й обычный, заснять торжество,  посвященное
юбилею некой Марии  Семеновны  Дундуковой.  Алена  приезжает  по  указанному
адресу  в  подмосковный  Волоколамск   и   целый   день   исправно   щелкает
фотоаппаратом. Гостей у Марии Семеновны оказалось туча, очень многие прибыли
в милицейской форме, а, когда начались тосты, Алене стало понятно, что Мария
Семеновна работала и даже сейчас, несмотря  на  70-летний  юбилей,  все  еще
служит директором школы. А еще через десять минут Шергина поняла, что школа,
которой в  течение  сорока  лет  бессменно  руководит  Мария  Семеновна,  не
простая, а специальная, но не надо думать, что в ней дети углубленно изучают
иностранные языки и катаются  на  пони.  Нет,  это  был  специнтернат,  куда
отправляли  на  учебу  малолетних  преступниц,  девочек,  которые  совершили
противоправные поступки до своего совершеннолетия.
   Торжества закончились после  полуночи.  Усталая  Алена  запечатлела,  как
хозяйка провожает последнего гостя, и стала упаковывать в сумку объективы.
   - Ты куда, милая? - заботливо спросила Мария Семеновна.
   - Домой, - улыбнулась Алена.
   - Детки небось маму заждались, - вздохнула Мария Семеновна, - только  как
же ты поедешь? Электрички уже не ходят. Позвони мужу и скажи, что останешься
у меня.
   - Нет у меня семьи, - пояснила Алена, - и  электричкой  я  не  пользуюсь,
машина во дворе стоит.
   - И думать не смей, - замахала руками директриса, -  ляжешь  в  гостиной,
места полно, живу одна.
   - Лучше я поеду.
   - Нет, - отрезала Мария Семеновна, - дорога скользкая, темно, еще, не дай
бог, разобьешься, я потом себе не прощу,  давай,  попьем  чаю  спокойно,  ты
небось и не поела как следует.
   Директриса говорила категорическим тоном человека,  привыкшего  раздавать
указания,  за  окном  бушевала  непогода,  мороз  ломал  деревья,  и  Алена,
поколебавшись, послушалась.
   Если бы она уехала, то, скорей всего, была бы  сейчас  жива,  но  Шергина
осталась и сделала тем самым первый шаг к своей гибели.
   Мария Семеновна, болтливая, как все пожилые люди, принялась  рассказывать
Алене о своей работе. Дундукова  была  энтузиасткой,  одним  из  тех  редких
людей, которые работают в системе управления исполнения наказаний по велению
сердца. Спиртное совсем развязало язык Марии Семеновны,  и  из  нее  полился
поток информации.
   - Наши девочки на  самом  деле  несчастные  существа,  никому  не  нужные
дети...
   Потом  на  столе  оказались  горы  фотоальбомов,  и  Дундукова  принялась
демонстрировать снимки.
   - Вот, смотри, выпуск семьдесят второго года, все хорошо  устроены.  Ляля
Кичина поступила в мединститут, вот, семьдесят шестой, тоже никто не пропал,
семьдесят седьмой...
   Палец старушки скользил по изображениям детских лиц.
   - У нас практически не было рецидивов, девушки  идут  на  работу,  многие
учатся дальше, женятся, рожают детей. Я столько раз была крестной матерью.
   - Разве можно исправить преступника? - спросила Алена.
   Мария Семеновна разозлилась:
   - Они не уголовницы.
   - Так ведь хорошего ребенка  в  специнтернат  не  отправят,  -  возразила
Алена.
   Очевидно,  она  наступила  директрисе  на  больную  мозоль,  потому   что
Дундукова водрузила на нос очки и произнесла речь:
   - Да, девочки  оступились,  украли,  ограбили,  даже  убили,  но  они  не
виноваты. Ужасные семейные условия, пьющие родственники... Многие  из  наших
воспитанниц только  в  интернате  увидели  постельное  белье  и  попробовали
конфеты. Им не повезло с самого детства,  их  били,  насиловали  и  в  конце
концов вынудили пойти на преступление...
   Мария Семеновна перевела дух и продолжила:
   - За все время работы я встретила только одну  девочку,  о  которой  могу
сказать:  она  настоящая  преступница.  Кстати,  связь  с  ней  я  потеряла,
закончила она школу и исчезла, ее  дальнейшая  судьба  мне  неизвестна,  но,
думается, ничего хорошего из девицы не вышло. Погоди, сейчас покажу.
   Увидав снимок,  Шергина  постаралась  сохранить  спокойствие.  Перед  ней
лежало фото той самой ее подруги, к которой переметнулся  выгодный,  богатый
жених. На карточке она запечатлена юной, семнадцатилетней, но  была  отлично
узнаваема.
