стно, нами
признано или открыто, что нам нелегко даже признать логическую допустимость
подобной идеи.
Если мы пожелаем усвоить элементы этой идеи, мы должны понять, что они
несовместимы с идеей эволюции в обычном понимании этого слова. Невозможно
считать нашу цивилизацию, нашу культуру единственным в сво„м роде, высочайшим
явлением, е„ следует рассматривать лишь как одну из множества культур, сменяющих
лруг друга на земле. Более того, все культуры, каждая по-своему, искажали идею
эзотеризма, которая лежит в их основании; и ни одна из них не поднялась до
уровня своего источника.
Однако такой взгляд оказался бы чересчур революционным, потому что потряс бы
основы всей современной мысли, потребовал бы пересмотра всей системы мировой
философии, сделал бы бесполезными и даже вредными целые библиотеки книг,
написанных на основе теории эволюции. И в первую очередь, потребовал бы ухода со
сцены целой плеяды 'великих людей' прошлого, настоящего и будущего. Вот почему
этому взгляду не суждено стать популярным, и ему едва ли удастся занять место
рядом с другими системами мысли.
Но если мы попытаемся придерживаться идеи последовательно сменяющихся
цивилизаций, мы обнаружим, что каждая большая культура общечеловеческого цикла
состоит из целой серии отдельных культур, принадлежащих разным расам и народам.
Все эти отдельные культуры развиваются волнообразно: они переживают подъ„м,
достигают точки наивысшего развития, затем приходят в упадок. Раса или народ,
достигшие очень высокого уровня культуры, могут постепенно утратить е„ и
мало-помалу перейти в стадию полнейшего варварства. Дикари нашего времени, как
уже было сказано выше, вероятно, являются потомками рас, некогда обладавших
высокой культурой. Совокупность расовых и национальных культур, рассматриваемая
на протяжении очень длительного периода времени, образуют 'большую культуру' или
'культуру великого цикла'. Культура великого цикла также представляет собой
волну, состоящую, как и любая волна, из множества мелких волн; эта культура,
подобно всем отдельным расовым и национальным культурам, проходит через подъ„м,
достигает наивысшего уровня и в конце концов погружается в варварство.
Разумеется, это деление на периоды варварства и периоды культуры не следует
понимать буквально. Культура может полностью исчезнуть на одном континенте и
частично сохраниться на другом, прич„м между обоими не оста„тся никакого
сообщения. Мы можем представить себе, что именно так обстояло дело и с нашей
культурой, когда во времена глубокого варварства в Европе могла существовать
высокая культура в отдельных частях Центральной и Южной Америки, а может быть, и
в странах Африки, Азии и Океании. Возможность сохранения культуры в некоторых
частях мира в период общего упадка не противоречит главному принципу
волнообразного развития культуры, подъ„мы которой разделены длительными
промежутками более или менее полного варварства. Весьма возможно, что такие
подъ„мы возникают регулярно, особенно если они совпадают с геологическими
катаклизмами, с переменами в состоянии земной коры, когда исчезает всякая
видимость культуры, и остатки человечества начинают новую культуру с самого
низкого уровня, с каменного века.
Согласно идее эзотеризма, не все ценности, приобрет„нные человечеством в период
культуры, теряются им во времена варварства. Главная суть приобрет„нного
человечеством в период культуры сохраняется в эзотерических центрах в эпоху
варварства и впоследствии служит началом новой культуры.
Любая культура переживает подъ„м и падение. Причины этого заключаются в
следующем: в любом культуре (как это можно видеть, например, по нашей культуре)
одновременно развиваются и эволюционируют совершенно противоположные принципы, а
именно, принципы варварства и принципы цивилизации.
Начало культуры ид„т из внутреннего круга человечества, зачастую благодаря
насильственным мерам. Иногда миссионеры внутреннего круга цивилизуют дикие расы
огн„м и мечом, потому что для управления дикарями нет иного средства, кроме
насилия. Далее развиваются принципы цивилизации, постепенно создающие те формы
духовного проявления человечества, которые называются религией, философией,
наукой и искусством, а также те формы общественной жизни, которые дают индивиду
известную свободу, досуг, безопасность и возможность самопроявления в более
высоких сферах деятельности.
Это и есть цивилизация. Как было отмечено, е„ начало (т.е. начало всех е„ идей,
принципов и знаний) приходит из эзотерического круга.
Но одновременно с началом цивилизации было допущено насилие; в результате наряду
с цивилизацией раст„т и варварство. Это означает, что параллельно росту идей,
пришедших из эзотерического круга, развиваются и другие стороны жизни,
происхождение которых скрыто в человечестве, находящемся в состоянии варварства.
Варварство нес„т в себе принципы насилия и разрушения. Эти принципы не
существуют и не могут существовать внутри цивилизации.
