Муж отвесил ей пощечину.
   - Не бреши, как будто я твои каракули не знаю!
   И Гейне! Ты его вечно без всякого повода распеваешь, достала уже!
   Ольга продолжала вертеть письмо в руках. В ее душе было черно. Ну как
убедить мужа в том, что не она это писала?
   Но  как  странно!  Неужели  на  свете  встречаются  два  человека   с
одинаковым почерком?
   Внезапно преподавательница увидела ошибку, и Оля вскочила на ноги.
   -  Ага,  -  в  невероятном  возбуждении   закричала   она,   -   есть
доказательство, что это не я сочинила!
   Роман дернул ее за руку. Оля с размаха села на ступеньку  и  довольно
сильно ударилась о нее.
   - Ну, - зло рявкнул всегда ласковый муж, - говори, что ты придумала!
   - Вот, видишь, тут стоит  артикль  "dem",  -  ткнула  Оля  пальцем  в
строку.
   - И что?
   - А надо "den". Человек, переписывавший стихи,  сделал  элементарную,
но очень частую ошибку, перепутал падеж, - обрадованно зачастила Оля,  -
ты же понимаешь, что я, знающая Гейне назубок и  преподающая  много  лет
немецкий, никогда не совершу такого промаха!
   Роман хмыкнул:
   - Хитра! Прямо как заяц следы запутываешь!
   Специально сделала ошибку, чтобы потом вот так оправдываться!
   - Ты мне не веришь, - заплакала Оля.
   - Нет!
   И тут ее прорвало, она стала кричать, что не виновата, что Роман  сам
хорош...
   Через пару минут на ее лицо обрушилась пощечина, и муж заявил:
   - Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Все,  между  нами  больше
ничего быть не может.
   Я простил бы  тебе  что  угодно,  но  не  измену.  Вещи  тебе  завтра
привезут, куда укажешь, не смей возвращаться в мою квартиру.
   Вымолвив это, Роман собрался уходить, Оля воскликнула:
   - Но где ты взял это письмо?
   - Неважно, - неожиданно спокойно ответил муж.
   Ольга еле-еле дотянула до конца рабочего дня.
   Мысль о самоубийстве пришла ей в голову после обеда. Жизнь теперь  не
имела никакого смысла.
   Собственной квартиры у Оли нет, в ее  родных  пенатах  живет  младшая
сестра с мужем и тремя детьми.
   Конечно, она примет Олю, но многочисленной семье и без того  тесно  в
двух комнатах. Однако  не  пресловутый  квартирный  вопрос  напрягал  ее
больше всего. Как жить без любимого Романа?  Каким  образом  оправдаться
перед ним? Откуда взялось письмо?
   Оля просидела на работе до позднего вечера, а потом решилась:  влезла
на подоконник...
   - Ну зачем ты сюда вернулась, - укоряла  она  Алену,  -  мне  незачем
жить, да и негде!
   - Пойдемте ко мне, - предложила ей Алена, - сейчас я пока живу  одна,
отец с матерью за границей работают, брат у жены поселился.
   Ольга покорно поехала со своей студенткой.
   Целую ночь они просидели на кухне,  обсуждая  ситуацию.  К  утру  Оля
перестала думать о самоубийстве  и  приняла  решение  бороться  за  свое
счастье.
   Перво-наперво она решила узнать, кто является любовницей ее  мужа.  А
то, что у Романа имеется баба, было ей ясно давно.
   Преподавательница и студентка подружились.
   Алена стала помогать  подруге,  она  принялась  следить  за  Романом.
Первые  два  дня  тот  не  вызывал  никаких  подозрений,   маршрут   его
передвижений всегда был один: дом - институт - библиотека - дом.
   Но  в  пятницу  вечером,  около  восьми,  он  неожиданно  приехал  на
Белорусский вокзал, взял билет до станции Одинцово, сел там на  автобус,
вышел возле небольшого трехэтажного дома и исчез в подъезде.
