якую связь со своим прошлым
существованием. Если бабочка что-то увидит и узнает, она бессильна рассказать об
этом гусеницам. Как гусеница, она уже мертва, она исчезла из мира гусениц.
Нечто похожее происходит и с теми, кому открыты тайны времени и вечности. Они
знают и могут говорить о том, что знают; но другие люди их не слышат и не
понимают.
Почему люди не пришли к идее вечного возвращения раньше?
На самом деле, они пришли к ней уже очень давно. Я упоминал учение Пифагора,
буддизм, теории перевоплощений и переселение душ, которые в их современной форме
- не более, как искажения идеи вечного возвращения. Многие другие идеи будущей
жизни, нам„ки на них в 'оккультных учениях' (например, удивительная идея о
возможности изменять прошлое), различные народные верования (например, культ
предков), - вс„ это связано с идеей возвращения.
Совершенно ясно, что идея возвращения в сво„м чистом виде не может быть
популярной; и прежде всего потому, что с точки зрения обычной логики она
выглядит абсурдной: в мире 'тр„хмерных' ощущений и общепринятого 'времени'
ничего подобного не существует. Наоборот, согласно обыденной мудрости этого
мира, 'ничто никогда не возвращается'. Так что даже в тех учениях, в которых
идея возвращения первоначально существовала в е„ чистой форме (как, например, в
буддизме), она была искажена и приспособлена к обычному пониманию. Согласно
последним объяснениям уч„ных буддистов, человек рождается к новой жизни в самый
момент своей смерти. Но это рождение представляет собой продолжение во времени.
Буддисты отвергли 'нелепую' идею о возвращении в прошлое; их 'кол„са жизней'
катятся впер„д вместе с календар„м. Таким образом, они, несомненно, лишили идею
возвращения всей е„ силы, зато сделали приемлемой для масс, доступной логическим
объяснениям и упрощ„нному изложению.
Говоря об идее вечного возвращения, необходимо понять, что обычным способом
доказать е„ невозможно, т.е. она не доступна рутинным методам наблюдения и
проверки. Мы знаем всего одну линию времени, ту, на которой сейчас жив„м. По
отношению ко времени мы являемся одномерными существами и не обладаем знанием
параллельных линий. Всякое предположение о существовании параллельных линий не
может быть доказано, пока мы оста„мся на одной из них. В моей книге 'Tertium
Organum' я описал, какой должна быть вселенная одномерных существ. Эти существа
не знают ничего, кроме своей собственной линии, и если бы они предположили
существование чего-то нового, ранее им не известного, оно появилось бы на их
собственной линии: перед ними или позади них. Совершенно таково же и наше
положение по отношению ко времени. Вс„ существующее должно занимать определ„нное
место во времени: перед нами или позади нас. Не может существовать ничего,
параллельного нам. Это значит, что мы неспособны доказать существование чего-то
параллельного, пока оста„мся на своей линии. Но если мы попытаемся оторваться от
обычных взглядов и подумаем о том, что предположение о существовании линий
'времени', параллельных нашей, является более 'научным', чем наивное понимание
времени как одномерной линии, - тогда представление о жизни как о повторяющемся
явлении окажется гораздо более л„гким, чем мы это себе представляем.
Обычные взгляды основаны на представлении, что жизнь человека, т.е. его
внутренний мир, желания, вкусы, симпатии и антипатии, склонности, привычки,
тенденции, способности, таланты и пороки возникают из ничто и исчезают,
обращаясь в ничто. Христианские учения говорят о возможности будущей жизни, о
загробной жизни; но ничего не сообщают о жизни до рождения. Согласно их точке
зрения, 'души' рождаются вместе с телами. Однако очень трудно думать о жизни,
т.е. о душе, как о существе, возникшем из ничто; гораздо естественнее полагать,
что эта жизнь существовала и раньше, до рождения. Но люди не знают, как начать
думать в этом направлении. Теософские теории перевоплощений, которые пытаются
растянуть жизнь человека вдоль линии жизни всей земли, не выдерживают критики с
точки зрения правильно понятой идеи времени.
