назвала имя любовника? - спросил я.
   - Нет, - ответил Веня, - наоборот, повторила, что  никому  не  скажет,  в
особенности матери.
   - Может, адрес упомянула? Веня вновь покачал головой:
   - Нет, велела у магазина ждать, я и не лез. Думал, и  впрямь  к  какой-то
бабке подалась. Я приуныл.
   - Совсем ничего? Может, хоть словечко обронила?  Ну,  к  примеру,  дом  с
зелеными ставнями, во дворе колодец, - цеплялся я за последнюю надежду.
   - Нет, - протянул Веня, - хотя, погодите, петух!
   - Какой петух? - изумился я.
   - Ольга, когда все рассказала и перестала  плакать,  -  пояснил  Веня,  -
вдруг сказала:
   - ?Петух там такой страшный, прямо жуть берет. Я калиткой хлопнула, а  он
завертелся со скрипом?.
   - Птица? - удивился Веня. - Вертелась со скрипом?
   - Железная, - тихо ответила Ольга, - флюгер. Только отчего-то не на крыше
приделан, а на калитке.
   Это была  последняя  фраза,  которую  Веня  услышал  от  спутницы.  Потом
началась истерика, и произошла авария.
   Как Веня ни старался, ничего интересного он больше вспомнить не смог, и я
ушел.
   В пять часов  я  должен  был  заехать  к  Люси,  чтобы  вести  девушку  в
?консерваторию?. До встречи еще  имелось  время,  но  я  не  успевал  домой,
поэтому тихо поехал по улицам, выискивая место,  где  можно  перекусить.  Не
большой я любитель сети общественного питания,  но  есть  хотелось  безумно.
Глаз упал на большую вывеску ?Макдоналдс?. Ну уж ни за что, возмутился мозг,
только не в заведение пронырливого американца, забивающего  желудки  наивных
людей отвратительными булками с излишне  жирными  котлетами,  но  нога  сама
нажала на тормоз.
   Есть в переполненном зале я не стал,  взял  пакет  в  машину  и  принялся
поглощать ?картофель по-русски? в гордом одиночестве.  Вы  не  поверите,  но
печеные клубни с белым соусом на вкус оказались совсем даже ничего.  Не  так
плохо было и куриное филе  -  обжаренные  в  сухарях  кусочки.  К  ним  тоже
полагался соус, на этот раз острый. Быстро съев обед, я увидел, что служащая
забыла положить салфетки, и, абсолютно не задумываясь, облизал пальцы. В  ту
же  секунду  мне  стало  смешно,   видала   бы   сейчас   Николетта   своего
благовоспитанного сыночка. Ест руками, без вилки и ножа,  да  еще  слизывает
жир.  Ей-богу,  старательно  изображая  из  себя  детектива,  я  приобрел  и
соответствующие замашки. Самое интересное, что меня это теперь  не  коробит.
Раньше я, даже наедине с собой, был ?застегнут на все пуговицы?, но  теперь,
образно выражаясь, снял пиджак и  влез  в  халат,  этакий  удобный,  мягкий,
уютный, застиранный.
   Значит, птица на калитке. Очень шаткая примета, прошло восемнадцать  лет.
Флюгер мог сломаться, деревяшка сгнить, а дача сгореть. Но другого-то  следа
у меня нет.
   После сытной еды сигарета показалась особенно вкусной. Я выпустил  дым  и
стряхнул с сиденья крошки. На мой вопрос:
   - Вы знали, что у Оли родились близнецы? - Веня ответил:
   - Конечно.
   - Кому-нибудь рассказывали, что девочек было двое?
   - Нет.
   - Почему?
   - Элеонора Андреевна просила.
   - Да?
   - Ага, - подтвердил Веня,  -  пришла  ко  мне  утром,  перед  похоронами,
рано-рано, около семи. Заспанный парень открыл дверь - Извини, бога ради, за
вторжение, - нервно сказала соседка.
