ыкнул. Ниро Вульф зарабатывал себе на жизнь частными расследованиями,
да, он платил деньги Арчи, своему секретарю. Получал от клиентов  гонорар  и
вручал часть его Гудвину. Но  у  нас-то  другая  ситуация!  Нора  собирается
тратить собственные средства.  Просто  смешно!  Хотя  она  очень  богата,  а
обеспеченные люди могут  себе  позволить  дорогие  игрушки  и  бессмысленные
развлечения.
   - Что ухмыляешься? - обозлилась хозяйка. Я, естественно, не стал излагать
ей мысли, которые только что крутились в голове, а сказал совсем иное:
   - Ну, для полноты сходства нашего дуэта с Ниро и Арчи не  хватает  многих
деталей.
   Нора, направившаяся к двери, притормозила и обернулась.
   - Каких, например?
   -  Начнем  с  того,  что  у  толстяка  имелся  великолепный  повар  Фриц,
готовивший умопомрачительные деликатесы, а я сегодня сам варил кофе на кухне
и, честно говоря, приготовил отвратительную бурду.
   - Твоя правда, - пробормотала Нора, - надо  срочно  искать  кухарку,  мне
тоже поперек горла встала стряпня Ленки. Квартиру  она  убирает  хорошо,  но
готовит мерзко, теперь мне стало ясно, отчего ее бросил муж.
   Вдохновленный успехом, я продолжил:
   - А еще Ниро разводил орхидеи, а у нас даже кактусов нет.
   - На кухне стоит алоэ, - напомнила Нора. Я отмахнулся:
   - Столетник давно умер, и горшок отнесли на помойку. Среди нас не нашлось
цветоводов,  даже  неприхотливый  алоэ  не  выжил  в  спартанских  условиях,
по-моему, его года три никто ни разу не полил.
   - Вот что, -  обозлилась  хозяйка,  -  немедленно  поезжай  куда  велено,
остальные проблемы я решу без тебя.
   Я взял ключи и спустился к машине. В конце концов, я наемный  служащий  и
обязан подчиниться тому, кто выдает зарплату.
   Катю Мамонтову удалось отыскать легко. Когда  я  запарковал  ?Жигули?  во
дворе, возле подъезда Беаты прохаживалась девушка, одетая в цигейковую  шубу
и валенки. Чуть поодаль от нее, почти у  самой  двери,  ведущей  в  подъезд,
копошилось крохотное существо в комбинезоне.
   - С Новым годом, - улыбнулся я, подходя к молодой матери. - Уже выспались
после праздника?
   Девушка весьма дружелюбно ответила:
   - Да я его и не встречала, легла спать сразу после полуночи.
   - Чего так?
   - Ребенок в шесть утра будит, ему все равно, что Новый  год,  что  Пасха,
маленький очень.
   Я хотел спросить, не знает ли она,  где  живет  Катя  Мамонтова,  но  тут
железная  дверь  подъезда  стала  медленно  приоткрываться.  Сообразив,  что
тяжелая  створка  сейчас  ударит  малыша,  я  подхватил  его,  переставил  в
безопасное место и спросил:
   - Что же вы дочку тут оставили? Ведь ушибут девочку.
   - Это мальчик, впрочем, спасибо. Ему уже  один  раз  досталось.  Вылетела
ненормальная да как толкнет! Вон, видите на лбу и щеках ссадины? До сих  пор
не сошли.
   - Так вы Катя Мамонтова?
   - Мы знакомы? - изумилась девушка.
   Я поколебался секунду и бодро соврал:
   - Разрешите представиться, Иван, брат Беаты Быстровой. Вы ее знали?
   - Господи, - воскликнула  Катя,  -  ужас-то  какой!  Прямо  кошмар!  Меня
свекровь  тоже  терпеть  не  может,  все  зудит,  придирается:  рубашки   не
погладила, котлеты не приготовила! Между прочим, у меня ребенок! А помощи ни
от кого нет! муж целыми днями на работе, явится и  на  диван  перед  теликом
плюхается. Сказала тут ему: ?Сходил бы  в  супермаркет,  принес  бы  овощи?.
