ичивайте вдвое!
   На этот раз, чтобы не повторить ошибку  и  не  напугать  журналиста,  как
Колпакова,   Леонид   Михайлович   предпочел   заплатить.   Сергей    привез
"фотосессию",  получил  "гонорар"  и  рассказал  о  смерти   Олега.   Леонид
Михайлович облегченно вздохнул.
   - Леонид не убивал Колпакова, - повторяла Зинаида, - речь  шла  только  о
том, чтобы испугать негодяя. И он пальцем не трогал Алену.
   - Почему?
   Зинаида грустно ответила:
   - Потому что Алена долгое время была моей лучшей подругой, я  считала  ее
почти сестрой, даже без "почти". Когда выяснилось, что она принимала участие
в этом деле, я умолила Леню ни в коем случае не сводить  счеты  с  Шергиной,
пообещав ему лично уладить дело.
   Зинаида приехала к подруге в гости. Алена сначала  испугалась,  но  потом
честно призналась во всем. Да, ей очень хотелось заработать побольше  денег,
она боится вновь оказаться в нищете, поэтому и связалась  с  Колпаковым.  Но
сама Шергина понятия не имеет, кто был запечатлен на снимках, порнофото  она
не видела, просто оформляла Олегу выезды за  рубеж  по  линии  своей  фирмы,
больше ничего.
   - Я тогда еще не знала, что за дрянь эта Алена, - вздыхала Зинаида,  -  и
очень радовалась. Помогла подруге избежать крупных неприятностей,  но  потом
выяснилось такое! Думаю, из-за этого ее и убили.
   - Что?! - подскочил  я  в  кресле.  -  Послушайте,  перестаньте  говорить
загадками! Колобкова уставилась в окно.
   - Темна душа человеческая!  Знаете,  я  глубоко  уверена,  что  воспитать
человека нельзя.
   - Вы о чем?
   - Вот у меня дома живут две кошки, - спокойно пояснила Зинаида, - изредка
убегают, потом имеют котят. Так уже на третий день видно, какие характеры  у
младенцев. Один злой, другой жадный, третий мямля. Вот и люди: что родилось,
то и выросло. Можно их обтесать, научить пользоваться  ножом  и  вилкой,  не
сморкаться в скатерть, болтать на иностранных языках,  но  то,  что  внутри,
глубоко-глубоко, переделать невозможно, из блондина не выйдет брюнета.
   - Почему?  -  усмехнулся  я.  -  Очень  даже  просто.  За  полчаса  можно
приобрести иной цвет волос.
   - Вы будете казаться брюнетом, - пробормотала Зина, - а  шевелюра  станет
упорно отрастать такого цвета,  какой  была  изначально.  Быть  и  казаться!
Разные  вещи.  Знавала  я  людишек,  которые  выглядели   умными,   тонкими,
интеллигентными, но кем они являлись на самом  деле,  что  проглядывало  под
блестящим лаком, если поскрести его ногтем?
   И она вновь уставилась в окно. Я пожал плечами. Под лаком,  как  правило,
не такая яркая поверхность. Но мне кажется, что,  общаясь  с  человеком,  не
следует заставлять  его  раскрываться  перед  вами  полностью.  Думается,  в
девятнадцатом веке браки в среде интеллигенции были прочнее не  потому,  что
супруги поголовно венчались в церкви, а из-за того, что муж и жена  спали  в
разных комнатах и обращались к друг другу на  "вы".  Однажды  отец,  услыхав
детские жалобы на друга, который поступил по отношению  ко  мне  не  слишком
красиво, неожиданно сказал:
   - Ваняша, никогда не допытывайся, что  у  человека  внутри,  потому  что,
кроме сердца, в организме имеется еще и кишка, набитая дерьмом.
   - Вот и Алена, - презрительно сморщилась Зинаида, - оказалась  под  слоем
фальшивой позолоты грязной чушкой. Ладно, слушайте.
 
Глава 32 
 
   Зинаида успешный адвокат, ее имя клиенты передают по эстафете. Конечно, и
у нее случаются обломы, но их  мало,  и  у  Колобковой  репутация  человека,
который способен вытащить подзащитного буквально за волосы  из  любой  беды.
Телефонная книжка Зины - это огромный распухший блокнот.  А  еще  она  очень
аккуратно "ведет бухгалтерию", все беседы с клиентами  и  их  родственниками
обязательно записывает от руки в больших "амбарных" книгах. Один том -  одно
дело. После завершения работы Зина отдает все записи клиенту или его родным.
