- гнул я свою  линию,  -  неужели
вам не хочется проводить досуг рядом с любимым супругом?  По-моему,  это
просто ужасно: утром  ушел,  вечером,  вернее,  ночью,  прикатил.  Хотя,
может, я не в курсе, вероятно, вы встречаетесь в городе,  ходите  вместе
обедать?
   - Моему мужу, - вскинулась Анна, - некогда отвлекаться на ерунду, а я
не из тех жен, которые мешают мужчине самореализоваться.  Валерий  занят
наукой! Впрочем, вам этого не понять! Кстати, сами-то вы куда собрались?
Вот вы очень странный секретарь,  никогда  на  месте  не  сидите.  Вроде
Сергей нанимал вас для разбора архива?
   - Приходится ездить в библиотеку, - выкрутился я, - проверять данные.
   - И вы сейчас в читальный зал? - поинтересовалась  Анна,  прихлебывая
кофе.
   - Нет, - честно признался я, - в милицию.
   - Зачем? - вытаращилась Анна.
   - Паспорт потерял.
   - А... а... - протянула она. - Это хорошо.
   - Вы полагаете?
   - Ну да, сейчас я останусь совсем одна, очень люблю быть одна в доме,
- воскликнула Анна, - спокойно приму ванну, отдохну. Никого нет! Это  же
роскошно!!!
   - А где Лариса?
   - У нее сегодня выходной, - зевнула Анна, - он  у  нее  раз  в  месяц
случается, поэтому ужина не будет. Все об этом знают и поедят в городе.
   - А вы?
   - Ну мне и йогуртов хватит, - ухмыльнулась она,  -  вполне  наемся  и
покайфую в одиночестве!
 
Глава 20 
 
   В милицию я прибыл к полудню и обнаружил  в  коридорчике  со  стенами
синего цвета несметное количество народа. Втайне надеясь,  что  они  все
явились сюда по другим делам, я робко спросил:
   - Не знаете, заявление об утере паспорта куда нести?
   -  За  мной  станавыс,   дарагой,   -   вымолвило   лицо   кавказской
национальности.
   - А перед вами много людей?
   - Так все.
   - Неужели столько народа документы потеряло?
   - Зачем говорыш, - возмутился кавказец, - регистрацию получить стоим.
   - Но я москвич!
   - И чэго? Очэрэд одна!
   - За регистрацией и за паспортом?
   - Да.
   Я пригорюнился. Ну и ну, просижу тут неделю.
   Первый  час  пришлось  провести  на  ногах,   потом   я   уселся   на
освободившийся  стул.  За  это  время  в  кабинете  побывали  всего  два
человека. Неведомый милиционер никуда  не  спешил.  От  тоски  я  изучал
стенды. "Родителям надо  помнить:  спички  в  руках  плохая  забава",  -
предупреждал первый. Второй был приспособлен для объявлений. "Сотрудники
агентства  "Щит"   с   удовольствием   займутся   кражами,   разбоем   и
изнасилованиями", - было написано на одном листке. Я хмыкнул: интересно,
только мне видна двусмысленность этой корявой фразы? У людей что, совсем
нет   чувства   языка?   Хотя   чего   ждать   от   бывших   сотрудников
правоохранительных органов, которые скорей  всего  и  создали  агентство
"Щит". Увы, наши милиционеры не слишком грамотны.
   Впрочем, иногда творят чудеса и работники печати. На днях мне попался
в газете перл: "От "Спартака" присутствовал его  президент,  который  по
окончании конференции уехал на двух "Мерседесах". А когда я,  включив  в
недобрый час телевизор, попал на какое-то шоу, ведущий, высокий  мужчина
с радостным лицом идиота, громко воскликнул: "Летчик - тот же подводник,
только летает".
   Я не удержался от смеха, а  ведущий  продолжил:  "Женщина  -  тот  же
мужчина, только лучше и добрее".
