т о том, что человек -
только временное образование, всего лишь гость, пассажир на земном шаре.
Естественно, такое понимание не может быть популярным. Современные философские
учения о жизни (во всяком случае, большая их часть) построены на социологии или
на том, что называется социологией. А социология не думает о том дал„ком
времени, когда из человека выработается новый вид; она относится к настоящему, к
ближайшему будущему. Но именно такое отношение указывает на схоластический
характер этой науки. Социология, подобно всякой схоластической науке, оперирует
не живыми фактами, а сухими искусственными отвлечениями. Социология, имеющая
дело со 'средним уровнем' и 'средним человеком', не видит рельефа гор, не
понимает того, что человечество, как и отдельный человек, не представляет собой
ничего плоского и однородного.
Человечество, как и отдельный человек, - это горная цепь с высокими горными
вершинами и глубокими провалами, к тому же в неустановившемся геологическом
периоде, когда вс„ только образуется, формируется, когда обрушиваются целые
горные хребты, на месте морей образуются пустыни, вырастают новые вулканы,
заливаются кипящей лавой цветущие поля, исчезают и поднимаются материки,
сменяются ледниковые периоды. 'Средний человек', с которым только и может
оперировать социология, в действительности не существует, как не существует
'средней высоты горы'.
Нельзя точно указать тот момент, когда образуется новый, более устойчивый тип.
Он образуется теперь, непрерывно, рост ид„т постоянно. Нет такого момента, когда
что-нибудь уже совершилось. Новый тип человека возникает сейчас среди нас, среди
всех рас и народов, кроме самых отсталых и вырождающихся. Последние включают в
себя расы, которые обычно считаются самыми передовыми, т.е. те, которые
полностью поглощены псевдо-культурой.
Сверхчеловек не принадлежит исключительно историческому будущему. Если
сверхчеловек может существовать на земле, он должен существовать и в прошлом, и
в настоящем. Но он не оста„тся в жизни: он появляется и уходит.
Точно так же, как зерно пшеницы, становясь растением, покидает сферу жизни
зерна; как ж„лудь, становясь дубом, покидает жизнь желудей; как гусеница,
становясь куколкой, умирает для гусениц, а становясь бабочкой, покидает сферу
наблюдения гусениц, - точно так же сверхчеловек покидает сферу наблюдения других
людей, уходит из их исторической жизни.
Обычный человек не в состоянии видеть сверхчеловека или знать о его
существовании, как гусеница не знает о существовании бабочки. Этот факт
чрезвычайно труден для понимания, но он естественно и психологически неизбежен.
Высший тип ни в коем случае не может находиться под властью низшего типа или
быть объектом его наблюдения, в то время как низший тип может находиться под
властью и под наблюдением высшего типа. С этой точки зрения наша жизнь и история
могут иметь определ„нную цель и смысл, которые мы не в силах понять.
Этот смысл, эта цель - сверхчеловек. Вс„ остальное существует для единственной
цели - чтобы из массы человечества, ползающего по земле, время от времени
возникал и вырастал сверхчеловек - а затем покидал массы и становился
недоступным и невидимым для них.
Обычный взгляд на жизнь или не обнаруживает в ней никакой цели, или видит эту
цель в 'развитии масс'. Но эволюция масс - такая же нелогичная и фантастическая
идея, какой была бы, например, идея об одинаковой эволюции всех клеток дерева
или всех клеток организма. Мы не желаем понять, что идея эволюции масс
равносильна ожиданию того, чтобы все клетки дерева (т.е. клетки корней, коры,
древесины и листьев) превратились в клетки цветов и плодов, ожиданию того, чтобы
вс„ дерево в целом превратилось в цветы и плоды.
Эволюция, которую обычно считают эволюцией масс, в действительности не может
быть ничем иным, как эволюцией немногих. У человека такая эволюция может быть
только сознательной. Бессознательно у него происходит только вырождение.
Природа вовсе не гарантировала сверхчеловека. Она таит в себе все возможности,
включая самые мрачные. Человек не может быть произвед„н в сверхчеловека за
выслугу лет, или за безупречное поведение, или за его страдания, которые он
ненароком вызвал своей глупостью и неприспособленностью к жизни - или даже
намеренно, ради награды, на которую рассчитывал.