   Алена устроилась в подъезде дома напротив и стала его  ждать.  Вскоре
ей стало ясно: Роман остался ночевать, значит, логово любовницы найдено.
   Следующие ее действия были простыми. В подъезде имелось  всего  шесть
квартир. В пяти проживали пенсионеры,  бывшие  военные.  Шестую  хозяева
сдавали студентке, девушке по имени Катя Короткова.
   Вооружившись блокнотом, Алена понаблюдала  за  домиком  в  субботу  и
воскресенье, но любовники словно умерли, они не показывались  на  улице,
не бегали за хлебом, не выходили гулять.
   Около одиннадцати вечера в воскресенье Алена, решив, что Роман и  его
дама легли спать, хотела уже ехать  в  Москву.  Но  тут  дверь  подъезда
распахнулась,  и  появились  любовники,  вместе.  Они  явно  никого   не
стеснялись, держались за руки.  У  Алены,  когда  она  рассмотрела  лицо
женщины, прижимавшейся к Роману, чуть не выпал из рук бинокль.  Рядом  с
молодым доктором наук шла Ирина Медведева.
   Рассказав Ольге о том, кто является ее соперницей, Алена попросила:
   - Ты только не бросайся на Ирину с кулаками.
   - Я умею держать себя в руках, - процедила Ольга.
   Но на следующий день "немка", явившись на  занятия  в  группу  Алены,
вызвала Ирину к  доске  и  устроила  той  "сражение  на  Курской  дуге",
закончившееся  окончательным   и   бесповоротным   разгромом   студентки
Медведевой.  Алена  только  вздрагивала,  слушая,  как  Ольга  скрипучим
голосом тянет:
   - Неверно, Медведева, тутдатив, а не аккузатив.
   Как же вы, проучившись столько лет, ничего не освоили?
   После занятий Алена улучила момент и шепнула Оле:
   - Ну зачем?
   - Что случилось? - прикинулась дурочкой преподавательница.  -  Ты  об
Ирине? Но она даже на двойку материал не знает!
   Целую неделю Ольга изводила Медведеву и довела на одном семинаре  Иру
до слез. Но как-то вечером преподавательница  явилась  домой  в  мрачном
настроении. Алена  бросилась  ее  расспрашивать,  и  "немка"  заплакала.
Оказывается, к ней подошел Роман, очень больно, изо  всех  сил,  ущипнул
жену за плечо и процедил:
   - Если не отвяжешься от Иры, пеняй на себя.
   Кстати, я подал заявление на развод.
   - Это она написала письмо, - рыдала Ольга, - она!
   - Ты ошибаешься, - увещевала ее Алена, - Ирина не подлый человек!
   - А отбивать чужого мужа, по-твоему, благородно?
   Алена вздохнула:
   - Наверное, они полюбили друг друга. Но, вспомни, у Иры совсем другой
почерк!
   Оля зарыдала еще пуще. Она была абсолютно уверена, что  автор  подлой
проделки - Медведева.
   Очевидно, ее муж закрутил роман  с  Ириной.  Наверное,  он  и  раньше
вступал в связь со студентками, только жене об этом  не  было  известно.
Когда же Оля прижала ловеласа к стене своим вопросом про библиотеку, тот
испугался, развод не входил в планы Казановы. Ольга в качестве покорной,
любящей жены устраивала Романа на все сто. Вот он и порвал с любовницей,
справедливо полагая, что женщин на его век хватит, не одна, так  другая.
Ирина решила не сдаваться и  подсунула  любимому  фальшивку,  призванную
очернить Ольгу. Затея удалась, перед Ольгой маячит развод, а Ирину  ждет
свадьба.