   Мне стало совсем интересно, и я уткнулся  в  экран,  а  мужик  просто
сыпал афоризмами: "Мы сегодня меньше берем оттуда и больше туда", "У нас
в гостях не шалава,  она  проститутка",  "Никогда  не  испытывал  ничего
подобного к женщине противоположного пола".
   Я нажал на кнопку пульта, увидел ведущую и  незамедлительно  услышал:
"В жизни нашего россиянина есть три праздника: Пасха и Хеллоуин".
   Так что незачем высмеивать сотрудников "Щита", и потом, может, они  и
впрямь с удовольствием занимаются кражами, разбоем и изнасилованиями.  В
конце концов, у каждого свое хобби.
   В кабинет я попал в четыре часа дня. Угрюмый мент молча выслушал меня
и буркнул:
   - Фотографии, выписку из домовой книги и квитанцию на рубль сорок две
копейки.
   - Сколько? - изумился я.
   - Рубль сорок две, - уныло повторил милиционер.
   - И все?
   - Да, принесете сюда.
   - Но зачем же я столько часов провел в очереди?
   - Ишь, цаца какая, - скривился капитан, - без  очереди-то  никак,  не
один явился, людям тоже надо.
   - Повесили бы список документов!
   - Зачем?
   - Чтобы народ зря  времени  не  терял!  -  возмутился  я.  -  Пришли,
посмотрели на доску, и все.
   - Раз сюда явился, то стой! - гаркнул капитан.
   - И мне потом опять к вам, с фото и квитанцией?
   - Да.
   Я выпал из  кабинета.  Ну  и  порядки!  Ладно,  тут  по  дороге  есть
сберкасса, оплачу сначала квитанцию.
   Естественно, к окошку змеилась очередь, потом я потратил больше часа,
сначала разбираясь, какая мне нужна форма для заполнения, затем сто  раз
ошибся, переписывая  бесконечные  цифры  и  буквы.  Ей-богу,  сумму,  не
превышающую двух рублей, можно доверить получить  на  месте  сотрудникам
милиции.
   Неужели они настолько вороваты, что польстятся даже на копейки?
   Когда я,  потный  от  напряжения  и  красный  от  злости,  наконец-то
добрался до окошка, завыл мой мобильный.
   Я, успев забыть, какой звонок у аппарата, подскочил на месте и больно
ударился локтем о прилавок. Стоящая сзади старушка перекрестилась:
   - Свят, свят, сыночек, зачем ты так кричишь? Никак заболел?
   Внезапно мне отчаянно  захотелось  пнуть  милую  бабусю.  Испугавшись
такого абсолютно не свойственного мне желания, я выхватил мобильный.
   - Да!!!
   - Вава! Я знаю твой номер, - заорала Николетта, - вычислила его,  все
утро звонила по разным людям!
   - Давайте квитанцию, - потребовала кассирша.
   - Перезвони мне, - попросил я и протянул девушке десятку.
   Мобильный опять взвыл. Кассирша заорала:
   - Граждане, кто собаку привел? А ну уберите! Я схватил телефон.
   - Вава, запиши номер.
   - Сейчас не могу!
   - Это как? - заверещала Николетта. - Я потратила целый день, а ты...
   - Сдачи нет, - рявкнула кассирша.
   - Не надо, - быстро сказал я.
   -  Как  не  надо,  -  завопила  маменька,   -   вот   она,   сыновняя
благодарность!
   - Это я не тебе!
   - А кому?
   - Я в сберкассе.
   - И что? Запиши телефон.
   - Молодой человек, - зашумела очередь, -  потом  поболтаете,  платите
скорей.
   - Сдачи нет, - ныла кассирша.
   - Пиши телефон, - орала маменька.
   Я сунул мобильный в карман, бросил на тарелочку двухрублевую  монету,
получил квитанцию и вышел на улицу.  Телефон  вновь  издал  предсмертный
вой. Пришлось выудить его из кармана.
   - Вава! Что ты делаешь в сберкассе?
   - Плачу за новый паспорт.
