я не мог родиться такой ребенок, небось изменила мне баба". Ну,
а если сомнений в верности супруги у него нет, все равно  он  попытается
перевалить вину на женские плечи. Дескать, в моем роду  все  нормальные,
это со стороны жены беда подкралась. Хотя этого точно знать нельзя. Мало
у кого есть родословные до десятого колена. Вдруг в толще  веков  у  вас
имелась сумасшедшая родственница?
   Только мужчинам обязательно надо обвинить в  несчастье  кого  угодно,
кроме себя. Думаю, этой  Наташе,  жене  Семена  Юрьевича,  матери  Кати,
несладко приходится...
   - Очень уж вы суровы к лицам противоположного пола, - заметил я.
   - Чем больше узнаю мужчин, тем сильнее люблю собак, - заявила Нора  и
забарабанила пальцами по столу.
   Поняв, что хозяйка начинает злиться, я проглотил следующее замечание.
Хотел напомнить ей, что философ на самом деле говорил иначе: "Чем больше
узнаю  людей,  тем  сильней  люблю  собак".  Согласитесь,  замена  слова
"мужчин" на "людей" в корне меняет смысл высказывания Но затевать спор с
Норой опасно даже в тот момент, когда она  пребывает  в  самом  радужном
настроении, а уж коли она сердится,  лучше  молчать:  последствия  могут
быть непредсказуемы!
   - Хватит турусы на колесах разводить, - подвела черту Элеонора, - дел
невпроворот. Так, поезжай к Вере Медведевой, вот адрес. Потолкуй с  ней,
может, чего и вылезет!
   - Это кто?
   - Мать Ирины, якобы покойная, а на самом деле совершенно живая особа.
   - Но откуда вы узнали ее координаты?
   Нора довольно прищурилась.
   - Помнишь, Лариса рассказывала, что нанимала детектива  из  агентства
"Шерлок"? Чтобы Ольге, жене Романа, компрометирующие материалы послать.
   Я кивнул.
   - Так вот, - торжествующе сообщила Нора, - я обратилась в "Шерлок"  и
получила у них сведения!
   - Разве  это  возможно?  -  поразился  я.  -  Я  всегда  считал,  что
информация такого рода конфиденциальна!
   Нора довольно хихикнула:
   - Первый удар по  абсолютному  сохранению  тайны  нанесли  ассирийцы,
придумавшие золотые монеты. А второй те, кто изобрел  компьютер.  Теперь
кое-кто может подойти к системному блоку, нажать кнопочку и получить  на
мониторе любые сведения.
   В "Шерлоке", на  мою  радость,  нашелся  сребролюбивый  кисик,  ловко
управляющийся с мышкой.
   Давай дуй к Вере Медведевой, - она инвалид,  весь  день  дома  сидит,
бедолага.
   Я послушно отправился на улицу, носящую поэтическое название  "Шестой
Вагоноремонтный тупик".
   Честно говоря, я думал, что она расположена  около  какого-нибудь  из
московских вокзалов, но она оказалась  в  районе  Красной  Пресни.  Я  и
предположить не мог, что тут имеются такие места.
   "Мерседес" катил по  дороге,  с  двух  сторон  которой  шли  сплошные
гаражи,  потом  потянулись  мастерские,  пара  мелких  заводов,  наконец
возникло несколько блочных пятиэтажек  самого  непрезентабельного  вида,
серо-грязные, с черным швами.
   Преодолевая тошноту, я вошел в нужный  подъезд  и  чуть  не  выскочил
назад. Вернее, меня чуть не вынесло оттуда на парах вони. На  лестничные
клетки выходило по шесть дверей, и почти около  каждой  стояло  ведро  с
отбросами. Я дошел до двери с номером "18" и позвонил.
   - Открыто, - донеслось изнутри.
   Я толкнул дверь и очутился в крохотной  прихожей  Слева,  на  обычных
крючках висели куртка и легкий плащ.  Внизу  валялась  обувь,  отчего-то
всех  ботинок  было  по  одному.  Слева  виднелась  открытая   дверь   в
совмещенный санузел. Потолок лежал у меня  на  голове,  повернуться  тут
было  просто  невозможно,   даже   мышь   ощутила   бы   здесь   приступ
клаустрофобии. В моей душе поднялось возмущение.  Ну  кто  спроектировал
это жилье? Кто придумал, что люди должны  жить  в  таких  условиях?  Чью
голову посетила идея разместить  на  крохотном  пятачке  ванную,  кухню,
туалет и комнату? А еще потом удивляются, что в  нашей  стране  огромное
количество  разводов.  Вы  попробуйте  мирно  просуществовать  в   такой
квартире с женой и тещей. Квадратных метров у вас, на  взгляд  тех,  кто
призван распределять жилье, предостаточно. Только от того, что постоянно
приходится сталкиваться задами друг с  другом,  вспыхивают  скандалы.  В
такой квартире нет никакой возможности остаться в одиночестве  ни  днем,
ни ночью, ну  разве  что  запереться  в  туалете,  да  и  там  долго  не
просидишь, обязательно услышишь:
   - Эй, чего засел, не один дома!