Ничто не привед„т к сверхчеловеку, кроме понимания идеи сверхчеловека, но именно
это понимание становится вс„ более и более редким.
При всей своей неизбежности идея сверхчеловека далеко не ясна. Психологический
образ сверхчеловека сопровождает современного человека, как тень. Люди создают
сверхчеловека по своему образу и подобию, наделяя его своими особенностями,
вкусами и недостатками в преувеличенном виде.
Сверхчеловеку приписывают такие черты и свойства, которые ему принадлежать никак
не могут, черты совершенно противоречивые, несовместимые, обесценивающие друг
друга и саму идею сверхчеловека. К этой идее вообще часто приходят с неверной
стороны, берут е„ слишком просто, в одной плоскости, или слишком фантастично,
отрывая от реальности. В результате, и сама идея искажается, и отношение к ней
людей становится неправильным.
Чтобы правильно подойти к этой идее, мы должны прежде всего создать себе
гармонический образ сверхчеловека. Неясность и неопредел„нность ни в каком
случае не являются непременной принадлежностью образа сверхчеловека. Мы можем
узнать о н„м гораздо больше, чем думаем, если только захотим это. У нас есть
ясные и точные линии мысли для суждений о сверхчеловеке и совершенно
определ„нные представления: одни, связанные с идеей сверхчеловека, другие -
противоположные ей. Вс„, что требуется, - это научиться не смешивать их; тогда
понимание сверхчеловека, создание его гармонического образа перестанет быть
такой недосягаемой мечтой, какой оно иногда кажется.
Внутренний рост человека ид„т по вполне определ„нным путям. Необходимо эти пути
выяснить и понять. Иначе идея сверхчеловека, не связанная живыми нитями с жизнью
человека, приобретает странные, подчас карикатурные и уродливые формы. Наивно
мыслящие люди рисуют себе сверхчеловека каким-то преувеличенным человеком, в
котором и положительные, и отрицательные стороны человеческой природы развились
одинаково. Это совершенно невозможно. Элементарное знакомство с психологией (с
той психологией, что нацелена на понимание законов внутренней сущности человека)
показывает, что развитие некоторых черт может происходить только за сч„т других.
В человеке есть много противоположных свойств, которые параллельно развиваться
не могут.
Фантазия первобытных народов рисовала сверхчеловека великаном, богатыр„м,
долгожителем. Мы должны пересмотреть приписываемые сверхчеловеку свойства и
определить, не могут ли эти свойства развиться в человеке. Если сверхчеловеку
приписывают свойства, способные существовать помимо него, ясно, что эти свойства
соединены с ним неправильно. В сверхчеловеке должны развиваться свойства,
присущие только ему. Например, гигантский рост ни в коем случае не является
абсолютно ценным свойством для сверхчеловека. Деревья, дома, башни, горы могут
быть выше самого огромного великана, какого только способна вынести земля. Таким
образом, рост не может служить целью эволюции сверхчеловека. Кроме того,
современной биологии известно, что человек не может быть выше определ„нного
роста, так как его скелет не выдержит веса, значительно превышающего вес
человеческого тела. Точно также не представляет абсолютной ценности огромная
физическая сила. Человек своими слабыми руками может создать машину, которая
сильнее любого гиганта, - не говоря уж о природе, о 'земле', для которой самый
могучий богатырь и гигант - лишь жалкий пигмей, не заметный на е„ поверхности.
Долговечность, какой бы она не была, также не есть признак внутреннего роста.
Деревья живут тысячелетия, любой камень существует десятки, сотни тысяч лет. Вс„
это в сверхчеловеке не ценно, потому что может проявляться и вне его. В н„м
должны развиться свойства, не присущие ни дереву, ни камню, свойства, с которыми
не могут соперничать ни высокие горы, ни землетрясения.
Развитие внутреннего мира, эволюция сознания - вот абсолютная ценность,
развивающаяся в известном нам мире только в человеке и не способная развиться
вне его. Эволюция сознания, внутренний рост - это и есть 'восхождение к
сверхчеловеку'. Но внутренний рост ид„т не по одной, а по нескольким линиям
одновременно. необходимо эти линии выявить, ибо среди них замешалось немало
ложных путей, уводящих в сторону, возвращающих вспять, заводящих в тупики...