   Но Ольга ошиблась, в ее паспорте так и не появился  штамп  о  разрыве
семейных уз. Роман через несколько дней после  описанных  событий  попал
под электричку возле станции  Одинцово.  Почему  он  оказался  на  пути,
почему не слышал громкого гудка поезда, осталось за кадром.  Впрочем,  в
крови покойного нашли довольно большое количество  алкоголя,  он  был  в
шапке, закрывающей уши,  и  следователь  прикрыл  дело,  мотивируя  свои
действия тем, что это  был  несчастный  случай.  Выпил,  дескать,  мужик
немного, реакция притупилась,  да  еще  ушанка,  вот  он  и  не  услышал
электричку.
   Анна Павловна пережила сына  всего  на  несколько  часов,  умерла  от
сердечного приступа. Оля осталась  единоличной  хозяйкой  квартиры.  Она
переехала  назад.  Перед  переездом  Оля  обняла  Алену  и  с   чувством
произнесла:
   - Спасибо за все! Начну жизнь сначала.
   - У тебя все впереди! - с жаром воскликнула Алена, от  души  жалевшая
Ольгу. - Только отвяжись от Ирины, хватит ее гробить,  это  уже  странно
выглядеть начинает, студенты перешептываются, им интересно, чего  вы  не
поделили.
   Оля, державшая в руке сумку с вещами, неожиданно ответила:
   - Твоя правда, я больше не стану к ней цепляться, сделаю лучше.
   - Как?
   - Просто убью ее, - обронила Ольга и ушла.
   Вот тут-то Алена  испугалась  по-настоящему.  Когда  человек  кричит,
рыдает и вопит: "Убью, убью, убью", это просто истерика.
   А если он равнодушно, походя, заявляет:
   "Убью", - это говорит о серьезности его намерений.
   Алена провертелась в кровати всю ночь,  ей  было  тревожно,  на  душе
скребли даже не кошки, а львы.
   На следующий день у них в группе отменили немецкий, а в учебной части
студентам объяснили, что Ольга Марковна в связи со смертью любимого мужа
и дорогой свекрови взяла отпуск.
   Больше Алена с Ольгой не встречались. "Немка" уволилась, она ни  разу
не позвонила девушке, которая протянула ей руку помощи,  просто  исчезла
из ее жизни, попользовалась и бросила. Алена  не  предпринимала  никаких
попыток наладить контакт с коварной подругой, она  обиделась  на  Ольгу.
Значит, когда ей было плохо, то Алена годилась ей в наперсницы, а стоило
ситуации  разрешиться,  хоть  и  столь  трагичным  образом,  как   милая
подруженька мигом отвернулась в сторону. Пусть живет, как может.
   А потом исчезла Ирина. И вот с тех пор Алену терзают сомнения:  а  не
причастна ли к таинственной пропаже Медведевой Ольга Марковна?
   - Почему же вы не рассказали об этой истории в милиции? - удивился я.
   - А нас  никто  ни  о  чем  не  спрашивал,  -  тихо  пояснила  Алена,
размазывая чайной ложечкой остатки пены капуччино, - никто из милиции не
приходил,  просто  Алла  Федоровна  из  учебной  части  объявила:   "Ира
Медведева пропала. Сколько  раз  вам,  девочки,  говорить:  ведите  себя
осторожно, в городе полно маньяков!"
   - Дайте мне телефон Ольги, - попросил я.
   Алена насупилась.
   - Я его не знаю.
   - Да? В самом деле?
   - Нет, точно. Вот адрес могу сказать.
   Я кивнул:
   - Диктуйте!
   Алена продиктовала и попросила:
   - Пожалуйста, не говорите Ольге, что я вам обо всем рассказала.
   - Ладно, - пообещал я,  -  хотя  она  сама  догадается  об  источнике
информации. Кстати, последний вопрос. Катя Короткова - хороший человек?
   - Это кто? - удивилась Алена.
   - Вы разве не знаете Катю?
   - Какую?
   - Сестру Ирины.
   - Нет.
   - Но она, насколько я понял, тоже учится в УПИ.
   - Первый раз слышу, что у Ирины есть сестра.