   Мне кажется, что у  любого  человека  должна  быть  своя  собственная
комната, чтобы иметь возможность захлопнуть дверь и объявить:
   - Не лезьте в мою нору.
   А еще лучше, если у супругов отдельные спальни.
   Никто не мешает им ходить друг к другу  в  гости,  но  спать  все  же
следует  раздельно.  Один  храпит,  другой  потеет,  и  пропадает  налет
романтики, страсть превращается в обязанности. Кстати, в прежние времена
муж и жена спали врозь, общая постель у них появилась после  Октябрьской
революции, и объясняется  это  просто:  на  рынке  муниципального  жилья
возник кризис, который с 1918-го никак не  прекратится.  Поэтому  хорошо
мне сейчас рассуждать об отдельных комнатах, для многих и общая  спальня
с мужем - недостижимая мечта. Спят в одной комнате с детьми и  бабушкой.
О каких супружеских радостях может тут идти речь?
   - Вы ко мне? - донеслось из комнаты. - Проходите!
   Стараясь не задеть головой потолок, я пошел  на  звук  и  очутился  в
небольшом  помещении,  служащем  хозяйке   всем:   столовой,   гостиной,
кабинетом и опочивальней. Обстановка тут  была  самая  бедная,  если  не
сказать нищая.
   У одной стены громоздилась помесь буфета с гардеробом, произведенная,
думается, в шестидесятых годах двадцатого века. За стеклянными  дверками
виднелась "парадная посуда", сервиз в мелкий голубой цветочек, у  другой
стены расположился диван с  потертой  обивкой,  в  углу  стояло  кресло,
прикрытое   накидкой,    на    полу    лежал    вытертый    ковер.    Из
аудио-видеоаппаратуры  тут  имелся  допотопный  черно-белый   "Шилялис",
дедушка современных телевизоров.
   На  диване  сидела  женщина  неопределенного   возраста,   в   сильно
поношенном,  некогда  ярко-бирюзовом,   а   сейчас   серо-буро-малиновом
байковом  халате  Седые  волосы  неаккуратными  прядями  свисали  вокруг
желто-серого изможденного лица. Бесцветные губы почти слились  по  цвету
со щеками.
   Я бы смело мог дать хозяйке лет шестьдесят, а то и больше, но  вот  в
глазах ее не было старческой безысходности и тоски. Около дивана  стояли
костыли.
   Я невольно посмотрел на ноги хозяйки и увидел, что правой у нее нет.
   - Вы ко мне? - без всякого испуга спросила Вера.
   - Извините, что без звонка заявился, - улыбнулся я, - вы  не  боитесь
дверь незапертой держать?
   Сейчас время такое страшное, все за железными засовами прячутся.
   - А что у меня брать? - спокойно  ответила  Вера.  -  Хоть  весь  дом
перерой, ничего не найдешь, телевизор и тот умер, да и кому он нужен?
   - Разрешите  представиться,  Иван  Павлович  Подушкин,  ответственный
секретарь фонда  "Милосердие",  -  мигом  сориентировался  я  и  вытащил
соответствующую визитную карточку, - наша  организация  помогает  людям,
попавшим  в  беду,  инвалидам,  престарелым,  тем,   кто   остался   без
родственников и испытывает материальные сложности.
   - За квартиру? - перебила меня Вера.
   - Простите, - не понял я ее.
   - Ну я должна на вас жилплощадь переписать, а за это вы возьмете меня
на содержание? Мне уже предлагали подобный вариант, в собесе,  но  я  не
могу на него пойти...
   - Нет, нет, - воскликнул я, - все абсолютно бесплатно,  мы  оказываем
помощь людям просто так, безвозмездно!
   Вера захлопала глазами, а потом растерянно сказала:
   - Так не бывает! С чего бы вам мне помогать?
   - Видите ли, этот фонд основала женщина-инвалид, она сама прикована к
коляске  и  очень  хорошо  понимает,  как   тяжело   приходится   людям,
оказавшимся в беде. Элеонора успешный бизнесмен, она богата и занимается
благотворительностью.