В нашей культуре очень легко проследить обе эти линии: линию цивилизации и линию
варварства.
Дикарь убивал своего врага дубиной. Культурный человек имеет для этого
всевозможные технические приспособления: взрывчатые вещества ужасной силы,
электричество, аэропланы, подводные лодки, ядовитые газы и т.п. Все эти средства
и приспособления для разрушения и уничтожения - не что иное, как формы эволюции
дубины; они отличаются от не„ только силой своего действия. Культура средств
разрушения, культура средств и методов насилия - это культура варварства.
Далее, значительную часть нашей культуры составляет рабство и разные формы
насилия во имя государства, религии, во имя идей, морали - во имя чего угодно,
что только можно вообразить.
Внутренняя жизнь современного общества, его вкусы и интересы также изобилуют
чертами варварства. Жажда зрелищ и увеселений, страсть к соревнованиям, спорту,
играм, сильнейшая внушаемость, готовность подчиняться всем видам влияний,
панике, страху, подозрениям - вс„ это черты варварства. Они процветают в нашей
жизни, используя такие средства и изобретения технической культуры, как
книгопечатание, телеграф, радио, средства сообщения и т.п.
Культура стремится установить границу между собой и варварством: проявления
варварства называются 'преступлениями'. Но существующая криминология
недостаточна для того, чтобы изолировать варварство. Она недостаточна потому,
что сама идея 'преступления' в современной криминологии является искусственной.
Ибо, то что называется 'преступлением', на деле представляет собой нарушение
'существующего закона', тогда как сам этот закон нередко является выражением
варварства и насилия. Таковы разнообразные запретительные законы, которыми полна
современная жизнь. Число их во всех странах непрерывно возрастает, вследствие
чего так называемое преступление нередко не является преступным действием, так
как не содержит элементов насилия или вреда. С другой же стороны, неоспоримые
преступления ускользают из поля зрения криминалистики либо потому, что они ещ„
не признаны преступлениями, либо потому, что выходят за пределы некой шкалы. В
существующей криминалистике есть термины 'преступник', 'преступное занятие',
'общество преступников', 'преступная секта', 'преступное содружество', - но нет
понятий преступного государства, преступного правительства, преступного
законодательства. В результате, самые крупные преступления не уда„тся назвать
преступлениями.
Эта суженность поля зрения криминалистики наряду с отсутствием точности и
постоянства в определении понятия преступления - один из главных характерных
признаков нашей культуры.
Культура варварства раст„т одновременно с культурой цивилизации. Но важнейшим
является то, что обе эти культуры не в состоянии развиваться параллельно до
бесконечности. Неизбежно наступает момент, когда варварство прерывает развитие
цивилизации и постепенно, а то и очень быстро полностью е„ разрушает.
Может возникнуть вопрос: почему варварство неизбежно разрушает цивилизацию,
почему цивилизация не в состоянии разрушить варварство?
На этот вопрос нетрудно ответить. Во-первых, подобная вещь, насколько нам
известно, никогда не наблюдалась в истории, тогда как противоположное явление
разрушения цивилизации варварством и его торжества над цивилизацией постоянно
случалось раньше и случается сейчас. И как указывалось выше, мы можем
предугадать судьбу великой волны культуры на основании знакомства с судьбой
малых волн культуры - индивидуальных рас и народов.
Но коренная причина развития варварства пребывает в самом человеке: ему присущи
внутренние принципы, способствующие росту варварства. Чтобы уничтожить
варварство, необходимо уничтожить эти принципы. Но, как известно, с самого
начала доступной нам истории цивилизация не в состоянии была уничтожить принципы
варварства в душе человека; поэтому варварство всегда развивается параллельно
цивилизации. Более того, варварство развивается обычно быстрее, чем цивилизация,
и в большинстве случаев уже в самом начале останавливает развитие цивилизации.
Можно найти бесчисленные примеры того, как цивилизация отдельного народа бывала
остановлена развитием варварства внутри этого же народа.
Вполне возможно, что в некоторых одиночных случаях в небольшой (или даже
достаточно большой, но изолированной) культуре цивилизация временно одерживала
верх над варварством. Однако в других культурах, существовавших одновременно,
побеждало варварство; со временем оно побеждало и захватывало те страны, где
цивилизации удавалось преодолеть варварство.
Вторая причина победы варварства над цивилизацией, которая бросается в глаза,
заключается в том, что первоначальные формы цивилизации поддерживали и известные
формы варварства для защиты собственного существования, для самоизоляции; среди
них: организация военных сил, армии, развитие военной техники и военной
психологии, поощрение и легализация различных форм рабства, узаконивание
разнообразных варварских обычаев и т.п.
Эти формы варварства очень скоро перестают подчиняться цивилизации, перерастают
е„ - и начинают видеть цель своего существования в самих себе. Их сила в том и
состоит, что они способны существовать сами по себе, бех посторонней помощи.
