работать" за определенную плату не пугало.
   Постепенно у Олега появилась группа постоянных "моделей", готовых на все.
Снимки уходили влет. Колпаков, естественно, не торговал ими  в  переходах  у
метро. У него имелся узкий круг клиентов, обеспеченных, солидных людей.
   Потом случай столкнул Олега с Аленой Шергиной. Галя не знала, где парочка
свела знакомство, да это и неважно. После того как в дело включилась  Алена,
бизнес принял совсем иной размах. Колпаков вышел на международную арену.  Он
начал ездить через фирму "Злата" за рубеж. Олег всегда сам  возил  продукцию
клиентам.
   Как ему удавалось провозить через таможню порнографию, осталось для  Гали
загадкой. Но она знала другое: зарубежные  любители  "клубнички"  заказывали
альбомы, объединенные  одной  темой.  Например,  "Больница",  "Свадьба"  или
"Вдвоем на необитаемом острове". Нечто вроде комиксов, где вместо рисунков -
фотографии. И платили за такое огромные суммы.
   В результате довольны оказывались  все:  Олег,  Алена,  Галя  и  девочки,
которым подняли зарплату.
   Неизвестно, сколько бы времени просуществовал  бизнес,  но  тут  у  Олега
появилась новая "модель", очаровательная Сонечка.
   Колпаков познакомился с ней в  кафе,  вернее,  это  она  сама  подошла  к
фотографу и, весьма нагло улыбаясь, осведомилась:
   - Сигареткой не угостишь?
   Олег галантно вынул пачку и оглядел девчонку. Она была  одета  в  дорогой
пуловер, пахла отличными духами, и в ушах покачивались  сережки  с  крупными
бриллиантами. С подобными экземплярами Колпаков не  связывался  никогда.  Не
успеешь  наладить  фотоаппарат,  как  примчатся  родители.  Ну   зачем   ему
неприятности, когда по Москве  ходит  так  много  никому  не  нужных  детей?
Поэтому, дав девчонке  сигарету,  он  спокойно  занялся  своим  салатом,  но
тинейджерка не ушла, плюхнулась за столик и велела:
   - Закажи мне кофе, голова после вчерашнего болит.
   Через полчаса она выложила про себя все. Звали красавицу Сонечкой,  и  от
роду ей было четырнадцать лет. Имелся папа - крупный  чиновник  Министерства
иностранных дел, мотающийся  без  остановки  по  заграницам.  Была  и  мама,
домохозяйка, не работавшая в жизни ни дня, впрочем, никто и не ждал, что она
пойдет на службу. Денег в семье хватало на все и так. В этом  благополучном,
набитом дорогими вещами доме выросла, словно  сорная  трава,  Сонечка.  Папы
никогда не было в Москве. Он заскакивал в квартиру, бросал в  бачок  грязные
рубашки, хватал из шкафа чистые, принимал душ, выпивал кофе и уносился вновь
в какой-нибудь Китай.
   - Козел, - шипела ему вслед жена, Инга Владимировна, потом открывала бар,
добывала оттуда бутылку коньяка и уходила к себе в спальню.
   Мама у Сонечки была алкоголичкой, отнюдь не из тех, что валяются в луже у
метро или выпрашивают у прохожих пару рублей на  дешевую  водку.  Нет,  Инга
пила  в  обставленной  антикварной   мебелью   комнате   коньяк   "Хеннесси"
многолетней выдержки, но суть происходящего  от  этого  не  менялась.  Утром
матушка прикладывалась к бутылке, вечером  храпела  на  шелковых  простынях.
Сонечкой никто не занимался. Правда, сначала у нее имелись няня  и  домашние
педагоги. Но когда папа Леонид Михайлович понял, что его жена - алкоголичка,
он принял решительные меры. Сначала переколотил в баре все бутылки, а  потом
отнял у Инги кредитную карточку. Оставил только тщательно высчитанную  сумму
на продукты и педагогов для дочери.
