мунистические времена их коллеги.
   Так вот, придя в очередной раз на Пятницкую,  я  столкнулся  с  Колей
Мамоновым.  Бледный  Николаша  трясущейся  рукой  хлебал   из   мензурки
валокордин.
   - Что случилось? - испугался я. - Врача позвать? Сердце прихватило?
   Мамонов навалился на меня:
   - Пошли покурим, сейчас расскажу.
   Мы пришли в курилку, и он выложил дивную историю. Он в  числе  прочих
готовил передачу на тему религии. В те времена  это  была  обличительная
программа с девизом "Бога нет". Но Николай человек верующий  и  старался
по мере сил делать программу хорошо. Он придумал хитрый ход, рассказывал
весьма подробно эпизод из Библии,  растолковывал  его,  а  потом  бросал
вскользь фразу:
   - Вот как церковники оболванивают простых людей.
   Самое интересное, что ему все сходило с рук. Так вот,  написав  текст
очередной передачи, Николя отнес его машинистке. Там была фраза: "Входит
служка, отдает митру архиерею". Для тех, кто не знает, поясню:  митра  -
это такая шапка, часть облачения архиерея.
   Машинистка то ли не разобрала почерк Николаши, то ли опечаталась,  но
к  редактору  текст  отправился  в  таком  виде  "Служка  отдает   литру
архиерею". Редактор возмутился и исправил текст: "Служка отдает архиерею
литр водки". Бумажка пошла по  кругу  дальше  и  добралась  до  главного
проверяющего. Тот сначала раскричался:
   - Пошлятина, такое нельзя выдавать в эфир! - Но  потом  успокоился  и
заявил:
   - Впрочем: обличение пьянства в среде попов хорошая тема, только  мне
не нравится слово "литр". - Он схватил ручку, и  фраза  приобрела  такой
вид: "Служка отдает чекушку водки архиерею". Затем на текст легла  виза,
и бумажонка, совершив круг, вернулась к Николаше.  Тот,  схватившись  за
сердце, увидел, как слово "митра" было  сначала  превращено  в  "литру",
потом  трансформировалось  в  "литр  водки",  затем  стало   "чекушкой".
Главного редактора не было на работе, пока текст "шел" к  Николя  назад,
начальство убыло на очередное совещание. Совершить обратное  превращение
"чекушки" в "митру" мог только  верховный  главнокомандующий  на  радио.
Бедному Николаше по правилам надлежало записать для эфира безумную фразу
про архиерея и бутылку "огненной воды".
   Мамонов мучился, переживал, но в конце концов нарушил  предписания  и
прочел предложение в первозданном варианте. Честь архиерея была спасена.
   Интересно, сколько бы минут сумели проработать при  прежних  порядках
на радио самозабвенные грубияны Маня и Паша? Да, я  определенно  старею,
вот уже начались ностальгические воспоминания о молодости...
   - Ваня, вставай, - раздалось в комнате.
   Я рывком сел и пару секунд очумело смотрел на часы. Наконец я  понял:
семь утра. Заснул я вчера просто мгновенно.
   - Ваня, - стучала в мою дверь Нора, -  быстро  открывай,  ну  сколько
можно спать?
   Я вскочил, накинул на себя халат и  распахнул  дверь.  С  недовольным
видом Элеонора вкатилась в комнату.
   - С каких пор ты решил баррикадироваться? - сердито  поинтересовалась
она.
   - Ну... Муся...
   - Ясно, - оборвала меня Нора, - можешь  не  продолжать.  Так,  я  все
поняла!
   - Вы о чем?
   - Знаю, вернее, предполагаю, где Ирина! - торжествующе заявила  Нора.
-  Осталось  уточнить  мелкие  детали.  Немедленно  поезжай  в  "Голубое
солнце", там...
   - Сейчас семь утра, - осторожно напомнил я.
   - Четверть восьмого, - не преминула настоять на своем Нора, - пока ты
провозишься в ванной, пока позавтракаешь...