Есть десятки, возможно, сотни различных остроумных теорий, претендующих на
объяснение всех углов и кривых внутреннего мира человека сочетанием
наследственных влияний и подавляемых голосов скрытых инстинктов. Все эти теории
приемлемы, каждая в своей области; но ни одна из них не объясняет в человеке
всего. Одна теория объясняет лучше одно, другая - другое; но многое, очень
многое оста„тся необъясн„нным. Иначе и быть не может, так как теории
наследственности, даже наследственности, уходящей в туманное прошлое, теории
скрытых инстинктов, бессознательной памяти - все они могут объяснить лишь
отдельные стороны человека, но не все. И до тех пор, пока мы не признаем, что
жили прежде, в нас останется очень много такого, чего мы никогда не сумеем
постичь.
Очень трудно принять идею абсолютного и неизбежного повторения всего. Нам
кажется, что если бы мы смогли припомнить хотя бы что-то, мы сумели бы избежать
повторения самых неприятных вещей. Кроме того, идея абсолютного повторения не
согласуется с идеей 'нарастающих тенденций', которая также является необходимой.

В связи с этим следует признать, что по характеру повторения жизни люди делятся
на несколько типов, или категорий.
Есть люди абсолютного повторения: вс„, как большое, так и малое, переносится у
них из одной жизни в другую.
Есть и такие, жизнь которых каждый раз начинается одинаково, но протекает с
незначительными колебаниями и приходит примерно к тому же концу.
Существуют такие, чья жизнь движется по восходящей линии и делает их с внешней
стороны вс„ более богатыми и сильными.
Жизнь других, наоборот, явно движется по нисходящей линии: в них постепенно
разрушается вс„ живое, и они обращаются в ничто.
Наконец, встречаются люди, жизнь которых содержит внутреннюю восхолящую линию,
которая постепенно выводит их из круга вечного повторения и позволяет перейти на
другой план бытия.
Рассмотрим сначала тот тип жизни, где неизбежно абсолютное повторение.
Это, прежде всего, люди 'быта' с глубоко укоренившейся, окаменелой, рутинной
жизнью. Их жизни следуют одна за другой с монотонностью часовой стрелки,
движущейся по циферблату. В их жизни нет ничего неожиданного, случайного,
никаких приключений. Они рождаются и умирают в том же самом доме, где родились и
умерли их отцы и матери, где родятся и умрут их дети и внуки. Общественные
потрясения, войны, эпидемии, землятресения иногда сметают их с лица земли целыми
тысячами и сотнями тысяч. Но, за исключением такого рода событий, вся их жизнь
строго упорядочена, расписана по плану. Представим себе купца старинного
восточного города; он жив„т в окружении рутинной жизни, которая протекает без
особых перемен из века в век. Он торгует коврами в той же лавке, где торговали
его отец, дед, а возможно, и прадед. Вся его жизнь от рождения до смерти
обозрима, как на карте: в таком-то году он женится, в таком-то бер„т старшего
сына с собой в лавку, в таком-то -выигрывает тяжбу с соседом, всегда одним и тем
же способом; умирает он тоже всегда в одно и то же время, в тот же день и час, и
всегда от одной и той же причины, - объевшись плова.
В жизни таких людей не происходит ни одного нового события. Но именно эта
непреложность повторения порождает в них неясное осознание неизбежности
происходящего, веру в судьбу, фатализм, а иногда своеобразную мудрость и
спокойствие, переходящее порой в ироническое неприятие тех, кто исполнен
беспокойства, чего-то добивается, к чему-то стремится.
К другой разновидности людей из категории точного повторения относятся
исторические персонажи: люди, чья жизнь связана с великими жизненными циклами,
скажем, с жизнями многих людей, государств, народов. Это великие завоеватели,
вожди, реформаторы, создающие империи и разрушающие великие царства (как свои
собственные, так и своих врагов), - все они принадлежат к этой разновидности. В
жизни таких людей также нет и не может быть никаких перемен. Любое произнес„нное
ими слово влияет на судьбы народов, и они должны знать свою роль в совершенстве:
ничего не прибавлять от себя и ничего не упускать.
