ло куртки, а  кое-кто,  в  том
числе и девушки, обнажились по пояс. Я стащил косуху и стал оглядывать зал.
   Так,  попробуем,  несмотря  на  крайне  не  располагающую  к   умственной
деятельности обстановку, слегка пошевелить мозгами.
   Некто решил спрятать Риту подальше от чужих  глаз  и  посчитал  отчего-то
лучшим местом для этой цели ?Ванильный зефир?.  Впрочем,  может,  это  и  не
самая глупая идея. Тут без конца взад и вперед снуют молодые девчонки, и еще
одна не должна ни у кого вызывать ни удивления, ни  настороженности.  Только
вряд ли ей разрешили танцевать в зале. Вероятней всего,  пленницу  держат  в
каких-нибудь ?задних? помещениях, нафаршировав для  спокойствия  снотворным.
Но как узнать где? Машка, ушлая  дочка  моего  бывшего  одноклассника  Ромы,
говорила, вроде здесь есть какие-то места для парочек, жаждущих уединения...
Нет, на танцплощадке оставаться бессмысленно.
   Мы с Люси принялись  методично  обходить  места  свободного  доступа  для
клиентов. Буфет, кафе, туалеты... Моя спутница ухитрилась пробраться даже на
кухню. Потом, отдав две тысячи рублей хитро улыбающемуся парню, мы оказались
на третьем этаже, в коридоре, куда выходило шесть дверей. Мальчик указал нам
комнату, дал ключи  и  исчез.  Мы  подождали,  пока  он  скроется  из  виду,
выскользнули наружу  и  стали  прикладывать  уши  к  дверям.  Из-за  четырех
доносились такие звуки, что бедная Люси мигом стала похожа на вареного рака.
Пятая  комната  временно  принадлежала  нам,  а  дверь  в  шестую  оказалась
открытой.
   Мы заглянули внутрь. Никого! Пусто! И в комнате, и  в  крохотной  ванной.
Пришлось возвращаться к себе. Сев на двуспальную  кровать,  я  закурил.  Да,
трудная задача В клубе небось полно подсобных помещений, чуланов,  кладовок,
не говоря  уже  о  кабинетах  хозяев,  раздевалок  для  ди-джеев  и  прочего
обслуживающего персонала. Как обойти их все? Нас мигом выставят.
   Внезапно Люси хлопнула себя по лбу:
   - Знаю!
   - Да ну? - обрадовался я. - Рассказывай!
   - Потом, -  нетерпеливо  отмахнулась  девушка,  -  сначала  надо  кое-что
приготовить. Погоди секунду.
   Она метнулась в ванную и притащила половую тряпку.
   - Отлично, - бормотала Люси, запихивая ее к себе в  сумочку,  -  то,  что
надо.
   - Ты с ума сошла?!
   - Нет, - засмеялась  она,  -  пошли  в  буфет,  мне  надо  потолковать  с
официантками.
   - Но зачем?
   - Потом объясню, - тянула меня девушка, - ты читал в детстве криминальные
рассказы Честертона про патера Брауна?
   - Нет, - ответил я, спускаясь за ней на первый этаж, -  мне  всегда  были
больше по душе стихи.
   - Иногда, - радостно возвестила Люси, - в книжках можно найти просто море
полезной информации. Кстати, моя мама не дает мне читать  детективы,  по  ее
мнению, это третьесортная, низкая литература, рассчитанная на алкоголиков  и
бомжей. У тебя в детстве тоже отбирали Конан Доила?
   - Нет, я сам не читал.
   - А зря, - резюмировала Люси и велела:
   - Закажи нам кофе.
   Через минут пять моя дама гневно сказала:
   -  Боже,  там  муха,  -  и  исчезла  на  кухне.  Потекли  минуты,   потом
раскрасневшаяся Люси вынырнула из подсобного помещения и велела:
   - Все, двинули в зал.
   - Может, объяснишь, в чем дело?
   - Сейчас, сейчас.
   Мы вошли на танцплощадку, и я  снова  ослеп  и  оглох.  А  когда  ко  мне
вернулись зрение и слух, то я обнаружил, что  Люси  исчезла.  Растерянный  и
немного сердитый, я вертел головой в разные стороны, но моя спутница  словно
сквозь землю провалилась. Потом выскочила  откуда-то,  я  хотел  потребовать
объяснений, но тут произошло неожиданное. Музыка стихла, ди-джей начал  было
говорить, вдруг Люси разинула рот и, указывая куда-то в сторону, завопила:
   - А-а-а, пожар, горим, спасайтесь, бегите, помните, как  во  Владивостоке
все сгорели живьем на дискотеке, а-а-а.
   Я посмотрел в направлении ее наманикюренного пальчика и  увидел,  как  со
стороны одного окна валит дым.
   - О-о-о, - взревела толпа и, сметая  все  на  своем  пути,  ломанулась  к
выходу.
   Хорошо еще, что мы стояли у противоположной стены.
   - Это что? - пробормотал я.
   - Я подожгла тряпку и сунула ее на подоконник, - гордо заявила Люси.
   - Господи, зачем?
   - А так сделал  патер  Браун,  -  пояснила  девушка,  -  когда  не  сумел
обнаружить в одном доме тайник.  Заорал:  пожар,  а  хозяйка  и  кинулась  к
захоронке. Сейчас все на улицу выскочат, и Риту  выведут,  не  дадут  же  ей
погибнуть!
