. Женя скорчила гримасу:
   - Ороевы. Отвратительные Ороевы.
   - Но такой фамилии нет на табличках. Женя вздохнула:
   - Правильно. Прежние жильцы все съехали, отсюда  народ  кто  куда  бежит,
остаются только самые бедные, кому деваться некуда. Так вот, люди  убрались,
а Ороевы въехали, ихняя теперь вся квартира, повезло сволочам, лимите всегда
фартит! Москвичи, такие, как мы, в коммуналках гниют, а эти заявятся незнамо
откуда и сразу на все готовое! Знаете, они  то  ли  из  Молдавии,  то  ли  с
Украины, детей куча, прямо не пересчитать. Четвертый год тут  обитают,  а  я
разобраться не могу, сколько их.  А  перед  Новым  годом  коляска  во  дворе
появилась, вот и гадаю теперь: то ли старшая девочка у  них  родила,  то  ли
маменька опять постаралась.
   Она перевела дыхание и добавила:
   - В нашем подъезде вашей дочери точно нет. Ступайте в первый.
   - Почему?
   - Там студенты квартиру снимают, коммуной живут, вечно пьяные.  Небось  у
них она!
   - Моей дочери два года.
   Женя осеклась, потом весьма невежливо заявила:
   - Больно вы старый для малышки.
   Я решил не обращать внимания на хамство и улыбнулся:
   - Так уж вышло. Сам не знал, что стал отцом. Вот, недавно  сообщили,  что
моя бывшая пассия родила и отдала дочку Лизу на воспитание. Теперь хожу ищу.
   Женя хмыкнула:
   - Адрес небось перепутали. Ну сами подумайте,  какая  нормальная  женщина
приведет сюда своего ребенка? Да и  нет  тут  никаких  детей.  В  третьей  и
четвертой квартирах лишь старухи, из ума выжили окончательно.
   Она смолкла на секунду, потом мечтательно добавила:
   - Вот перемрут все, дом под снос пойдет, мне квартиру дадут. Ну, ступайте
в первый подъезд.
   Тут есть дети лишь у Ороевых.
   Я вышел во двор,  вдохнул  свежий  январский  воздух,  потом  вернулся  в
подъезд и позвонил к Ороевым. Дверь распахнулась мигом, без всяких  вопросов
и предосторожностей, очевидно, обитатели барака не боялись разбойников.
   В темном коридоре виднелась невысокая мужская фигура.
   - Чего встал? Входи, - велел  хозяин.  Я  осторожно  протиснулся  внутрь,
стараясь не споткнуться о груду  грязной  обуви,  наваленной  у  порога.  На
стене, без вешалки, просто на гвоздях, болтались засаленные куртки,  тут  же
стояла метла, скребок и лом. Чуть подальше висело корыто,  детские  санки  и
огромный таз. Не успел я сообразить,  с  чего  лучше  начать  разговор,  как
мужик, распространяя удушливый запах перегара, прохрипел:
   - Ну, долго телиться будешь? Ща другой кто прибежит, давай  пять  рублей,
это если не срать!
   Ничего не понимая, я выудил из кошелька монетку.
   Деньги исчезли в корявой ладони.
   - Ну, двигай, - подтолкнул меня хозяин. - Ты чего, в первый раз?
   На всякий случай я кивнул.
   - Ступай сюда, - велел мужик, - башку береги, вечно все о таз  стукаются,
отбили эмаль.
   С этими словами  он  распахнул  изгвазданную  дверь  и  втолкнул  меня  в
неожиданно огромный туалет. От удивления я принялся разглядывать  помещение.
Подобного сооружения я не видел  никогда  в  жизни.  Посередине  громоздился
унитаз, огромный, широкий, с отколотым боком. От него вверх тянулась толстая
труба, выкрашенная так же,  как  стена,  темно-зеленой  краской.  Под  самым
потолком, на высоте примерно трех метров, виднелся сливной бочок  угрожающих
размеров, вниз свисала железная цепочка, украшенная белой фарфоровой ручкой.