Цивилизация же, наоборот, приходит извне; она в состоянии существовать и
развиваться только за сч„т посторонней помощи, т.е. помощи эзотерического круга.
Но развивающиеся формы варварства вскоре отрезают цивилизацию от е„ источника;
тогда цивилизация, утратив в себе уверенность, начинает служить развитым формам
варварства, полагая в этом свою цель и судьбу. Все формы, созданные
цивилизацией, подвергаются процессу изменения и приспособления к новому порядку
вещей, - т.е. становятся пособниками варварства.
Так, теократическое правление превращается в деспотию. Касты, если они
существовали и были признаны, становятся наследственными. Религия, принимая
форму 'церкви', оказывается орудием в руках деспотизма или наследственных каст.
Наука, превратившаяся в технику, служит целям разрушения и уничтожения.
Искусство вырождается и становится средством удержания масс на уровне слабоумия.
Такова цивилизация на службе у варварства, в рабстве у него. Подобные
взаимоотношения между цивилизацией и варварством можно наблюдать на протяжении
всей исторической жизни, но эти взаимоотношения не в состоянии существовать
неопредел„нно долго. Рост цивилизации прекращается, цивилизация оказывается как
бы переплавленной в культуру варварства. В конце концов ей приходится совсем
остановиться. Тогда варварство, не получая притока силы от цивилизации, вс„
более и более снижает свой уровень до элементарных форм и постепенно
возвращается к своему первоначальному состоянию, пока не станет тем, чем в
сущности было всегда - даже во времена переодевания в пышные одежды,
заимствованные у цивилизации.
Варварство и цивилизация в своих взаимоотношениях могут сосуществовать (как мы
это наблюдаем в нашей исторической жизни) лишь в течение сравнительно краткого
периода. Затем наступает такой момент, когда техника разрушения начинает расти
так быстро, что уничтожает свой первоисточник, т.е. цивилизацию.
Рассматривая современную жизнь, мы видим, сколь незначительную роль играют в ней
те принципы цивилизации, которые не находятся в рабстве у варварства.
Действительно, какое ничтожное место в жизни среднего человека занимает мышление
или искание истины! Но принципы цивилизации в фальсифицированных формах
используются уже в целях варварства, как средство подчинения масс и удержания их
в повиновении; в этих формах они процветают.
Лишь по отношению к этим фальсифицированным формам проявляется терпимость.
Религия, философия, наука, искусство (если они не находятся в непосредственном
подчинении варварству) не пользуются признанием в жизни, исключая самые слабые и
ограниченные формы. Любая попытка выйти за пределы тех узких рамок, которые им
отведены, немедленно встречает противодействие. Усилия же человечества в этом
направлении чрезвычайно робки и беспомощны.
Человек жив„т удовлетворением своих желаний, страхами, борьбой, тщеславием,
развлечениями и увеселениями, бездумным спортом, интеллектуальными и азартными
играми, приобретательством, чувственностью, отупляющим ежедневным трудом,
повседневными заботами и беспокойствами, а более всего - подчинением и
наслаждением подчинением; если он переста„т подчиняться одной силе, то
немедленно начинает подчиняться другой. Человек бесконечно дал„к от всего, что
непосредственно не связано с интересами и заботами текущего дня, от всего, что
хоть немного поднимается над материальным уровнем его жизни. Если не закрывать
на вс„ это глаза, то мы пойм„м, что в лучшем случае заслужили себе имя
цивилизованных варваров, т.е. варваров, обладающих некоторой степенью культуры.
Цивилизация нашего времени - это бедное, чахлое растение, которое едва жив„т во
мраке глубокого варварства. Технические изобретения, улучшенные средства
сообщения и методы производства, возросшие способности борьбы с природой - вс„
это бер„т от цивилизации, вероятно, больше, чем да„т ей.
Истинная цивилизация существует только в эзотеризме. Именно внутренний круг
представляет собой цивилизованную часть человечества; члены внутреннего круга -
это цивилизованные люди, которые живут в стране варваров, среди дикарей.
Это бросает свет на происходящее и с другой точки зрения. Я уже упоминал часто
задаваемый вопрос: почему члены эзотерического круга не помогают людям в их
жизни, почему они не выступают на стороне истины, почему не стремятся поддержать
справедливость, помочь слабым, устранить причины насилия и зла?