Такой хай поднял: ?Я тружусь как каторжный, хочу  вечером  отдохнуть.  А  ты
весь день дома!? Видали таких, а? Я за двенадцать часов ни разу не  присяду,
кручусь по хозяйству. Маменька его только ноет:
   "Ах, давление, ой, радикулит, ай, сердце?. Упадет  на  диван  и  указания
раздает: Катя туда, Катя сюда...
   - Вы женщину, которая вашего  мальчика  толкнула,  хорошо  разглядели?  -
прервал я поток жалоб.
   - А то! Конечно. Вот уж стервятина, ребенка с ног свалила.
   Я хотел для порядка возразить, что не следует сыну разрешать играть прямо
у входа, изнутри-то не видно, что творится на улице, но проглотил замечание.
Катя же тем временем продолжала злиться:
   - Ну уронила ребенка, так  подними,  отряхни,  извинись.  Нет,  унеслась,
словно ей хвост подожгли, бегом к метро кинулась, еще и Ленку снесла.
   - Кого?
   - У нас тут за углом лоток стоит с газетами.
   Эта ненормальная выбежала из  двора,  подошла  к  продавщице  и  говорит:
?Дайте ?Семь дней?. Ленка ей журнальчик протянула, а эта идиотка  на  столик
оперлась, и все в снег опрокинула. Ну не дура ли?
   Действительно,  странно.  Соня,  убив  Беату,  выскочила  в   невменяемом
состоянии из  квартиры  несостоявшейся  невестки,  пролетела  мимо  упавшего
ребенка...  Я  хорошо  знаю  госпожу  Чуеву,  это   интеллигентная,   хорошо
воспитанная женщина. Если бы она случайно толкнула крохотного  мальчика,  то
мигом бы бросилась поднимать его с извинениями.
   Но Соня пролетела, чуть не  затоптав  ребенка.  Впрочем,  зная,  что  она
только что пережила, я не удивляюсь. Странно другое. Отбежав пару  метров  в
сторону, Соня притормозила у газетного ларька и  преспокойно  решила  купить
программу телевидения. Я покачал головой:
   - Так вы ее запомнили? Можете описать? Катя не удивилась просьбе.
   - Шуба коричневая каракулевая, с воротником из норки, шапка в тон...
   - А лицо?
   Девушка засмеялась.
   - Ну очки такие, старомодные,  коричневые,  квадратные,  у  моей  бабушки
похожие, родинка на щеке, вот тут, возле носа.
   - Спасибо, - сказал я.
   Старомодные очки и родинка - это точно Соня. Не понимаю, на что  надеется
Элеонора. У Кати отличная память, она мигом узнает госпожу Чуеву.
   - Знаете, кто это был? - немедленно спросила девушка.
   - Нет, - на всякий случай ответил я и вздрогнул.
   Как все автомобилисты, я не ношу теплое пальто, и мороз пробрался  сквозь
демисезонную куртку.
   - Убийца! - сообщила Катя.
   - Да ну? - подскочил я. - Вы не в курсе?
   - Нет.
   - А еще брат!
   - Извините, я только приехал из-за границы.
   - Тогда понятно, - затарахтела Катя. - Слушайте, я все-все знаю,  главный
свидетель! Сестра ваша замуж собиралась, а будущая свекровь ее ненавидела!
   - Кто это вам сказал? - поинтересовался я, лязгая зубами.
   Честно говоря, ботинки  у  меня  тоже  не  предназначены  для  длительных
прогулок, замшевые, на тонкой подошве...
   - Да сама Беата!
   - Вы дружили?
   Замотанная в толстую шубейку и обутая в теплые валенки,  Катя  совершенно
не испытывала  холода,  поэтому  принялась  весьма  словоохотливо  прояснять
ситуацию.