   Стараясь не заорать от радости, Алена делано равнодушно спросила:
   - Какое милое, приятное лицо, что же совершила девочка?
   Мария Семеновна нахмурилась:
   - Зло часто прикрывается маской. Эта особа абсолютно криминальна,  у  нее
душа убийцы. Никаких светлых чувств там не отыскать.
   - Ничего плохого в простых желаниях нет, -  пробормотала  Алена,  -  всем
хочется поесть и поспать, у всех инстинкты!
   - Вопрос - какие! - воскликнула директриса. - У  этой  девочки  инстинкты
Бабы-Яги, иного сравнения не подобрать.
   - Ну это вы перехватили, - подначила Алена старуху.
   -  Ты  послушай!  -  возмутилась  Дундукова.   -   Девочка   родилась   в
обеспеченной,  даже  богатой  семье.  Отец  -  военный,  мать   домохозяйка,
посвятившая себя дочери. Еще имелась бабушка, обожавшая внучку.  Девочка  не
знала ни в чем отказа, баловали ее чрезмерно, учили музыке,  языкам,  водили
на теннисный корт и в бассейн. Всегда  около  нее  были  мама  или  бабушка,
держали за руку, не позволяли шагу ступить  одной.  Казалось  бы,  на  такой
клумбе должен вырасти цветок потрясающей красоты, ан нет.  К  пятому  классу
девица сделалась невыносимой, грубила  родителям,  бабушке,  могла  толкнуть
старуху, даже ударить. Но любящие родственники только вздыхали:
   - Ничего, пройдет, это подростковый возраст,  гормональный  взрыв,  скоро
все устаканится.
   Но  дочь  и  внучка  только  больше  распоясывалась.  А  потом  случилось
несчастье.
   В богатую квартиру влезли воры, убили спящих мать и бабушку, ранили отца,
взяли ценности и деньги. Выжила  одна  девочка,  она  в  тот  день  осталась
ночевать у подруги.
   Три дня понадобилось сотрудникам милиции,  чтобы  вычислить  преступника.
Честно говоря, он плохо организовал дело. Оперативников сразу насторожил тот
факт, что замок в квартиру не взламывали, открыли "родными"  ключами,  потом
обнаружилось еще несколько деталей, четко указывающих  на  личность  убийцы,
которой оказалась.., любящая дочка.
   В кабинете у следователя она спокойно объяснила:
   - Надоели, жить не давали, повсюду за мной таскались,  отчитывайся  им  в
каждом шаге.
   - И ты не дрогнувшей рукой опустила топорик  для  рубки  мяса  на  головы
родителей и бабушки? - ужаснулся следователь, который навидался всякого,  но
ни  разу  не   сталкивался   с   двенадцатилетней   девочкой,   хладнокровно
уничтожившей родных.
   - Говорю же, надоели, - пожала плечами девочка.
   Чудом выживший отец не пожелал встретиться с дочерью, переехал на  другую
квартиру. Девочку в связи с ее юным возрастом не отдали под суд, отправили в
специнтернат к Дундуковой.
   - Знаешь, что она сказала, когда накануне выпускных  экзаменов  узнала  о
смерти отца? - вздохнула Мария Семеновна.
   Алена молча покачала головой.
   - Улыбнулась и заявила: "Квартира-то кооперативная, теперь  моей  станет,
есть где жить, слава богу, освободилась от всех".
   Шергина примчалась домой, пораскинула мозгами и встретилась со счастливой
соперницей.
   - Вот что, дорогуша, - заявила она, - имей в виду, я знаю, где ты провела
юность, кстати, Мария Семеновна Дундукова очень расстраивается, поскольку не
имеет о тебе никаких сведений. Прикинь, как твой  жених  обрадуется,  узнав,
что невеста - убийца. К тому же  он  известный  человек,  журналисты  просто
придут в восторг, разнюхав эту историю. Думаю, свадьба не состоится.
   - Сколько хочешь за молчание? - спросила побледневшая подруга.
   - Очень много, - злорадно заявила Алена, - для начала сто тысяч долларов.
   - У меня столько нет!
   - Твои проблемы, достань!
   - Но есть отличный каменный двухэтажный дом возле городка  Луковск,  могу
переписать его на тебя, - предложила подруга.
   - Это где же он находится? -  улыбнулась  Алена.  -  Если  в  вологодских
лесах, то можешь даже не затевать разговор.
   - Эй, эй, - подскочил я, - погодите! Алена не могла задать  этот  вопрос,
она великолепно знает, где Луковск, у нее там дача.