   Услыхав последний глагол, я вздрогнул:
   - Я просто хлебну кофе!
   - Так нас и отпустят, - печально вздохнула Нора,  -  там  уже  оладьи
жарят! Кстати, Ваня, ты толстеешь! Растешь, как на дрожжах! Ешь  меньше,
занимайся спортом, не сиди на одном месте! Давай, собирайся! Оденешься -
приходи в кабинет, я расскажу тебе, что предстоит делать.
   Я молча поплелся в ванную. Нора, как  все  женщины,  обладает  просто
железобетонной логикой. Ну каким образом можно соблюсти  диету,  имея  в
доме Мусю и Ореста Михайловича? И когда заниматься  спортом,  если  весь
день, высунув язык, я ношусь по городу?
   Уложив в себя гору оладий, обильно сдобренных  сметаной,  вареньем  и
сгущенкой, я, ощущая себя Гаргантюа, поехал  в  "Голубое  солнце".  Нора
велела  всенепременно  выполнить  две  задачи.   Во-первых,   попытаться
поговорить с Катей и,  во-вторых,  познакомиться  с  работой  шахматного
кружка.
   - Узнай, - строго внушала мне Элеонора, -  чем  они  там  занимаются,
потолкайся на занятиях...
   - Зачем? При чем тут шахматы?
   - Есть у меня мыслишка, - загадочно ответила Нора,  -  кстати,  книга
"Люди и игры" есть в моей библиотеке, спасибо госпоже Базилевич за идею,
ладно, потом все тебе объясню, сейчас некогда.
   В "Голубом солнце" меня встретили как родного.
   Ираида Сергеевна, улыбаясь, сообщила:
   - Иван Павлович, чем бы вы хотели заняться?
   Сразу сядете за изучение историй болезни? Или начнете прием больных?
   - Лучше я с бумагами посижу, - испугался я.
   - Конечно, дружочек, -  согласилась  главврач,  -  как  там  Аристарх
Владиленович?
   - Спасибо, - бойко ответил я, - дядюшка чувствует себя прекрасно.
   Меня отвели в кабинет и посадили у компьютера.
   Два часа мне пришлось провести в томительном безделье. Потом, когда я
уже совсем было собрался выйти, появилась Ираида Сергеевна.
   Она покусала нижнюю губу, потом сказала:
   - Уважаемый Иван Павлович, вы мне сразу понравились!
   - Взаимно, - галантно ответил я.
   - Редко сейчас  встретишь  человека  такого  воспитания,  -  залилась
соловьем дама, - вот  у  меня  есть  сын,  тоже  замечательный  мальчик,
умница, работяга. Сейчас он оканчивает аспирантуру, написал кандидатскую
в срок, через несколько дней защита, знаете где?
   - Нет.
   -  На  ученом  совете,  председателем  которого   является   Аристарх
Владиленович, - сообщила Ираида Сергеевна. - Вы не могли бы поговорить с
дядей?
   Только не подумайте, что  я  прошу  пропихнуть  в  науку  стоеросовую
дубину. Славик - великолепный специалист,  но  ведь  в  жизни  случаются
казусы. Растеряется мальчик, разволнуется  перед  мэтрами,  сконфузится,
члены ученого совета и подумают, что он неуч. А, голубчик?
   Я улыбнулся:
   - Нет проблем, только скажите фамилию вашего сына.
   - Радько, - воскликнула образованная  Ираида  Сергеевна,  -  Вячеслав
Александрович Радько. Огромное спасибо, дружочек,  очень  меня  обяжете,
право слово.
   - Я пока еще ничего не сделал!
   - Иван Павлович! Я же вижу, вы человек крайне ответственный. И потом,
племянник Аристарха Владиленовича не станет бросать слова на ветер.
   К вам же наверняка часто обращаются с просьбой о содействии?
   - Случается.
   - И вы небось не всем помогаете?