Этот тип становится особенно ясным, если рассмотреть слабые исторические
личности - людей, которых история как бы намеренно выдвигает на передний план в
те периоды, когда должна быть разрушена империя или целая культура. Таковы,
например, Людовик XVI или Николай II.
Они ничего не делают и не желают ничего делать; единственное, чего им хочется, -
это чтобы их оставили в покое. Однако любое их движение, любой жест, любое слово
(даже те слова, которые, казалось бы, произнесены по ошибке) приобретают особое
значение и либо начинают, либо заканчивают целые исторические периоды. Все они
без исключения ведут к конечной катастрофе, ни одно из этих слов нельзя
отбросить, даже ошибки с необходимостью повторяются.
'Сильные личности' - Наполеоны, Цезари, Чингиз-ханы - ничуть не отличаются от
слабых. Они - пешки на той же самой доске и точно так же не могут ничего сделать
сами, не могут сказать ни одного собственного слова, не могут ничего прибавить к
тому, что должны сказать или сделать, и не могут ничего отнять.
Что касается тех, кто составляет толпу на мировой сцене, то и для них повторение
является неизбежным. Толпа должна хорошо знать свою роль в каждый отдельный
момент. Никакие выражения народных чувств во время патриотических манифестаций,
вооруж„нных восстаний и революций, коронаций и переворотов не были бы возможны,
если бы толпа не знала заранее свою роль или забыла е„. Такое знание возможно
только благодаря постоянному повторению одного и того же.
Но если перейти к жизни отдельных людей, которые составляют толпу, мы обнаружим,
что у разных людей 'нарастающие тенденции' приводят к очень разным результатам.
'Нарастающие тенденции' могут быть двух родов: те, что повышают жизненность
(хотя бы внешне), и те, что понижают е„.
Рассмотрим тип, в котором жизненность снижается, тип с нарастающей тенденцией к
вырождению. К этой категории относятся неудачники, пьяницы, преступники,
проститутки, самоубийцы. С каждой новой жизнью их 'падение' совершается вс„ с
большей л„гкостью, а противодействие ему вс„ меньше. Их жизненная сила
постепенно понижается, они превращаются в живые автоматы, в собственные тени, в
носителей единственного желания, которое составляет их главную страсть, главный
порок или главную слабость. Если их жизнь связана с жизнью других людей, эта
связь постепенно слабеет и в конце концов исчезает. Такие люди медленно уходят
из жизни. Именно это происходит с самоубийцами. Они окружены атмосферой некой
фатальности; иногда они даже не доживают до момента самоубийства и начинают
умирать ещ„ раньше; наконец, они просто перестают рождаться.
Это подлинная смерть, ибо смерть существует так же, как существует рождение.
Души, подобно телам, рождаются и умирают. Рождение всех душ одинаково. Как оно
происходит - это, пожалуй, величайшая тайна жизни. Но смерть душ может быть
различной. Душа может умереть на одном плане бытия и перейти на более высокий
план. А может умереть полностью, сойти на нет, исчезнуть, перестать
существовать.
К категории умирающих душ принадлежат люди, известные своей трагической судьбой
и особенно трагическим концом. Именно к ним относилось замечательное правило
элевсинских мистерий, которое никогда не было верно понято или объяснено.
Участие в мистериях запрещалось, во-первых, преступникам, во-вторых, чужеземцам
(т.е. варварам), наконец, людям, в жизни которых случались большие несчастья.
Обычно это правило истолковывали в том смысле, что большие несчастья в жизни
человека свидетельствовали о враждебности или гневе богов, вызванных каким-то
поступком этого человека. Но в эзотерическом понимании совершенно очевидно, что
людей, жизнь которых являет собой ряд катастроф, нельзя допускать ни к участию в
мистериях, ни к освящению, июо сам факт этих непрерывных катастроф говорил о
том, что она катится под уклон и остановить е„ невозможно.