   - Вы же сами пару минут  назад  сказали,  что  выяснили:  квартиру  в
Одинцове снимала Катя Короткова.
   Алена кивнула:
   - Ага. А когда я Ирку увидела, сразу поняла:  это  ложь,  Ира  просто
назвалась Катей, может, взяла у нее паспорт!
   Я купил студентке кофе и, оставив Алену  в  забегаловке  наслаждаться
напитком, вернулся в институт.
   В учебной части по-прежнему  в  одиночестве  сидела  обрюзгшая  тетка
неопределенного возраста.
   - Вы Алла Федоровна? - лучезарно улыбнулся я.
   Она кивнула:
   - Ну, вам удалось что-нибудь узнать?
   Я развел руками:
   -  Практически  ноль...Ирина   при   всей   своей   приветливости   и
общительности была замкнутым человеком.
   - Девочки такие беспечные, - покачала головой Алла Федоровна, -  учим
их, учим, а толку мало!
   Сколько раз им говорили, не ходите поздно вечером одни, не садитесь в
машины к незнакомым, не обнимайтесь с первым  встречным  на  танцульках.
Все мимо ушей пропускают. Вот недавно случай был, пришлось нам в милиции
разбираться. Галю Малышеву задержали как проститутку. И что  выяснилось!
Эта абсолютно безголовая двоечница в полночь  выскочила  с  дискотеки  и
стала голосовать на дороге. Остановилась машина. Галя, она живет у нас в
общежитии, сказала мужику: "К УПИ меня", - и села на переднее сиденье.
   Скорее  всего,  Малышева  хорошо  выпила,   потому   что   задремала.
Проснулась она в  незнакомом  месте  от  того,  что  водитель  начал  ее
раздевать. Галя стала сопротивляться, драться, кричать. К счастью,  мимо
проезжал патруль,  внимание  которого  привлек  странно  раскачивающийся
автомобиль на обочине.
   Парочку  привезли  в  отделение.  Галя  обвинила  парня   в   попытке
изнасилования, а тот возмущенно завопил:
   - Ты же сама сказала: "Купи меня"!
   На этой  стадии  разбирательства  приехала  Алла  Федоровна,  которая
призвана  спасать  студентов  из  щекотливых  ситуаций,  и   она   сразу
разобралась, что к чему. Глупая, подвыпившая Галя, выпалила:
   "К УПИ меня",  имея  в  виду,  что  ее  следует  доставить  к  зданию
института.
   А водитель истолковал ее слова по-своему: "Купи меня". Отсюда  и  вся
неразбериха, закончившаяся дружным смехом ментов.
   - Почему возникают столь нелепые  ситуации?  -  качала  головой  Алла
Федоровна. - На это есть лишь один ответ: из-за глупости девчонок. Разве
Галя никогда не слышала о  том,  что  опасно  садиться  в  автомобиль  к
незнакомому мужчине? Еще хорошо, что так все закончилось! А вот три года
назад Женя Ботова тоже после гулянки домой не вернулась. На  мать  жалко
смотреть было, она, пока дочь искала, извелась вся.
   - Нашли дочь?
   - Да, - грустно  кивнула  Алла  Федоровна,  -  на  стройке,  мертвую.
Изнасиловали ее и бросили. Женя жизнью заплатила  за  свою  беспечность.
Дети ведь уверены: плохое случается с кем угодно,  но  не  с  ними,  все
умрут, а они останутся жить вечно. Молодость! Я  думаю,  Ирины,  как  ни
жаль это осознавать, больше нет  в  живых.  Сейчас  весна  придет,  снег
растает, где-нибудь тело и обнаружится. Очень, очень жаль девочку, такая
веселая была, старательная, занятия никогда не пропускала,  не  то,  что
другие...
   - А сестра ее? - перебил я  словоохотливую  Аллу  Федоровну.  -  Тоже
безалаберная девица?
   - Чья сестра? - удивилась инспектор.
   - Ирины Медведевой - Катя Короткова.