На ней черными буквами  было  выведено  ?Москанализация?.  Барак,  очевидно,
построили в конце сороковых годов, и сантехническое оборудование  в  нем  не
меняли ни разу. Там же, под потолком,  чернели  гвозди,  на  которых  висело
четыре грязных, покрытых толстым слоем пыли круга, а  чуть  пониже  виднелся
пожелтевший тетрадный лист, пришпиленный ржавыми кнопками.
   Я  прищурился  и  начал  читать  текст  дацзыбао.  ?Правила  поведения  в
коммунальном туалете. 1.  Занимайте  стульчак  согласно  очереди.  2.  Время
нахождения в сортире пять минут. 3. Не бросайте  бумагу  на  пол.  4.  Мойте
помещение по графику. 5. Туалет  предназначен  только  для  жильцов,  гостям
следует ходить во двор, для детей до семи лет исключение. 6. Не  становитесь
ногами на унитаз. 7. Пользуйтесь личными кругами. Товарищи! Будьте аккуратны
и внимательны друг к другу! Не курить! Не жечь спички! Пропускайте по  утрам
тех, кто спешит на  работу.  Домком?.  Чуть  пониже  более  мелкими  буквами
написано: ?Расписание. Полуяновы  (3  чел.)  утро:  7.15-7.30;  Фабичевы  (2
чел.); 7.31-7.41;  Бойко  -  7.42-7.47?.  Это  сильно  смахивало  на  график
движения поездов, особенно умиляли минуты - 7.31. Они что, находились тут  с
будильником в руке? Внезапно мне стало жаль Полуяновых, Фабичевых  и  Бойко,
вот бедняги! А новые хозяева поленились сделать  ремонт,  въехали  и  зажили
себе спокойно, не сняв со стен ни чужие круги, ни расписание.
   - Эй, - донеслось  из  коридора,  -  если  срать  сел,  гони  десятку.  Я
распахнул дверь:
   - Вы меня не так поняли, я вовсе не просился в туалет.
   - Тады чаво надо? - насторожилась пьяноватая личность. - Все  равно  пять
рублей не верну, может, ты сюда поссал, а теперь обмануть хочешь!
   Я подавил подступающую к горлу тошноту и вышел в коридор.
   - Бога ради, оставьте деньги себе, впрочем, дам вам еще пятьдесят рублей,
если ответите, не у вас ли в доме находится девочка.
   - Какая девчонка? - настороженно поинтересовался дядька.
   Я медленно вытащил кошелек, долго расстегивал, занудно вытаскивая из  его
недр голубую бумажку. Пьянчуга с вожделением следил за моими руками. Наконец
ассигнация увидела свет. Я помахал ею перед носом алкоголика.
   - Лиза, двухлетняя малышка. Ваша жена, случайно, не подрабатывает няней?
   -  Дворники  мы,  -  насупился  мужик,  -  Танька  проспект   скребет   у
супермаркета, а Лизка при ней. Зачем она вам понадобилась? Может, я  на  что
сгожусь?
   Я сунул портмоне за пазуху.
   - Нет, милейший, дальнейший разговор я стану вести с вашей супругой.  Где
этот супермаркет?
   - В двух шагах, - прохрипел пьяница,  -  аккурат  влево  идите.  ?Голубая
долина? называется. Я двинулся в указанном направлении,  наслаждаясь  свежим
воздухом,  который  после  затхлой   атмосферы   барака   показался   просто
упоительным. Супермаркет и впрямь был в двух шагах. Возле лаково  блестевших
ступенек бродила толстая баба, замотанная в грязно-розовую китайскую куртку.
В руках наяда держала лом. Я подошел вплотную к красавице и поморщился. Даже
мой не слишком капризный нос  уловил  отвратительное  амбре:  смесь  запахов
пота, дешевой водки и грязных волос.
   - Вы Татьяна?
   Женщина  откинула  капюшон.  Я  вздрогнул.  Лицо  дворничихи   напоминало
географическую карту, все желто-зелено-синее. Один глаз заплыл,  над  другим
нависала рассеченная бровь, губы покрывали то ли ссадины, то ли болячки.