   - Естественно. Я беспокою  дядю  только  тогда,  когда  речь  идет  о
достойном варианте.
   - Конечно, - умилилась Ираида Сергеевна, - вы же настоящий  психолог,
сразу просекаете ситуацию. Ах, спасибо, дружочек. А уж я вам пособлю  во
всех делах, ну, говорите скорей, чего вы хотите?
   Я изобразил смущение.
   - Собственно говоря, меня заинтересовало несколько моментов.
   - Говорите, голубчик,  -  растекалась  в  сладкой  любезности  Ираида
Сергеевна.
   - Мне очень хотелось бы побеседовать с Катей Коротковой.
   Ираида Сергеевна радостно воскликнула:
   - Нет проблем! Сейчас пациенты на занятиях, но после обеда,  в  тихий
час, говорите с ней сколько угодно!
   - И еще мне бы очень хотелось побывать в шахматном кружке.
   - Зачем? - вдруг насторожилась Ираида Сергеевна.
   - Понимаете, используя материал о том, как умственно  несостоятельные
люди, осваивая шахматную науку,  делаются  адекватными,  можно  написать
хорошую работу.
   - Прекрасная мысль, - улыбнулась Ираида Сергеевна,  -  давайте  прямо
сейчас я отведу вас к Софье Леонидовне. Она молодой, очень перспективный
доктор. Это была ее идея создать кружок.
   Честно говоря, мне казалось, что из этой затеи ничего  не  получится,
но через год мне стало понятно: я  ошибалась.  Больные,  попав  к  Софье
Леонидовне, просто преображаются...
   Продолжая говорить, Ираида Сергеевна привела меня  в  дом  в  глубине
сада.
   - Давайте посмотрим отсюда, -  заговорщицки  подмигнула  она  мне,  -
Софья Леонидовна очень не любит, когда ей мешают.
   Я увидел, что часть одной из  стен  комнаты  сделана  из  прозрачного
стекла. Перед ней стоял стол и три стула. Мы сели,  я  посмотрел  сквозь
стекло и едва сдержал крик.
   Перед моими глазами распростерся большой,  прямо-таки  огромный  зал.
Часть  его  пола  была  превращена  в  гигантскую  шахматную  доску,  на
бело-черных квадратах стояли люди разного пола и  возрастов.  Одеты  они
оказались одинаково, одна команда - в белое, другая,  соответственно,  в
черное. На женщинах были юбочки и кофточки  с  золотыми  пуговицами,  на
мужчинах брюки, рубашки и жилеты. Разнились лишь шапочки. У  большинства
они были остроконечные, многоугольные, похожие на конусы. Это, очевидно,
были пешки, у остальных на  головах  громоздились  сложные  конструкции:
голова лошади, вырезанная, скорей всего, из картона, нечто с зубцами,  а
у четырех участников были короны. У "белых"  -  золотые,  у  "черных"  -
серебряные.
   В непосредственной близости от поля  находился  письменный  стол,  за
которым, спиной ко мне сидела худенькая женщина, очевидно,  руководитель
кружка, а заодно и главный режиссер действия.
   - Так, - донеслось из динамика, висевшего в углу,  -  хорошо,  теперь
ход конем, белым. Ну, Ася, вспоминай! "Д..."
   Довольно полная женщина двинулась было влево, но Софья Леонидовна  ее
остановила:
   - Ася, подумай!
   "Конь" замер, потом взял вправо.
   - Ася!
   Женщина в белой юбочке растерянно потопталась на  черном  квадрате  и
шагнула вперед и в сторону.
   -  Молодец,  -  восхитилась  Софья  Леонидовна,   -   горжусь   твоей
сообразительностью, следующий ход делает Маша!
   Черная пешка ловко прыгнула вперед.
   - Отлично, - одобрила Софья Леонидовна, - тура.
   Мужчина с зубчатой конструкцией на голове перешел на другой  квадрат,
но там уже стояла девушка в остроконечной шапочке.
