ость, заткнись, всем  надоела,  хорош  трендеть.
Терроризм по всему миру, может, ты родная сестра Бена Ладена!
   Старуха замолкла, но не успел я  обрадоваться,  как  говорливая  бабуська
вновь ожила.
   - Слышь, сыночек, глупо-то как! Чемодан поглядят, и чего? Может,  человек
оружие в карман сунул!
   - Вот елка-палка-блин, - сплюнул парень.
   - Вас тоже досмотрят, - ответил я.
   - Рентгеном? - испугалась бабка.
   - Ага, - влез парень, - облучат по полной программе, садись за  чемоданом
на транспортер.
   Бабушка ойкнула и притихла. Парень глянул на меня и сказал:
   - У самого дома две такие, настырные. Пока до  обморока  не  доведут,  не
уймутся.
   - Старость не радость, - развел я руками, - тоже такими будем.
   - Лучше застрелиться, - заявил юноша. Я вздохнул. Моему соседу по очереди
лет двадцать по виду, интересно, как он заговорит, дожив до сорока?
   - Ой,  мамочка,  -  раздался  нервный  вскрик.  Я  повернулся  к  стойке.
Девушка-таможенница с изменившимся лицом смотрела на экран.
   - Что случилось? - испугался я. Служащая ткнула пальцем в монитор.
   - Во!
   Я обомлел. В ряду сумок и чемоданов проплывал..,  человеческий  скелетик,
сложенный, словно  младенец  в  утробе  матери.  Очевидно,  дежурная  нажала
тревожную кнопку, потому что к стойке быстрым шагом подошло двое парней.
   - Что там, Маша? - спросил один. Девица кивнула в сторону экрана. Молодой
человек бросил на него взгляд, поперхнулся и велел:
   - Ну-ка, включай снова транспортер, сейчас разберемся.
   Резиновая лента ожила, из-за занавесок  выползли  две  объемистые  сумки,
коробка,  потом  жуткий  фибровый  чемодан  старухи,  за  ним  показались..,
ботинки, довольно старые, но еще крепкие и хорошо вычищенные. За  допотопной
обувкой показались ноги. Под визг  таможенницы  следом  за  багажом  выехала
бабка, та самая болтливая старуха, бесконечно задававшая вопросы.
   - Что же вы делаете, ироды? - сердито  заявила  она.  -  Пылищу  развели!
Людей заставляете в грязи ползать, хоть бы протерли. Как  теперь  грязная  в
самолет пойду?
   Парень, стоявший за мной, заржал,  словно  застоявшийся  конь,  остальные
люди, поджидавшие своей очереди, схватились за животы.
   - Зачем вы туда полезли? - только и смогла выдавить из себя таможенница.
   - Так рентген проходить, - ответила бабка, отряхиваясь и тыча  пальцем  в
ржущего юношу, - вот он велел на транспортер садиться в целях безопасности.
   Служащая сердито глянула на шутника:
   - Между прочим, я могу патруль вызвать.
   - А что? - веселился юноша. - Я ничего, она сама  туда  села,  вот  дура,
ей-богу! Кому рассказать, не поверят!
   - Ставьте багаж, - рявкнула девушка,  -  а  вы,  бабушка,  в  другой  раз
головой думайте.
   - Так мне посоветовали!
   - А если вам кто велит из самолета прыгать, тоже послушаете?
   - О господи, - перепугалась старуха, -  с  парашютом?  Спаси  и  сохрани!
Неужто такое возможно?
   Таможенница уставилась на меня:
   - Эта бабка с вами?
   - Нет, - замахал я руками и, сунув Аллочке саквояж,  трусливо  убежал  из
аэровокзала.
   Правда, уже в  машине  меня  начали  мучить  угрызения  совести.  Оставил
девушку одну, с тяжеленным чемоданом, небось она его с  трудом  дотащила  до
паспортного контроля... Но потом сообразил, что Алла сдала поклажу в  багаж,
и спокойно поехал к Зине Колобковой.