   Как-то раз, примерно месяц тому назад, мать мужа довела девушку до  слез,
и она гуляла во дворе с сыном в  отвратительном  настроении.  Неожиданно  из
подъезда вышла Беата и улыбнулась.
   - Здравствуйте, какой сегодня день замечательный, солнечный.
   -  Ничего  хорошего,  -  буркнула  Катя.  Она  немного  удивилась.  Беата
появилась в  их  доме  не  так  давно  и  держалась  со  всеми  вежливо,  но
отчужденно.
   - Вы расстроены? - спросила соседка.
   - Свекровь доконала, - пожаловалась Катя, - прямо запилила до смерти, все
ей не хорошо.
   - Вот и у меня такая же будет, - вздохнула Беата, - еще в загс  заявление
не отнесли, а уже терпеть меня не может.
   Около  получаса  девушки  простояли  возле   подъезда,   обсуждая   милых
родственниц, и расстались весьма довольные друг другом. Катя и думать забыла
об этом разговоре, но пару  дней  назад  ее  вызвали  повесткой  в  милицию,
провели  в  комнату,  где  стояло  пятеро  женщин  в  каракулевых  шубах,  и
попросили:
   - Посмотрите внимательно, никого из присутствующих ранее не встречали?
   Девушка прищурилась и воскликнула:
   - Вот эта из нашего подъезда вылетела! Я ее сразу узнала, по  родинке  на
щеке.
   Потом молодой милиционер, провожавший Катю на выход, разболтал,  что  эта
тетка убила накануне свадьбы невесту своего сына.
   - Вот оно как, - причитала Катя, -  теперь  они  нас  уже  ножами  резать
начали. Я прям боюсь в ванну пойти, моя запросто утопить может.
   - Почему вы сказали, что Беата недавно появилась в доме? - удивился я.
   - Так Евгения Львовна умерла, - невпопад ответила Катя.
   - Кто? - совсем растерялся я.
   - В ее квартире раньше баба Женя  проживала,  а  примерно  год  назад  ее
похоронили. Ну затем Беата въехала, вроде ей по наследству площадь отошла.
   - Где же она раньше жила?
   - Понятия не имею.
   Я лязгнул зубами и осведомился:
   - Не знаете, случайно, Лена эта, что газетами торгует, где обитает?
   - А здесь, - пояснила Катя, -  в  нашем  подъезде,  на  пятом  этаже,  ее
квартира самая последняя.
   - И Евдокия Петровна тут?
   - Эта старая жаба? Точно.
   Я поблагодарил Катю и на негнущихся, словно  поленья,  ногах  двинулся  в
подъезд.
   Внутри обшарпанного помещения невыносимо воняло кошачьей  мочой,  но  мне
было все равно. Сняв перчатки, я взялся за батарею и почувствовал, как тепло
проникает  сквозь  ладони.  Внезапно  на  лестнице  показалась   старуха   и
заругалась:
   - Ишь, устроился, ступай отсюдова  во  двор  ссать.  Нечего  из  подъезда
сортир делать!
   - Я греюсь.
   - Брехун, - выплюнула милая старушка, - навонял тут.
   Ее  толстое,  помятое  лицо  излучало  гнев,  маленькие   глазки   злобно
поблескивали из-под набрякших век. Я оторвался от  батареи  и  пошел  вверх.
Сначала заглянул к Лене, которая первого января в  такой  мороз  явно  сидит
дома.
   Дверь без всяких  вопросов  распахнула  девочка  лет  двенадцати.  Лениво
двигая челюстями, она, обдав меня запахом мятной жвачки, поинтересовалась:
   - Что надо?
   - Можете позвать Лену?
   - Маманька на работе.
   - Ужасно, - совершенно искренно возмутился я,  -  в  такой  жуткий  холод
торгует на улице.
   - Жрать-то завсегда охота, -  философски  пояснила  девчонка,  -  мамашке
семьдесят рублей в день дают, не выйдет на точку - ни фига  не  получит!  Да
вы, дяденька, ступайте за угол, она там кукует.
   - До которого часа?