   - Слышь, хозяин,  -  прогундосило  небесное  создание,  -  все  очистила,
подмела, хошь, еще ступени помою?
   - Я не из супермаркета.
   - А... чего тогда надо?
   - Меня прислала Лера.
   - Кто?
   - Есина.
   - Знать ее не знаю.
   - Простите, где Лиза?
   Татьяна оперлась на лом, очевидно, ноги плохо слушались хозяйку.
   - А тебе зачем Лизка?
   - Меня прислала Лера Есина за девочкой, велела забрать.
   - Ах Ле-ерка, - протянула Татьяна, шумно вздыхая. -  Давненько  девку  не
брала, уж думала, не  нужна  она  ей  больше.  Лизка  со  старшими  у  метро
работает, ступай туда, только заплати сначала. Пятьсот рублей.
   Думая, что Лера задолжала этой  более  чем  странной  няне,  я  полез  за
кошельком. Честно говоря, я совершенно не представлял, что  стану  делать  с
ребенком, просто  понимал:  малышку  никак  нельзя  оставлять  на  попечении
алкоголиков в жуткой квартире.  В  конце  концов,  отдам  ее  отцу.  Правда,
девчушка одна, а предполагаемых папенек  двое...  Ну  да  не  беда,  сделают
анализ, установят отцовство. Надеюсь, мужчины поймут меня.
   Я стал отсчитывать сотенные бумажки,  тут  вдруг  до  меня  дошел,  смысл
только что услышанной фразы, и я безмерно удивился:
   - Лиза работает у метро? Ей же всего два года?
   - Ну так что? - рассмеялась Татьяна и ловко  выдернула  из  моих  пальцев
ассигнации. - Нам дармоеды не нужны, ходить научилась? Значит,  мог„т  семье
подсобить, неча захребетницей жить! Я  дит„в  в  строгости  держу,  к  труду
приучаю...
   И она громко икнула. Я попятился.
   - Где искать девочку?
   - А у входа в подземный переход,  они  там  с  Лешкой  и  Санькой  сидят.
Скажешь Саньке, что я велела Лизу отдать.
   - И мне вот так запросто отдадут ребенка?
   - А чаво? Хошь, мог„шь расписку  написать,  -  хрипло  засмеялась  добрая
маменька и, подняв лом, с натужным хеканьем опустила его на островок льда.
   - Вот, зараза, задолбалась  совсем,  -  пожаловалась  она,  -  денежки-то
трудом достаются, никто не придет, не принесет на блюдечке, не скажет:
   "На, Танюха, гуляй?.
   Провожаемый ворчанием, я свернул к метро,  дошел  до  входа  в  подземный
переход и увидел на ступеньках живописную  троицу.  Чем-то  дети  напоминали
картину  ?Тройка?,  помните  это  полотно?  Дурно  одетые  ребятишки   тащат
тяжеленную бочку.
   Правда, современные оборвыши сидели на  картонке,  постеленной  в  липкой
грязи. Мальчик, с виду лет семи,  в  кургузой  болоньевой  курточке,  рваных
темно-синих рейтузах, в кедах, сидел рядом с братишкой, едва  ли  справившим
пятилетие. Тот выглядел не лучше. На нем было длинное, явно девичье пальто с
остатками меха неизвестного животного.  На  голову  пацанчик  нацепил  нечто
странное, то ли кепку, то ли бейсболку, во всяком случае, убор совершенно не
подходил для морозного вечера. Между  мальчуганами,  свернувшись  клубочком,
лежало существо, сначала принятое мною за небольшую дворняжку.  Но,  подойдя
вплотную к малолетним попрошайкам, я понял,  что  это  крохотная  девочка  в
клочкастой шубке из синтетики. Перед несчастными,  замерзшими  и,  очевидно,
голодными детьми стояла картонка, на которой  чья-то  не  слишком  уверенная
рука вывела текст:
   "Подайте Христа ради у нас все умирли астались сироты  бес  денек  и  еды
жить негде пажалейте люди добрые?.