   - Так, - возвестила руководительница, - и кого мы позовем?
   - Палача, - прошелестело над "доской".
   - Правильно, - кивнула доктор, - следует убить пешку. Палач, сюда!
   Все "шахматы" повернули головы налево, и я увидел  в  самом  углу,  у
стены, скамеечку, на которой сидел парень  в  ярко-оранжевой  бейсболке,
совершенно не подходившей для вьюжного февраля. Отчего-то  его  лицо  со
странными, стекающими от верхней губы к подбородку усами показалось  мне
знакомым. Он  лениво  встал  и  подошел  к  пешке.  Остальные  участники
спектакля закрыли лица руками.
   Тут я заметил,  что  "бейсболка"  держит  в  руке  пистолет.  Быстрым
движением палач приставил дуло к спине "пешки". Раздался сухой  выстрел.
Женщина очень осторожно, подогнув ноги, опустилась на пол, лицом вниз. Я
с ужасом увидел у нее на спине ярко-красное пятно.  Честно  говоря,  мне
стало не по себе.
   Но Ираида Сергеевна, на глазах  которой  произошло  убийство,  сидела
абсолютно спокойно.
   - Олеся! - воскликнула Софья Леонидовна. - Очень плохо!  Мы  тебе  не
поверили, ведь так?
   - Не поверили, - эхом отозвались "шахматы".
   - Давай еще раз! - велела режиссер.
   "Пешка" вскочила на ноги. Я расслабился. Скорей всего,  пистолет  был
заправлен капсулой с  краской,  такими  пользуются  те,  кто  увлекается
пентболом.
   Ситуация повторилась. Но на  сей  раз  "пешка"  повалилась  с  легким
криком и, оказавшись на полу, широко раскинула в разные стороны руки.
   - Ладно, - согласилась Софья Леонидовна, - а кого позовем сейчас?
   - Доктора, - отозвались "шахматы".
   - Верно!
   Софья Леонидовна хлопнула в ладоши. Откуда ни возьмись появились двое
мужчин с носилками, они быстро погрузили на них "пешку", но тут раздался
резкий звонок.
   - Обед, - возвестила Софья Леонидовна, -  все  быстро  переодеваются,
складывают свои костюмы, моют руки и идут в  столовую.  Кто  из  вас  не
кладет сейчас одежду в шкафчик,  а?  Кому  следует  оставить  костюм  на
скамеечке, ну-ка?
   - Олесе, - бойко ответила черная "королева".
   - А почему? - спросила Софья Леонидовна.
   - Он грязный, его стирать надо! - пропел хор голосов.
   - Молодцы, - восхитилась Софья Леонидовна, - значит, скоро мы  сможем
показать спектакль зрителям, раз вы такие умницы.
   "Фигуры", оживленно болтая, цепочкой потянулись  из  зала.  Парень  в
оранжевой бейсболке и "врач" тоже удалились.
   - Пошли, познакомлю вас с Софьей Леонидовной,  -  велела  мне  Ираида
Сергеевна, выталкивая меня из "наблюдательной" комнаты.
   Не успели  мы  оказаться  в  зале,  как  доктор  повернула  голову  и
воскликнула:
   - Как? Это вы? Вот так встреча!
   Я тоже был немало ошарашен, передо мной сидела та самая девушка,  чью
заглохшую, красную "Ауди-ТТ" я тащил на тросе до сервиса!
   - Вы знакомы с Иваном  Павловичем?  -  удивленно  воскликнула  Ираида
Сергеевна.
   Соня кивнула:
   - Помните, я рассказывала вам, как застряла тут, на безлюдной дороге,
а незнакомый мужчина, изменив свои планы, довез мою машину до  ремонтной
мастерской? Знакомьтесь, добрый самаритянин Иван Павлович! Ну почему  вы
мне ни разу не позвонили, а? Я чувствую себя в долгу!