   - В восемь свернется.
   Я  вздрогнул.  Стоять  на  пронизывающем  ветру  десять  часов,  не  имея
возможности  нормально  поесть  и  согреться,  получая  за  каторжный   труд
семьдесят рублей? Ей-богу, мне здорово повезло в жизни.
   - Не подскажете, Евдокия Петровна в какой квартире живет?
   - Жаба? Прямо под нашей, - ответила отроковица  и  с  треском  захлопнула
дверь.
   Я пошел по ступенькам к той, кого Катя и дочь Лены называли жабой.

Глава 7

   Надо сказать, что Евдокия. Петровна и впрямь напоминала  лягушку.  У  нее
были слегка выпученные глаза и большой рот, сходство довершал  темно-зеленый
халат,  в  который  куталась  бабушка.  Скорей  всего,  у  нее  проблемы  со
щитовидкой, я бы на месте родственников старухи сводил ее к эндокринологу.
   - Тебе чего, милок? - весьма приветливо осведомилась Евдокия Петровна.  -
Чем торгуешь? Внезапно я ляпнул:
   - Милиция, разрешите войти?
   - Конечно, - засуетилась хозяйка, - скидавай ботинки, держи тапки. Экая у
тебя куртенка жидкая, прямо на рыбьем меху; платят небось мало, хорошую вещь
не купить. Замерз, поди, хочешь чайку с мороза?
   Я влез в засаленные шлепанцы и с благодарностью ответил:
   - С удовольствием.
   Бабулька препроводила меня на кухню, капнула в  огромную  чашку  заварки,
щедро долила кипятку и, поставив перед мной светло-желтую жидкость, велела:
   - Клади сахар, не стесняйся.
   Я обхватил кружку озябшими ладонями. Я  пью  всегда  очень  крепкий  чай,
почти черный, на худой конец красно-коричневый.  К  такому,  который  сейчас
радушно предлагает Евдокия Петровна, не притронулся бы ни за что, но он  был
горячий, а я заледенел до самого желудка. Глотнув пахнущее веником пойло,  я
строго спросил:
   -  Можете  рассказать,  что  слышали,  стоя  под  дверью  квартиры  Беаты
Быстровой?
   - Вот страсть господня! - всплеснула руками бабуся. - Просто жуть!  Убили
девку-то! Зарезали! Ножом! Всю истыкали!
   - Откуда вы знаете?
   - Так Петька рассказал, участковый наш, он  в  квартиру  входил!  Кровищи
вокруг, говорил, море! Я молча глотал слегка подкрашенный напиток.
   Очевидно, этот  Петька  не  очень  заботился  о  такой  вещи,  как  тайна
следствия!
   - Жуть страшная, - продолжала балабонить старушка, как все пожилые  люди,
она обожала быть в центре внимания, - ни отмыть, ни оттереть. Теперича людям
ремонт делать придется.
   - Кому?
   - А не знаю, тем, кто туда въедет, наследникам. Уж не  останется  комната
без хозяина, - выпалила  на  едином  дыхании  Евдокия  Петровна.  Потом  она
наклонилась ко мне и зашептала, крестясь:
   - Сейчас молодые не сильно-то в нечистую силу верят. Все у них  компьютер
да телевизор, а я тебе так  скажу:  в  той  квартире  нехорошо,  дьявольское
место!
   Понимая, что бабушка не остановится, пока не выговорится, я спросил:
   - Почему вы так думаете?
   - Сам посуди, милок, - затараторила хозяйка, - жила  там  семья,  Евгения
Львовна, Семен Андреевич и детки ихние, Паша и Галя.
   - Вчетвером в одной комнате?
   - Так квартирку Семен получил от завода.  Еще  неженатый  был,  вместе  с
отцом и въехал. Ох, с Андрея Семеновича все началось, про него забыла!
   - Что началось? - Я начал терять нить разговора.