 
*** 
 
   Женщина, открывшая мне дверь, выглядела замечательно. Высокая,  стройная,
со  вкусом  одетая,  чудесно  пахнущая  и  с  великолепным,   "естественным"
макияжем. Так смотрятся подруги Николетты, тщательно следящие за собой.
   - Вы Иван Павлович Подушкин? - спокойно спросила она.
   - Да, я звонил вам и...
   - Входите, - кивнула Зинаида, - естественно, я помню, что  договаривались
о встрече. Проходите.
   Меня провели не на кухню и не в гостиную,  а  в  комнату,  явно  служащую
кабинетом. Три стены занимали полки с книгами, около окна  стоял  письменный
стол с бумагами. Зинаида села в вертящееся кресло,  указала  мне  на  диван,
потом холодным, светским тоном осведомилась:
   - Желаете коньяка? Или предпочитаете виски?
   Я испугался:
   - Ни в коем случае!
   - Тогда кофе?
   - С удовольствием.
   Зинаида ткнула пальцем в какую-то коробку и велела:
   - Таня, подайте кофе. - Затем повернулась ко мне:
   - Прежде чем приступим к разговору, хочу  сразу  предупредить,  покормить
подследственного я могу, пронесу ему жареную курицу, сок, булочку.  Ну  еще,
предположим, маникюрные ножницы, но это  все!  Наркотики,  водка,  мобильные
телефоны - это не ко мне, даже не просите, не возьмусь ни за  какие  деньги.
Если вопрос стоит именно о таких услугах,  могу  посоветовать  обратиться  к
другому человеку, сейчас многие ничего не боятся.
   На секунду я оторопел, потом воскликнул:
   - Вы меня не так поняли!
   - Надеюсь, что вы меня правильно поняли, - парировала Зинаида.  -  Так  в
чем проблема? Сначала назовите статью, по которой предъявлено обвинение.
   - Вы адвокат? - решил уточнить я.
   На лице Колобковой заиграла ухмылка.
   - А вы предполагали, что защитой обвиняемого занимается ветеринар?
   Дверь кабинета открылась. Осторожно ступая, в комнату вошла  женщина  лет
пятидесяти с подносом в руках. Молча, словно тень, она прошла к  журнальному
столику, поставила на него чашки, кофейник, сахарницу, вазочку с печеньем  и
тихо сказала:
   - Кофе подан.
   - Ступай, - махнула рукой хозяйка. Домработница молча испарилась.
   - Вы меня не так поняли, - поспешил уточнить я еще раз, - речь шла просто
о деле, не об уголовном расследовании.
   Зинаида вытащила пачку "Собрания".  На  длинных  тонких  пальцах  женщины
блеснули радужными огоньками дорогие кольца.
   - Слушаю вас, - без всяких эмоций заявила адвокат.
   - Деньги беретесь передавать? - резко спросил я.
   Зинаида сердито ткнула сигаретой в пепельницу.
   - Вот! Только что предупредила, никаких  противозаконных  действий  я  не
совершаю!
   - Но Инге-то привозите!
   - Кому? - вздернула брови Колобкова.
   - Жене Леонида Михайловича Головкина, Инге Владимировне, - пояснил я.
   Зинаида нахмурилась:
   - Пока я  плохо  понимаю  цель  вашего  визита.  Я  вынул  удостоверение.
Колобкова повертела в руках книжечку.
   - Что-то не похожи вы на бывшего следователя или опера.
   - Никогда не имел никакого отношения к правоохранительным органам.
   - Что же потянуло в детективы?
   - Вы передаете деньги Инге?
   - Почему вас это волнует?
   - Пожалуйста, ответьте.
   - Да, но в данном действии нет ничего криминального.  Леонид  мой  давний
друг.
   - Любовник, - нагло уточнил я. Зина спокойно допила кофе.