   - Ерунда, - пробормотал Веня, - что-то случилось?
   - Хватит, - отрезала Нора, - в моей жизни уже  все  несчастья  произошли.
Просьба у меня к тебе.
   - Да, конечно, - забормотал Веня.
   Парень чувствовал себя безумно виноватым. В конце концов, именно он сидел
за рулем машины и мог считаться виновником происшествия.
   - Ты ведь знаешь, что одна девочка умерла? Глаголев кивнул.
   - Так вот, очень прошу, никому не говори про двойню.
   - Но Олька сама могла кое-кому растрепать! Элеонора покачала головой:
   - Нет, во-первых, она только недавно узнала, что младенец не один. Как-то
они там неудачно лежали,  доктор  плохо  сердцебиение  плода  слышал,  а  на
ультразвук я ее не отправляла, нужды не видела. А во-вторых, Ольга ни с  кем
последние месяцы не общалась. Так что о двойне знаем только ты и я.
   - Еще врач, - напомнил Веня.
   - Ну, Красномосковск хоть и  близко,  да  далеко,  -  вздохнула  Нора.  -
Пожалуйста, не трепись.
   - Хорошо, - пожал плечами парень, - если хотите,  ни  звука  не  пророню,
только что же тут стыдного? Думаете,  смеяться  будут?  Да  такое  в  голову
никому не придет, жалеть начнут, сочувствовать.
   - Да плевать мне на сплетни и на жалость, - взвилась  Нора,  -  о  другом
волнуюсь. Вырастет вторая девочка и начнет мучиться:  не  я  ли  виновата  в
смерти сестры... Не  нужны  ей  всякие  комплексы,  угрызения  совести.  Та,
умершая, и не жила вовсе, вроде как ее и  не  было.  Мне  врач  по  телефону
сообщила, какая-то патология развития.  Значит,  и  переживать  не  следует.
Сделай милость, не болтай. Мы Олю с дочкой в одном гробу  хороним,  младенца
прикрыли, не видно его.
   Естественно, Веня пообещал держать язык за зубами и слово свое сдержал.
   - Никому не сболтнул? - спросил я.
   - Нет, - покачал головой мужчина, - зачем? Сам понимал, трудно ребенку  с
таким грузом жить. А потом и вовсе забыл, что Рита из пары была...
   Я скомкал пакет и поехал к Люси. Нет, не все  забыли,  что  девочек  было
двое. Кое-кто великолепно помнил об  этом  факте  и  разработал  дьявольский
план. Неужели Ольга никому  не  обмолвилась,  как  зовут  ее  любовника?  Не
растрепала подружкам? Ведь ей в момент смерти исполнилось всего двадцать два
года, а в этом очаровательном возрасте девочки болтливы  и  непосредственны.
Может, конечно, кто-то и был в курсе,  только  теперь,  спустя  восемнадцать
лет, никого не найти. Хотя...
   От неожиданной мысли я нажал на тормоз. Ольга очень хорошо пела и училась
в музыкальном училище. Она собиралась стать певицей. Ну неужели в  группе  у
нее не было подружек?
   Воодушевленный, я подкатил к дому Люси, сбегал наверх, вручил Розе  букет
из красный цветов, пробормотал известную шутку: ?Роза вянет  от  мороза,  вы
же, Роза, никогда? - и получил в обмен на веник ?невесту?. Сегодня Люси была
в песцовом полушубке.
   Мы добрались до Сиреневого бульвара, я посмотрел, как девушка,  кажущаяся
из-за пушистого меха совсем толстой,  просто  горой,  прикинувшейся  песцом,
исчезла в мрачном подъезде. Может, все-таки  следует  открыть  ей  глаза  на
поведение драгоценного Севочки? Но  потом  я  опять  решил,  не  надо,  сама
разберется, что к чему. Хватит того, что я дал втянуть  себя  в  авантюру  с
обманом ее родителей.

