ленно  больные,  разбитые  машины,  с которыми уже
ничего  не  сделаешь. И таких - большинство.  Если вы подумаете  об этом, вы
поймете, почему  лишь немногие  способны обрести истинное знание:  остальным
препятствует уровень их бытия.

     "Вообще  говоря,  равновесие между  знанием и бытием более  важно,  чем
развитие того или другого из них  в  отдельности. В любом случае  раздельное
развитие  знания  или  бытия  нежелательно.  Но именно  такое  одностороннее
развитие часто представляется людям особенно привлекательным.

     "Если знание  получает  перевес над бытием, человек знает, но не  может
делать.  Это  бесполезное  знание.  Если бытие получает перевес над знанием,
человек  способен делать,  но не  знает.  Иными  словами,  он  может  что-то
сделать,  но не знает, что именно надо  делать. Бытие,  которого  он достиг,
становится бесцельным, затраченные усилия оказываются бесполезными.

     "В  истории  человечества известны многочисленные примеры,  когда из-за
перевеса   знания   над  бытием  или  бытия  над   знанием   погибали  целые
цивилизации."

     -  А  каковы результаты развития линии  знания  без бытия  или развития
линии бытия без знания? - спросил кто-то во время беседы на эту тему.

     - Развитие линии знания без развития линии бытия дает слабого йогина, -
ответил Гурджиев. - Иными  словами, человек много  знает, но ничего не может
сделать;  это  человек,  который  не  понимает  (эти  слова  он  произнес  с
ударением) того,  что знает, человек, не обладающий правильной оценкой, т.е.
человек, для которого  нет разницы  между  одним  и другим родом  знания.  А
развитие линии бытия без знания дает глупого святого, т.е. человека, который
может сделать  много,  но не знает,  что  делать  или зачем делать;  если он
что-нибудь делает,  он  действует,  повинуясь  своим субъективным  чувствам,
которые  могут увести го далеко в  сторону  и  заставить совершить серьезные
ошибки,  т.е.  сделать  нечто противоположное  тому, что он  желал.  В обоих
случаях и слабый йогин, и глупый святой приходят к остановке; ни один из них
не в состоянии двигаться и развиваться дальше.

     "Чтобы понять  это, чтобы вообще уяснить себе природу  знания  и бытия,
равно  как  и их  взаимоотношения, необходимо  понять,  как  знание и  бытие
относятся к "пониманию".

     "Знание - это одно, понимание - другое.

     "Люди часто смешивают эти понятия и не видят ясно разницу между ними.

     "Знание само по  себе  не  дает понимания; и понимание не увеличивается
благодаря росту  одного лишь знания. Понимание зависит от отношения знания к
бытию, это - равнодействующая знания и бытия. И знание не должно отходить от
бытия чересчур далеко, иначе понимание  окажется слишком далеким  от  того и
другого.  Вместе  с  тем,  отношения  между знанием  и  бытием  не  меняются
вследствие простого роста знания. Они изменяются только тогда, когда бытие и
знание  растут  одновременно.  Иными  словами,  понимание возрастает лишь  с
возрастанием уровня бытия.

     "В обыденном мышлении люди не отличают понимание от знания. Они думают,
что большее  понимание  зависит от большего знания. Поэтому  они накапливают
знание -  или  то, что называют знанием, - но им  не известно,  как накопить
понимание; и сам этот вопрос их не беспокоит.

     "Все  же человек,  привыкший  к самонаблюдению,  знает,  что  в  разные
периоды  своей  жизни он понимал одну и  ту  же  мысль,  одну  и ту  же идею
совершенно  по-разному.  Нередко  ему  кажется  странным,  как  он  мог  так
неправильно понимать то, что сейчас, по его мнению, понимает правильно. В то
же время ему понятно,  что  знание его  не  изменилось, что раньше он знал о
предмете столько  же,  сколько  знает  и сейчас.  Что  же тогда  изменилось?
Изменилось  его  бытие.  И  поскольку  оно  стало  иным, стало  иным  и  его
понимание.

