еляется как 'прогрессивное развитие в
определ„нном направлении', упарвляемое некоторыми точными, но неизвестными
законами.
Чтобы понять эту идею, необходимо заметить, что в понятии эволюции важно не
только то, что в него включено, но и то, что исключается. Идея эволюции прежде
всего исключает понятие некого 'плана' и руководящего разума. Эволюция - это
независимый и механический процесс. Далее, эволюция исключает 'случайность',
т.е. вмешательство в механические процессы новых факторов, которые непрерывно
меняют направление этих процессов. Согласно идее эволюции, вс„ всегда движется в
одном и том же направлении. Одна 'случайность' точно соответствует другой. Кроме
того, у слова 'эволюция' нет антитезиса, хотя, например, распад и дегенерацию
нельзя назвать эволюцией.
Догматизм, связанный со словом 'эволюция', - наиболее характерная черта этого
понятия. Но этот догматизм не имеет под собой никакого основания. Наоборот, не
существует более искусственной и зыбкой идеи, чем идея всеобщей эволюции,
эволюции всего существующего.
Вот научные основы эволюции: во-первых, теория происхождения миров из
туманностей со всеми е„ дополнениями и изменениями (в действительности, эта
теория ничего не меняет в первоначальном искаж„нном понятии механического
процесса конструкции); во-вторых, дарвиновская теория происхождения видов также
со всеми последующими дополнениями и изменениями.
Но 'теория туманностей', какие бы умы ни были с ними связаны, принадлежат к
области чисто умозрительной. Фактически, это ни что иное, как классификация
предполагаемых явлений, которая из-за непонимания и отсутствия лучших объяснений
считается теорией мирового процесса. Как теории, они ничего не имеют в качестве
основания - ни одного факта, ни одного доступного наблюдению закона.
Эволюция органических форм в смысле развития новых видов и классов в царстве
природы 'научно' обоснована целой серией фактов, которые, как полагают,
подтверждают е„. Эти факты взяты из сравнительной анатомии, морфологии,
эмбриологии, палеонтологии и т.п.; однако в действительности все эти факты
искусственно подобраны для доказательства теории эволюции. Каждое десятилетие
отрицает 'факты', установленные в предыдущем десятилетии, и заменяет их новыми;
но теория оста„тся незыблемой.
Уже в самом начале, при использовании идеи эволюции как биологического понятия,
было сделано смелое допущение, без которого создать какую-либо теорию было бы
вообще невозможно. А в дальнейшем, то, что в основу было положено лишь
допущение, прочно забыли. Я имею в виду знаменитое положение о 'происхождении
видов'.
Дело в том, что если строго придерживаться фактов, то эволюцию, основанную на
отборе, приспособлении и устранении, можно принять только в смысле 'сохранения
вида', ибо лишь эти факты можно наблюдать в жизни. А появление новых видов, их
формирование и переход из низших форм в высшие фактически никогда не
наблюдалось. Эволюция в смысле 'развития вида' - не более, чем гипотеза, которая
стала теорией вследствии неправильного понимания. Единственный факт здесь - это
'сохранение видов'. А вот как они появляются - мы не знаем; и не следует
обманываться на этот сч„т.
В данном случае наука, шулерски перед„рнув, подменила одну карту другой. А
именно: установив эволюцию разновидности, или породы, она приложила тот же закон
эволюции к видам, воспользовавшись методом аналогии. Такая аналогия совершенно
незаконна, и говоря о 'шулерском перед„ргивании', я ни в малейшей степени не
преувеличиваю.
Эволюция разновидности - установленный факт; но все эти разновидности остаются в
пределах данного вида и весьма неустойчивы, т.е. при изменении условий они через
несколько поколений изменяются или возвращаются к первоначальному типу. Вид -
это тв„рдо установившейся тип; как я уже сказал, изменение вида никогда не
наблюдалось.