Глава 24

   На следующий день я отправился в музыкальное училище. Воропаево далеко, а
железный  петух-флюгер  слишком  шаткая  примета.  Поиск  однокурсниц  Ольги
казался мне более перспективным занятием.
   За последние несколько дней мне довелось несколько раз побывать в учебных
заведениях, и теперь я хорошо представлял себе, как нужно  действовать.  Для
того чтобы растопить сердце заведующей  отделом  учета  студентов,  я  купил
жуткий торт. Просто варварское великолепие из бисквита,  кремовых  замков  и
шоколадной крошки. При взгляде на этот апофеоз кондитерского  искусства  мой
желудок начинал противно сжиматься, но, насколько я знаю, дамы  обожают  все
липкое, сладкое, тягучее.
   Постучавшись, я, с тортом наперевес, вошел в довольно большое,  давно  не
ремонтированное помещение и сразу понял, что не прогадал.
   За столом сидели  женщины,  четыре,  все  примерно  моего  возраста,  при
косметике и бриллиантах. Увидав мужчину, коллектив оживился чрезвычайно.
   - Вы к кому? - кокетливо спросила полная брюнетка.
   - Дорогие дамы, - бодро начал я  монолог,  -  бога  ради,  простите,  что
явился без звонка и помешал вам работать. Как знак  искреннего  раскаянья  в
содеянном, примите сей тортик. Если  он  окажется  невкусным,  я  вернусь  в
супермаркет и убью продавца. Подлец обещал, что вы будете в восторге. Оп-ля!
   Ловким движением я схватил ножницы, разрезал веревочку и поднял крышку.
   - Какой вы жестокий, - протянула  худенькая  блондиночка,  -  не  следует
стрелять в продавцов. Тортик замечательный, я ела такой.
   - Слово прекрасной дамы для меня  закон,  -  мигом  согласился  я,  -  он
помилован.
   Блондинка рассмеялась, к ней присоединились и остальные. Поняв, что  дамы
уже считают меня своим, я быстро сказал:
   - Давайте знакомиться.
   - Лиза, - протянула блондинка.
   - Яна, - добавила полная брюнетка.
   - Таня, - хором сказали две другие женщины.
   - Ваня ибн Хоттаб, - принялся дурачиться я, - джинн, исполняющий желания.
Сейчас, как мне кажется, вы хотите пить чай.
   - В общем, неплохо  бы,  -  усмехнулась  Яна.  Я  схватил  электрочайник,
подошел к висящей в углу раковине.
   - Сейчас! Хамам-балам-далам!
   Женщины опять рассмеялись. Через полчаса,  когда  все  угостились  свежим
бисквитом, одна из Тань поинтересовалась:
   - Ну, если серьезно, чего вы хотите?
   - Если серьезно, - без всякой тени улыбки взмолился я, - то  очень  прошу
мне помочь.
   - В пределах разумного сделаем все, - заверила Лиза.
   - Я работаю на телевидении в программе ?Ищу тебя?.
   - Да ну, - всплеснула руками Яна. - Ой, как интересно, а к нам вы зачем?
   - Восемнадцать лет тому назад тут училась Ольга Родионова,  можно  сейчас
увидеть список ее одногруппников?
   - В общем, да, - протянула Лиза. - Но зачем?
   - Видите ли, Ольга трагически  погибла,  когда  находилась  на  последнем
курсе. Ее мать хочет сейчас отыскать  бывших  подруг  дочери  и  сделать  им
подарки. Оле в этом году исполнилось бы сорок лет, юбилей. Ее  мать  богатая
женщина... Неужели вы не помните  эту  историю?  Родионова  была  беременна,
буквально на последней неделе...
   - Из нас никто так долго здесь не работает, - вздохнула одна из Тань, - а
информацию запросто можно получить, давно весь архив  компьютеризирован.  По
закону сведения полагается семьдесят пять лет хранить.