Глава 23

   В моей душе поднялась буря. Что за дрянь  была  эта  Беата.  Получала  от
Владимира и Леонида приличные  деньги  и  отдавала  дочку  своей  безголовой
сестрице Лере. А та, желая гулять и веселиться, нашла  подходящую  ?няньку?.
Неужели мать ни  разу  не  поинтересовалась,  в  каких  условиях  содержится
ребенок? Уму непостижимо!
   Едва сдерживая гнев, я спросил:
   - Кто из вас Санька?
   -  А  за  каким  фигом  он  тебе?  -  неожиданно  басом   поинтересовался
пятилетний.
   Более старший мальчуган безучастно  смотрел  перед  собой  остановившимся
взглядом.
   Я слегка растерялся, потом наклонился и ответил:
   - Видишь ли, мне нужно забрать Лизу, ваша  мама,  Татьяна,  уже  получила
пятьсот рублей.
   - А не брешешь? - буркнул малыш.
   - Нет.
   - Погодь, - велело дитя, потом порылось в куче тряпья, вытащило  на  свет
божий мобильный телефон и потыкало черным  от  грязи  пальцем  в  кнопки.  Я
совсем растерялся. Наличие у нищих сотового казалось мне невероятным.
   - Эй, Танька, - пробасил ребятенок, - тут жлобина Лизу требует! Деньги-то
взяла? Ага!
   Он  вновь  сунул  аппарат  в  ворох  тряпок,  опустил  воротник   пальто,
прикрывавший почти все лицо, глянул на меня, и я вздрогнул. Парню  было  лет
семнадцать. Над губой и на  щеках  у  него  виднелись  темно-синие  островки
небритой кожи. Санька  был  карлик  или  лилипут,  не  знаю,  как  правильно
называются люди крохотного роста, рождающиеся у нормальных родителей.
   - Забирай, - велел он, пиная девочку.  Клочкастая  шубка  зашевелилась  и
села. Внутри слишком большой  дохи  виднелось  бледное  личико  с  огромными
синяками под глазами.
   - Ну, - поторопил меня Санька, - чего стоишь-то? Бери, пока даю.
   Я протянул руку. Санька со всего размаха отвесил  Лизе  подзатыльник.  Но
девочка не заплакала и не захныкала, проворно вскочила на ножки  и  схватила
меня за ладонь. Я повернулся и двинулся вверх по ступенькам.
   - Эй, погодь, - крикнул Санька.
   - Что тебе? Деньги я уже отдал, - обернулся я.
   - Завтрева сюда приведешь, - пояснил Санька, - не домой. Мы тута до  ночи
просидим, праздник будет, народ хорошо подает.
   - Кого привести? - удивился я.
   - Ково, ково, - передразнил карлик, - ясное дело, английскую королеву.
   - Прости, но я не понимаю.
   - ..., - выругался Санька, - ну ты, блин, прямо герцог! Лизку, конечно.
   - Но зачем я должен ее возвращать? - изумился я до  крайности.  -  Деньги
Татьяне отдал, и все.
   - Ты че? - двинулся ко мне Санька, - ..., да? За  пятьсот  рубл„в  решил,
навсегда купить? Положь девку на место! Сеструха, ежели ее совсем продавать,
дороже будет! Меньше чем за штуку баксов не отдадим, хитрый больно!
   - Подожди, что за ерунду говоришь? Лиза племянница Леры  Есиной.  Девушка
отдавала девочку твоей матери как няньке. Лиза никак  не  может  быть  твоей
сестрой! Я понимаю, что произвел на  тебя  неблагоприятное  впечатление,  но
смею заверить, я не такой дурак, как тебе кажется!
   Санька сипло заржал и поднялся  по  ступенькам.  Его  порочное  личико  с
крысиными чертами оказалось  на  уровне  моих  колен.  -  Это  кто  вам  про
племянницу насвистел? - ухмыльнулся он. - Лерка? Ну, блин! Хохмачка! Да  она
Лизку напрокат брала! Ее к нам Степка привел!