   Нора тяжело вздохнула:
   - Нет.
   - Как нет? - удивился я. - Она сама говорила нам с вами: "Поеду  ночевать
на дачу в Луковск". И погибла она там, или вы забыли?
   - Это не правда! Борис Алексеевич построил дом совсем в другом месте.
   - Да? - растерялся я. - А зачем Шергина отправилась в Луковск?
   - Ты меня  не  перебивай,  -  велела  Нора,  -  слушай  молча.  Чтобы  не
откладывать дело в долгий ящик, они сговариваются на следующий день  вечером
поехать посмотреть дом.
   Алена на всякий случай прихватывает с собой Илью, говорит парню:
   - Сиди в моей машине на заднем сиденье и не высовывайся, не  хочу,  чтобы
тебя видели, выйдешь, только если позову.
   - А вдруг заметят? - нервничает Илья. Он ни о чем не знает, Алена наврала
ему, что едет забирать у подруги долг.
   - Не будешь высовываться, никто ничего не обнаружит, - отрезает  Шергина,
- в моей машине тонированные стекла.
   Бывшие подруги, а теперь злейшие враги встречаются в  условленном  месте,
на пригорке, на въезде в Луковск, внизу течет река Моська.
   - Дом видно отсюда, - говорит хозяйка, - иди посмотри,  а  потом  поедем,
изучишь детали. Алена делает пару шагов и спрашивает:
   - Ну, который твой?
   - Вон тот, - отвечает подружка и с силой толкает Шергину вниз.
   Притаившийся на заднем сиденье Илья видит, как Алена валится с  обрыва  в
реку. Он пугается почти до потери сознания  и  не  успевает  придумать,  что
делать. Дверь машины распахивается, и в нее заглядывает убийца.
   - Не трогайте меня, - бормочет Илья, мигом узнавший женщину, это была...
   - Ну! - в нетерпении воскликнул я.
   - Не догадался?
   - Марина Райкова!
   - Нет, Варя Арсеньева!
   - Не может быть!
   - Почему?
   - В момент смерти Алены она была в командировке.
   - Да? Откуда это известно?
   - Варя сказала, причем не один раз! Нора хмыкнула:
   - Она соврала.
   - Нет, погодите, кто же угрожал Алене? Ведь она сначала приехала  к  нам,
рассказала про кастрюлю с кислотой, пакет, выброшенный из окна,  испорченные
тормоза, включенный газ и лишь после уехала в Луковск.
   - Тоже наврала.
   - Что?
   - Все.
   - Как? Ничего не было?
   - Именно.
   - На нее не покушались?
   -  Нет,  впрочем,   бабушка,   швыряющаяся   предметами   в   посетителей
ненавистного ей супермаркета, существует на самом деле.
   - Но зачем Алена явилась к нам с этими охотничьими рассказами?
   - Чтобы мы потом могли подтвердить: "Да, ей угрожали, пытались убить".  И
еще - именно в тот вечер прозвучало -  убийца  Марина  Райкова,  нас  упорно
отправляли по ее следу, ясно?
   - Совсем  нет!  Зачем  бы  Алене  клеветать  на  Райкову?  Логичнее  было
натравить нас на Варю Арсеньеву.
   Нора стукнула кулаком по подлокотнику кресла:
   - Ваня!!! Нельзя быть таким тупым! Когда пришла к нам Алена?
   - Ночью.
   - Ее убили днем, столкнули в реку, под лед!
   Понимаешь?
   Я окончательно растерялся:
   - Нет, извините. Если человек погиб в обед,  он  никак  не  сумеет  ночью
нанимать детективов.
   - Ваня, - голосом санитара, успокаивающего  бабушку-маразматичку,  заявил
Макс, - Алена к вам не приходила. Когда ты отворил дверь  несчастной  жертве
покушений, Шергина, уже мертвая, лежала на дне Моськи.
   Я разинул рот.
   - Но кто же тогда был у нас?
   - Варя Арсеньева! - в один голос воскликнули Макс и Нора.
   Воцарилось молчание. Потом Нора продолжила:
   - Арсеньевой, спокойно зарубившей топором  ближайших  родственников,  при
виде испуганного Ильи, забившегося в угол салона автомобиля Шергиной,  мигом
приходит в голову идея, как выйти безнаказанной  из  очередной  криминальной
ситуации. Она хватает Илью за плечи и шипит:
   - Будешь помогать мне или полетишь следом за Аленой.
   - Да-да-да, - в ужасе кивает  Илья,  -  все,  что  пожелаешь,  только  не
убивай.