Конечно, это вовсе не значит, что вс„, что называют видом, представляет собой
устойчивый тип. Вид таков лишь по сравнению с разновидностью, или породой;
последняя является типом, изменяющимся буквально у нас на глазах.
Из-за огромной разницы между разновидностями и видами прилагать к видам то, что
установлено по отношению к разновидностям, будет, по меньшей мере, 'сознательной
ошибкой'. Масштаб этой сознательной ошибки и почти поголовное приятие е„ в
качестве истины ни в коем случае не обязывают нас принимать е„ или предполагать
за ней какие-то скрытые возможности.
Кроме того, данные палеонтологии далеки от подтверждения идеи регулярного
изменения видов; напротив, они опрокидывают идею вида как чего-то определ„нного
и устанавливают факт скачков, замедлений, попятных движений, внезапного
появления совершенно новых форм и т.п., которые с точки зрения упорядоченной
эволюции объяснению не поддаются. Точно так же и данные сравнительной анатомии,
на которые склонны ссылаться 'эволюционисты', обращаются против них же самих'
например, оказалось, что совершенно невозможно установить эволюцию отдельных
органов, таких как глаз, органы обоняния и т.п.
К этому следует добавить, что само понятие эволюции в чисто научном смысле
претерпело значительные изменения. Существует большая разница между популярным
значением этого слова в наукообразных 'очерках' и 'общих обзорах' и его подлинно
научным смыслом.
Наука пока не отрицает эволюцию, но уже призна„т, что само слово выбрано
неудачно. Предпринимаются попытки найти другое слово, которое выражало бы менее
искусственную идею и включало бы в себя не только процесс 'интеграции', но и
процесс распада.
Последнее положение станет ясным, если мы пойм„м обстоятельство, на которое
указывали выше, а именно: что у слова 'эволюция' нет антитезиса. Это с особой
отч„тливостью обнаруживается в случае применения принципа, выраженного в слове
'эволюция', к описанию общественных или политических явлений, где результаты
дегенерации или разложения постоянно принимают за эволюцию, а эволюцию (которая
уже в силу смысла этого слова не может зависеть от чьей-либо воли) постоянно
смешивают с результатами преднамеренных действий, которые также считаются
возможными. Фактически, появление новых социальных или политических форм не
зависит ни от чьей-либо воли, ни от эволюции; чаще всего они представляют собой
неудачные, неполные и противоречивые осуществления (пожалуй, лучше назвать их
'неосуществлениями') теоретических программ, за которыми скрываются личные
интересы.
Смешение идей, относящихся к эволюции, в значительной мере зависит от понимания
того (а человеческий ум сделать совершенно слепым невозможно), что в жизни
существует не один единственный процесс, а множество разных процессов,
перемежающихся, внедряющихся и привносящих друг друга новые факты.
Очень грубо эти процессы можно разделить на две категории: процессы творческие и
процессы разрушительные. Оба вида процессов одинаково важны, ибо без наличия
деструктивных процессов не было бы процессов творческих. Разрушительные процессы
дают материал для творчества; все творческие процессы рано или поздно переходят
в деструктивные; но это вовсе не означает, что творческие и деструктивные
процессы, взятые вместе, составляют то, что можно назвать эволюцией.
Западная мысль, создавая теорию эволюции, проглядела деструктивные процессы.
Причина этого - в искусственно суженном поле зрения, характерном для последних
столетий европейской культуры, вследствие чего теории строятся на недостаточном
количестве фактов, и ни один из наблюдаемых процессов не рассматривается во всей
своей целостности. Наблюдая лишь часть процесса, люди утверждают, что этот
процесс состоит из прогрессивных элементов и представляет собой эволюцию.
Любопытно, что противоположный процесс, происходящий в широких масштабах, люди
нашего времени не в состоянии себе даже представить. Разрушение, вырождение или
разложение, которое проявляется в крупном масштабе, неизбежно покажется им
прогрессивным изменением, или эволюцией.
Несмотря на вс„ сказанное, термин 'эволюция' может оказаться весьма полезным;
его приложение к существующим фактам помогает уяснить их содержание и внутреннюю
зависимость от других фактов.