     "Различие между знанием и пониманием станет ясным, когда мы увидим, что
знание может быть функцией одного центра; а вот понимание представляет собой
функцию трех центров. Таким образом, мыслительный аппарат может знать нечто.
Но понимание появляется  лишь тогда, когда  человек чувствует и ощущает все,
что с этим связано.

     "Ранее мы говорили о механичности.  Человек  не может,  сказать, что он
понимает  идею  механичности,  если  он только знает ее умом. Он  должен  ее
почувствовать всем своим телом, всем своим существом - и тогда он поймет...

     "В сфере практической деятельности  люди очень  хорошо сознают  разницу
между простым знанием и пониманием. Они видят, что просто знать и знать, как
сделать что-то,  две  разные  вещи.  Знание того, как сделать,  не создается
одним лишь знанием. Но за пределами практической жизни люди не уясняют себе,
что такое "понимание".

     "Как  правило, люди  видят,  что  не понимают какой-то вещи, - и  тогда
стараются  найти название для  того,  чего "не понимают". И когда они найдут
для этого какое-то название, они говорят, что  "поняли". Но "найти название"
не  значит  "понять".  К  несчастью,  люди  обычно  довольствуются  словами.
Человек, знающий  очень  много названий, т.е.  очень много  слов,  считается
обладающим  большим  пониманием.  Но  так  бывает,  конечно,  опять-таки  за
пределами практической деятельности, где его невежество обнаруживается очень
быстро."



     "Одну  из причин  расхождения между  линиями бытия  и знания  в  жизни,
недостатка  понимания,  который   частично  является  причиной,  а  частично
следствием этого расхождения, нужно искать в языке, на котором говорят люди.
Этот  язык  полон ложных понятий, неправильных подразделений и ассоциаций. И
главное  -  вследствие  существенных,  характерных  особенностей  обыденного
мышления, его  неясности  и неточности  -  каждое слово может  иметь  тысячи
различных  значений сообразно  материалу,  которым  располагает говорящий, и
действующему  в нем  в  данный момент комплексу ассоциаций.  Люди не уясняют
себе,  до какой степени  субъективен их язык, насколько разные вещи выражает
каждый из них одними и теми же словами. Они не осознают, что  каждый человек
говорит на собственном языке и очень плохо  понимает язык  другого  человека
или не понимает его совсем. При этом люди даже не представляют себе, что все
они говорят на языках, непонятных друг другу. Они твердо убеждены в том, что
говорят  на одном и том же языке и понимают один другого.  На самом же  деле
эта  уверенность не  имеет под собой никаких оснований. Язык, на котором они
говорят, приспособлен лишь  для практической жизни. Люди  могут сообщать  на
нем  информацию практического  характера: но едва они переходят в чуть более
сложную область, как они тотчас же теряются и перестают понимать друг друга,
хотя  и не  сознают  этого. Люди  воображают, что они часто, если не всегда,
понимают своих ближних, по крайней  мере, способны при  желании  их  понять,
воображают, что  понимают  авторов  прочитанных  ими книг, что  другие  люди
понимают их.  Такова  одна из  тех нд.люзцй, которые люди создают для себя и
среди которых живут.  На  самом же деле никто  из  них  не понимает  другого
человека.  Двое  людей с глубокой  убежденностью  говорят одно и  то  же, но
называют  это  по-разному  и до  бесконечности  спорят  друг  с  другом,  не
подозревая, что думают совершенно  Одинаково. Или наоборот, они говорят одни
и  те  же слова и  воображают,  что  согласны друг  с другом,  что  достигли
взаимопонимания, а в действительности они говорят совершенно разные вещи, ни
в малейшей степени не понимая друг друга.

     "Если мы возьмем самые  простые слова, которые постоянно встречаются  в
речи,  и попытаемся  проанализировать  те  значения, которые  им придают, мы
увидим, что в любой момент своей  жизни  всякий человек вкладывает  в каждое
такое слово особый смысл, который другой человек  в это  слово никогда бы не
вложил и даже не предположил.