   - Да? Послушай, что скажу...
   - Мужчина, - заорала,  высунувшись  в  окно,  кассирша,  -  вы  сдачу
забыли, пятьдесят восемь копеек.
   - Оставьте себе!
   - Вава, ты мне?
   - Нет!!!
   - Как это? - возмущалась кассирша. - Немедленно заберите, я  не  могу
людей отпускать!
   - Вава, послушай...
   - Потом!
   - Вава!!!
   Я снова засунул трубку в  карман  и  вернулся  в  сберкассу.  Очередь
встретила меня сердитыми возгласами:
   - Явился!
   - Видать, богатый больно, деньги ему не  нужны!  И  тут  опять  взвыл
телефон.
   - Господи, - подскочила одна из женщин, - мой ребенок плачет.
   - Вава, выслушай мать!!!
   Я быстро нажал на красную кнопку, схватил мелочь, вылетел на улицу  и
сел в "Жигули", чувствуя, как  колотится  сердце.  Слегка  успокоившись,
набрал номер маменьки.
   - Але, - ответила Нюша, - это хто?
   - Позови Николетту.
   - А она велела передать, что больше  с  тобой  говорить  не  хочет  и
ничего не расскажет!
   Я тяжело вздохнул: может, оно и к лучшему. Хватит с меня истерик.
   - Ты знаешь, как работает наш ЖЭК?
   - А вам чего, водопроводчика вызвать? - спросила Нюша.
   Я постарался  справиться  с  собой,  на  домработницу  просто  нельзя
сердиться, она недалекая баба, так и не научившаяся писать.
   - Какая разница, что мне надо, скажи часы приема.
   - Очень даже большая, - загундосила Нюша, - если коммунальные услуги,
то одно расписание, если к бухгалтеру - другое...
   - Мне взять выписку из домовой книги!
   - Это к паспортистке, ща гляну.
   Напевая, она ушла, я тупо смотрел на  улицу.  Нет,  я  совершенно  не
приспособлен для собирания бумажек. Как только люди ходят по  кабинетам,
добиваясь решения своих проблем?
   - Ваняша, пиши, - провозгласила домработница,  -  Демьяненко  Ригонда
Филипповна.
   - Как?!
   - Ригонда Филипповна, - повторила Нюша, - ну и имечко  какое,  дикое,
право слово, а справки она выдает по четвергам с без  пятнадцати  восемь
до половины девятого.
   - Чего, - насторожился я, - надеюсь, вечера?
   - Да ты че, Ваняша, - мигом разубедила меня Нюша, - ясное дело, утра,
они только до трех работают, особо-то не перетруждаются. Вот завтрева  и
езжай, да смотри не опоздай, а то цельную неделю потом ждать.
   Я поскучнел. Чтобы явиться к паспортистке в восемь  утра,  мне  нужно
проснуться в шесть. Страшно не люблю рано пробуждаться, мне легче уснуть
в три ночи и проснуться в час дня, чем рано лечь и  встать  в  шесть.  В
первом случае я буду бодр, весел и активен, а во втором  стану  ползать,
словно осенняя муха.
   Из трубки послышались гневные вопли маменьки.
   - Николетта велит передать тебе, - сообщила Нюша,  -  что  ничего  не
расскажет.
   Я поехал к Норе. Буквально в двух шагах от  нашего  дома  расположена
фотостудия.
   Сами  понимаете,  что  в  крохотном  зальчике  клубилось  невероятное
количество народа! Все хотели сфотографироваться!
   Я покорился обстоятельствам. Значит, так тому и быть. Сегодня проведу
весь день в очередях. Один раз отмучаюсь!
   Но потом  я  неожиданно  сообразил:  одним  разом  не  обойтись.  Еще
придется  сидеть  в  милиции,  а  потом   предстоят   следующие   этапы:
восстановление документов на "Жигули" и добыча водительских прав!
   Я едва дождался,  когда  дряхлый  старик,  еле  держась  за  треногу,
сделает снимок.