   - Вы, однако, нахал. Даже  если  так,  что  в  этом  плохого?  Инга  лишь
считается Лениной женой, фактически  она  давным-давно  перестала  ею  быть.
Впрочем, Лене больше нужен хороший друг, чем постельная принадлежность.
   - И вы являетесь таким товарищем?
   - Смею надеяться, - дернула плечом адвокатесса, - я умею дружить.
   - И Алена Шергина тоже являлась вашей приятельницей?!
   Лицо Колобковой окаменело.
   - При чем здесь Шергина?
   - Вы знаете о ее  смерти?  Зинаида  смяла  в  руках  пачку,  потом  резко
отшвырнула от себя испорченные сигареты.
   - Рассказывайте все по порядку.
 
Глава 31 
 
   - Значит, Алена покойница, - без тени горя сказала Зинаида, - ну  что  ж!
Логичное завершение, все там будем.
   - Вам не кажется, что возраст Шергиной совсем не располагает к  подобному
заключению?
   Колобкова начала перекладывать на своем столе папки.
   - И младенцы умирают, - наконец вымолвила она, - а кое-кто  погибает,  не
успев родиться.
   - Вам не жаль девушку? Извините, но я так понял, что вы  были  подругами,
причем довольно близкими.
   - Именно что были, - нахмурилась Зинаида, -  а  откуда  столь  интересная
информация? Мы около года не общались.
   - Мне дал ваш телефон Сергей Кудимов из газеты "Микроскоп"!
   - Прощелыга, - покачала головой Зинаида, -  впрочем,  что  выяснилось,  к
сожалению, поздно, Алена-то была не лучше. Знаете, чем она занималась?
   Я решил прикинуться полным идиотом и воскликнул:
   - Конечно! Работала в фирме "Злата", увлекалась фотографией.
   Зинаида молча открыла ящик письменного стола и вытащила большой лист.
   - Вот смотрите.
   Передо мной появился снимок, не цветной, черно-белый, но отчего-то  сразу
становилось понятно, что глаза женщины, запечатленной на нем, были зелеными.
Дама сидела в высоком кресле, положив ногу на ногу, возле ее  правой  ступни
валялось несколько толстых томов в старинных  кожаных  переплетах.  В  левой
руке была зажата крохотная куколка без лица. Странное, пугающее фото. У меня
по спине неожиданно пробежал холодок.
   - Это вы? - удивленно спросил я. Зинаида кивнула:
   - В общем да, хотя Алена здесь не ставила задачу сделать портрет адвоката
Колобковой, эта работа называется "Карма".
   Я молча разглядывал снимок. До сих пор я  не  понимал,  отчего  некоторые
считают фотографию искусством. Щелкнул пару раз, и все, готов снимок. Но  от
листа бумаги, который лежал сейчас передо  мной,  словно  исходило  какое-то
излучение, сила, причем недобрая,  впору  было  поверить,  что  видишь  лицо
кармы, той самой, которую, как ни ломай, никогда не победить.
   - Жуткая вещь, - неожиданно сказала Зинаида.
   - Производит сильное впечатление, у Шергиной  был  талант,  ей  следовало
заниматься фотографией, - пробормотал я.
   - Алена предпочла иметь легкие деньги, они ее и  сгубили,  -  припечатала
Зинаида.
   Я посмотрел на Колобкову и решительно заявил:
   - Мне известно все!
   - Что вы имеете в виду?
   - Ничего особенного, просто я знаю все. Колобкова  презрительно  выпятила
нижнюю губу.
   - Сделайте милость, скажите, каков атомный вес плутония?.
   Я удивился до крайности.
   - Вы о чем?
   - Неужели вы не изучали в школе таблицу Менделеева? Атомный вес  плутония
помните?
   - Нет, конечно, зачем мне он?
   - А серебра?
   - При чем тут химия?