   - А у нее есть сестра?
   - Да, - кивнул я, - разве Катя не у вас учится?
   - Нет, - покачала головой Алла Федоровна, - в первый раз о ней слышу.
Глава 13

   Я сел в "Мерседес" и позвонил Hope.
   - Вы не помните случайно, что Семен Юрьевич рассказывал про свою дочь
Катю?
   - Ничего особенного, - ответила Элеонора.
   В трубке послышалось чавканье, и я воскликнул:
   - Простите, связь плохая, почти ничего не слышно.
   Чавканье исчезло.
   - Извини, Ваня, - смущенно  сказала  Нора,  -  Орест  испек  какие-то
штучки. С виду похожие на чипсы,  тоненькие,  жутко  вкусные.  Я  съела,
наверное, килограмма два, остановиться не могу.
   Я почувствовал спазмы в желудке, очень захотелось есть.
   - Ты приезжай домой,  -  велела  Нора,  -  пообедаешь  -  и  к  новым
свершениям.
   Я улыбнулся, Норина интуиция просто поражает, она понимает настроение
собеседника мгновенно. Интересно, с какой стати я проголодался? Обычно я
ем не много, а завтрак сегодня был слишком обильным.
   Едва я  открыл  входную  дверь,  как  в  нос  ударили  восхитительные
ароматы. Я принюхался: пахло жареным мясом, пирогами и чем-то острым.
   Рот мой наполнился слюной.
   Из коридора с веником наперевес вылетела Муся.
   - Иван Павлович! - запричитала она. - Бедненький! Устал-то как!  Весь
бледненький, прямо синий, на ногах не стоите.
   Она меня толкнула, я, помимо воли, оказался на пуфике. Муся мгновенно
стащила  с  меня  ботинки,  натянула  тапки,  сняла  пальто.  При   этом
домработница ни на минуту не переставала причитать:
   - Виданное ли дело, столько  работать!  Кофейку  небось  ни  разу  не
выпили! Идите в ванную, ручки помойте, костюмчик  скидавайте,  рубашечку
тоже, я ее постираю!
   Я попытался оказать сопротивление:
   - Мне еще по делам ехать.
   - Ужас! Этак вы себя убьете! Надо отдыхать побольше.
   Она пошла за мной в ванную и стала  контролировать  процесс  омовения
рук.
   - Мыльцем потрите, теперь щеточкой.
   Я  молчал,  сцепив  зубы.   Назойливость   прислуги   начинала   меня
раздражать.
   - Волосы причешите, вихор торчит, - заботливо посоветовала Муся.
   Я глянул в зеркало. Действительно, пора в парикмахерскую.
   В столовой  сверкали  приборы.  Нора,  восседавшая  во  главе  стола,
хмыкнула:
   - Тебе вымыли руки?
   - Муся очень старательная, - осторожно ответил я.
   - Угу, - кивнула Элеонора, - прямо оторопь берет.
   Но тут домработница внесла суп, и хозяйка замолчала.  Борщ  был  выше
всяких похвал, я не очень люблю украинскую кухню,  на  мой  взгляд,  она
чересчур калорийна, но сегодняшний борщ был волшебно вкусен.  К  первому
подали чесночные  пампушки,  явно  только  что  из  духовки.  Я  сначала
заколебался, не следует есть чеснок, если собираешься потом  встречаться
с людьми. Но выпечка издавала такой невероятный аромат,  что  руки  сами
собой схватили пампушку, покрытую румяной, аппетитной корочкой. Вкус был
упоительный. Даже в корчме "Тарас Бульба", куда меня  на  днях  насильно
приволок Макс, не подавали ничего подобного.
   Впервые мы  с  Норой  молчали  за  столом.  Просто  быстро  орудовали
ложками.  Муся,  сложив  на  огромной  груди  окорокообразные  руки,   с
умилением наблюдала за нами, изредка говоря:
   - Иван Павлович, не торопитесь, никто у вас ничего не  отнимет.  Если
пожелаете, еще супчику налью.