В видимом контакте с нисходящим, неудачливым типом, но фактически в точно таком
же положении находятся люди, добившиеся с обычной точки зрения успеха; дело в
том, что успех этот достигается приспособлением к самым т„мным и бессмысленным
сторонам жизни. Таковы люди, которые быстро сколачивают огромные богатства,
миллионеры и миллиардеры; преуспевающие государственные деятели, известные
оппортунистической, а то и преступной деятельностью; лже-уч„ные, создающие
ложные теории, расчитанные на моду и задерживающие развитие истинного знания;
'филантропы', поддерживающие все виды запретительного законодательства;
изобретатели взрывчатых веществ и ядовитых газов, спортсмены всех
разновидностей, приз„ры, чемпионы, рекордсмены; киноакт„ры и кинозв„зды;
романисты, поэты, художники и акт„ры, добившиеся коммерческого успеха,
творчество которых лишено какой-либо ценности, кроме денежной; основатели
фантастических сект и культов; и тому подобные личности. В каждой новой жизни
эти люди продолжают делать то, что делали раньше; они тратят вс„ меньше времени
на предварительное обучение, вс„ быстрее схватывают технику своего дела и
преуспевания в н„м, добиваются вс„ большей известности и славы. Некоторые из них
рождаются вундеркиндами и демонстрируют свои выдающиеся способности с самого
раннего возраста.
Главная опасность для людей преуспевающего типа - их успех. Успех как бы
гипнотизирует их, заставляет верить, что они сами стали его причиной. Успех
заставляет их следовать линии наименьшего сопротивления, т.е. приносить вс„ в
жертву успеху. Поэтому в их последовательных жизнях ничего не меняется, разве
что успех достигается вс„ легче и легче, вс„ более механически. Не способные
сформулировать принцип своего успеха, они чувствуют, что их сила как раз в
механичности и заключается, поэтому они подавляют в себе все другие желания,
интересы и склонности.
Люди подлинной науки, подлинного искусства, подлинной мысли и деятельности
отличаются от них, главным образом, тем, что редко добиваются успеха. Как
правило, признание приходит к ним спустя долгое время после завершения их земной
жизни. С точки зрения повторения жизней это чрезвычайно благоприятный фактор. То
внутреннее разложение, которое почти неизбежно приходит с успехом, в них никогда
не проявляется. Они начинают новую жизнь новым стремлением к недостижимой цели;
иногда они возобновляют свой труд и 'вспоминают' его поразительно рано, как это
бывает у некоторых знаменитых музыкантов и мыслителей.
Эволюция, т.е. внутренний рост, внутреннее развитие, не может быть случайной или
механической. Пути эволюции - это пути джняна-йоги, раджа-йоги, карма-йоги,
хатха-йоги и бхакти-йоги; или же это путь особого учения, доступного лишь
немногим (о ч„м упоминалось раньше, в главе 7). Пять йог и путь особого учения
суть пути работы над собой для людей разных внутренних типов. Но все эти пути в
равной степени трудны, все они требуют всего человека.
Люди нисходящего типа здесь сразу же отпадают. Никакая эволюция для них
невозможна, ибо они не способны на длительные и непрерывные усилия, тогда как
эволюция есть результат долгой и упорной работы в определ„нном направлении. В
точно таком же положении находятся и люди преуспевающего типа. Людям нисходящего
типа мешают их неудачи, преуспевающего - их успех.
Для людей 'быта' и исторических персонажей эволюция возможна только на пути
очень трудной, скрытой карма-йоги, ибо на внешние изменения они не способны. И
если каким-то чудом они начинают понимать свой положение и разрешают главную
загадку жизни, им приходится играть роль, притворяться ничего не замечающими и
не понимающими. Помимо карма-йоги, некоторым из них доступна бхакти-йога.
Карма-йога показывает им, что можно, не меняясь внешне, измениться внутри, что
важна только эта внутренняя перемена. Этот путь чрезвычайно труден, почти
невозможен; он требует большой помощи от того, кто способен е„ оказать.