Разумеется, невозможно установить какие-то догмы относительно формы
интеллектуального и эмоционального развития сверхчеловека. Но некоторые его
аспекты можно показать с совершенной точностью.
И первое, что необходимо сказать, - это то, что нельзя думать о сверхчеловеке на
обычном 'материалистическом' плане. Сверхчеловек непременно должен быть связан с
чем-то таинственным, магическим, волшебным.
Следовательно, интерес, направленный в сторону 'таинственного' и
'необъяснимого', тяготение в сторону 'оккультного' неизбежно связаны с эволюцией
в направлении к сверхчеловеку. Человек вдруг чувствует, что не в состоянии
проходить мимо того, что до сих пор казалось ему не заслуживающим внимания. Он
как бы начинает смотреть новыми глазами на вс„ то 'сказачное', 'магическое',
'колдовское', 'мистическое', что ещ„ вчера с улыбкой отвергал, как суеверие; и
неожиданно для него вс„ это приобретает какой-то новый и глубокий, то
символический, то реальный смысл. В вещах открывается новый смысл, какие-то
неожиданные и необычные аналогии. У человека возникает интерес к изучению
древних и новых религий. Он вдумывается во внутреннее значение аллегорий и
мифов, обнаруживает глубокий и загадочный смысл в том, что раньше казалось ему
понятным и неинтересным.
Этот интерес к таинственному, чудесному и оккультному служит, пожалуй, главным
паролем для объединения людей новой расы. И здесь же происходит испытание людей.
Человек, готовый поддаться на легковерие или суеверие, непременно попадает на
один из подводных камней, которыми полно море 'оккультизма', соблазнится
какими-нибудь миражами, - и так или иначе потеряет из вида свою цель.
Вместе с тем, сверхчеловек не может быть просто 'крупным деятелем' или 'великим
завоевателем', знаменитым политиком или выдающимся уч„ным. Он неизбежно должен
быть магом или святым. Русские героические легенды непременно приписывают своим
героям черты магической мудрости, т.е. 'тайного знания'.
Идея сверхчеловека непосредственно связана с идеей скрытого знания. Ожидание
сверхчеловека есть ожидание какого-то нового откровения, нового знания.
Но, как было установлено раньше, ожидание сверхчеловека связано иногда с
обычными теориями эволюции, т.е. с идеей эволюции вообще, и сверхчеловек
рассматривается в данном случае как возможный продукт эволюции человека.
Любопытно, что такая теория, кажущаяся вполне логичной, совершенно уничтожает
идею сверхчеловека. Причина этого - неправильный взгляд на общую эволюцию. По
некоторым причинам, как уже говорилось выше, сверхчеловека нельзя также
рассматривать как более высокий зоологический тип по сравнению с человеком, этим
продуктом общего закона эволюции. В подобном взгляде есть принципиальная ошибка,
которая явственно ощущается во всех попытках создать образ сверхчеловека в
отдал„нном и неизвестном будущем. Картина получается слишком туманной и
расплывчатой, а образ сверхчеловека теряет всякую окраску и становится почти
отталкивающим, уже из-за того, что он закономерен и неизбежен. Сверхчеловек
должен иметь в себе что-то незаконное, нечто нарушающее общий порядок вещей,
нечто неожиданное, непредвиденное, неподвластное никаким общим законам.
Эта идея выражена Ницше:
  'Я хочу учить людей смыслу их бытия; этот смысл есть сверхчеловек, молния из
  т„мной тучи человека.
Ницше понимал, что сверхчеловека нельзя рассматривать как результат
исторического развития, осуществляемого в дал„ком будущем, как новый
зоологический тип. Молнию нельзя рассматривать как результат 'эволюции тучи'.
Но чувство 'незаконости' сверхчеловека, его 'невозможности' с обычной точки
зрения заставляет приписывать ему совершенно невероятные черты: сверхчеловека
нередко изображают в виде колесницы Джаггернатха, в сво„м движении сокрушающей
людей.