   На второе подали мясо. На мой взгляд, нет  ничего  лучше,  чем  кусок
правильно пожаренной вырезки, без разницы чьей, говяжьей или свиной. Но,
к сожалению, даже в дорогих ресторанах ее не всегда готовят хорошо. Чаще
всего элементарно не додерживают на огне, и из отбивной вытекает  кровь.
Поэтому полакомиться вырезкой удается не всегда, но то,  что  приготовил
Орест, было просто классикой жанра. Повар  сделал  из  банального  куска
говядины неземное лакомство, от которого не отказался бы и сам Зевс.
   Я слопал четыре куска. На меня навалилось сонное оцепенение, в голове
не осталось ни одной  мысли,  и  я,  нарушив  все  правила  приличия,  с
наслаждением зевнул.
   - Вот и ладненько, - одобрила Муся, - после обеда положено отдохнуть,
главное, режим, а вы его не соблюдаете, о здоровье совсем не заботитесь,
нервы не бережете. Сейчас еще сладкое покушаете, и  на  боковую.  Отчего
казак гладок? Поел - и на бок!
   - Вы еще что-то на обед  сготовили?  -  слабым  голосом  осведомилась
Нора, стараясь разлепить склеивающиеся веки.
   - Конечно, - кивнула Муся, -  надо  мяско  сладким  заесть.  Сахарные
трубочки со взбитыми сливками!
   На столе, словно из воздуха, возникло блюдо с нежными пирожными.
   - Что-то мне не хочется, - протянула Нора.
   - А вот только попробуйте.
   - Нет, нет, потом.
   - Ну хотя бы крохотный кусочек!
   Нора взяла трубочку, отщипнула кончик, отправила в рот и прошептала:
   - Вкусно очень. Но, если я сейчас проглочу ее, она у меня  через  уши
вылезет!
   - Неужели не понравилось? - чуть не зарыдала Муся.
   - Замечательно, - призналась Нора.
   - Тогда чего отложили?
   - Не лезет, я есть больше просто не могу.
   - Не правда, - убивалась Муся, - человек завсегда кушать готов, он же
не животное!
   Я постарался скрыть улыбку.  Однако  Муся  -  философ.  Очень  тонкое
замечание. Представители мира зверей едят только  тогда,  когда  ощущают
голод, и, утолив  его,  не  станут  есть  лишнее.  Беспрестанная  жратва
прерогатива человечества.
   - Орест Михайлович, - в полном отчаянии  завопила  Муся  так,  что  в
буфете зазвенели фужеры  и  рюмки,  -  сделайте  милость,  подойдите  на
секундочку, извиняйте, коли от дел вас отвлекаю.
   Дверь беззвучно отворилась, и в щель  протиснулось  тщедушное  тельце
супруга домработницы. Вы не поверите, но он был облачен в  хрустящий  от
крахмала халат, на голове гномика торчал такой же кипенно-белый  колпак,
на ногах красовались  одноразовые  бахилы,  наподобие  тех,  что  выдают
сейчас посетителям в дорогих стоматологических клиниках и больницах.
   - Орест Михайлович!!!  -  взвыла  паровозной  сиреной  Муся.  -  Ваши
трубочки невкусными вышли!
   Муж озабоченно покачал головой.
   - Я все клал как обычно-с. Никаких изменений  в  рецептуре.  Если  по
поводу моей аккуратности сомневаетесь, то  у  меня  на  кухне  полнейшая
стерильность!
   - Трубочки замечательные, -  попыталась  вразумить  парочку  Нора,  -
просто есть сил больше нет.
   - Ужасно! - воскликнул Орест Михайлович. - Трубочки  не  понравились!
Хотите "Наполеон"?
   Я его к ужину приготовил-с! Но извиняйте меня, если не угодил!  Муся,
неси "Наполеончик".
   - Трубочки великолепны