   Естественно, деньги на жратву были пропиты в первые три дня -  "Хеннесси"
пятнадцатилетней  выдержки  дорогое  удовольствие,  следом   отправились   и
средства, предназначенные для оплаты  учителей.  Как  все  алкоголики,  Инга
оказалась очень хитра, и Леонид Михайлович оставался в  приятном  неведении.
Он даже начал думать, что жена бросила пагубную привычку. К его  возвращению
она всегда была как стеклышко.
   К четырнадцати годам Сонечка попробовала  все,  кроме  наркотиков.  В  ее
классе "училось" несколько детей,  крепко  сидящих  на  героине,  и  девочка
увидела, что произошло с ними через год. Но это была  единственная  разумная
мысль в ее голове, потому что Соня курила, пила, перепрыгивала из постели  в
постель и появлялась в школе  раз  в  месяц,  в  основном  для  того,  чтобы
поболтать с приятельницами.  О  СПИДе,  венерических  заболеваниях  и  своей
будущей судьбе девочка не задумывалась.
   Олег привез нимфетку в студию. Сонечка с восторгом восприняла идею  стать
моделью, и Колпаков отщелкал много пленок. Кстати,  девочка  оказалась  явно
талантливой, могла изобразить перед объективом все что угодно, от  смеха  до
бурных рыданий. Олег даже пожалел, что не, снимает кино.
   Гром грянул в самом конце прошлого года.  Колпаков  как  раз  смотался  в
Испанию и отвез туда альбомчик,  набитый  пикантными  фотографиями,  главным
действующим лицом на которых была Сонечка.
   Получив от  одного  из  местных  депутатов  кругленькую  сумму,  Колпаков
вернулся в Москву в самом радужном настроении. Через два  дня  ему  позвонил
мужчина и предложил приехать в закрытый частный клуб для получения заказа.
   Не думавший ни о чем плохом фотограф явился  по  указанному  адресу.  Его
провели в шикарно обставленную  комнату,  где  в  кресле  сидел  великолепно
одетый мужчина лет пятидесяти.
   Дождавшись,  пока   лакей,   приведший   Олега,   уйдет,   мужчина   сухо
представился:
   - Леонид Михайлович.
   Потом вытащил из кейса альбомчик, тот  самый,  сделанный  для  испанского
сластолюбца, и поинтересовался:
   - Твоя работа?
   - А в чем, собственно говоря, дело? -  старательно  изобразил  недоумение
Колпаков.
   - Изволь отвечать, - рявкнул Леонид Михайлович, - твоих ручонок дело?
   - Вы хотите заказать нечто подобное? - нашелся Олег. - Но это запрещено!
   - Ты мне тут баки не заливай, - прошипел Леонид, потом подошел  к  двери,
расположенной между книжными шкафами, дернул ручку... Появилась  заплаканная
Сонечка, без привычной косметики и бриллиантов.
   - Он? - резко спросил мужчина. Девочка кивнула.
   - Пошла вон, - велел Леонид Михайлович. Сонечка незамедлительно скрылась.
   - Значит, так, голубок, - спокойно произнес Леонид Михайлович, - я мог бы
велеть, чтобы тебя убили, но не стану этого делать. Завтра в девять утра  на
сороковом километре Минского шоссе будет стоять темно-синяя "Волга",  старая
и помятая. В ней найдешь парня, Виктора. Передашь ему все фото  и  негативы,
понял?
   - Нет, - решил не сдаваться Олег, - честно говоря, я совсем не врубаюсь.
   - Ладно, - кивнул Леонид Михайлович, - иди сюда, глянь в окно.
   Колпаков послушно приблизился к стеклу.
   - Вон та "десятка", зеленая, твоя? Олег кивнул.
   - Впрочем, - продолжил Леонид Михайлович, - сам знаю, что  твоя.  Хорошо,
погоди секунду.