   Ужасный день!
   Нора, выслушав мой рассказ про платье на люстре, воскликнула:
   - Вот хитрый мерзавец! - Кто?
   - Да Валерий, - ответила хозяйка, - небось нашел платье в  корзине  и
решил от него избавиться. Ладно, езжай к Кузьминскому и  сиди  тихо.  Не
нравится мне все это, ох не нравится.
   Я абсолютно солидарен с хозяйкой. Мне тоже не  по  вкусу  то,  что  я
делаю. Лучше нам отказаться от этой затеи и  заняться  чем-нибудь  более
достойным.
   - Давай, Ваня, - поторопила Нора, - мне тут идейка в  голову  пришла,
надо проверить.
   Я поехал в поселок, понимая, что  просто  не  способен  ни  на  какие
активные действия. Дом оказался заперт. Значит, ни Белла, ни  Клара,  ни
Сергей Петрович еще не вернулись, Валерия тоже  нет,  а  Анна,  как  она
выразилась, кайфует в одиночестве. Я позвонил. Тишина. Потом просто вжал
кнопку в стену. Никакой реакции. Наверное, Анна лежит в  ванне,  слушает
музыку. Ладно, попытаюсь войти  через  террасу.  Но  и  эти  двери  были
закрыты. Я вытащил мобильный, но Анна не подошла к телефону.
   В  полной  тоске  я  потыкался  в  окна,  но  и  они  были  тщательно
законопачены.  Ситуация  казалась   безвыходной.   Отвратительный   день
заканчивался совсем уж мерзко.
   Я влез в машину и  включил  радио.  Ну  должна  же  она  когда-нибудь
вылезти из ванны? Через каждые десять минут я  звонил  в  дом  и  слушал
размеренное: ту-ту-ту-ту.
   Где-то через час во двор въехал "Мерседес", и из него выбрался Сергей
Петрович.
   - Езжай за девочками, в кафе "Рояль", - велел он шоферу, потом увидел
меня и удивился:
   - Ваня? Чего в машине сидишь?
   Я хотел было объяснить ситуацию, но Кузьминский быстро продолжил:
   - Ты извини за вчерашнее, я наорал, нахамил...
   - Ерунда, вы просто устали.
   - Все равно, не держи на меня зла.
   - И в мыслях не было.
   - Вот и славно, - кивнул Сергей Петрович, - пошли в дом.
   - Он заперт, и парадный вход, и с террасы.
   - Да ну? Почему?
   -  Похоже,  в  здании  никого  нет,  у  Ларисы  Викторовны  выходной,
остальные в городе, а Анна, очевидно, моется или тоже ушла.
   - Ясно, - бормотнул хозяин, вытаскивая связку ключей.
   Через мгновение он пробормотал:
   - Она дома, еще и на крючок заперлась, пошли  через  сад.  Авось  там
только на замок закрыто.
   Но и со стороны террасы нас ждала неудача.
   Анна проявила похвальную  осторожность.  Она  тщательно  закрыла  все
входы в дом, причем накинула изнутри большие латунные крючки.
   Около часа мы с хозяином тщетно пытались проникнуть в помещение.  Изо
всей силы дергали ручки, колотили ногами в филенки из  цельного  массива
дуба, жали на звонок  и  безуспешно  пытались  соединиться  с  Анной  по
телефону. Я очень хорошо представлял себе, что происходит. Она  лежит  в
джакузи, намазала лицо какой-нибудь липкой дрянью,  включила  плеер  или
радио и наслаждается музыкой, забыв о времени.
   - Вот черт, -  зло  проговорил  Сергей  Петрович,  -  делать  нечего,
отойди-ка, Ваня.
   Я не успел  спросить,  что  он  собирается  делать,  как  Кузьминский
подошел к альпийской горке, схватил круглый темно-серый  булыжник  и  со
всего размаха запустил его в  одно  из  окон  гостиной.  Дождь  осколков
рухнул вниз.