   - А при том. - Зинаида резко встала и подошла к окну. - Нельзя все знать.
   Я очень не люблю людей, которые  к  месту  и  не  к  месту  демонстрируют
собственную эрудицию, умение логично мыслить и придираются  к  вам,  услышав
фразу: "Не был у нее в  гостях  сто  лет".  "Целый  век  прожить  мало  кому
удается", - мигом заведет зануда. Очевидно, Зинаида из их числа.
   - Я знаю про снимки, которые делал Олег  Колпаков,  используя  Сонечку  в
качестве модели, также мне известно, что Алена переправляла их за рубеж.
   - Омерзительная история, - со злобой  заявила  Зинаида,  -  когда  Леонид
рассказал мне детали, я испытала острое желание надавать Алене пощечин, но в
то  время  я  еще  считала  ее  подругой,  поэтому  ограничилась  вербальным
воздействием. Кабы знать мне тогда всю правду про нее!
   - Леонид Михайлович, очевидно, человек дела? - фальшиво улыбнулся я.
   - Леня профессионал, - кивнула Зинаида, - впрочем,  все,  за  что  он  ни
берется, выходит просто великолепно.
   Я кивнул.
   - Согласен. У него очень хорошо получилось  убить  Шергину,  все  вокруг,
кроме меня и Элеоноры, уверены, что она утонула.
   - При чем тут Леня? - распахнула свои зеленые глаза адвокатесса. - Что за
чушь вы несете?
   Я поднял правую руку.
   - Дорогая Зиночка, давайте не будем, как говорят тинейджеры, вешать  друг
другу лапшу на уши. Ваш  прекрасный,  деловой,  в  высшей  степени  приятный
Головкин изворотливый убийца.
   - Вы с ума сошли! Я встал.
   - До свиданья.
   - Куда вы направились? - нервно воскликнула Зинаида.
   Дама наконец-то потеряла свое железобетонное самообладание.
   - Поеду прямиком к приятелям на Петровку, - начал блефовать я, - расскажу
все про фото Сонечки, смерть Олега Колпакова, кончину Шергиной. Друзья будут
очень благодарны,  их,  знаете  ли,  ругают  за  "висяки",  за  такие  дела,
которые... Впрочем, что я объясняю, сами хорошо знаете. Кстати, если  Леонид
Михайлович уверен, что сумеет спокойно отсидеться в  Англии,  то  ошибается.
Преступника можно получить...
   - Хватит, - выплюнула Зинаида, - зачем вы пришли?
   - Как связаться с Головкиным? Колобкова возмущенно воскликнула:
   - Он ни при чем, и не смейте никому рассказывать про Соню, Леня  потратил
огромное количество времени и денег, чтобы замять эту историю!
   - Он белый и пушистый, - усмехнулся я.
   - Шергину убил другой человек.
   - Да? Интересно, кому это было надо?
   - Не знаю, - с тяжелым вздохом сказала Зинаида.
   Я опять встал.
   - Ну ладно, спасибо за беседу.
   - Стойте, не смейте никуда ходить!
   - Да? А кто мне запретит? Более того,  по  дороге  я  заверну  в  парочку
редакций. "Мегаполис-экспресс", "Экспресс-газета"...  Кстати,  понимаю,  что
после моего ухода вы позвоните Головкину, но ваш Леня просто не успеет  меня
устранить, ему на  организацию  очередного  несчастного  случая  понадобится
несколько часов, а я за это время обегу газеты и осяду на Петровке.
   - Ерунда, - заорала Зинаида, - Леня никого не убивал!
   - Да? Алена Шергина...
   -  Она  была  дрянь,  сволочь,  сука,  -  завизжала  потерявшая   остатки
самообладания Зина, - негодяйка.
   - Это еще не повод лишать ее жизни!
   - Ладно, - взяла себя в руки адвокат, - хорошо. Сколько?
   - Чего?