   Он вытащил из кармана мобильник, набрал номер и спокойно сказал:
   - Давай.
   Раздался глухой хлопок, "Жигули" сначала подскочили  на  месте,  потом  в
полной тишине осыпались стекла и вверх взметнулось пламя.
   Олег онемел.
   - Считай это предупреждением, - улыбнулся Леонид  Михайлович,  -  имей  в
виду, я знаю про тебя все, не  вздумай  скрыться,  хуже  будет.  Значит,  до
завтра. Да не забудь  собрать  все.  Если  где-нибудь  еще  всплывет  Сонина
фотография, тебе не жить.
   - Но я отвозил альбомы еще в Германию и Англию,  -  неожиданно  для  себя
ляпнул Олег и тут же прикусил язык.
   Поздно, Леонид Михайлович нахмурился.
   - Кому? Адреса, телефоны... Но Колпаков уже пришел в себя.
   - Сразу не скажу, клиентов много, надо домой съездить, посмотреть.
   - Хорошо, - кивнул Леонид Михайлович, - значит, завтра  еще  принесешь  и
эти сведения, а сейчас пошел вон.
   На подламывающихся ногах Олег побрел к метро, в столь  скверную  ситуацию
он попал впервые. Впрочем, неприятности  случались  и  раньше.  Пару  раз  к
Колпакову  являлись  родители  "моделей",  однако  фотограф  шутя   улаживал
проблемы при  помощи  денег,  но  этому  Леониду  Михайловичу,  с  легкостью
взорвавшему чужой автомобиль, сто долларов не предложишь.
   Придя домой, Олег осторожно выглянул в окно и увидел двух крепких парней,
прохаживающихся   перед   входом   в   подъезд,   рядом    шумела    мотором
непрезентабельная с виду, помятая машина. Колпаков  отпрянул  в  сторону.  В
голову ему пришла простая мысль, он жив, пока снимки у него.  Стоит  Леониду
Михайловичу получить требуемое, как за жизнь Олега и  копейки  нельзя  будет
дать!
 
Глава 19 
 
   Колпаков  взял  сумку,  побросал  туда  кое-какие  вещички,   конверт   с
негативами, вышел из  квартиры,  поднялся  на  крышу,  прошел  на  чердачное
помещение другого, стоящего рядом дома, спустился  вниз  и  уехал.  Галю  он
забыл предупредить об опасности.
   Девушка вернулась вечером домой, слегка удивилась, увидав, что Олега нет,
но в панику не впала. Колпаков частенько исчезал дня на три-четыре, не ставя
об этом в известность Галочку. Он не слишком считался с любовницей.
   Утром она ушла на  работу,  после  восьми,  усталая,  с  сумкой,  набитой
продуктами,  ввалилась  в  квартиру,  сначала  засунула  мясо  и  молоко   в
холодильник,  затем  умылась  и  лишь  тогда  вошла  в   комнату,   служащую
одновременно фотостудией и архивом.
   Крик застрял в ее горле.  По  комнате  словно  тайфун  прошел.  Ящики,  в
которых  хранились  фотографии,  пустыми  валялись  на  полу,   конверты   с
негативами, а их было очень много, пропали, картотека клиентов  и  "моделей"
разбросана  по  полу...  Кроме  того,  воры  переколотили  всю   аппаратуру,
засветили имеющиеся  пленки,  а  в  качестве  завершающего  аккорда  разбили
люстру, сломали кушетку и разрезали ножом обивку на креслах и диване.
   Не зная, что и думать, Галя не пошла в милицию, а  принялась  названивать
Олегу на мобильный, но там работал автоответчик, и девушка наговорила не  то
пять, не то шесть сообщений, пока Олег наконец соединился с ней.
   Встретились они через неделю, в Серпухове, в придорожной гостинице. Олега
было не узнать. Он явился на свидание в парике, в очках, с наклеенными усами
и  бородой.  Галя  привезла  ему  чемодан,  куда  любовник  велел   положить
необходимые вещи и документы.