   - Ты не перебивай, экий торопыга, право слово! -  рассердилась  бабка.  -
Дай по порядку-то. изложить! Значитса, только они въехали, года не  прожили,
мебелю еще хорошую купить не успели, как Андрея  Семеновича  машина  сшибла.
Аккурат в нашем дворе. Он на лавочке скучал, курил себе спокойненько, а  тут
мусорщик вылетел и задом скамеечку обвалил. Шофер пьяный оказался,  посадили
его потом, только что толку? Мужика не вернуть.
   Я внимательно слушал старуху. После смерти отца  Семен  женился,  у  него
родились  дети-погодки,  казалось,  все  хорошо,   но   неожиданно   грянуло
несчастье. Заболел сын. Мальчика пытались  лечить,  но  он  умер,  не  успев
справить пятый день рождения.  Семен  Андреевич  и  Евгения  Львовна  просто
почернели от горя и всю свою  любовь  отдали  дочери.  Мать  ни  на  шаг  не
отходила от девочки, водила везде за руку, но не уберегла. Галя скончалась в
восемь лет от лейкоза. После всех  обрушившихся  на  семью  несчастий  Семен
начал пить горькую и однажды зимой просто замерз на  улице,  упал  пьяный  в
сугроб, заснул и  не  проснулся.  Евгения  Львовна  превратилась  в  истовую
богомолку. В любое время года она носила черное пальто до пят  и  повязывала
голову платком. Мимо  соседей  бедняжка  проскальзывала  тенью,  никогда  не
здоровалась, но люди не осуждали, а жалели несчастную женщину. Впрочем,  она
пережила мужа на двадцать лет. Умерла совсем недавно.
   Устав от ненужных сведений, я довольно резко спросил:
   - Ну и что?
   - Как это? - возмутилась старуха. - Чего глупость спрашиваешь? Не  успела
она на тот свет перекинуться, как в квартиру Беата въехала, и что вышло?  А?
Нет, точно дьявольское место! Надо бы батюшку позвать и молебен заказать.
   - Вы лучше вспомните, о чем Беата говорила со своей гостьей, - потребовал
я.
   Евдокия Петровна попыталась сосредоточиться и  довольно  связно  передала
диалог, подслушанный под дверью.
   - Случайно вышло-то, - оправдывалась она, - сумки руки  оттянули,  вот  и
встала у чужой квартиры. Мне бы и в голову не пришло любопытствовать, что  у
людей происходит.
   Я кивал, пытаясь сохранить на лице самое милое выражение. Похоже, Евдокия
Петровна, как все женщины, никогда не упустит возможности сунуть нос в чужие
дела.
   - А уж как я перепугалась, когда она Беату убить  пообещала!  -  квохтала
бабуля. - Откуда только силы взялись, мигом на свой этаж взлетела.
   Ага,  наверное,  решила,  что  сейчас  дверь  распахнется  и  разъяренная
соседка, обнаружив на коврике прильнувшую ухом к замочной  скважине  Евдокию
Петровну, надает ей зуботычин.
   - Значит, последнее, что вы слышали, была фраза про убийство?
   - Точно, - ответила информаторша и перекрестилась.
   - Почему же вы решили, что это  Беате  грозят?  Людей-то  вы  не  видели,
вдруг, наоборот, девушка будущую свекровь пугала?
   - Э, милок, - напряглась старушка, - ну не совсем же  я  из  ума  выжила!
Соображение имею, по голосу скумекала. Один бодрый такой, высокий, а  другой
глухой, с кашлем. Нет, пожилая грозила, да с  таким  чувством,  меня  аж  до
костей пробрало!
   - Больше ничего не вспомните?
   - Нет, милый, - покачала головой Евдокия Петровна, - убегла  от  греха  к
себе. Да, собака как раз залаяла. Бабы на секунду свариться  перестали,  так
пес загавкал, ну я и подхватилась.
   - У Беаты жила собака?
   - Нет.
   - Тогда кто лаял?
   - Сама удивилася сначала, а потом  покумекала:  небось  убийца  с  шавкой
пришла.