   Ираида Сергеевна всплеснула руками:
   - Иван Павлович! Аристарх Владиленович может  гордиться  вами!  Когда
Софья Леонидовна  поведала  нам  о  своих  злоключениях,  мы  все  хором
заявили: "Таких  благородных  людей,  способных  бесплатно,  из  чистого
сострадания, помочь постороннему человеку, осталось очень мало!"
   - Вы сейчас поедете со мной обедать,  -  засмеялась  Соня.  -  Ираида
Сергеевна отпустит нас на часок.
   - Конечно, - улыбнулась главврач.
   - Я только быстренько причешусь, - бросила Соня и ушла.
   Мы с Ираидой Сергеевной пошли в холл.
   - Вот вам чудесная пара, - заговорщицки подмигнула  главный  врач.  -
Софья  Леонидовна  не  замужем.  Она  великолепный  человек,   грамотный
специалист. Думается, она вполне достойна стать родственницей  Аристарха
Владиленовича.
   Я постарался изобразить приветливую улыбку.
   Большинство женщин при виде холостяка моих лет сразу мечтают нацепить
на  него  узду.  Милых  дам  нервирует  вид  свободного   и   совершенно
счастливого мужика. При этом все  "свахи"  совершенно  искренне  считают
меня несчастным человеком, который, женившись, познает истинную  радость
жизни.
   По этому поводу я всегда  вспоминаю  "бородатый"  анекдот.  Маленький
мальчик спрашивает у отца:
   "Папа, что такое счастье?"
   "Эх, Петечка, - вздыхает тот, -  вот  женишься  и  поймешь,  а  когда
поймешь, как счастливо холостым жил, то уже поздно будет".
   - Присмотритесь к Сонюшке,  -  пела  Ираида  Сергеевна,  -  блестящая
невеста. Высшее образование имеет, кандидатскую защитила, родом из очень
достойной семьи. Но  она  сирота!  Тещи  у  вас  не  будет!  Это  просто
сказочный вариант. Правда, у Сонечки есть сводный брат, и,  несмотря  на
неполное родство, он обожает ее, но вы быстро найдете с ним общий язык.
   Я слушал Ираиду Сергеевну. Еще пять минут, и она притащит мне бумагу,
чтобы господин  Подушкин  написал  заявление  в  загс.  Главврачу  очень
хочется заполучить поближе к себе  племянника  Аристарха  Владиленовича.
Или у нее иная цель?
   - Сонюшка - моя ближайшая родственница, - закончила Ираида Сергеевна,
-  дочь  моей  безвременно  умершей  сестры.  Я  считаю  Сонечку  родным
ребенком...
   Все понятно, тут целый клубок причин. Желание  пристроить  племянницу
замуж и породниться с самим Аристархом Владиленовичем.
   Чувствуя себя мышью, угодившей в  когти  к  орлу,  я  кивал  головой,
надеясь, что главврач вспомнит о своих профессиональных  обязанностях  и
уйдет в кабинет. Но Ираида Сергеевна отпустила меня лишь после того, как
в холле возникла Соня.
   Мы вышли во двор.
   - Глупо ехать утром на двух машинах, - улыбнулась Соня, - если вас не
смущает женщина за рулем, давайте в мою сядем.
   - Лучше я буду шофером.
   Сонечка засмеялась.
   - Считаете баб за рулем мартышками?
   - Упаси бог, - галантно возразил  я,  -  многие  дамы  управляются  с
автомобилем не так уж и плохо, просто мне лестно исполнить при вас  роль
водителя.
   - Если проедем пару километров по шоссе  в  направлении  области,  то
найдем там дневной ресторанчик, - сообщила моя спутница.
   Поговорка  "Послушай,  что  скажет  женщина,  и  делай  наоборот"   в
большинстве случаев оказывается правильной. Но трактир "Трасса" выглядел
вполне пристойно, а меню поражало разнообразием.
   Когда официант принес закуски, я вздохнул:
   - Честно говоря, я испугался, увидев на "пешке" кровь.