   - Долларов, разумеется, или евро, если хотите.
   - Шантажом не занимаюсь.
   - Сколько?
   - Деньги мне не нужны.
   - Что тогда?
   - Координаты Головкина.
   - .. - выпалила Зинаида.
   В кабинете воцарилась тишина. Со стороны мы, наверное, представляли собой
замечательное зрелище. Ну  представьте  картину:  в  удобных  креслах  около
столика, на котором стоят  кофейник,  чашки  и  вазочка  с  печеньем,  сидят
мужчина и женщина. Нас можно было счесть за счастливых  супругов.  За  окном
бушует морозная непогода, гневный ветер гонит по тротуарам змеистую поземку,
в лицо прохожим летит колкая "крупа", а на черном,  угрожающе  нависшем  над
городом небе не видно ничего: ни звезд, ни луны. В кабинете же уютно, тепло,
пахнет кофе, и кажется, люди,  удобно  устроившиеся  тут,  настолько  хорошо
понимают друг друга, что им не нужны слова.
   Но не верьте  впечатлениям,  они  обманчивы.  У  меня  быстро  колотилось
сердце, а Зинаида, очевидно, с огромным удовольствием  опустила  бы  мне  на
голову  старинную  тяжелую  серебряную  сахарницу,  совершенно   ясно,   что
адвокатессу душила злоба.
   Наконец Колобкова справилась с собой:
   - Значит, денег не надо? Я мотнул головой.
   - Вы работаете за идею?
   - Без комментариев.
   - И помчитесь куда обещали?
   - Естественно.
   - Сделаете ошибку,  Леня  тут  ни  при  чем.  Только  испортите  человеку
репутацию.
   - Кому надо, разберутся.
   Внезапно Зинаида вскочила, подошла ко мне и наклонилась.  Я  почувствовал
аромат  незнакомых,  но,  скорей  всего,  очень  дорогих  духов.   Попытался
отстраниться, но адвокатесса, положив унизанные кольцами руки мне на  плечи,
понизив голос, сказала:
   - Иван Павлович, сейчас расскажу вам кое-что, и вы убедитесь: Леня чист.
   Я даже позавидовал Головкину. Умная, красивая,  удачливая  Зинаида  любит
Леонида Михайловича. Мне отчего-то всегда приходится быть тем,  кто  целует,
женщины  лишь  подставляют  щеку.  Ни  разу  не  попалась   такая,   готовая
защищать...
   - Вы были абсолютно правы, сказав, что я  любовница  Лени,  -  решительно
произнесла Зинаида и села на диван, поджав свои красивые ноги.
   Я услышал рассказ, до определенного  момента  совершенно  обычный,  такое
случается порой в семьях.
   Леонид и Инга поженились в тот год, когда Головкин  заканчивал  институт.
Как я уже упоминал, парень учился в МГИМО, и дальнейшая его биография  очень
зависела от семейного статуса. "Женатика" почти всегда сразу  отправляли  на
работу за кордон. Леонид огляделся по сторонам  и  счел  дипломницу  филфака
Ингу вполне подходящей парой. Сыграли  свадьбу  и  отправились  на  Арабский
Восток.
   Жизнь в посольстве - это тема для отдельной книги. Те,  кому  приходилось
пару лет провести в тесном мирке советской колонии, знают, какие  там  царят
нравы. Это даже не прозябание в отдаленном военном гарнизоне -  это  намного
хуже. Сплетни, пьянство, постоянная слежка друг за другом, пресмыкание перед
послом и его женой, страх при виде  третьего  секретаря,  который  вроде  бы
должен заниматься лишь вопросами культуры и не имеет особого статуса, но  на
самом деле является порой более могущественным, чем сам  посол,  потому  что
носит на плечах погоны КГБ, невозможность пронести домой  ни  одну  покупку,
чтобы десятки человек не спросили: "Что там  у  тебя?"  Не  всякий  выдержит
подобное, особенно женщина. Мужья были  заняты,  утром  вели  дела,  вечером
ходили на приемы, куда, во всяком  случае,  в  арабских  странах,  не  очень
приглашали жен. Бедные  бабы,  изнывая  от  безделья,  пытались  найти  себе
занятия. Одна шила, другая вязала, третья безостановочно рожала детей.  Инга
начала пить.