Злоба, ненависть, гордыня, обман, эгоизм, жестокость - вс„ это считается
сверхчеловеческим, но при одном условии: чтобы оно доходило до последних
возможных пределов, не останавливаясь ни перед чем, ни перед какими
препятствиями. Полная свобода от любых нравственных ограничений считается
сверхчеловеческим или приближающимся к сверхчеловеческому. 'Сверхчеловек' в
вульгарном и фальсифицированном понимании этого слова значит - 'вс„ дозволено'.
Этот предполагаемый аморализм сверхчеловека связывают с именем Ницше, в ч„м
Ницше совершенно не повинен. Наоборот, возможно никто не вкладывал в идею
сверхчеловека так много жажды истинной морали и истинной любви. Он разрушал
только старую окаменевшую мораль, которая давно уже стала антиморальной. Он
восставал против готовой морали, против неизменных форм, которые теоретически
являются общеобязательными, а на практике всегда и всеми нарушаются.
Заратустра говорит:
  'Поистине я отнял у вас сотню слов и самые дорогие вам погремущки вашей
  добродетели, - и теперь вы сердитесь на меня, как сердятся дети.
  Они играли у моря, и вдруг пришла волна и смыла в пцчину их игрушки и п„стрые
  раковины, и теперь плачут они...'
И дальше:
  'Когда я приш„л к людям, я наш„л их сидящими на старом предубеждении: все они
  давно верили, что знают, что для человека добро, и что для него зло. Эту
  сонливость стряхнул я, когда стал учить: никто не знает ещ„, что добро, и что
  зло, - если сам он не есть созидающий.
Очевидно, эти слова были обречены на непонимание и на неверное истолкование.
Жестокость ницшеанского сверхчеловека считают его главной чертой, принципом,
лежащим в глубине его обращения с людьми. Подавляющее большинство критиков Ницше
не желает видеть, что жестокость сверхчеловека направлена против чего-то
внутреннего, находящегося в н„м самом, против всего, что является 'человеческим,
слишком человеческим', мелким, вульгарным, буквальным, инертным, что делает из
человека труп, который Заратустра тащил на спине.
Непонимание Ницше - один из любопытных примеров почти преднамеренного
непонимания. Идея сверхчеловека Ницше ясна и прсота. Достаточно взять начало
'Заратустры':
  'Великое светило! в ч„м было бы тво„ счастье, если бы не было у тебя тех, кому
  ты светишь?
  Десять лет поднималось ты над моей пещерой, ты пресытилось бы своим светом и
  этой дорогой без меня, моего орла и моей змеи.
  Но мы ждали тебя каждое утро, брали от тебя твой избыток и благословляли тебя
  за это.
  Смотри! Я пресытился теперь своей мудростью, как пчела, собравшая слишком
  много м„ду; мне нужны простирающиеся руки.
  Я хотел бы одарять и наделять.
  Для этого я должен спуститься вниз, как делаешь ты каждый вечер.
  Благослави же чашу, которая переполнилась выше краев, чтобы золотая влага
  лилась из не„ и несла всюду отблеск твоего сияния.'
И дальше:
  'Заратустра спустился один с горы, и никто не повстречался ему. Но когда вышел
  он из леса, перед ним неожиданно предстал старец. И так говорил старец
  Заратустре:
  'Мне не чужд этот странник. Несколько лет тому назад проходил он здесь.
  Заратустрой звали его. Но он изменился.
  Тогда н„с ты свой пепел в горы; неужели теперь хочешь ты нести свой огонь в
  долины? Разве ты не боишься наказания для поджигателя?
  Да, я узнаю Заратустру. Чист взор его, и на устах его нет отвращения.'
  Заратустра отвечал: 'Я люблю людей'.
И после этого идеи Ницше рассматривались как одна из причин немецкого
милитаризма и шовинизма!
Это недопонимание Ницше любопытно и характерно, потому что его можно сравнить
лишь с непониманием идей христианства и Евангелий со стороны самого Ницше. Ницше
понял Христа по Ренану: христианство для него - религия слабых и несчастных. Он
восстал против христианства, противопоставляя Христу сверхчеловека - и не желая
видеть, что сражается против того, что создало его и его идеи. *
Главной особенностью сверхчеловека является сила. Идею 'силы' очень часто
связывают с идеей демонизма. И тогда на сцене появляется демонический человек.