   - "Хвост" не притащила? - нервно спросил Колпаков, забирая саквояж.
   - Нет, - ответила любовница, - осторожно себя вела, как ты велел.
   Олег слегка расслабился и рассказал Гале, что стряслось.
   - Ты прикинь, -  ужасался  он,  -  этот  Леонид  Михайлович,  отец  Сони,
оказывается, очень влиятельный человек.
   - Как к нему альбомчик попал? - изумилась Галя.
   Олег потер затылок:
   - Дурацкая история! Я позвонил клиенту в Испанию, тот сам до  сих  пор  в
себя прийти не может. Все оказалось  очень  просто.  Испанец,  тоже  крупный
чиновник, хорошо знал Леонида и пригласил  того  к  себе  домой.  Поужинали,
закусили, поболтали, скатились на разговор о бабах.  Хосе,  к  тому  времени
основательно окосевший, вытащил альбом с фотографиями...
   С Леонидом Михайловичем чуть  не  случился  припадок,  когда  в  девочке,
запечатленной на фотографиях в самых разнообразных и  немыслимых  позах,  он
узнал собственную дочь. Естественно, Хосе дал ему все координаты Колпакова.
   - Лучше верни ему негативы, - посоветовала Галя.
   - Ты дура, - заявил Олег, - я жив, пока они у  меня.  Нет  уж.  Вот  что,
держи конверт. Поезжай сейчас срочно на эту улицу, вызови  Кудимова  Сергея,
отдай ему письмо и скажи, что я свяжусь с ним.
   Галочка глянула на адрес и вздохнула. Газета "Микроскоп",  отвратительное
издание, помещающее на своих страницах всякие мерзкие статьи,  типа  "У  "N"
имеется любовник, десятилетний ребенок". Еще  полосы  "Микроскопа"  украшали
фотографии, в основном знаменитостей, застигнутых  в  такие  моменты,  когда
человеку  хочется  побыть  в  одиночестве.  Что  за  папарацци   работал   в
"Микроскопе", не знал  никто,  в  отличие  от  большинства  фотожурналистов,
гордящихся своими скандальными снимками, этот не открывал имени, а  проходил
в газете под псевдонимом Гном. В свое время Олег, тыча  пальцем  в  разворот
"Микроскопа", недоумевал:
   - Ну как он это делает, а? Что за оптику использует? Может, умеет  видеть
сквозь стены? Ты только посмотри сюда. Звезда эстрады на унитазе с бутылкой!
А этот писатель, оказывается, бьет жену!  Да  уж,  представляю,  сколько  он
получает, я имею в виду фотографа.
   Галя решила утешить любовника:
   - Твои снимки намного лучше, у этих качество не слишком хорошее.
   - Дура ты, дура, - покачал головой Олег, - кому нужна игра света  и  тени
от папарацци! Снимают же, как правило, в  невероятных  условиях,  вися  вниз
головой на сороковом этаже. Ты лучше скажи, как он проникает в их квартиры и
остается незамеченным?
   - Может, это женщина, - пожала плечами Галя, - втирается в доверие...
   Олег указал на фото эстрадной дивы, застигнутой в туалете.
   - Нет, моя дорогая, подобное мог щелкнуть лишь мужчина.
   - Но почему? - недоумевала Галя.
   - Да потому, наивная ты моя, - вздохнул Олег, - что эта  пятидесятилетняя
бабища врет всем, что ей тридцать пять лет, и появляется на людях только при
полном параде, затянутая в корсет. А здесь она голая. Грудь висит, на животе
складки, морда опухшая, бутылка в руке. Наверное, парень был ее любовником и
дождался нужного момента.
   - Многие артисты сами  провоцируют  скандалы,  -  не  сдавалась  Галя,  -
нанимают фотографа и разыгрывают сценку, чтобы привлечь к себе внимание.