   Впрочем,  сначала  она  прикладывалась  к  бутылке  осторожно,  и  Леонид
Михайлович  долгое  время  не  понимал,  что   происходит   у   него   дома.
Справедливости ради следует отметить, что глобальный размер  любовь  Инги  к
"Хеннесси" приняла тогда, когда Сонечке исполнилось пять лет.
   Головкин пытался бороться с женой, но потерпел неудачу, а  потом  на  его
жизненном пути встретилась Зинаида.
   - Леонид - крайне порядочный человек, - поясняла  адвокатесса,  -  он  не
может бросить алкоголичку-жену, считает себя виноватым  в  произошедшем.  Он
делал карьеру, Инга из-за , этого не смогла реализоваться и стала  пить.  Мы
любим друг друга, но вместе сможем быть лишь после смерти Инги, понятно?
   Я  кивнул.  Конечно,  только,  думается,  Зинаида  слегка   романтизирует
ситуацию. На самом деле все обстоит проще. В Министерстве иностранных дел до
сих пор косо посматривают на сотрудников, затеявших развод. Если ты  изменил
супруге,  то  способен  изменить   и   государству,   морально   неустойчив,
следовательно, ненадежный человек. А вот  вдовца,  поспешившего  обзавестись
новой семьей, полностью одобрят,  потому  что  одинокий  мужчина  еще  более
ненадежен, чем разведенный.
   - И, конечно, он обожает Сонечку, - продолжала Зинаида, - должна сказать,
что девочка  хорошая,  просто  запущенная,  Инга  совершенно  не  занималась
дочерью, позволяя  той  делать  все,  что  заблагорассудится,  результат  не
замедлил сказаться.
   Когда Леонид узнал о "карьере" дочери на ниве "фотомодели",  он  чуть  не
заработал инфаркт. Эта история стала последней  точкой  в  их  отношениях  с
Ингой. Головкин уехал в Англию и попросил Зину раз  в  месяц  отвозить  Инге
денежное содержание.
   Зина не испытывала никакой  радости  от  встреч  с  матерью  Сонечки,  но
исправно выполняла поручение.
   - Да, - объясняла она, - Леня очень хотел полностью  замять  дело,  потом
решил  напугать  этого  Олега  Колпакова.  Договорился   с   приятелями   из
определенных структур, те заминировали  автомобиль  негодяя.  Надо  сказать,
Леня перестарался. Мерзавец перепугался до такой степени, что убежал.
   - Зачем же было взрывать "Жигули"? Не проще ли заплатить Олегу деньги  за
молчание?
   - Нет, - сердито ответила Зина, - Колпаков был сволочь, мерзавец.  Такому
только предложи откупные, возьмет без писка, даже с улыбкой, но через неделю
вновь  появится  на  пороге  и  потребует  новую  сумму,  таких  надо   лишь
запугивать, что Леня и сделал, но, очевидно, не рассчитал меру  воздействия,
потому что Колпаков скрылся.
   Леонид Михайлович  сначала  даже  расстроился,  поганец  уволок  с  собой
негативы, и никакой гарантии на то, что снимки не всплывут  где-нибудь  еще,
не было. Пару дней Головкин провел  в  тревоге,  он  опять  подключил  своих
приятелей из определенных структур, но тут ему позвонил некий Сергей Кудимов
и заявил:
   - Сколько вы готовы заплатить,  чтобы  снимки  вашей  дочери  никогда  не
появились на страницах "Микроскопа"? Если хотите  получить  негативы,  сумму
увел