Например, развитие всех клеток организма из одной родительской клетки можно
назвать эволюцией родительской клетки. Непрерывное развитие клеток высших тканей
из клеток низших тканей можно назвать эволюцией клеток.
Строго говоря, все преобразующие процессы правомерно назвать эволюционными.
Развитие цыпл„нка из яйца, дуба из ж„лудя, пшеничного колоса из зерна, бабочки
из личинки, гусеницы и куколки - вс„ это примеры эволюции, действительно
существующий в мире.
Идея эволюции как преобразования в общепринятом смысле отличается от идеи
эволюции в эзотерическом смысле тем, что эзотерическая мысль призна„т
возможность преобразования, или эволюции, там, где научная мысль е„ не видит и
не призна„т. Именно: эзотерическая мысль призна„т возможность эволюции человека
в сверхчеловека, в ч„м и заключается высший смысл слова 'эволюция'.
Кроме этого значения слова 'эволюция' есть ещ„ одно: для обозначения процессов,
благоприятствующих улучшению породы и сохранению вида, как противоположных
ухудшению породы и вырождению вида.
Возвращаясь к идее эзотеризма, следует понять, что во многих древних странах,
например, в Египте и Греции, бок о бок существовали две религии: одна -
догматическая и церемониальная, другая - мистическая и эзотерическая. Одна
состояла из популярных культов, представляющих собой полузабытые формы древних
мистических и эзотерических мифов, тогда как другая была религией мистерий.
Последняя шла гораздо дальше популярных культов, разъясняя аллегорический и
символический смысл мифов и объединеняя тех, кто был связан с эзотерическим
кругом или стремился к нему.
О мистериях известно сравнительно немногое. Их роль в жизни древних общин, в
создании древних культур совершенно нам неизвестна. Но как раз 'мистерии'
объясняют многие исторические загадки, в том числе одну из величайших загадок
вообще: внезапное возникновение греческой культуры VII века после совершенно
т„мных IX и VIII веков.
В исторической Греции мистерии находились в ведении тайных обществ особого рода.
Эти тайные общества жрецов и посвящ„нных устраивали ежегодно или через
определ„нные промежутки времени особые празднества, которые сопровождались
аллегорическими театральными представлениями, которым, в частности, и дали
название мистерий; их устраивали в разных местах, но наиболее известные
совершались в Греции в Дельфах и Елевсине, а в Египте - на острове Филэ.
Характер театральных действ и аллегорических драм был довольно определ„нным. Как
в Египте, так и в Греции идея их была одной и той же, а именно: смерть божества
и его воскресение. Нити этой идеи пронизывали все мистерии. Е„ смысл можно
толковать по-разному. Вероятно, правильнее всего думать, что мистерии изображали
странствия миров или скитания души, рождение души в материи, е„ смерть и
воскресение, т.е. возвращение к прошлой жизни. Однако театральные представления,
к которым для народа сводилось вс„ содержание мистерий, на самом деле имели
второстепенное значение. За этими представлениями стояли школы, и это самое
главное. Цель школ состояла в подготовке людей к посвящению. Только те из них,
кто был посвящ„н в определ„нные тайны, могли принимать участие в мистериях.
Посвящение сопровождалось сложными церемониями; некоторые из них были
публичными. Существовали также разнообразные испытания, через которые необходимо
было пройти кандидату в посвящение. Для толпы это и составляло содержание
посвящения, но на самом деле церемонии посвящения были лишь церемониями, не
более. Подлинные испытания имели место не в момент, предшествующий формальному
посвящению, а после целого курса изучения и подготовки, иногда довольно
длительного. И, конечно. посвящение было не внезапным чудом, а скорее
последовательным и постепенным введением в новый круг мыслей и чувств, как это
бывает при посвящении в любую науку, в любую отрасль знаний.
Существуют разные мнения о том, какие идеи преобладали среди участников
мистерий, о том, что им давало или могло дать посвящение.