Адвокат сродни врачу, в его кабинете требуется говорить всю  правду,  только
тогда защитник поможет вам. И очень  многие  клиенты,  увидев,  что  Зинаида
делает записи, пугались.
   - Ой, вы тут все фиксируете!
   - Не волнуйтесь, - успокаивала их Колобкова,  -  во-первых,  эта  тетрадь
будет храниться в сейфе, а, во-вторых, потом вы получите ее целиком.
   Репутация у Зинаиды была безупречной, и люди успокаивались.
   Не так давно, вечером, уставшая Зинаида заехала в клуб "Максо" поужинать.
Настроение,  несмотря  на  физическую  усталость,  было   великолепным.   Ее
выступление в суде оказалось блестящим, клиент, которому  грозил  срок,  был
освобожден прямо в зале суда, и обрадованные до обморока родственники  парня
увеличили вдвое гонорар адвоката.
   Заказав телятину по-милански, Зина оглядела зал. В левом углу за столиком
сидела молоденькая девушка с пожилым кавалером. Зина сразу узнала парочку  -
Сусанна и Марк Вордо, муж и жена. Сусанне на самом  деле  было  немало  лет,
просто она ухитрялась назло всем выглядеть удивительно молодо. Не так  давно
Сусанна вляпалась в очень неприятную  историю,  из  которой  ее  с  огромным
трудом вытащила Зинаида. Сусанна называла  Колобкову  своей  спасительницей.
Дело Зина обстряпала очень ловко, до суда не  дошло,  более  того,  ситуация
была  улажена  на  уровне  районного  отделения,   никаких   протоколов   не
составлялось.  Правда,  стоила  услуга  дорого,  но  Марк  охотно   отсчитал
положенную  сумму,  он  великолепно  понимал,  что  пять  граммов   героина,
обнаруженные  в  кармане  у  жены,  делают  Сусанну   не   потребителем,   а
распространителем наркотиков,  и  это  совсем  иная  статья  и  другая  мера
ответственности.
   В общем, дело было тихо  замято.  Марк  -  известный  артист,  обладающий
армией  поклонниц,  сначала  слегка  испугался,  боясь,  что  информация   о
жене-наркоманке дойдет до газет, но потом успокоился. Зинаида  хорошо  знала
свое дело, и язык за зубами держать умела.
   Иногда Колобкова и супруги Вордо сталкивались на  тусовках.  Естественно,
Сусанна не бросалась на шею Зинаиде с воплем:
   - Спасительница моя!
   Но общение было теплым, а на Новый  год  Зина  получила  от  Вордо  милую
открытку. Теперь  понимаете,  почему,  увидав  Марка  и  Сусанну,  Колобкова
помахала им рукой. "Максо" элитарный клуб. Народу там  толчется  не  так  уж
много, а в тот вечер в уютном зале вообще, кроме Вордо и адвоката, никого не
было. Представьте теперь удивление Зинаиды, когда супруги, увидав ее, встали
и  направились  на  выход,  не  доев  заказанный  ужин.   Сусанна   и   Марк
прошествовали мимо хорошей знакомой с каменными физиономиями. Колобкова была
поражена.
   На пороге Сусанна, менее выдержанная, чем муж, обернулась и прошипела:
   - Какая же ты дрянь!
   Это было уж слишком, и Зина бросилась за мужем и женой.
   Не стану вас утомлять подробностями длительного, тяжелого разговора, но в
процессе его выяснилось, что Сусанна стала  жертвой  шантажа.  Ей  регулярно
звонит женщина, требующая денег за молчание.
   - А теперь скажи на милость, откуда этой даме известны все подробности, -
чуть ли не с кулаками налетела на Зину Сусанна, -  кто  был  в  курсе  дела,
кроме тебя?
   Растерянная Зинаида сначала подумала о парне из районного отделения,  том
самом следователе, который закрыл дело, не возбудив его.  Но  через  секунду
все подозрения в его адрес рассыпались, потому что Марк заявил:
   - Неужели вы, делая аудиозапись разговора с клиентом и передавая ее своей
приятельнице,  которая  теперь  тянет  из  нас   деньги,   неужели   вы   не
предполагали, что сразу станет ясно, кто "автор" затеи?
   - Какая запись? - начала заикаться Зина. - Я ничем подобным не занимаюсь!
   И тут Сусанна вытащила из сумочки кассету.
   - Послушайте на досуге, здесь копия. Нам,  думается,  пришлют  еще  много
подобных штучек. Ладно, прощайте, но  не  взыщите,  теперь  станем  говорить
знакомым, что с вами лучше никогда не иметь дела! Надавать бы тебе  пощечин,
дрянь, да не хочется руки марать!