   Кстати, все вышесказанное абсолютная правда,  Нора  и  впрямь  тратит
большие средства из чистого милосердия.
   - Спасибо, - твердо сказала Вера, - но мне ничего не  надо,  то  есть
бесплатно не надо. Вот если бы вы мне работу нашли, можно и не на  дому,
я передвигаюсь по городу. Протез, правда, ужасный, очень с ним тяжело. Я
слышала, что есть какие-то искусственные ноги с электронным управлением,
да они мне не по карману, а бесплатно их не дают!
   Я присел на краешек продавленного кресла.
   - Как же с вами несчастье произошло?
   Вера махнула рукой:
   - Диабетом я заболела, откуда только эта болячка ко мне  прицепилась.
Всю жизнь здоровей коровы  была,  а  тут  бац,  и  все.  Да  так  сильно
скрутило,  пришлось  со  службы  увольняться,  пенсию   мне   дали,   по
инвалидности, а потом операцию сделали. Я и не  знала,  что  от  диабета
можно без ноги остаться, вон чего бывает! Я, кстати, вижу  хорошо,  могу
надомницей работать. Только вы мне помогать не станете...
   - Отчего же?
   - Сами только  что  сказали:  вы  лишь  тех  поддерживаете,  кто  без
родственников, а у меня дочь есть, Ира. Она, правда, не со  мной  живет,
но все равно...
   Неожиданно глаза Веры наполнились слезами, и я быстро спросил:
   - Как же вышло, что она от вас ушла?
   Вера низко опустила голову, подняла к лицу край халата,  потом  глухо
ответила:
   - Долго рассказывать, да неинтересно вам!
   - Я не тороплюсь, - заверил я ее, - считайте,  что  просто  пришел  в
гости.
   Вера снова стала промокать глаза халатом.
   - Ко мне никто давно не ходит, - выдавила она  из  себя,  -  спасибо,
соседи из двадцатой квартиры овощи приносят, самой мне не дотащить.
   - Но ведь существует служба Красного Креста,  -  решил  я  просветить
Веру,  -  они  обязаны  предоставлять  одиноким  больным   и   инвалидам
патронажную медсестру, совершенно бесплатно.
   - Я не одинокая, - повторила Вера, - по документам дочь  имею,  а  на
самом деле...
   Слезы закапали ей на колени.  Мне  тяжело  видеть  плачущую  женщину,
какого бы возраста она ни была, поэтому я быстро произнес:
   - Расскажите все,  вам  станет  легче,  я  готов  послужить  для  вас
жилеткой.
   Вера всхлипнула  и  стала  выплескивать  свои  обиды  В  душе  у  нее
накопилось много горечи, вот она и обрадовалась моему  приходу.  Человек
не способен постоянно носить внутри печаль, рано или поздно она вырвется
наружу.
   Жизнь Веры никак нельзя назвать счастливой.
   Из удачи - только получение от  государства  квартиры  Она  досталась
Вере дуриком, барак, где  она  жила,  снесли,  на  его  месте  построили
стадион, а жильцов  переселили  в  пятиэтажку,  воздвигнутую  в  спешном
порядке не в самом удачном месте, но Вера не роптала, а радовалась, хоть
крошечная квартиренка, да своя, без докучливых соседей  Мойся  в  ванной
сколько хочешь, кури на кухне, ходи голой по коридору, никто не  сделает
тебе замечания, ты сама себе хозяйка, это ли не прекрасно!
   В молодости Верочка была хороша собой, весела и любила танцевать.  Ее
часто приглашали в компании, молодые  люди  увивались  вокруг  смешливой
девчонки, но Вера равнодушно  смотрела  на  всех  кавалеров,  ее  сердце
оставалось свободным. Верочка была романтична и мечтала о любви, которая
продлится всю жизнь.
   Как-то раз ее пригласила на день рождения подружка, Маринка  Ветрова.
Едва войдя в квартиру к Маринке,  Вера  поняла  вот  он,  ее  любимый  и
единственный, самый лучший и красивый, сидит на диване Естественно, Вера
постаралась оказаться рядом с парнем и познакомилась с ним.  Семен,  так
звали прекрасного принца, стал оказывать Верочке знаки внимания Он сыпал
шутками и комплиментами, без конца приглашал ее потанцевать и не забывал
подливать ей вина К концу вечера Вера была сильно навеселе,  с  ней  это
случилось впервые, и Семен повел девушку домой Верочка жила одна. У  нее
не было ни мамы, ни бабушки, ни старшей сестры, ни  вредных,  любопытных
соседок  по  бараку,  которые  бы  предостерегли  ее  от   необдуманного
поступка. Как она оказалась в одной кровати с Семеном, Вера не  помнила.