   Она встала, подошла к небольшому монитору, пощелкала  мышкой  и  радостно
сообщила:
   - Вот она, ваша Ольга  Родионова,  шестая  группа,  отделение  эстрадного
вокала. Сейчас распечатаю.
   Раздалось тихое шуршание. Из принтера выполз листок бумаги.
   - Держите, - протянула мне его Таня, - хорошо, однако, было  восемнадцать
лет назад.
   - А что хорошего? - машинально поинтересовался я.
   - Разве это группа, - фыркнула Таня, - восемь человек  всего!  Сейчас  по
тридцать набираем.
   - Так тогда бесплатно обучались, - вздохнула Яна, - а теперь вон  сколько
денег берут, ректору охота заработать, поэтому и напихал в аудитории  людей,
как селедок в бочку!
   - Народ прямо озверел, - засмеялась Лиза, - все рвутся эстрадными певцами
и музыкантами стать.
   - Дело денежное, - улыбнулся я, - говорят, они бешеные тысячи получают.
   - Ой, - отмахнулась Яна, - не верьте.  Человек  двадцать,  не  больше,  а
остальные ведут жуткую жизнь.
   Мы еще минут десять поговорили  о  тяжелой  доле  артистов  и  расстались
страшно довольные друг другом.
   Я спустился в машину и принялся  изучать  список.  Так,  Федотова  Лариса
Сергеевна, Малышева Неля Петровна,  Рогозин  Анастас  Михайлович,  Селезнева
Инна Константиновна - староста Вот с нее и начнем. Небось староста  все  про
всех знала.

Глава 25

   Без всякой надежды на успех, все-таки прошло столько лет, я набрал  номер
Селезневой и услыхал дребезжащий старушечий голос.
   - Алло.
   - Можно Инну Константиновну?
   - Инночка на работе, - ответила  бабуся.  Я  обрадовался.  Надо  же,  как
здорово, Селезнева живет на прежнем месте, хотя ничего странного в этом нет.
Многие люди,  получив  квартиру,  никогда  не  меняют  местожительство.  Мои
родители, например, приобрели кооператив в 1963 году, и Николеттадо сих  пор
преспокойненько обитает там.
   - Простите, а телефончик не подскажете?
   - Куда?
   - На работу к Инне Константиновне.
   - Что вы, молодой человек, разве на рынке есть телефон!
   - Простите, - не понял я, - на каком рынке?
   - На ?Динамо?, - ответила собеседница, - Инночка  обувью  торгует,  место
номер две тысячи сто сорок два. Если вам срочно, туда езжайте, она до  шести
вечера стоит.
   Я сунул телефон в карман и  поехал  искать  разворот.  Чудны  дела  твои,
господи, дама, закончившая музыкальное училище, предлагает  людям  сапоги  и
ботинки.
   Николетта никогда не покупает вещи на толкучках. Даже в те годы, когда мы
неожиданно стали бедными, прямо-таки нищими, она  шла  в  хорошие  магазины.
Брала деньги в долг, а потом говорила мне:
   - Купила себе платье, верни Коке двести долларов. Помнится, в первый  раз
я удивился:
   - Где же мне их взять?
   Маменька наморщила носик и отрезала:
   - Твой отец никогда не задавал подобных вопросов. Женщину  совершенно  не
волнует, где мужчина достает средства.
   Представить Николетту прохаживающейся между рядами лотков и примеривающей
на  грязной  картонке  туфли  просто  немыслимо.  Но  большинство  москвичей
придерживаются иной точки зрения, поэтому на ?Динамо? клубилась толпа.
   Я шел в людском потоке, разыскивая нужную торговую точку.  Она  оказалась
большим грузовиком, стоявшим последним в ряду высоких машин. Покупателей тут
было мало, и возле стеллажей с ботинками не  нашлось  никого:  ни  тех,  кто
желал купить обувку, ни того, кто ее продавал. Я  повертел  в  руках  жуткое
изделие неизвестных сапожников и крикнул:
   - Хозяйка!
   Из грузовика высунулась полная тетка в куртке.