   - Согласен, - улыбнулся Олег, - но только тогда они  стараются  предстать
перед публикой в наилучшем виде. Помнишь  фото  Юлии  Маркиной?  Ну  то,  на
котором запечатлено,  как  известная  певица,  пьяная,  попала  в  аварию  и
свалилась на машине в реку?
   - Да, - кивнула Галя, - его многие напечатали.
   - Ну и что? - засмеялся Олег.  -  Юля  Маркина  стоит  на  берегу,  возле
милицейской  машины  при  полном  макияже,  с  идеальной   прической   и   в
драгоценностях. Ее в таком виде выловили из воды!  А  на  ее  плечи  накинут
роскошный плед из  натуральной  овчины,  стоимостью  в  тысячу  баксов.  Его
нежный, бежево-розовый цвет как нельзя лучше оттеняет лицо Юлечки. Читателям
газеты  сообщалось,  что  снимок  сделан  в   ту   минуту,   когда   певичку
только-только  добыли  из  Оки,   а   пледик   ей   набросили   на   плечики
предупредительные  сотрудники  милиции.  Впрочем,  можно  предположить,  что
госпожа Маркина, побывав в грязной воде, ухитрилась  не  растрепать  облитую
суперлаком прическу, не смыть сверхводостойкий макияж и не потерять ни  один
из многочисленных браслетов. Но вот то, что  в  патрульной  машине  случайно
обнаружилось  одеяло  стоимостью  в  годовую  зарплату  мента,  мне  кажется
маловероятным. У Юлии Маркиной было постановочное фото,  а  у  той,  которая
сидит голая на унитазе, нет.
   - Но тогда, если предположить, что сей папарацци мужчина, который сначала
прикидывается любовником, а потом делает  эксклюзивные  фотографии,  как  ты
объяснишь происхождение снимка писателя, бьющего  жену?  -  поинтересовалась
Галочка.
   Олег крякнул:
   - Да уж! Светоч мысли, великий гуманист, постоянно торчащий в  телеэкране
с нудными монологами на тему "Возлюби все живое", и такой облом! Да еще  как
избивает! Пинает женщину, распростертую на  полу,  ногой!  Не  знаю!  Просто
снимаю шляпу, этот папарацци гениален.
   - Зачем ты хочешь, чтобы я передала снимки этому Кудимову? - заерзала  на
стуле Галя. Олег осторожно поправил фальшивую бороду.
   - Попробую поторговаться. Предложу: или оставите меня в покое, или снимки
появятся в "Микроскопе".
   - Тебя же убьют!
   - Вот именно, - кивнул Олег, - я так и объясню. Только меня  пристрелите,
наутро ждите сюрприз.
   - Лучше верни им негативы, - попросила Галя.
   Колпаков обозлился:
   - Не хочешь ехать в "Микроскоп", так и скажи!
   Пришлось девушке, взяв конверт, мчаться в редакцию.
   На следующее  свидание  Олег  вызвал  ее  через  десять  дней.  Следовало
приехать в Истру и привезти деньги. Галя, без конца  оглядываясь,  добралась
до подмосковного городка. Она ощущала себя Штирлицем, пересаживаясь из одной
электрички в другую и катаясь на автобусах в разные  стороны.  Но  никто  не
следил за ней, и  она  в  конце  концов  добралась  до  кафе  с  поэтическим
названием "Белая роза".
   Олег выглядел похудевшим. На этот  раз  парик  оказался  светлым,  усы  и
борода пшеничными, он надел строгий  костюм,  рубашку  с  галстуком,  наряд,
который носил крайне  редко.  До  сих  пор  Колпаков  предпочитал  джинсы  и
пуловер.
   - Давай, - нервно сказал он, выхватывая из рук Гали  конверт,  -  сколько
принесла? Отчего так мало?
   - Где  же  взять  больше?  -  спросила  она.  -  Сам  знаешь,  сколько  я
зарабатываю!