   - Кого? - спросил я, чувствуя легкое головокружение. - Кто привел?  Куда?
Зачем?
   - Лерку, - вполне миролюбиво пояснил карлик, - он с ней трахался, пока  в
армию не ушел. Лерка сначала расстраивалась, а потом Лизку брать  стала,  за
пятьсот рублей в день, ежели на сутки, то дороже, но она ее завсегда к  ночи
приводила.
   Я посмотрел на крохотулечную девочку, безучастно сидевшую на  ступеньках,
потом вытащил кошелек и помахал им перед носом парня.
   - Если ответишь на мои вопросы, заплачу.
   - Сто баксов, - не растерялся карлик. - А вы Лерке кто?
   - Жених, - ответил я. - Она велела забрать свою племянницу у няни,  адрес
дала.
   Санька радостно засмеялся, очевидно,  его  очень  обрадовала  перспектива
сделать Лере пакость.
   - Ой, цирк, - хрюкнул он, - вот что, пошли к Ахмету в  шашлычную,  там  и
потолкуем. Договорив фразу, он пнул Лизу.
   - Эй, не дрыхать, ступай вниз.
   Несчастное создание,  даже  не  ойкнув,  поползло  опять  к  картонке.  Я
перехватил девочку.
   - Подожди, раз я заплатил, она моя. Пусть пойдет с нами в кафе. Ты  когда
ее кормил в последний раз?
   - Утром, - пожал плечами Санька, - она завсегда в  десять  жрет,  и  все,
зачем больше-то? Маленькая ищо.
   Я подхватил девочку, и мы пошли в забегаловку. Несмотря на поздний час, в
шалмане было полно народу, в основном бомжи и  нищие,  отмечавшие  очередной
прошедший день. Мы  уселись  на  пластмассовые  стулья,  и  Санька  деловито
сказал:
   - Я заказываю, ты платишь.
   Пришлось подчиниться. Вместо того чтобы отдубасить  мерзкого  карлика,  я
купил ему жареную курицу, картофель фри и пиво. Такой же набор,  только  без
спиртного,  получила  и  девочка.  Впрочем,  она  не  обрадовалась,   просто
принялась молча  отщипывать  грязными  пальцами  курятину.  Бройлер  издавал
замечательный  аромат.  Я  вспомнил  блюдо  с  морковкой,  поданное   Леной,
почувствовал в желудке голодные спазмы и заказал и себе цыпленка.
   - Значит, так, - обсасывая нежные косточки, сообщил Санька, - дурит  тебе
Лерка голову, она мастерица по этой части, шалава  и  б....  Степка  от  нее
натерпелся!
   - Ты лучше по порядку, - попросил я. Парень вытер  жирные  губы  кулаком,
хлебнул пива, вытащил из кармана пачку ?Мальборо? и сказал:
   - Ну слушай.
   У Татьяны Ороевой семеро детей. Впрочем, их было девять, но  двое,  слава
господи, умерли, не дожив до года. Остальные выжили, вопреки всему. И  отец,
и мать пили горькую. Но наше государство проявляет удивительную терпимость к
таким многодетным семьям, поэтому  Ороевы,  несмотря  на  асоциальный  образ
жизни, получили отдельную квартиру в бараке. Старший  сын,  Степан,  невесть
где познакомился с Лерой Есиной, разбитной девчонкой, больше всего на  свете
любящей погулять и поплясать. Девушка стала частенько  бывать  у  Ороевых  и
превратилась почти в родственницу. Ни  Татьяна,  ни  ее  муж  не  стеснялись
?невесты?, обсуждали при ней домашние  дела.  Семья  промышляла  нищенством.
Правда, отец и мать числились  дворниками,  но  на  работу  выходили  редко,
только если их вынуждали к этому крайние обстоятельства, например,  не  было
ни копейки на очередную бутылку. Лишь в этом случае Татьяна, кряхтя, брела к
ларькам или к супермаркету, предлагая свои услуги по очистке территории.  Но
такое случалось нечасто. Основной  доход  в  семейную  кассу  вносили  дети.