Утверждалось, например, что посвящение да„т бессмертие. У греков, как и у
египтян, имелись весьма мрачные представления о загробной жизни - таков
гомеровский Гадес, таковы египетские описания потусторонней жизни. Посвящение
освобождало от мрака, указывало путь спасения из оков бесконечного уныния
'обители м„ртвых', открывало своеобразную жизнь в смерти.
Эта идея с особой ясностью выражена в пасхальном гимне Православной церкви,
который, несомненно, дош„л до нас из дохристианской древности и связывает идею
христианства с идеей мистерий:
  'Христос воскресе из м„ртвых,
  Смертию смерть поправ
  И сущим во гробех живот даровав.
Между содержанием мистерий и земной жизнью Христа есть поразительная аналогия.
Жизнь Христа, какой мы е„ знаем по Евангелиям, представляет собой такую же
мистерию, какие исполнялись в Египте, на острове Филэ, в Греции в Елевсине и в
других местах. Идея была той же самой: смерть божества и его воскресение.
Единственное различие между мистериями, исполнявшимися в Египте и Греции, и
мистерией, разыгравшейся в Палестине, состояло в том, что последняя была
исполнена не на сцене, а в реальной жизни, на улицах и площадях настоящих
городов, в настоящей стране с небом, горами, оз„рами и деревьями вместо сцены, с
настоящей толпой, с подлинными эмоциями любви, злобы и ненависти, с реальными
гвоздями и истинным страданием. Все акт„ры этой драмы знали свои роли и играли
их в соответствии с общим планом, в согласии с целью и задачами игры. В драме не
было ничего произвольного, неосознанного, случайного. Каждому акт„ру было
известно, какие слова и в какой момент он должен произнести; и он произносил
именно то, что следовало, и именно так, как следовало. То была драма, зрителями
которой оказался весь мир, и она продолжается тысячи лет. Драма была исполнена
без малейшей ошибки, без неточностей и сбоев, в соответствиии с замыслами автора
и планом режисс„ра; ибо, согласно идее эзотеризма, должны существовать как е„
автор, так и режисс„р.2
Но подлинные идея и цель мистерий, равно как и сущность посвящения, оставались
скрытыми. Для тех, кто знал о существовании скрытой стороны, мистерии открывали
дверь к такому пониманию. В этом и заключалась цель мистерий, их идея.
Когда мистерии исчезли их жизни народов, тогда оборвалась связь между земным
человечеством и скрытым знанием. Сама идея такого знания постепенно становилась
вс„ более и более фантастической; она вс„ сильнее отклонялась от общепринятого
реалистического взгляда на жизнь. В наши дни идея эзотеризма противоречит всем
обычным принципам миропонимания. С точки зрения современных психологических и
исторических концепций идея внутреннего круга, очевидно, представляется
совершенно абсурдной, фантастической и необоснованной. Столь же фантастической
она выглядит и сточки зрения идеалистической философии, ибо последняя допускает
существование скрытого и непостижимого только за пределами физической жизни, вне
феноменального мира.
С точки же зрения менее интеллектуальных доктрин (таких как догматическое
церковное христианство, спиритуализм и тому подобное), идея эзотеризма в е„
чистой форме также неприемлема, потому что она, с одной стороны, противоречит
авторитету Церкви и многим е„ догмам, а с другой стороны, разоблачает деш„вые
анимистические теории, идущие под общим названием спиритуализма или спиритизма,
все эти 'чудеса' со столоверчением. В то же время идея эзотеризма вводит
таинственное и чудесное в нашу повседневную жизнь, заставляя человека понять,
что жизнь - вовсе не то, что появляется на поверхности, где большинство людей
видит только самих себя.
Чтобы понять сущность идеи эзотеризма, необходимо прежде всего уяснить себе, что
человечество гораздо старше, чем это обычно полагают. Но следует обратить
внимание и на то, что точка зрения учебников и популярных 'общих курсов истории'
(в которых содержатся обзоры довольно кратких исторических периодов и более или
менее неясных предшествующих эпох) очень далека от новейших научных взгядов.