   - Плевать на твои копейки, - взвизгнул Олег, - мне уезжать  надо,  бежать
за границу, достань к завтрашнему дню десять тысяч баксов!
   Галя оторопела:
   - Где?
   - Не знаю, - гневно воскликнул любовник, - моя жизнь висит на волоске,  а
ты жопу от стула оторвать не желаешь! Ладно, завтра приедешь  с  деньгами  в
Солнечногорск, кафе "Розовая птица", в восемь вечера.
   Галя попыталась было вразумить Олега, но тот психанул, выскочил из кафе и
быстрым шагом двинулся через улицу. Девушка, сдерживая слезы, смотрела,  как
он пересекает пустую проезжую часть. Дальнейшие  события  напоминали  дурной
кинофильм. Не успел Колпаков дойти до середины улицы,  как  слева  вынырнула
старая машина, сбила его и исчезла с такой скоростью, что  Гале  показалось,
будто ее и не было. В память девушки  врезался  только  номер  -  588.  Галя
дальнозоркая и цифры видела великолепно.
   Олег умер на месте. Травма, несовместимая с жизнью, так  сказали  Гале  в
больнице, куда "Скорая помощь" доставила уже труп.
   Бедная девушка вернулась домой  и  теперь  лишний  раз  боится  выйти  из
квартиры. Ходит лишь на работу, и все.
   -  Этот  Леонид  Михайлович  решил  всех  убрать,  кто  знал  о  фото,  -
всхлипывала Галя, - и Алену он убил,  она  же  устраивала  выезд  за  рубеж!
Теперь моя очередь, точно!
   - Успокойся, - велел я, - а что, "Микроскоп" напечатал снимки?
   - Нет!
   - Почему?
   - Откуда же я знаю!
   - Ты не звонила этому Сергею Кудимову, не говорила о несчастном случае  с
Олегом!
   - Это убийство!
   - Хорошо, об убийстве.
   - Конечно, сказала.
   - И дальше?
   - Ничего, - пожала плечами Галя,  -  я  все  время  "Микроскоп"  покупаю,
никаких снимков не появилось. Наверное, испугался. Очень хорошо его понимаю.
Мне тоже жутко страшно. Господи, что же делать теперь?
   - Для начала успокоиться, - велел я, - собирайся.
   - Куда?
   - Не надо тебе жить на квартире Олега, лучше уезжай к  себе,  -  вряд  ли
Леонид Михайлович все про тебя знает.
   - Знает. - Галя шумно высморкалась. - Я и так у себя,  это  Олег  у  меня
жил. У него комната в коммуналке вместе с братом-алкоголиком,  который  тоже
пытается изображать фотографа. Барак под снос определен,  вот  Олежка  и  не
покупал квартиру, все ждал, авось государство даст.
   - Хорошо, - кивнул я, - тогда никому дверь не открывай.
   - Я и не открываю.
   - Меня же впустила!
   - Так я думала, за заказом пришли, сами же сказали, а  мне  деньги  очень
нужны.
   Я только покачал головой. Боится наемных киллеров и преспокойно разрешает
войти в квартиру постороннему человеку.
   - У тебя есть близкая подруга?
   - Да.
   - Лучше уезжай к ней.
   Галя кинулась к телефону, потом повернула ко мне растерянное лицо.
   - Но она живет в Омске.
   - Вот и здорово! - улыбнулся я. - Слетай туда на месячишко.
   - Денег на билет нет, - пролепетала дурочка.  Я  взял  телефон.  Мой  вам
дружеский  совет,  никогда  не  делайте  добрые  дела,  потому  что,  начав,
невозможно остановиться.
   Через несколько часов повеселевшая Галочка села в  самолет.  Я  купил  ей
билет и  дал  немного  денег  с  собой.  Когда  тоненькая,  щуплая  фигурка,
волочившая тяжелую сумку, скрылась за дверью,  ведущей  на  летное  поле,  я
пошел на стоянку, где