Многие люди относятся к демонизму с энтузиазмом; тем не менее, эта идея глубоко
ложна и по своей сущности совсем не высока. Дело в том, что 'красный демонизм' -
фактически одна из тех 'псевдоидей', которыми живут люди. Настоящего демонизма,
каким он должен быть по существу идеи, мы не знаем и знать не желаем. Вс„ зло
очень мелко и очень пошло. Зла сильного и великого быть не может. Зло непременно
связано с превращением чего-то великого во что-то мелкое. Но как людям
примириться с этим? Им обязательно нужно 'великое зло'. Зло - одна из тех идей,
что существуют в умах людей в фальсифицированной форме, в форме из собственных
'псевдообразов'. Вся наша жизнь окружена такими псевдообразами. Существует
псевло-Христос, псевлорелигия, псевдоцивилизация, псевдонаука и т.д. и т.п.
Но, вообще говоря, фальсификация бывает двух родов: обыкновенная, когда вместо
настоящего продукта дают заменитель - 'вместо хлеба - камень, и вместо рыбы -
змея', и более сложная, когда 'низкая истина' превращается в 'нас возвышающий
обман'. Это случается, когда какое-то явление, какая-то идея, постоянная и
обычная в нашей жизни, нечто мелкое и незначительное по природе, расписывается и
разукрашивается с таким усердием, что люди начинают наконец видеть в н„м некую
беспокойную красоту, некоторые черты, зовущие к подражанию.
Именно пут„м такой фальсификации ясной и простой идеи 'дьявола' создан очень
красивый 'печальный демон, дух изгнанья'.
'Демон' Лермонтова или 'Сатана' Мильтона - это псевдодьявол. Идея 'диавола', или
'клеветника', духа зла и лжи, понятна и необходима в дуалистическом
миропонимании. Но такой 'дьявол' лиш„н привлекательных черт; между тем, 'демон'
или 'Сатана' обладает многими красивыми и положительными свойствами: силой,
умом, презрением ко всему мелкому и пошлому. Вс„ это совсем не 'дьявольские'
черты.
Демон или Сатана - это приукрашенный, фальсифицированный дьявол. Настоящий
дьявол, напротив, есть фальсификация всего светлого и сильного; он - подделка,
подмена, опошление, вульгаризация, 'улица', 'бульвар'.
В своей книге о Достоевском А.Л. Волынский обращает внимание на то, как
Достоевский рисует ч„рта в 'Братьях Карамазовых'.
Ч„рт, которого видит Иван Карамазов, - приживальщик в клетчатых штанах, с
ревматизмом и недавно привитой оспой. Ч„рт - воплощ„нная вульгарность и
пошлость; вс„, что он говорит, мелко и дрянно; это - сплетня, грязненькая
инсинуация, желание подействовать на самые отталкивающие стороны человеческого
характера. В лице ч„рта говорит с Иваном Карамазовым вся пошлость жизни. Но мы
склонны забывать настоящую природу ч„рта и превращают его в оперного демона.
Такие же демонические черты мы приписываем и сверхчеловеку. Но стоит посмотреть
на них пристальнее, и они оказываются не более, чем фальсификацией и обманом.
Вообще говоря, чтобы понять идею сверхчеловека, полезно держать в уме вс„,
противоположное ей. С этой точки зрения интересно отметить, что, кроме ч„рта в
клетчатых штанах, который привил себе оспу, существует и другой, хорощо
известный тип, совмещающий в себе вс„ то, что в человеке противоположно
сверхчеловеческому. Таков римский прокуратор Иудеи врем„н Иисуса - Понтий Пилат.
Роль Пилата в евангельской традиции необыкновенно характерна и многозначительна'
если бы эта роль была сознательной, она была бы одной из самых трудных. Но
странно: из всех ролей евангельской драмы роль Пилата менее всего нуждается в
том, чтобы быть сознательной. Пилат не мог 'сделать ошибки', не мог поступить
так или иначе, и потому он взят в сво„м естественном состоянии, как часть своего
окружения и условий, точно так же, как люди, соб