   Соня засмеялась:
   - Это краска.
   - Потом, конечно, я сообразил. Но вначале  испытал  страх.  Зачем  вы
играете в смерть?
   Сонечка порылась вилкой в салате.
   - Что за идиотская манера во все класть орехи?
   Лично я их терпеть не могу. А в отношении смерти...
   Почти все наши пациенты  полны  страхов,  вот  таким  образом  мы  их
изживаем. Проигрываем ситуации убийства, и постепенно фобии  уходят.  Вы
же психолог и должны знать,  что  этот  метод  придуман  не  мной.  Иван
Павлович, помнится, вы говорили,  будто  работаете  секретарем  в  фонде
"Милосердие", как же вы трансформировались в душеведа?
   Я ждал, что она задаст этот вопрос, поэтому спокойно ответил:
   - Образование я имею психологическое. В "Милосердии" работал временно
и, как только представилась возможность, мигом удрал.
   - А-а, - протянула Соня, повернула голову и радостно воскликнула:
   - Дрюша! Ты тут!
   Сидевший спиной ко мне за соседним столиком парень  повернулся,  и  я
мгновенно узнал Андрея Павловича, того самого, к  которому  меня  привез
Кирилл. Брови Андрея поползли вверх:
   - Соня! Ты с кем?
   - Дрюша, - радостно  воскликнула  она  и  рассказала  историю  нашего
знакомства.
   Спустя несколько секунд мне стало понятно, что Андрей - сводный  брат
Сони.
   - Вы меня не узнаете? - улыбнулся я.
   Андрей вежливо покачал головой:
   - Извините, нет.
   - Помните Кирилла? Несчастного сумасшедшего?
   Лоб Андрея разгладился:
   - Бог мой, конечно, то-то ваше лицо показалось мне  знакомым!  Какими
судьбами?
   - Иван Павлович -  племянник  Аристарха  Владиленовича,  -  принялась
объяснять Соня, -  родственник  Подвойского,  того  самого,  у  которого
Марина в аспирантках.
   - Да ну? - восхитился Андрей. - Мир тесен!
   Пройдемте в отдельный кабинет, там нам никто не помешает.
   Мы начали мирно болтать, потом Андрей пошел в туалет и застрял там на
четверть часа. Когда он вернулся, я спросил:
   - Но зачем вы продали дом?
   - Кто? Я?
   - Да.
   - С чего вы решили, что я его продал?
   - Так охранник ваш сказал, - начал я излагать историю.
   - Вот идиот, - покачал головой Андрей, - я просто уехал  за  границу,
отдохнуть решил, прислугу в отпуск отправил. А этот дуболом  на  воротах
все по-своему понял. Что с ним делать, ума не приложу!
   Надо выгнать, да  рука  не  поднимается!  Жаль  кретина.  И  оставить
нельзя, постоянно все путает.
   Я улыбнулся.  Вот  и  Нора  тоже  до  зубовного  скрежета  злится  на
домработницу Ленку, а дать ей расчет не способна.
   Мы спокойно доели суп, мясо и заказали десерт.
   Андрей внезапно встал.
   - Простите, я принесу из машины сигареты, очень хочется курить.
   Мы прождали его минут десять. И за это  время  я  сгреб  в  кучу  все
вопросы,  которые  сейчас  задам  Андрею  Павловичу.  К  сожалению,  нет
возможности проконсультироваться с Норой. Может, пойти в туалет и оттуда
позвонить хозяйке?
   Я кашлянул:
   - Простите, Сонечка, я отойду на секундочку.
   - Конечно, Иван Павлович, - разрешила она, - вам заказать сладкое?
   - Только кофе, - попросил я и отправился в сортир.
   Услыхав мое сообщение. Нора воскликнула:
   - Ваня, ты немедленно едешь домой!
   - Но я еще не поговорил с Катей Коротковой, хотел это  сделать  после
обеда