Для всех категорий людей эволюция связана со вспоминанием. Раньше говорилось о
вспоминании неизвестного прошлого. И вспоминание может быть различным по своему
качеству, может обладать самыми разными свойствами. Эволюционирующий индивид
припоминает, хотя и смутно, свои предыдущие жизни. Но поскольку эволюция
означает ускользание от колеса пятого измерения и переход к спирали шестого
измерения, вспоминание имеет смысл только тогда, когда оно обладает активным
характером и определе„нным направлением, когда оно порождает недовольство
существующим положением и стремление к новым путям.
Этим я хочу сказать, что само по себе вспоминание не вызывает эволюции;
наоборот, оно может оказаться причиной ещ„ худшего порабощения жизнью, т.е.
пятым измерением. В этих случаях 'вспоминание' принимает формы 'рутинной жизни'
или патологии, скрываясь за тем или иным видом эмоционального или практического
отношения к жизни.
Иногда человек определ„нно начинает думать, что ему известно то, что должно
произойти в дальнейшем. Если он принадлежит к преуспевающему типу, он
приписывает это своей одар„нности, проницательности, ясности ума и так далее. На
самом деле это просто вспоминание, хотя и неосознанное. Человек ощущает, что уже
шагал по этой дороге; он почти наверняка знает, что ожидает его за ближайшим
поворотом; естественно, что в подобных случаях вспоминание порождает в н„м
гордость, самоуверенность и самодовольство вместо неудовлетвор„нности.
Люди абсолютного повторения (т.е. люди 'рутинной жизни'), а также 'исторические
персонажи' обладают порой почти сознательными вспоминаниями; но это не
пробуждает их, а ещ„ сильнее привязывает к мелочам, к вещам, обычаям, словам,
ритуалам, жестам; вспоминание мешает им отойти от себя и взглянуть на себя со
стороны.
Деловой человек объясняет вспоминание своим опытом, сообразительностью,
правильными догадками, своим 'чуть„м', 'деловым инстинктом', 'интуицией'. В
случае 'великих' полководцев, государственных людей, вождей революций,
мореплавателей, открывающих новые земли, изобретателей, уч„ных, создающих новые
теории, писателей, музыкантов, художников вс„ объясняется 'талантом',
'гениальностью', 'вдохновением'. У некоторых вспоминание пробуждает безумную
смелость или неотвязчивое желание рисковать своей жизнью. Они чувствуют, что
этого с ними произойти не может, что их не могут убить, как убивают обычных
людей. Таковы многие исторические личности, 'баловни судьбы'.
У людей нисходящего типа вспоминание тоже может быть очень живым, однако оно
лишь усиливает ощущение колеблющейся под ногами почвы. В результате раст„т их
отчаяние и недовольство, которые выливаются в ненависть, злобу или бессильную
тоску, в преступления или эксцессы.
Итак, само по себе вспоминание не вед„т к эволюции, но эволюция на определ„нной
стадии пробуждает вспоминание. Однако в этом случае вспоминание не
затуманивается высшими или низшими личными толкованиями и становится вс„ более и
более сознательным.
Вот почти и вс„, что, пользуясь общедоступным материалом, можно сказать о вечном
возвращении. Оста„тся установить отношение идеи вечного возвращения к идее
'перевоплощения', как она трактуется в некоторых учениях.
Ранее я упомянул, что идею перевоплощения можно рассматривать как искажение идеи
вечного возвращения. Во многих случаях так оно и есть; хотя имеются
самостоятельный смысл. Его можно отыскать в некоторых нам„ках, содержащихся в
индийских писаниях и у отдельных авторов в позднейшей мистической литературе. Но
прежде чем перейти к источнику идеи перевоплощения или к е„ самостоятельному
смыслу, я хочу вкратце перечислить самые известные толкования этой идеи.
В современной теософии, которая, как было сказано выше, из всех индийских учений
стоит ближе всего к культу Кришны, человек рассматривается как сложное существо,
состоящее из 'семи тел' . Более высокие, или тонкие, из этих тел (седьмое,
шестое и пятое) суть лишь принципы, которые содержатся в четв„ртом теле.
Четв„ртое тело бессмертно и способно перевоплощаться; это значит, что после
сме