   Я встал, поблагодарил за  чай,  вышел  в  прихожую  и,  завязав  ботинки,
уточнил еще раз:
   - Твердо уверены, что лай несся  из  квартиры  Беаты?  Может,  у  соседей
песик ?разговаривал??
   - Так у нас в  подъезде  ни  одной  собаки,  -  быстро  пояснила  Евдокия
Петровна, - кошки здеся, а  в  тридцатой  попугайчики.  Идешь  по  лестнице,
остановишься передохнуть, а они так бойко чирикают, прямо музыка.
   Да уж, похоже, самое любимое занятие бабули - это напряженно вслушиваться
в звуки, доносящиеся из квартир соседей.
   На улице похолодало еще сильней. Подняв воротник, я порысил за угол дома.
Интересно, каким образом Нора хочет оправдать Соню? На мой взгляд, и Катя, и
Евдокия  Петровна   дали   просто   убийственные   для   Чуевой   показания!
Единственное, что мне непонятно, это откуда в квартире Беаты взялась  собака
и куда она делась потом.
   Лоток с газетами стоял не у дома,  а  чуй?  поодаль,  на  перекрестке.  Я
подошел к торговке и, приветливо улыбаясь, спросил:
   - Простите, вы Лена? Женщина подняла голову:
   - И чего?
   Она походила  на  гору,  вернее,  на  холм,  низенький  и  толстый.  Рост
газетчицы почти совпадал с объемом талии. Неожиданно Лена  стащила  огромную
варежку, на свет показалась маленькая, совсем детская  ладошка,  и  до  меня
внезапно дошло: она не полная, просто из-за холода нацепила на себя  куртку,
а сверху еще натянула безрукавку из цигейки. -  Что  вам  надо?  -  шмыгнула
носом продавщица. - Газету или журнал?
   Чтобы расположить ее к себе, я вытащил сторублевую банкноту и попросил:
   - Наберите изданий на эту сумму. Обрадованная женщина зашуршала  бумагой,
потом спросила:
   - Пакет дать?
   - Сделайте милость.
   - Тоже мне милость, - фыркнула баба, - пять рублей гони, и все дела.
   Я вынул монетку, протянул ей и поинтересовался:
   - Как бизнес идет?
   - Нет никого, вы первый, народ от холода дома прячется.
   - Зачем вы тогда стоите? - Хозяин велит, ему наплевать, что  мороз,  если
не выйду, денег не даст, а нам с дочкой жрать надо.
   - И сколько получаете?
   - Семьдесят рубликов за смену. Я вновь открыл кошелек, снова добыл оттуда
розовую бумажку и положил ее на газеты.
   - Это что? - напряглась Лена.
   - Берите, премия.
   Но  бедная  женщина  твердо  усвоила  истину  про  сыр  и  мышеловку.  Не
прикасаясь к деньгам, она протянула:
   - Что вам от меня надо?
   - Да вы не бойтесь, - улыбнулся я.
   - Что дыбишься, словно гиена, - неожиданно рявкнула Лена, - говори  живо,
в чем дело!
   - Помните женщину, которая несколько дней назад налетела на ваш лоток?
   - Кто ж такую дуру забудет!
   - Описать ее внешность сумеете?
   - Это все?
   - Да.
   Лена осторожно взяла деньги, помяла в руках, потом сунула  сторублевку  в
карман и вполне дружелюбно сказала:
   - Так ничего  особенного  в  ей  не  было.  Шуба  из  каракуля,  воротник
норковый, шапка такая, круглая, меховая, очки в коричневой оправе. В  общем,
сильно старомодная, сейчас так не одеваются. Вышла она из-за угла, подбежала
ко мне и потребовала: ?Дайте ?Семь дней?.
   Лена отпустила товар, получила купюру, положила на тарелочку сдачу. Тетка
оперлась рукой с ярко-красными  ногтями  на  столик,  и  тот  по  непонятной
причине опрокинулся. Журналы и газеты попадали в снег. Лена разозлилась:
   - Ну за каким фигом на столик навалил