   Наметкин совершенный слизняк, и Варе об этом хорошо известно.  Дальнейшее
просто. Сначала ушлая девица покупает газету  и  ищет  объявления  тех,  кто
занимается частным сыском.
   - Зачем? - тихо спросил я.
   - Ей нужны свидетели, могущие заявить:
   Шергина  была  жива,  ночью  приходила  вместе  с   любовником   нанимать
детектива. Алене угрожали,  покушались  на  ее  жизнь,  и  это  была  Марина
Райкова.
   - Но почему она выбрала нас, отчего не обратилась  в  крупное  агентство?
"Пинкертон", к примеру!
   - Наверное, пожалела денег, - сердито ответила Нора.
   Макс захихикал:
   - А вот и  нет!  Варя  рассуждала  так:  хорошему  специалисту  не  нужна
реклама, его телефон клиенты передают, так сказать, из уст в  уста.  Ну  кто
помещает объявления в газетах? Либо начинающие, либо идиоты. Ей ведь  совсем
было не нужно,  чтобы  по  следу  побежал  специалист,  наоборот,  чем  хуже
квалификация у "Шерлока Холмса",  тем  лучше.  Варя  специально  выбирает  в
колонке  объявление,  в  котором   указано   женское   имя.   Баба-детектив!
Согласитесь, это нонсенс!
   - Вовсе нет, - вскипела Нора.
   - Молчу, молчу, - Макс поднял руки вверх, - говорите дальше.
   - Варя надевает парик, - продолжает Нора, -  вставляет  цветные  линзы  в
глаза, рисует над губой родинку, а на запястье наклеивает  "шрам",  подобные
приколы продаются в магазинах. Впрочем, ей вовсе не надо добиваться  полного
сходства с Шергиной, мы никогда не видели Алену, и если увидим, то только  в
гробу, а лицо покойницы, пролежавшей в воде, сильно меняется, фотографии  не
передают  полного  сходства.  Да  еще  Илья   называет   ее   Аленой.   Одна
нестыковочка, Варя не курит, но для достоверности картины требует  сигарету,
неумело затягивается, начинает  кашлять.  Ей  на  выручку  поспешил  Илья  с
заявлением, что его курево излишне крепкое. Но это был единственный прокол.
   - Она затеяла в прихожей дурацкий разговор про погоду и буквально  сунула
мне под нос шрам, - пробормотал я.
   - Правильно, - кивнула Нора, - еще Варя  постаралась  навести  как  можно
больше подозрений на Марину Райкову. Она знала про ее ссору  с  Аленой,  про
то, что у Райковой лежат ключи от квартиры  Шергиной,  вот  и  выдумала  про
открытый  газовый  кран...  Ей  нужно  было,  чтобы  за   убийство   понесла
ответственность другая.
   - Но зачем? - удивился я. - Ведь легче представить  дело  как  несчастный
случай!
   - С одной стороны, -  вздохнула  Нора,  -  Варя  перемудрила,  хотела  со
стопроцентной гарантией остаться незаподозренной, с другой... Она  очень  не
любила Райкову, Марина, впрочем, отвечала ей взаимностью.  В  последний  раз
они встречались давно, на дне рождении у  Шергиной,  наговорили  друг  другу
гадостей. Варя очень злопамятная, она из  тех  людей,  которые  годами  таят
обиду, вот и решила одним махом раздавить двух блошек: избавиться от Алены и
убедить всех в том, что убийца Марина.
   - Неужели Райкова так досадила Варе? - покачал я головой. - Чем же?
   - А чем  ей  помешала  мать  и  бабушка  с  отцом?  -  спросила  Нора.  -
Воспитывали, учили... А  Марина  ехидничала,  отпускала  едкие  замечания  о
внешности  Арсеньевой,  подшучивала  над   ее   одеждой.   Этого   оказалось
достаточно, чтобы Варя решила:  Райковой  нет  места  на  земле.  Сначала  у
Арсеньевой в душе росла  мстительная  злоба,  а  потом  представился  случай
уничтожить Марину.
   "Наняв" детективов, Варя вместе с Ильей едут на место убийства. Арсеньева
заставляет  парня  столкнуть  машину  вниз,  велит  ему  окунуться  в  воду,
исцарапать для полной достоверности руки и бежать  на  дорогу  с  криками  о
помощи. Запуганный Илья выполняет ее приказ.
   Когда его увозят, до Вари доходит, что она  сделала  глупость.  Теперь  у
милиции сложится мнение, что смерть Алены - несчастный случай. Но исправлять
что-либо поздно.
   - Знаешь, когда я заподозрила, что Варя привирает? - спросила Нора.