Младшие сидели у входа в метро, стояли возле рынка.  Старшие  мальчики  мыли
автомобили,  две  девочки,  тринадцати  и  пятнадцати  лет,  не   брезговали
заниматься проституцией. Естественно, никто из них  не  ходил  в  школу.  Из
детей  Ороевых  грамотных  было  только  двое:  Санька  и  Степан.  Первому,
естественно, армия не грозила, а второму забрили лоб спустя две недели после
восемнадцатилетия.
   Лерка сначала поплакала, но потом быстро  утешилась  и  перестала  бывать
у ?свекрови?. Но примерно год назад  она  появилась  в  бараке  и  попросила
напрокат Лизу. Зачем  ей  понадобилась  девочка,  никто  не  знал,  впрочем,
Ороевых не волновало, что  станет  с  ребенком.  Пятьсот  рублей  в  день  в
качестве гонорара их вполне устраивало, судьба Лизы особенно  не  тревожила,
детей много, одним больше, одним меньше.
   - И часто она ее брала? - спросил я. Санька пожал плечами:
   - Разве ж упомнишь? Дня четыре в  неделю  прибегала,  когда  чаще,  когда
реже. Последний раз перед Новым годом примчалась, а потом пропала. Так  тебе
Лизка нужна?
   Я сначала хотел ответить: ?Нет?.
   Но именно в этот момент девочка подняла личико и судорожно  вздохнула,  у
меня защемило сердце.
   - Конечно, беру.
   - Ну тады прощевай, - ответил Санька и, отвесив Лизе  вместо  прощального
поцелуя подзатыльник, ушел. Девочка  безучастно  навалилась  на  испачканную
столешницу.
   - Пошли, дорогая, - сказал я и,  преодолевая  брезгливость,  взял  ее  за
липкую ладошку.
   Все так же молча и безропотно ребенок последовал за мной.
   Нора, увидав оборвыша, совсем не удивилась.
   - Лена, немедленно вымой ребенка и уложи спать, - велела она.
   Затем хозяйка выслушала мой рассказ и пробормотала:
   - Я предполагала что-то подобное. Хитро придумано.  Значит,  Беата  брала
девочку напрокат. Сама светиться не хотела и подсылала сестрицу  к  Ороевым.
Вот шельма! Получала на ребенка большую  сумму  от  ?папенек?  и  жила  себе
припеваючи. Что ж, мы узнали  много  интересного,  характеризующего  госпожу
Быстрову не с лучшей стороны. Похоже, Соня была права, утверждая, что  Беата
дрянь. Я-то полагала, что моя подруга, как все ненормальные мамочки, ?теряя?
сына, стала  неадекватной.  ан  нет!  Небось  узнала  каким-то  образом  про
ситуацию с Лизой... Да, все очень плохо!
   - Почему? - удивился я.
   - Ну подумай сам, Ваня, - тяжело вздохнула Нора, - получается, что  убить
Беату было выгодно  только  Соне.  Она  раскопала  всю  правду  про  будущую
невестку, попыталась убедить ту оставить в покое  Николашу,  а  когда  Беата
отказалась, разъяренная мать схватилась за нож.
   - Вы верите в то, что Соня могла хладнокровно, да еще много  раз  втыкать
лезвие в девушку?  -  тихо  спросил  я.  -  Мне  лично  кажется,  что  такое
невозможно.
   - Мне тоже! - рявкнула Нора. - Более того, я совершенно уверена, что  моя
несчастная подруга тут совершенно, абсолютно ни при чем! Но выглядит-то  все
по-другому! Кому мешала Беата и почему?
   - Меркулову!
   - Он целый год платил ей деньги, а потом нанял киллера?  -  засомневалась
Нора. - Нелогично. Если убивать, то сразу. Зачем он ждал?  И  потом,  отчего
впутал в это дело Соню? К че