   Зинаида примчалась домой и  сунула  кассету  в  магнитофон.  Из  динамика
полился диалог. Качество записи было не из лучших, но голоса оказались очень
хорошо различимы. Это была беседа между Вордо  и  Зиной,  самый  напряженный
момент диалога, когда полностью деморализованный Марк,  рассказывая  о  всех
прегрешениях супруги, умолял вызволить Сусанну из цепких лап закона.
   Зинаида чуть не скончалась на месте.  Ей,  всю  жизнь  соприкасавшейся  с
криминальным миром, сразу стало  понятно,  что  в  кабинете  где-то  спрятан
микрофон.
   Колобкова обратилась к специалистам, и те меньше чем  за  час  обнаружили
"жучок". Он оказался хитро пристроен  под  маленьким  столиком,  на  котором
стояла ваза с цветами.
   -  Вы  не  трогайте  игрушку,  -  посоветовал  Зинаиде  хмурый   мужчина,
обнаруживший "шпиона", - это не слишком совершенный аппарат.  Вот  смотрите,
тут микрофон, а это - магнитофон.
   - Крошечный такой, - пробормотала Зина, - меньше ногтя...
   - Что вы, - улыбнулся специалист, -  наоборот,  большой,  сейчас  имеются
такие штучки, прямо блошки. Этот, очевидно, просто купили в  магазине  "Ваша
безопасность", подобные любят приобретать женщины, ревнующие своих мужей.
   - Уничтожьте "под слушку", - попросила Зина.
   Дядька покачал головой:
   - Не надо.
   - Почему? - удивилась Зина.
   - Вы же хотите узнать, кто поставил тут "жучок"?
   - Конечно.
   - Тогда не предпринимайте мер, не ведите пока  в  кабинете  особо  важные
разговоры и будьте очень внимательны.  Человек,  "нафаршировавший"  комнату,
появится обязательно, ему надо забрать информацию.
   Зинаида послушалась.
   - Знаете, кто в конце концов оказался гадиной? - спросила она у меня.
   Я кивнул:
   - Алена Шергина.
   Колобкова всплеснула руками:
   - Мы дружили много лет, я доверяла ей, как сестре.
   - Зачем же Алене ставить "жучок", коли она и так была в курсе всех  ваших
дел? - удивился я.
   - Но я же никогда не рассказывала ей в деталях  о  работе,  -  подскочила
Зинаида, - существует такая вещь, как профессиональная тайна.
   - И вы никогда не обсуждали ваших подзащитных?
   - Бывало, конечно, - кивнула Зинаида, - но только то, что можно обсудить,
никаких тайн и секретов я не выдавала, да и не  могла  этого  сделать,  люди
платят мне, в частности, и за умение держать язык за зубами.
   - Что же вам сказала Алена?
   - Я поймала ее на месте преступления, -  грустно  произнесла  Зинаида,  -
ужасно!  Я  подозревала  всех,  кроме  Шергиной:  домработницу,  массажиста,
шофера. Потом у меня неожиданно обнаружился клиент с ерундовым делом, вопрос
мы решили за пять минут, а парень все  выискивал  повод,  чтобы  лишний  раз
прийти сюда... Поэтому я думала на многих, но  Алена  была  вне  подозрений,
самая лучшая подруга, почти сестра... Я бы ни за что не стала  наблюдать  за
ней, но мужчина, который  искал  "шпиона",  велел  ни  для  кого  не  делать
исключений.
   Зинаида под благовидным предлогом ушла  из  кабинета,  плотно  закрыв  за
собой дверь, а потом, для проформы, прильнула глазом к отверстию. Ради того,
чтобы узнать правду, пришлось испортить дорогую дверь из цельного массива.
   Несмотря на небольшой размер "глазка",  комната  была  отлично  видна,  и
потрясенная Зинаида наблюдала, как Алена быстро подошла к столику...
   В тот самый момент, когда лучшая подруга производила выемку  магнитофона,
Зина обрела возможность двигаться и вошла в комнату.
   - Что же Алена сказала в свое оправдание? - поинтересовался я.
   Зинаида печально улыбнулась:
   - Знаете, люди, как правило, в подобные моменты говорят  одно  и  то  же.
"Невиноватая я, он сам пришел". Стала нести какую-то чушь,  но  я-то  хорошо
знаю,  какая  у  Шергиной  патологическая  тяга  к  деньгам,  просто  фобия!
Купюромания.
   - Ну, подобной болезнью страдают многие в наше время, - усмехнулся я.
   - У Алены фобия приобрела невероятные формы, - вздохнула Колобкова.