Утром ей стало стыдно, но Сеня опять  наговорил  ей  кучу  комплиментов,
осыпал поцелуями и пообещал вечером повести ее в кино Вера проводила его
до двери и кинулась опрометью в ванную, накручивать кудри на бигуди.  Но
она зря прождала звонка. Семен в тот день так и не появился, впрочем, на
следующий тоже, он вообще больше не пришел.
   Верочка провела в ожидании целый месяц, а потом, набравшись смелости,
поехала к Марине Ветровой и разговорила ту.
   Марина, не подозревавшая о том, что произошло между Семеном и  Верой,
принялась самозабвенно сплетничать, и Вера узнала ошеломляющие сведения.
Во-первых, Семен женат, во-вторых,  завел  новый  роман,  в-третьих,  он
патологический бабник...
   Вернувшись домой, Верочка прорыдала всю ночь, кусая подушку, а  потом
приняла решение: значит, судьба ее такая, любить несвободного человека.
   Через пару месяцев Веру стало тошнить по утрам.
   И опять рядом не оказалось никого, кто бы посоветовал  ей  сходить  к
доктору. К врачу Вера отправилась, лишь ощутив странные толчки в животе,
кто-то словно бил ее изнутри маленькими кулачками.
   Терапевт переадресовал пациентку к гинекологу, а та ее огорошила:
   - Вы беременны, причем срок уже большой.
   - Не может быть! - воскликнула Вера.
   - С мужиком спали? - поинтересовалась дура в белом халате.
   Вера кивнула.
   - И что теперь? - желчно сказала врач.  -  Любишь  кататься,  люби  и
саночки возить.
   - Это было всего-то один раз, - прошептала Вера.
   -  Вполне  достаточно,  -  припечатала  женоненавистница.   -   Мужа,
естественно, нет?
   - Нет, - эхом откликнулась Верочка.
   - Ну и дура же ты! - в сердцах воскликнула врачиха. -  Теперь  будешь
одна ребенка тянуть, направление на аборт даже и просить  не  думай,  не
дам, все сроки давно прошли.
   Но Верочка не хотела убивать  нерожденного  младенца.  Ей  показалось
большим счастьем  родить  ребеночка  от  любимого  человека.  Вера  была
наивна, экзальтирована и очень  порядочна.  Ей  и  в  голову  не  пришло
отправиться к Семену на работу и заявить:
   "Ну-ка, раскошеливайся, раз сделал ребенка. Давай отстегивай денежки,
а то к твоей жене поеду".
   Нет, Верочка, обожавшая стихи и зачитывавшаяся бог весть как попавшим
к ней в руки еще дореволюционным  собранием  сочинений  Чарской,  решила
самостоятельно   вырастить   плод   любви.   Воображение   рисовало   ей
замечательную картину. Вот прошло  двадцать  лет.  Верочка  под  руку  с
дочкой-красавицей идут по улице и сталкиваются с  Семеном.  Естественно,
тот смущается, но все же восклицает:
   "Боже! Кто эта прекрасная девушка! Глаз  невозможно  оторвать  от  ее
лица!"
   "Это твоя дочь", - скажет Вера.
   Семен замрет, словно громом пораженный, потом упадет  перед  Верочкой
на колени, протянет к ней руки:
   "Прости, дорогая, я не знал! Вот тебе мои рука и сердце!"
   Но Вера не дрогнет, она спокойно ответит на это заявление:
   "Семен, уходи к жене, твое личное счастье  мне  дороже  собственного,
только знай, я всегда любила лишь тебя одного, но это ни в  коем  случае
не накладывает на тебя никаких обязательств".
   И они с дочерью уйдут прочь, не обращая  внимания  на  слезы  Семена,
который наконец поймет, какую женщину он потерял.
   В тех или иных вариантах картина эта прокручивалась в  мозгу  Верочки
до самого рождения дочери.
   Но действительность, как это частенько случается,  сильно  отличалась
от мечты.

Глава 23

   Только те женщины, которые в одиночку поднимали ребенка, поймут Веру.
Помощи той ждать было неоткуда. В три месяца Ирочку  пришлось  отдать  в
ясли, а самой выйти на работу, иначе бы Вера просто умерла от голода.
   Ирочка росла капризной, постоянно, как все "ясельники", болела.  Вера
брала бюллетень, за что ее нещадно ругали на службе и всячески старались
унизить. Верочка преподавала в школе русский язык и литературу,  уволить
постоянно бюллетеневшую мать-одиночку директриса не имела права, поэтому
"часы"  Веры  распределялись  между  другими  педагогами,  что,  как  вы
понимаете, вызывало их здоровое возмущение. Верочка перебивалась с хлеба
на квас.