Но если мы представим себе, что небольшое число цивилизованных людей жив„т в
огромной стране, насел„нной дикими и варварскими племенами, которые постоянно
враждуют и воюют друг с другом, если даже мы вообразим, что эти цивилизованные
люди живут там в качестве миссионеров, от всего сердца желая принести
просвещение дикарям, мы пойм„м, что они, конечно же, не станут вмешиваться в
борьбу плем„н, не будут принимать в возможных столкновениях одну из сторон
против другой. Предположим, что в такой стране рабы подняли мятеж; это вовсе не
значит, что цивилизованные люди должны им помогать, ибо цель рабов состоит
только в том, чтобы подчинить себе своих господ и сделать их рабами, а самим
занять место господ. Рабство в самых разных формах - один из характерных
признаков этой дикой страны, и миссионеры не могут ничего с ним поделать; они в
состоянии только предлагать всем желающим поступить в их школы, учиться там и
сделаться свободными людьми. Для тех, кто не желает учиться, условия жизни
изменить невозможно.
Этот пример - точная картина нашей жизни, наших взаимоотношений с эзотеризмом,
если он существует.
Если мы обратим теперь внимание на жизнь человеческой расы и представим е„ в
виде серии поднимающихся и падающих волн, мы прид„м к вопросу о начале и
происхождении человека, о начале и происхождении этих поднимающихся и падающихся
волн культуры, о начале и происхождении человеческой расы. Как уже было сказано,
так называемая 'теория эволюции' (т.е. все теории наивного дарвинизма в том
виде, в каком они существуют) по отношению к человеку оказывается неверной и
совершенно безосновательной. Ещ„ менее основательны различные социальные теории,
т.е. попытки объяснить индивидуальные особенности человека влиянием окружающей
среды или требованиями общества, в котором он жив„т.
Если мы возьм„м биологическую сторону вопроса, тогда даже для научного ума в
происхождении видов и их многообразии найд„тся масса обстоятельств, совершенно
необъяснимых случайностью или приспособлением. Эти обстоятельства заставляют нас
предположить существование определ„нного плана в работе того, что называется
природой. А когда мы предположим или допустим существование плана, нам прид„тся
допустить и существование особого рода ума, интеллекта, т.е. наличие каких-то
существ, работающих над этим планом и следящих за его выполнением.
Чтобы понять законы возможной эволюции, или преображения человека, необходимо
понять законы деятельности природы, методы работы Великой Лаборатории, которая
управляет всей жизнью и которую научная мысль стремится заменить 'случайностью',
ведущей процесс всегда в одном и том же направлении.
Иногда для понимания более крупных явлений полезно найти явления более мелкие, в
которых проявляется действие тех же причин. Иногда, чтобы понять принципы,
лежащие в основе крупных явлений, во всей их сложности, необходимо уяснить
сложность других явлений, которые выглядят мелкими и незначительными.
В природе существует множество явлений, которые никогда не подвергались анализу
и, будучи представлены в ложном свете, послужили основой для разных ошибочных
теорий и гипотез. Но если рассмотреть их в правильном освещении и верно понять,
они объясняют многое, скрытое в принципах и методах деятельности Природы.


В качестве иллюстрации к высказанному выше положению я возьму явление так
называемой мимикрии и вообще явление сходства и подобия в растительном и
животном мирах. Согласно новейшим научным определениям, слово 'мимикрия'
относится только к явлениям подражания, когда одни живые формы подражают другим
живым формам; далее, ему приписывают как некоторые улитарные цели, так и
известные ограничения. Иными словами, под мимикрией понимают только явления
какого-то определ„нного класса и характера - в отличие от более обширного класса
'охранительного сходства'.
В действительности, оба явления принадлежат к одному и тому же порядку, и
отделить их друг от друга невозможно. Кроме того, термин 'охранительное
сходство' совершенно ненаучен, ибо предполагает готовое объяснение феномена
сходства, которое на самом деле ещ„ не объяснено и содержит много таких черт,
которые противоречат термину 'охранительный'. Поэтому мы будем употреблять слово
'мимикрия' в его полном значении, т.е. в смысле любого копирования или
подражания одних живых форм другим живым формам или окружающим естественным
условиям. Ярче всего явление мимикрии проявляется в мире насекомых.
Некоторые страны особенно богаты насекомыми, которые в своей окраске или
строении воплощают различные условия окружающей среды, или растения, где они
живут, или других насекомых. Есть насекомые-листья, насекомые-веточки,
насекомые-камешки, насекомые, напоминающие мох или зв„здочки (например,
светляки). Даже общее и поверхностное изучение этих насекомых открывает
настоящий мир чудес. Тут и бабочки, чьи сложенные вместе крылья напоминают
широкий сухой лист с зазубренными краями, симметричными пятнами, жилками и
тонким рисунком; они или прилипают к дереву, или кружатся в потоке ветра. Тут и
жуки, подражающие серому мху. Тут и удивительные насекомые, тела которых
напоминают маленькие зел„ные веточки - иногда с широким зел„ным листом на конце.
Последних можно найти, например, на черноморском побережье Кавказа. На Цейлоне
встречаются крупные зел„ные насекомые, которые живут в листьях особого вида
кустарника и в точности копируют форму, цвет и