   - И все же, что она говорила? Зинаида повертела в руках  карандаш,  потом
неожиданно сломала его.
   - Чушь всякую. У Шергиной имеется подруга, Варя  Арсеньева,  слышали  про
такую? Я кивнул:
   - Да, знаком с ней, более того, мы вместе оказались  у  постели  умершего
Ильи Наметкина.
   - Это кто такой? - удивилась Зина.
   - Как? Вы не знаете? Любовник Алены!
   - Ах, вот вы о ком, - протянула Зина, - Алена держала  его  за  комнатную
собачку. Нужен - поди сюда, не нужен - иди вон. Впрочем,  паренек  не  имеет
никакого отношения к этой ситуации. Алена рассказала дикую историю. Якобы ее
мать, которую  она  считала  погибшей,  на  самом  деле  живет  в  маленьком
подмосковном городке. В свое время ее осудили за то,  что  женщина  пыталась
убить мужа, наняла киллера.
   - Когда же происходило дело? - удивился я.
   - Давно, - ответила Зинаида, - Алене едва год исполнился.
   - Разве в то время людям приходило в голову обращаться к наемным убийцам?
Зинаида хмыкнула:
   - Многоуважаемый Иван Павлович,  светлые  идеи  избавиться  от  надоевших
супругов посещали людей во все века, и они хотели проделать  задуманное,  не
запачкав  руки.  Так  вот  якобы  маменька  Алены  решила  устранить  Бориса
Алексеевича, но неудачно, покушение сорвалось, художник обратился в милицию,
а правоохранительные органы сработали  просто  великолепно,  мигом  отыскали
заказчика. Жену отправили на полжизни в места не столь отдаленные, а муженек
объявил ее умершей, переехал на другую квартиру и  стал  считаться  вдовцом.
Алена тоже думала, что является сиротой. Но потом, спустя много лет,  правда
неожиданно выплыла наружу.
   Варя Арсеньева пришла к Шергиной и потребовала:
   - Если не хочешь, чтобы все знали про то, что твоя  мать  провела  больше
двадцати лет на зоне, плати за молчание.
   - И при чем тут "жучок" в вашем кабинете?
   - Якобы запрошенная сумма оказалась  слишком  велика,  -  мрачно  сказала
Зинаида, - вот Шергина и решила заработать, установив  у  меня  "жучок".  Ну
вынудили ее на этот поступок обстоятельства. Впрочем, я многократно  слышала
подобное от  преступников,  никто  из  них  не  виноват,  всех  подвигли  на
противоправные действия форсмажорные обстоятельства!
   - По-моему, объяснение не выдерживает никакой критики...
   Зинаида кивнула:
   - Полный бред! Но я  не  стала  проверять  информацию,  может,  эта  Варя
Арсеньева и впрямь шантажистка! Мы не слишком-то были с ней знакомы.
   - Как же так?
   - Просто. Я дружила с Аленой, Варя тоже, но между собой мы  не  общались,
такое часто случается. Встречались иногда на дне рождения у Шергиной, и все.
Не знаю я, правда это или нет - про мать Алены,  и  мне  совершенно  это  не
интересно. Алена  плакала,  встала  передо  мной  на  колени,  клялась,  что
воспользовалась только один раз магнитофоном, брала деньги лишь  у  Вордо  и
намеревалась бросить сие занятие. Но я ей  не  поверила,  выгнала  вон.  Вот
гадина! Она ведь знала, что я не обращусь в милицию, чтобы уберечь клиентов.
Теперь понимаете, почему Леонид вне подозрений? Шергину убрал другой.
   - И кто же? - тихо спросил я.
   Зинаида спокойно ответила:
   - Один из моих клиентов, тех, кого решила шантажировать Алена. Я не знаю,
в течение какого времени она промышляла в моем кабинете. Ищите сами, могу  в
качестве дружеского жеста дать список тех, кто побывал тут в  последние  два
года.
   Не дожидаясь ответа, она включила  компьютер,  потом  выхватила  медленно
выползающий из принтера листок.  Я  уставился  на  список.  Двадцать  четыре
человека!
   - Хоть намекните, чья тайна самая страшная.
   Колобкова возмущенно воскликнула:
   - Я не имею права делать комментарии, уже и так  нарушила  обязательства,
дав вам фамилии, если бы не ваша дурацкая идея о виновности Лени, ни за  что
бы не пошла на такой поступок.
 
Глава 33 
 
   Получив список, Элеонора пару раз прочитала его, потом воскликнула:
   - Так, работы тут непочатый край! Моя хозяйка странный человек:  то,  что
приводит других людей в ужас, ее ввергает в радость.