   -  Подобрали?  Берите,  останетесь  довольны,  качество   отменное,   мех
натуральный. Италия делает.
   Я с сомнением посмотрел на потеки клея,  выступающие  между  подметкой  и
верхом кособокого ботинка.
   - Уступлю немного, - быстро сказала торговка, - скину, так  и  быть.  Ну,
какой вам размерчик нужен?
   - Вы Инна Константиновна Селезнева? - спросил я.
   - Точно, - улыбнулась тетка. - Откуда вы знаете?  Знакомились  когда?  Не
припомню что-то.
   - Прочитайте, пожалуйста, - попросили, протягивая листочек.
   Селезнева взяла бумажку, пробежала глазами по строчкам и удивилась.
   - Так это же наша группа, из музыкального училища. Где вы это взяли?
   - Помните этих людей?
   - Конечно, очень хорошо.
   - Можете рассказать о них?
   - Из милиции, да? - спросила Инна, ловко выбираясь из грузовика. -  Ищете
кого?
   Не дожидаясь ответа, она выхватила из моих рук  ботинок  и  поставила  на
стеллаж.
   - Не берите это говно, месяц только проносите, жуткая дрянь. Если  вам  и
правда зимние ботинки нужны, ступайте в двенадцатый контейнер,  там  Ленвест
продают.  Не  смущайтесь,  что  в  России   шьют,   отлично   делают,   кожа
натуральная...
   - Где тут поговорить можно? - спросил я, невольно вздрагивая от холода.
   Инна заметила это движение.
   - В моем грузовике околеем, пошли в кафе. И, не дожидаясь  моего  ответа,
закричала:
   - Ленка!
   Из соседнего автомобиля высунулась девчонка.
   - Чего?
   - Не буду запирать, присмотри за товаром.
   - А ты куда?
   - Пойду горяченького проглочу.
   - Ступай себе, - разрешила Лена, - все равно народ не идет.
   Инна провела меня в небольшое кафе и спросила:
   - Сосиски будете?
   - Нет, спасибо, - быстро сказал я, - просто кофе. Да вы садитесь,  сейчас
принесу. Что вам взять?
   - А все равно, лишь бы горячее, - отмахнулась  Инна,  -  надо  же,  какой
холод стоит!
   Я подождал, пока она проглотит две сардельки, густо обмазанные  горчицей,
и поинтересовался:
   -  Как  же  вы  на  рынок  попали?  Вроде  музыкант.  Селезнева   грустно
улыбнулась:
   - Ну, предположим, Аллы Пугачевой из меня не вышло. Закончила  училище  и
пела в ансамбле ?Свежий ветер?, слышали про такой?
   - Нет, - ответил я и быстро добавил:
   - Я плохо знаю эстраду.
   - Не старайтесь, - ухмыльнулась Инна,  -  его  и  специалисты  не  знали.
Мотались по провинции, лабухали в коровниках. Потом вся дрянь с перестройкой
завертелась, затем возраст начал подпирать. В тридцать пять уже трудно спать
в автобусах и по восемь часов  глотку  драть.  Пошла  в  музыкальную  школу,
преподавала пару лет  за  гроши.  До-ре-ми-фа-соль,  кошка  слопала  фасоль.
Обнищала совсем, обносилась, а тут подружка предложила на рынок пойти, вот и
стою. Да здесь полно людей с образованием, даже кандидаты наук есть, а возле
ворот мужик шарфами торгует, так тот вообще профессор.
   - У ваших согруппников как дела шли? Инна опять развернула листок.
   - Лара Федотова замуж вышла, дочку родила, на сцене не  работала.  Да  ей
незачем, у нее муж крупный бизнесмен,  деньги  рекой  текут.  Неля  Малышева
спилась  совсем.  Мы  в  прошлом  году  собирались  вместе,  училище  юбилей
праздновало, ну и пригласили всех. Неля явилась в лохмотьях, прямо  бомжиха,
лучше бы совсем не приходила. Анастас  Рогозин  процветает,  газета  у  него
очень популярная, тираж большой. Феоктистова Майя и Сергеева Женя  давно  за
границей, уехали в Израиль. Где они сейчас, не знаю.  Катя  Ярцева  в  школе
преподает...