   - Ты можешь влезть внутрь и открыть дверь? - спросил Сергей Петрович.
   Я кивнул. Это совсем не  трудно,  подоконник  находится  примерно  на
уровне моего пояса, я могу просто перешагнуть его.
   Без особых усилий я оказался в доме, выскочил в холл, поднял крючок и
впустил Сергея Петровича. Хозяин, шумно дыша,  вошел  в  дом  и  покачал
головой.
   - Просто беда, когда вокруг одни бабы, как считаешь, Иван Павлович?
   Я предпочел промолчать и почти бегом отправился в свою  комнату.  Как
это  ни  странно,  но  толкание  по  очередям  для  меня  намного  более
утомительно, чем самая напряженная работа.
   Предвкушая мирный отдых, я вымыл руки, переоделся,  сел  в  кресло  и
потянулся за книгой, но тут дверь в мою комнату распахнулась и на пороге
возник Сергей Петрович.
   - Ваня, - с тревогой произнес он, - иди немедленно со мной!
   Слегка  удивившись,  я  проследовал  за  Кузьминским  до  дверей  его
кабинета.
   - Что она там делает?  -  отчего-то  шепотом  поинтересовался  Сергей
Петрович и толкнул створку. - Иди глянь, у меня сильно болит голова!
   Ощущая необъяснимое беспокойство, я шагнул в кабинет и  увидел  Анну,
сидевшую за огромным письменным столом. Одетая в  темно-синий  велюровый
халат, она, казалось, спала. Растрепанную голову  положила  на  руки.  Я
хотел бы поверить тому, что  Анна  внезапно  заснула,  но  этому  мешала
мысль: за каким чертом она решила отдохнуть в кабинете Сергея Петровича,
да еще в столь  неудобной  позе,  скрючившись?  В  доме  полно  диванов,
кроватей и на худой конец мягких кресел.
   Я медленно  приблизился  к  ней  и  увидел,  что  перед  Анной  лежит
опрокинутая  чашка,  в  которой  был   кофе.   Темно-коричневая   лужица
растекалась по зеленой кожаной столешнице.  Я  удивился.  Надо  же,  как
много кофе! Чашечка выглядит небольшой, примерно на сто миллилитров.  Но
внезапно сообразил: лужа - это не любимый напиток  инков,  а  застывшая,
подернувшаяся пленкой кровь, кофе там совсем, мало. А  спустя  мгновение
взгляд остановился на блестящих колечках, торчащих  из  шеи  несчастной.
Ножницы!
   Надеюсь, вы меня не осудите, если признаюсь, что с огромным трудом  я
устоял на ногах. Отец в детстве мне внушал:
   - Ваня, мужчина всегда  должен  сохранять  трезвую  голову,  в  любой
момент, в самой экстремальной ситуации. Учись владеть собой, это  умение
может сохранить тебе жизнь. Ну представь, что оказался  в  толпе,  среди
потерявших рассудок людей. Человеческая  масса  несется,  давя  упавших.
Никогда нельзя поддаваться стадному чувству, уйди в сторону, остановись,
оглянись и постарайся трезво оценить  ситуацию:  может,  следует  бежать
совсем в противоположном направлении?
   Но сейчас все навыки стремительно покинули меня.  Я  отступил  назад,
споткнулся о ковер и чуть не упал.
   -  Что  с  ней?  -  абсолютно   спокойным   голосом   поинтересовался
Кузьминский.
   - У Анны в шее ножницы, - пробормотал я и  поднял  глаза  на  портрет
Глафиры.
   И едва сдержал крик. На картине сияло пятно, отчего-то синее.  Сергей
Петрович сделал  шаг  вперед,  покачнулся,  вытянул  одну  руку,  вторую
приложил к затылку и медленно сделал  второй  шаг.  Я  стоял,  окаменев,
словно жена Лота, молча наблюдая  за  происходящим  и  не  имея  никакой
возможности пошевелиться. Ноги  стали  словно  каменные,  тело  налилось
свинцом.