     "Возьмем слово "человек",  вообразим себе разговор  в группе людей, где
часто  слышится это  слово. Без преувеличения можно  сказать, что  оно будет
иметь здесь столько значений, сколько собралось людей, принимающих участие в
разговоре; и во всех этих значениях не будет ничего общего.

     "Говоря слово  "человек",  каждый  невольно связывает  с этим словом ту
точку зрения,  с  которой  он  вообще привык  рассматривать  человека  или с
которой  он по той или  иной причине рассматривает его в  настоящий  момент.
Возможно,  одного из собеседников занимает вопрос  о взаимоотношениях  между
полами;  в таком случае  слово  "человек" не будет  иметь  для  него  общего
смысла;  услышав его,  он прежде  всего задаст себе вопрос: что  за человек?
мужчина  или   женщина?  Другой   собеседник   может  оказаться  религиозным
человеком, и его первым вопросом будет: христианин или не христианин? Третий
может  оказаться  врачом,  и  понятие  "человек"  будет  означать  для  него
"здоровый" или "больной", - конечно, с его специальной  точки зрения. Спирит
подумает о  "человеке"  с  точки зрения  "астрального тела",  "потусторонней
жизни" и  т.д.;  если ему зададут вопрос,  он,  возможно, ответит, что  люди
делятся  на медиумов и не-медиумов. Натуралист, говоря о человеке, перенесет
центр тяжести своих мыслей  на  идею  зоологического  типа, т.е.,  говоря  о
человеке, будет думать о  строении  его зубов,  пальцев, о  лицевом угле,  о
расстоянии  между  пальцами.  Юрист,  говоря  о  "человеке",  увидит  в  нем
статистическую   единицу,  или  юридического  субъекта,  или  потенциального
преступника, или возможного клиента. Моралист,  произнося  слово  "человек",
непременно введет туда идею добра и зла - и так далее, и тому подобное.

     "Люди  не обращают внимания на все эти противоречия, не замечают  того,
что они не понимают  друг друга и говорят  о разных  вещах. Понятно, что для
надлежащего изучения и точного обмена мыслями необходим точный язык, который
дал  бы  возможность  установить,  что  в  действительности  означает  слово
"человек"; такой  язык  включал бы в  себя  указание  на ту точку зрения,  с
которой рассматривается данное понятие,  определял  бы центр  тяжести  этого
понятия.  Идея  совершенно   ясна,  и  каждая  научная  дисциплина  пытается
выработать  и установить для  себя точный язык.  А универсального языка нет.
Люди непрестанно  смешивают языки различных  наук  и не могут установить  их
точные соответствия. Даже в каждой отрасли науки  постоянно возникает  новая
терминология,  новая номенклатура.  И чем  дальше,  тем  дело обстоит  хуже.
Растет непонимание; оно возрастает вместо того, чтобы уменьшаться;  есть все
основания думать, что  оно будет продолжать возрастать, а люди - все  меньше
понимать друг друга.

     "Для  точного  понимания  необходим  точный  язык.  И  изучение  систем
древнего  знания  начинается  с  изучения  языка,  который  позволяет  точно
установить, что именно говорится, с какой точки зрения и в какой связи. Этот
новый язык едва ли содержит какие-либо новые термины или новую номенклатуру,
но он утверждает конструкцию  речи на  новом принципе, а именно: на принципе
относительности. Иными словами, он  вводит  относительность во все понятия и
таким  образом  делает возможным  точно установить угол  мышления; в обычном
языке выражения относительности как раз отсутствуют.

     "Когда человек  овладеет  этим языком, тогда, используя его,  он сможет
передать и сообщить массу таких знаний, такой информации, которую на обычном
языке  передать  невозможно,  даже  если  пользоваться  разными научными,  и
философскими терминами.

     "Фундаментальное свойство нового языка, его  особенность, заключается в
том, что все его идеи  сосредоточены вокруг  одной  идеи, т.е. они берутся в
своих взаимоотношениях с точки зрения одной идеи. Эта идея -  идея эволюции;
конечно,  не  эволюции в  смысле механического  развития,  потому  что такой
эволюции не  существует,  - но  в смысле  сознательной, намеренной эволюции,
которая одна только и является возможной.