   - Нет, - покачал я головой.
   - Помнишь, ты повез ее в больницу?
   - Да.
   - Арсеньева велела остановить машину, сказав: "Вот больница!" Откуда  она
знала? Ведь изображала, что впервые в Луковске? Меня царапнула  эта  деталь,
хотя в принципе ее можно было объяснить: ну  просто  догадалась.  И  тем  не
менее.
   - Она вообще много врала, - покачал головой Макс, - и притом  всю  жизнь.
Говорила знакомым, что заканчивала десятилетку в "лесной" школе, якобы имела
с детства больное сердце и поэтому не жила вместе  с  папой.  Они  с  Аленой
познакомились-то, когда  у  Арсеньевой  умер  отец  и  Варя  въехала  в  его
квартиру. Еще она с самым несчастным видом сообщала: "Мама и бабушка умерли,
когда мне едва исполнилось двенадцать лет". Ладно, это неинтересно.
   - Илья лежит на кровати, симулируя амнезию, - продолжила Нора,  -  он  не
знает, что Варя уже решила его судьбу.  В  палате  находится  много  народа:
родители Ильи, Ваня, доктор. Варя, изображая ужас,  кидается  к  постели  со
словами: "Ты убил мою Алену!" Быстрым движением она втыкает в парня  иголку,
шприц с лекарством, с огромной дозой сильнодействующего сердечного средства,
находится у нее в кулаке.
   Илья даже не успевает пискнуть, ему мигом становится плохо. Чтобы отвлечь
внимание от койки, на которой умирает парень, Варя затевает базарную драку с
его матерью. Когда скандалисток растаскивают в разные стороны, Наметкин  уже
умер. И ведь как ловко все проделала: убивает на глазах у  всех  и  остается
незамеченной!
   Избавившись от ненужного свидетеля,  Варя  вплотную  начинает  заниматься
Мариной Райковой. Сначала звонит той на мобильный.
   - Из "Златы"? - удивился я.
   - Да, - кивает Нора, - ты же сам убедился, что телефон там доступен всем,
а Варя, если помнишь, клиент "Златы", ездит от них за рубеж. Она в тот  день
была в "Злате", договаривалась о путешествии, планировала  медовый  месяц  и
заодно воспользовалась аппаратом.  Райковой  она  сообщает:  "Ты  бы  пришла
быстрей домой, в твоих интересах успеть раньше милиции".
   - Что случилось? - пугается Марина.
   - В мойке стоит бутылка, это из нее отлили кислоту, чтобы убить Алену,  а
еще есть у тебя ее вторые ключики... Кто же, интересно, включил газ?
   Марина не слишком умна, она пугается и несется домой с желанием выбросить
ключи и непонятно откуда взявшуюся  бутылку.  Но  не  успевает  она  открыть
дверь, как  откуда  ни  возьмись  появляется  Варя  и  вталкивает  Марину  в
квартиру. Райкова не успевает даже пикнуть, потому что получает сильный удар
по голове и теряет сознание. Варя оттаскивает несчастную в  ванну,  наливает
воду, для верности еще разок бьет Марину по макушке,  бритвой  разрезает  ей
вены на руках и ногах,  кладет  на  стол  записку  и  захлопывает  дверь.  С
чувством полной удовлетворенности Арсеньева отбывает домой.  Она  счастлива.
Все следы заметены, недруги и просто неприятные ей  люди  уничтожены,  можно
спокойно готовиться к свадьбе с Лазуткиным. Прошлое прочно похоронено, о нем
не знает никто.
   - Вот глупость! - не выдержал я. - Жива директриса специнтерната, имеются
архивы милиции,  в  конце  концов,  она  могла  просто  встретить  на  улице
кого-нибудь из девочек, отбывавших с ней наказание.
   Нора пожала плечами:
   - Прошло много лет, небось думала, ее никто не узнает. Вообще говоря, она
рассчитывала после свадьбы уехать жить в Испанию, у Лазуткина  там  дом,  но
теперь  ее  планам  конец.  Арсеньева  наделала  много   ошибок,   устраивая
"представления".
   - Каких? - выдохнул я.
   - Элементарных. Сначала, прикинувшись Аленой, сказала, что у нее  дача  в
Луковске, а дом Шергиной находится в другом месте, - заявила Нора, - про то,
что она перемудрила со смертью Шергиной, я уже говорила. Потом написала сама
записку от лица Райковой, правда, печатными  буквами,  что  выглядело  очень
странно, ну почему самоубийца старательно выписывает  текст?  Потом  она  не
знала, что Марина звонила Алене на Рождество и просила прощения. И еще одно,
на что я сразу об