Нынешняя историческая наука начинает рассматривать 'доисторическую' эпоху и
'каменный век' совершенно иначе, чем пятьдесят или шестьдесят лет назад. Она не
видит более в доисторической эпохе период варварства, ибо против такой точки
зрения говорит изучение остатков доисторических культур, памятников древнего
искусства и литературы, исследование религиозных обычаев и обрядов,
сравнительное изучение религий и особенно языкознание и данные сравнительной
филологии, показывающие удивительное языковое богатство и психологическую
глубину древних наречий. В противоположность старой теории уже существует
множество теорий (и возникают вс„ новые) о существовании древних, доисторических
цивилизаций. Таким образом, 'каменный век' с большей вероятностью можно считать
не эпохой начала ранних цивилизаций, а временем их падения и вырождения.
В этом отношении весьма характерно, что все без исключения нынешние 'дикари',
т.е. народы, которых наша культура обнаружила в диком или полудиком состоянии,
являются потомками более культурных народов, оказавшихся в состоянии вырождения.
Интереснейший факт! И обычно его обходят полным молчанием. Но ни одна дикая
роза, известная нам, ни один изолированный или полкдикий народ, встретившийся до
сих пор нашей культуре, не продемонстрировал признаков эволюции в каких бы то ни
было отношениях. Наоборот, во всех без исключения случаях наблюдались лишь
признаки вырождения. Я не говорю о вырождении вследствие соприкосновения с нашей
культурой, в большинстве случаев ясном и очевидном. У всех диких народов есть
сказки и предания о золотом веке или героическом периоде; на самом деле, эти
сказки и предания повествуют об их собственном прошлом, об их древней
цивилизации. Языки всех народов содержат слова и понятия, для которых в нынешней
жизни не осталось места. Все народы обладали раньше лучшим оружием, лучшими
кораблями, лучшими городами, более высокими формами религии. Тот же факт
объясняет превосходство палеолитических, т.е. более древних рисунков, найденных
в пещерах, над неолитическими, более близкими к нашему времени. И это тоже
обыкновенно обходят молчанием или оставляют без внимания.
Согласно эзотерическим идеям, на земле сменяли друг друга многочисленные
цивилизации, неизвестные нашей исторической науке. Некоторые из них достигли
гораздо более высокого уровня, чем наша, которую мы считаем высшей из всех,
когда-либо достигнутых человечеством. От многих древних цивилизаций не осталось
никаких следов; но достижения науки тех отдал„ных эпох не оказались полностью
утраченными. Приобрет„нное знание сохранялось из века в век, из одной эпохи в
другую; оно передавалось от одной цивилизации другой. Хранителями этого знания
были школы особого рода; в них знание хранили от непосвящ„нных, которые могли
исказить и разрушить его. Скрытое знание передавалось только от учителя к
ученику, прошедшему длительную и трудную подготовку.
Термин 'оккультизм', который часто употребляют по отношению к 'эзотерическим'
учениям, имеет двойной смысл. Это или тайное знание, т.е. знание, хранимое в
тайне, или же знание, содержащее тайну, т.е. знание секретов, скрытых природой
от человечества.
Такое определение представляет собой определение 'божественной мудрости', или,
пользуясь словами александрийских философов III века, 'мудрости богов',
'теософии' в самом широком смысле слова; это 'брахмавидья' индийской философии.
Идея внутреннего круга человечества, или идея эзотеризма, имеет много различных
сторон:
  а) историческое существование эзотеризма, т.е. внутреннего круга человечества,
  история и происхождение знания, которым этот круг обладает;
  б) идея достижения этого знания людьми, т.е. понятие посвящения и школ;
  в) психологические возможности, связанные с этой идеей, т.е. возможности
  изменения форм восприятия, расширение способностей познания и понимания, ибо
  обычный