   - А Оля Родионова? - спросил я.
   - Олечка давно погибла, - вздохнула Инна, - мы на последнем  курсе  были,
когда она в автомобильную аварию попала. Это была первая смерть среди наших.
Все так горевали!
   - Говорят, она ждала ребенка?
   - Это-то самое ужасное, - отозвалась Селезнева. - Девочка осталась  жива,
а Олька скончалась.
   - Почему?
   - Никаких подробностей я не  знаю.  Мы  хоть  и  учились  вместе,  но  не
дружили. Нет, поймите правильно, в коридорах общались, в столовую ходили, на
вечера отдыха, но в гостях  друг  у  друга  не  бывали.  Родионова  с  Женей
Сергеевой дружила, с Малышевой и с Ларой Федотовой.  Вечно  они  шушукались,
что-то придумывали, занятия прогуливали. А меня не любили.
   - Почему?
   -  Старостой  меня  назначили  за  хорошую  учебу  и   дисциплинированное
поведение. Приходилось в журнале  отмечать  отсутствующих.  Ларка  пару  раз
подкатывалась и просила так сладенько: ?Инночка, не пиши ничего про нас?.  А
как же не писать? Мне потом нагоняй. Вот они и перестали со мной дружить.
   - Вы недавно собирались все вместе?
   - Да, на юбилей училища.
   - Все были?
   - Нет, нет. Сергеева и Феоктистова отсутствовали.
   - А Малышева с Федотовой?
   - Притопали. Одна в рванье, другая в бриллиантах.
   - Телефонами, случайно, не обменивались?
   - А как же.
   - Дайте мне их координаты.
   - Что случилось-то? - наконец догадалась поинтересоваться Инна.
   - Служебная необходимость, - загадочно ответил  я.  -  Впрочем,  если  не
хотите помочь, уточню по своим каналам.
   - Какой же тут секрет, - вздохнула Инна, - книжка  у  меня  в  автомобиле
лежит.
   Мы вернулись к грузовику, и я получил необходимые сведения.
   - Ларке можно прямо сейчас звонить, -  напутствовала  меня  Инна,  -  она
ничегочешьки  не  делает,  дома  телик  глядит,  а  Неля,  наверное,  пьяная
валяется.
   Я вернулся к своей машине и позвонил Федотовой.
   - Алло? - пропел девичий голос.
   - Можно Ларису?
   - Мама, тебя! - заорала девушка. Через секунду снова послышалось: ?Алло?,
- произнесенное точь-в-точь таким же юным голосом.
   - Вы Лариса?
   - Да.
   - Простите за беспокойство,  имя  Оли  Родионовой  вам  знакомо?  Вы  еще
учились...
   - Я великолепно помню Олю, - перебила меня женщина, -  только  она  давно
умерла. А в чем дело?
   - Мать Родионовой хочет найти отца Риты.
   - Ничего не понимаю! - воскликнула Лариса.  Я  принялся  довольно  путано
объяснять суть вопроса.
   - Ладно, - смилостивилась собеседница, - чего по телефону  разговаривать,
лучше приезжайте ко мне, пишите адрес.
   Примерно через час я входил в подъезд высокого дома из красного  кирпича.
Элитная постройка, как теперь выражаются. Вот только место  для  здания,  на
мой  взгляд,  выбрано  неудачно.  Шикарные  окна,  большие,  с   зеркальными
стеклами, смотрели прямо на шоссе, а в двух шагах  от  дома  шумел  огромный
рынок.  Но  подъезд  впечатлял,  даже  пугал.   Когда-то   подобный   эффект
использовали зодчие в  Испании,  во  времена  инк