     "Все  в мире, от солнечных систем до человека и  от  человека до атома,
движется вверх или вниз,  эволюционирует или  дегенерирует,  развивается или
распадается.  Но ничто не эволюционирует механически;  механически протекают
лишь  дегенерация и  разрушение.  То,  что  не  в состоянии эволюционировать
сознательно, вырождается. Внешняя  помощь со стороны возможна только  до тех
пор, пока она ценится и принимается, даже если сначала она только ощущается.

     "Язык,  в котором возможно понимание,  строится  на  указании отношения
рассматриваемого субъекта  к возможной для него  эволюции,  на  указании его
места на эволюционной лестнице.

     "Для этого многие из наших  обычных идей  разделяются в соответствии со
ступенями этой эволюции.

     "Обратимся еще раз к идее человека. В языке, о котором я говорю, вмести
слова  "человек" употребляются  семь слов,  а  именно:  челопек номер  один,
человек  номер два,  человек номер три, человек номер четыре,  человек номер
пять,  человек номер шесть и человек  номер семь.  С этими  семью  понятиями
люди, говоря о человеке, уже смогут понимать друг друга.

     "Человек  номер  семь  -  это  такой  человек,  который достиг  полного
развития, возможного для человека, который обладает всем, чем может обладать
человек,    т.е.    волей,   сознанием.    постоянным    и   неизменным   Я,
индивидуальностью, бессмертием. а также многими иными свойствами, которые мы
в своей слепоте и  в своем невежестве приписываем себе. Лишь тогда, когда мы
до известной степени понимаем человека номер  семь и его  свойства, мы можем
понять  и  те  постепенные  переходы,  которыми  к нему  приближаемся,  т.е.
понимаем процесс возможного для нас развития.

     "Человек номер шесть  стоит  очень  близко к человеку номер  семь.  Его
отличает от человека  номер  семь только то обстоятельство, что некоторые из
его качеств еще не стали постоянными.

     "Человек номер пять также является недостижимым для  1  нас стандартом,
так как это человек, достигший единства.

     "Человек  номер  четыре -  это промежуточная стадия. Я  поговорю  о нем
позднее.

     "Человек  номер один,  два  и три -  это  люди, образующие механическое
человечество и пребывающие на том же уровне, на каком они родились.

     "Человек номер один - это человек, у которого центр тяжести психической
жизни лежит в двигательном центре. Это человек физического  тела, у которого
двигательная  и  инстинктивная функции имеют  перевес  над  эмоциональной  и
мыслительной функциями.

     "Человек номер два -  это  человек на  том  же уровне развития,  но его
эмоциональный  центр совпадает  с  центром  тяжести психической  жизни.  Это
человек, у  которого эмоциональная функция имеет  перевес над всеми прочими,
человек чувств, эмоций.

     "Человек номер три означает человека на том  же  уровне развития; но  у
него центр  тяжести психической жизни  лежит в интеллектуальном центре, т.е.
мыслительная функция получает преобладание над двигательной, инстинктивной и
эмоциональной функциями; это  человек  рассудка, который ко всему подходит с
точки зрения теорий и умственных соображений.

     "Каждый человек  рождается как человек номер один, номер  два или номер
три.

     "Человек номер четыре  не рождается готовым. Он рожден как  номер один,
два или три, и становится номером четыре  только в  результате определенного
рода усилий.  Человек номер  четыре - это всегда продукт школьной работы. Он
не  может  ни  родиться,  ни развиваться случайно,  в результате  ординарных
влияний, воспитания, образования и тому подобного; человек номер четыре  уже
стоит  на уровне,  отличном  от  уровня номер  один,  два и  три;  он  имеет
постоянный центр  тяжести,  состоящий  из  его идей,  его оценки работы, его
отношения к  школе. Вдобавок, его психические центры уже начали приходить  в
равновесие; в нем  один из центров не  может  иметь  такого преобладания над
другими, как это бывает у  людей  первых трех  категорий.  Он  уже  начинает
познавать себя, начинает понимать, куда идет.