   - Начнем по алфавиту, - воодушевленно заявила Нора.
   - Вам не кажется, что мне и  года  не  хватит,  чтобы  опросить  всех?  -
попытался я оказать сопротивление.
   - Ерунда, - отмахнулась Нора, - быстро управишься, если,  конечно,  опять
не уйдешь в загул.
   Я хранил молчание. Вот ведь как бывает! Иной человек  безобразничает  всю
жизнь, и окружающие настолько привыкают к его отвратительному поведению, что
считают само собой разумеющимся, когда муж и отец пьет, дебоширит и гоняется
за бабами. Но стоит нормальному мужику  один  раз  потерять  ум  и  устроить
небольшое "представление", как все мигом ополчаются на  него  и,  уж  будьте
уверены, не забудут  "зигзаг"  до  конца  дней.  Поэтому,  дорогие  мужчины,
примите мой совет, ведите себя как можно более мерзко, только в этом  случае
вы будете избавлены от нудных нравоучений и тягомотных скандалов.
   - Впрочем, - заявила Нора, -  начнешь  в  понедельник,  завтра  состоятся
похороны Шергиной, милиция наконец-то отдала  тело,  и  бедняжку  кремируют.
Поезжай на церемонию и тщательно перепиши всех, кто будет  принимать  в  ней
участие, может, мелькнет человечек из списка, насколько я  знаю,  преступник
любит смотреть на гроб жертвы.
   Похороны - процедура,  не  располагающая  к  веселью,  но  все  же  когда
ритуальный зал полон венков,  цветов  и  людей,  из  которых  пусть  не  все
искренне скорбят об ушедшем, во время такой церемонии нет ужасающего чувства
тоски. Толпа двигается, разговаривает, одним словом,  живет.  Намного  хуже,
если провожающих можно пересчитать по пальцам, а в случае с Аленой это  было
именно так. Несколько дезориентированные женщины и один мужчина мялись возле
самого простого гроба,  обитого  пронзительно  розовой  материей.  Я  быстро
пересчитал присутствующих, всего семеро. Распоряжалась всем Варя  Арсеньева.
Голова девушки была замотана в черный платок, лицо ненакрашено, нос  распух,
а глаза превратились в щелочки.
   - Спасибо, что пришли проводить,  -  сказала  она  мне  после  того,  как
закрытый  гроб  торжественно  уплыл  за  шторку,  отделявшую  мир  живых  от
обиталища мертвых, - останьтесь на поминки.
   Откровенно говоря, мне не слишком хотелось очутиться за столом, в  центре
которого будут стоять плошки с кутьей и блюдо с блинами.  Да  и  миссия  моя
была выполнена, на похороны не пришел  никто  из  посторонних.  Две  женщины
оказались коллегами по работе, одна очень дальней родственницей, а мужчина и
остальные бабы местными бомжами, правда, в приличной, чистой одежде, которые
за   умеренную   плату   взялись   отплакать   Шергину.    Более    жалкого,
душераздирающего зрелища, чем эта кремация, я еще не видел.
   - Очень вас прошу, - попросила Варя, - плохо, когда за поминальным столом
нет никого.
   Я кивнул:
   - Да, конечно.
   - Вот и хорошо, - повеселела она, - проводим Алену по-людски.
   Я  поехал  за  старым,  разваливающимся  автобусом,  на  ветровом  стекле
которого виднелась табличка "Ритуал". Если к человеку никто не  приходит  на
похороны, это ужасно. Но, с другой стороны, наверное, нужно жить так,  чтобы
окружающие ощутили после твоего ухода хотя бы легкое сожаление...
   Если похороны Алены  Шергиной  были  удручающими,  то  поминки  оказались
ужасными. Дальняя родственница, прибывшая на "процедуру" из Ижевска, сначала
молча опрокидывала в себя стопки, налитые  до  краев  водкой,  потом  как-то
разом опьянела, попыталась спеть, затем заявила:
   - Господи, квартира-то теперь, выходит, моя?
   - Твоя, - достаточно зло заявила Варя, - никто не претендует.
   - И мебель? - не успокаивалась тетка.
   - Можешь все забирать, - отрезала Варя, - вместе с одеждой, косметикой  и
обувью. Про тампоны не забудь, они у Алены в ванной, в шкафчике лежат!
   Я  делал  вид,  что  увлечен  блинчиками  с  медом,  очень  не   хотелось
участвовать в разговоре.
   Коллеги Алены ушли намного раньше, и за столом  нас  сидело  всего  трое.
Наконец родственница, устав  радоваться  неожиданно