует  вооружить
арбалетами".)
   - Как прикажете, Алек. Я немедленно займусь изучением  этих  бумаг,  -  в
голосе Грива не слышалось удивления. - А как ваши дела?
   - О, вполне хорошо. Сегодня вечером мы собираемся отправиться в горы.
   ("Мы едем в Румынию вместе с Краковичем.  Надеюсь,  с  ним  все  будет  в
порядке. Как только у меня будут какие-либо конкретные сведения,  я  с  вами
свяжусь. И тогда, возможно, вам удастся продвинуться вперед в деле  Бодеску.
Но это может произойти не раньше, чем нам станет доподлинно известно, с  чем
именно мы столкнулись" )
   - Удачи вам! - ответил Грив. - Значит, вы едете в горы? Там в  это  время
очень красиво. Что  ж,  кому-то  из  нас  придется  поработать.  Если  будет
возможность,  пришлите  мне  открыточку,  черкните  пару  слов.   И   будьте
осторожны.
   - Вы тоже, - Кайл говорил быстро и весело, хотя на душе у него было очень
неспокойно.
   ("Ради Бога, сделайте все, чтобы наши люди в  Девоне  хорошо  знали  свое
дело и обеспечьте им  максимум  безопасности.  Если  что-нибудь  произойдет,
я...".)
   - Мы сделаем все возможное, чтобы избежать неприятностей, -  перебил  его
Грив, желая сказать таким образом:
   "Мы можем сделать только то, что в наших силах, и не более".
   - О'кей, я буду связываться с вами.
   ("Удачи вам!")
   И он повесил трубку.
   После  этого  разговора  Кайл  еще  долго,  закусив  губу,  стоял   перед
телефоном. Обстановка накалялась - это Кайл хорошо понимал. В эту минуту  из
соседней комнаты вышел Квинт, до сего момента дремавший там. Одного  взгляда
на выражение его лица Кайлу оказалось достаточно, чтобы убедиться в  правоте
своего предположения.  Квинт  был  очень  возбужден  и  выглядел  совершенно
измученным. Он сжал руками виски.
   - Обстановка становится напряженной.
   - Знаю, - кивнул Кайл. - У меня такое  впечатление,  что  она  становится
напряженной повсюду...
   В маленькой комнатке, окнами выходящей на кладбище, в квартире, в которой
когда-то жил в Хартлпуле Гарри Киф, засыпал его сын, Гарри Киф-младший. Мама
Бренда укачивала  его  и  тихо  что-то  напевала,  успокаивая  ребенка.  Ему
исполнилось всего пять недель от роду, но он уже был очень  сообразительным.
В мире происходило множество событий, в которых  ему  хотелось  участвовать.
Ему предстояло потрудиться, чтобы как можно скорее  вырасти  и  оказаться  в
гуще жизни. Бренда это чувствовала. Мозг его словно губка  впитывал  в  себя
новые ощущения, новые впечатления, жаждал узнать как можно больше, и мальчик
смотрел вокруг отцовскими глазами так, как будто  старался  вобрать  в  себя
весь окружающий мир.
   Бренда была уверена, что такой ребенок мог быть сыном только Гарри  Кифа,
и была счастлива оттого, что он у нее есть. Ах, если бы  и  Гарри  был  жив!
Однако  в  определенном   смысле   он   продолжал   жить,   воплотившись   в
Гарри-младшем. На самом деле она даже и представить себе не могла,  в  какой
мере Гарри благодаря сыну оставался рядом с ней.
   Бренде ничего не было известно о том, какого рода деятельностью занимался
Гарри Киф в Британской разведке (она только предполагала, что он работал  на
эту организацию) Она знала лишь то, что эта работа  стоила  ему  жизни.  Его
гибель, однако, никто по достоинству не оценил, во всяком случае официально.
Тем не менее ежемесячно Бренда получала чистый конверт со вложенным чеком  и
сопровождающей запиской, в которой указывалось,  что  это  "вдовья  пенсия".
Бренда не переставала удивляться, думая в том, как высоко, должно быть,  они
ценили заслуги Гарри. Суммы, указанные в  чеках  были  всегда  большими,  по
меньшей мере в  два  раза  превышающими  то,  что  Бренда  могла  когда-либо
заработать. И это было великолепно, ибо она получила  возможность  все  свое
время посвящать малень