   Кузьминский, шатаясь, прошел по кабинету пару метров, потом,  коротко
всхлипнув, широко открыл глаза и  осторожно,  словно  нехотя,  сполз  на
ковер. Меня отпустил столбняк, и я кинулся к Сергею Петровичу. Он  лежал
на спине, изо рта стекала струйка слюны. Я совсем растерялся - не  знал,
что делать, но тут неожиданно из холла донесся веселый голос Беллы:
   - А почему у нас окно в  гостиной  разбито?  Эй,  папа,  ты  где?  Мы
приехали!
   Я выбежал в коридор, плотно закрыл дверь и схватил  телефон.  Сначала
следует позвонить в "Скорую". Анне уже не помочь, а Сергей Петрович  еще
жив и нуждается в помощи.
   Проводить ночь без сна  стало  моим  хобби.  Сначала  в  дом  приехал
доктор. Предварительный диагноз не утешал  -  инсульт.  Кузьминского  со
всеми предосторожностями поместили на носилки и  увезли.  Затем  явилась
милиция.  Белле  и  Кларе  врач  вкатил  по  успокоительному  уколу,   и
одурманенные  девочки  крепко  спали  в  мансарде  на  огромной  кровати
Беллочки. Я же, наглотавшись валокордина, тупо отвечал на вопросы Макса,
радуясь, что рядом ближайший друг, а не посторонний мент.
   - Значит, дом был закрыт? - вопрошал Воронов.
   - Да.
   - Все двери? На ключ?
   - Да. Поэтому Кузьминский разбил стекло.
   - Зачем? Разве он не мог отпереть замок снаружи?
   - Мог, - бормотал я, - конечно, мог.
   - И почему разбил окно?
   - Анна закрылась  изнутри  на  крючки.  Макс  взъерошил  и  без  того
лохматые волосы.
   - Когда вы вошли, в доме никого не было?
   - Не знаю, я сразу отправился к себе в спальню, но думаю, что нет.
   - Почему? Вдруг убийца прятался в комнатах или кладовках? Тут  же  до
черта укромных уголков.
   Внезапно ко мне вернулась способность мыслить логически.
   - Понимаешь, участок Сергея Петровича обнесен кирпичным  забором,  по
верху которого натянута колючая проволока. Через нее пропущен ток.
   Макс поднял брови.
   - Вот оно как!
   - А через равные промежутки по периметру забора встроены видеокамеры,
транслирующие изображение на пульт охраны. Охранники  великолепно  знают
всех живущих в поселке, посторонних они ни за что не пропустят.
   - Слышь, Максим, - сунулся в столовую незнакомый мне мужик, -  глянь,
записка!
   Приятель молча уставился на смятый клочок бумаги.
   - Ну-ну, - пробормотал он наконец.
   - Что там, - занервничал я, - что?
   - "Я приняла это решение сама", - озвучил текст Воронов, - и подпись:
"Анна".
   - Самоубийство, - выдохнул я, - так я и думал.
   - Да? - скривился Макс. - Позволь узнать ход твоих мыслей.
   - Даже если предположить, что ее убили, - ответил я, -  хотя,  честно
говоря, я не понимаю мотива. Анна была бедной...
   - Живя в таком доме? - ухмыльнулся Макс. -  Нищенка  в  бриллиантовом
ожерелье!
   - Именно так! Анна была у Кузьминского в приживалках, личных  средств
она не имела, никакого корыстного расчета у убийцы быть не могло.
   - Любовник? - отрывисто поинтересовался Макс. - Иногда бабы надоедают
мужикам, и те принимают экстремальные решения.
   - Не знаю, - растерялся я, - она не  походила  на  женщину,  менявшую
мужчин. Казалась влюбленной в своего  мужа,  постоянно  говорила  о  его
гениальности... Но даже если и предположить, что у Анны имелся еще  один
мужик, то каким образом он отсюда удрал? Нет,  она  покончила  с  собой.
Заперла двери, опустила крючки