     "Человек  номер пять уже  достиг кристаллизации; он не может измениться
так.  как  изменяется  человек  номер один,  номер  два  или три.  Но  нужно
отметить,  что  человек  номер  пять  может  появиться   в  результате   как
правильной,  так  и неправильной  работы. Он может  стать  номером пятым  из
номера  четвертого;  но он  может  стать номером  пятым, не побывав  номером
четвертым. В  этом случае  он не  способен развиваться далее,  стать номером
шестым и седьмым. Чтобы сделаться номером шестым, он должен вновь расплавить
свою  выкристаллизовавшуюся  сущность,  намеренно  утратить   свое  бытие  в
качестве  человека  номер  пять.  Этого можно  достичь только путем  ужасных
страданий.  К  счастью, такие  случаи  неправильного  развития бывают  очень
редко.

     "Деление человека на семь категорий, или семь номеров, объясняет тысячи
явлений, которые иначе понять невозможно. Это деление дает верное понятие об
относительности в приложении к человеку. Вещи могут быть  одними или другими
в   зависимости  от   рода  того  человека,  с  точки  зрения  которого  они
воспринимаются или по отношению к которому они берутся.

     "В соответствии с этим  все внутренние и внешние  проявления  человека,
все,  что принадлежит человеку, все, что им  создано, также делится на  семь
категорий.

     "Теперь можно сказать, что существует  знание номер один, основанное на
подражании или инстинктах,  заученное, втиснутое в человека, сообщенное  ему
долгими упражнениями.  Человек номер  один,  если он таков в  полном  смысле
слова, заучивает все наподобие попугая или обезьяны.

     "Знание человека номер два - это  просто знание того, что ему нравится;
а  того,  что ему  не  нравится,  он не знает. Всегда и во всем:  он  желает
чего-то приятного. Если же  это больной  человек, он  будет, напротив, знать
только то, что ему неприятно,  что его отталкивает, пробуждает в  нем страх,
ужас, отвращение.

     "Знание   человека   номер    три   -   это   знание,   основанное   на
субъективно-логическом мышлении, на  словах,  на буквальном  понимании.  Это
знание  книжного  червя и схоласта. Человек  номер три, например, подсчитал,
сколько раз каждая буква арабского алфавита повторяется в Коране Магомета; и
обосновал на этом целую систему толкования Корана.

     "Знание человека номер четыре  представляет  собой род  знания,  весьма
отличный  от  предыдущих.  Это  знание,  исходящее  от человека номер  пять,
который  в свою очередь  получает его от  человека номер шесть; а к тому оно
поступает  от  человека  номер  семь.  Но,  конечно,  человек  номер  четыре
усваивает из  этого знания только то, что  он может  усвоить сообразно своим
силам.  По сравнению с человеком номер один, два  и три человек номер четыре
начал  уже  освобождаться  от  субъективных  элементов в своем знании, начал
движение по пути к объективному знанию.

     "Знание человека номер пять - это целостное, неделимое знание. Он имеет
одно неделимое Я, и все  его знание принадлежит  этому  Я. Он не может иметь
одно  "я", которое будет желать чего-то такого, что неизвестно другому  "я".
То,  что  он  знает, знает все  его  существо в  целом.  Его знание ближе  к
объективному знанию, чем знание человека номер четыре.

     "Знание человека номер шесть - это полное знание, какое только возможно
для человека; но его еще можно утратить.

     "Знание  человека  номер  семь  -  это его  собственное знание, которое
невозможно от него  отобрать; это объективное и целиком практическое  знание
Всего.

     "Совершенно так  же обстоит  дело и с бытием. Есть бытие человека номер
один, который Живет инстинктами и ощущениями; есть бытие человека номер два,
так  сказать, бытие  сентиментального, эмоционального  человека;  есть бытие
человека номер  три, бытие рационалиста,  человека теоретического ум