   Радовало одно, Ирочка росла очень умненькой девочкой,  пожалуй,  даже
чересчур сообразительной.
   Лет в пять она задалась вопросом: где  ее  папа?  И  Вера  выдала  ей
весьма распространенную историю о капитане дальнего  плавания,  погибшем
при исполнении долга перед родиной. Больше Ира отцом не  интересовалась.
В детском саду с ней не было никаких проблем, в  младших  классах  тоже.
Умница, отличница, она лучше всех читала стихи  на  утренниках.  Если  в
школу прибывала комиссия из РОНО, учительница всегда  вызывала  к  доске
ученицу Медведеву,  и  ни  разу  Ира  ее  не  подвела,  отвечала  четко,
правильно,  с  задором.   Проверяющие   щурились,   словно   кошки,   от
удовольствия.
   Верочка была счастлива. Дочь училась  в  ее  школе,  и  рейтинг  Веры
значительно вырос.
   - Вот как бывает, - вздыхали некоторые преподавательницы, - отца нет,
мать никакая, а девочка золотая растет.
   Проблемы у Веры начались в пятом  классе.  Однажды  Ирочка  вернулась
домой с надутым лицом и легла в кровать, повернувшись лицом к стене.
   - Что случилось? Ты заболела? - засуетилась мать.
   - Нет, - буркнула дочь, она явно не хотела разговаривать, но Верочка,
обеспокоенная ее странным поведением, не отставала, и в конце концов Ира
брякнула:
   - Хоть бы ты замуж вышла!
   Вера оторопела.
   - Зачем?
   Ира всхлипнула:
   - У меня ничего нет! Платье заштопанное, ботинки старые.
   Вера попыталась прочесть дочери лекцию на тему  "Чистота  -  основное
украшение женщины", но Ира тихо ныла:
   - Вот Ленке Коврениной сапожки купили, у Ани Воропаевой шубка  новая,
а надо мной все смеются, я в обносках хожу.
   Вера рассердилась и совершенно неожиданно  сказала  то,  чего  нельзя
было говорить ребенку:
   - У Лены  отец  заведует  аптекой,  он  за  деньги  людям  дефицитные
лекарства достает, а у Ани папа - директор гастронома. Ясное дело, у них
дома все есть. Но  они  воры!  На  мой  взгляд,  лучше  жить  в  честной
бедности, чем в уворованном достатке.
   Ира нахмурилась:
   - Конечно, Ленке с Аней повезло,  их  мамы  умные,  родили  дочек  от
богатых людей. А ты, дура, связалась с каким-то  уродом,  а  он  взял  и
убежал.
   Вера чуть не упала.
   - Ира!!! Твой отец...
   - Только не начинай врать, - со взрослой жесткостью предостерегла  ее
дочь, - давай обойдемся без капитанов дальнего плавания. Мне уже не пять
лет, я многое понимаю.
   Вера  окончательно   растерялась   и   совершила   "непедагогический"
поступок. Вместо того чтобы  поставить  дочь  в  угол  или,  еще  лучше,
отлупить  ее  ремнем,  взяла  коробочку  из-под  конфет,  где  хранились
"подкожные", и купила Ире новое платье. Дочь весьма кисло  поблагодарила
мать, и началось! Ирину словно подменили. Она без конца требовала денег,
денег, денег. Устраивала матери истерики, если Вера  не  могла  дать  ей
рублей на кино. Основными аргументами Иришки были:
   - Хочу все, как у всех. Ане купили новые туфли, и я хочу!
   Увещевания Веры разбивались о другой аргумент дочери:
   - Это ты во всем виновата, - топала ногами Ирочка,  -  другие  матери
замужем! Только я в классе одна без отца!
   Если Вера пыталась ее упрекнуть, Ира нагло заявляла:
   - Я учусь на одни пятерки, такую дочь еще поискать надо!
   Потом она стала каждый день орать на мать:
   - Найди себе частных учеников, другие-то учителя подрабатывают!
   Но у Верочки начал развиваться диабет, она  шаталась  от  слабости  и
еле-еле добиралась после работы домой, какое уж тут  репетиторство!  Ира
ни разу не подала матери чай, не подмела квартиру и не пожалела ее.
   - Хватит театр устраивать, - морщилась дочь, видя, как  бледная  Вера
втаскивает в дом сетку с картошкой.
   Однажды Вера не выдержала, заплакала от  обиды