   - Дурацкая затея, - возмутился я, глядя, как посетители с визгом  ломятся
в дверь. - У них небось черный выход имеется. Мы ничегошеньки не узнаем.
   - А вот и нет, - радостно выкрикнула Люси, - мне официантка объяснила, их
хозяин - жлоб. Специально сделал только один-единственный вход, чтобы  никто
из обслуги не мог своих приятелей протаскивать и продукты выносить. Войти  и
выйти можно только здесь. Даже машины  с  едой  и  выпивкой  по  утрам  сюда
подъезжают и на глазах секьюрити разгружаются!
   - Но и впрямь может начаться пожар, с огнем шутки плохи!
   - Ой, ерунда, патер Браун тоже  тряпки  жег.  Подымило  и  перестало.  Да
оглянись, небось уж и дыма нет. Мама!!!
   Напуганный ее визгом, я повернулся и похолодел. Огонь уже рвал занавески,
причем сразу на трех окнах, бежали  по  карнизам  и  стенам,  яркие  ручейки
стекали на пол.
   - Мама!!! - закричала Люси. - Я не хотела.
   - Бежим скорей, - велел я и потащил доморощенного Герострата  на выход.
   Через десять минут мы в ужасе  наблюдали,  как  мощное  пламя  уничтожает
?Ванильный зефир?.
   - Ужасно, - всхлипывала Люси, - если там кто-то погиб,  я  покончу  жизнь
самоубийством!
   Я обнял ее за плечи, прижал к  себе  и,  почувствовав,  как  наши  сердца
бьются в унисон, сказал:
   -  Спокойно,  дорогая,  возьми  себя  в  руки,  все  давным-давно  успели
выскочить. Ты закричала: ?Пожар?, когда  он  еще  не  начался,  вспомни,  мы
выбежали одними из последних.
   - А официантки?
   - Да вон же они!
   На улице стояла черная декабрьская ночь, но пламя  от  ?костра?  освещало
все кругом так ярко, что фигуры присутствующих  можно  было  разглядеть  без
всякого труда.
   - Слава богу, - успокоилась девушка и моментально добавила:
   - Давай походим вокруг, поищем Риту.
   Мы  принялись  рыскать  в  толпе.  Приехавшие  пожарные  отгоняли  народ,
милиционеры   спрашивали   документы.   Кое-кто   из   посетителей,   увидав
представителей закона, предпочел спешно ретироваться.
   Обойдя двор, я в изнеможении прислонился к стоящему в отдалении от центра
событий мусорному баку. Ничего. Сожгли ?Ванильный зефир?  абсолютно  зря.  И
тут с другой стороны бачка прозвучал грубый голос:
   - Бросай ее на снег.
   - Простудится, - возразил другой, более интеллигентный.
   - Ну и хрен с ней, наркоша, подумаешь! Обдолбанная вся.
   - Хозяин велел ее стеречь!
   - Вот пусть сам под нее одеяло и стелит, гляди, опять обоссалась,  ну  на
кой хрен ему эта девка? Бросай ее и пошли, у меня в машине водка есть.
   - Нельзя, - возражал другой, - вдруг уйдет.
   - В таком виде? - ржал первый. - Да  она  в  полной  отключке,  под  себя
ходит, знаешь, сколько ей сегодня вкатили!
   - Как же так, без пальто, на снегу, помрет еще.
   - Ну и что?
   - Так велели стеречь!
   - Слышь, Павлуха, - сказал первый, - за десять минут ничего не  случится,
сюда, к бакам, никто не придет. Пошли, тяпнем - и назад.  Давай,  давай,  не
тормози.
   Я осторожно заглянул за бак, увидел две удаляющиеся  темные  фигуры  и...
Риту, валяющуюся в сугробе. Я мигом вылетел из укрытия и  попытался  поднять
девушку, но попытка не удалась. Тело  оказалось  каменно  тяжелым.  Тогда  я
схватил Маргошу под мышки и волоком потащил к ?Жигулям?, стараясь не дышать,
потому что от внучки хозяйки пахло, как из  общественного  сортира.  Кое-как
уложив ее на заднее сиденье, я бросился искать Люси.
   - Простите, - схватил меня кто-то за плечо. Я повернулся.
   - Да?
   - Вы были свидетелем пожара?
   - Ну, можно и так сказать.
   - Отчего он возник, по-вашему?
   - Неосторожность при курении, - категорически заявил я,  -  администрация
разрешила танцевать с сигаретами, и вот печальный результат. Еще хорошо, что
никто не погиб.
   -  Как  вы  считаете,  что  следует  сделать,  чтобы  избежать   подобных
несчастий?
   - Запретить курение в общественных местах, - ответил я и поинтересовался:
   - А вы кто? Почему спрашиваете?
   - Программа ?Катастрофа?, - ответил парень. И тут только я увидел  в  его
руке микрофон.
   - Эфир завтра в полдень, -  предупредил  журналист,  -  сможете  на  себя
полюбоваться.
   - Ванечка, - дернула меня за рукав Люси, - ничего...
   Я быстро схватил ее за руку и потащил  к  машине.  Домой  к  Элеоноре  мы
явились  около  часа  ночи.  Слава  богу,  домработница  и  кухарка  у   нее
приходящие, и  никто  не  увидел,  как  мы  с  Люси  втаскивали  в  квартиру
бесчувственную Риту. Впрочем, у меня все еще были сомнения, вдруг  это  Рая,
но, когда я, вызвав домашнего  доктора  Норы,  начал  стаскивать  с  девушки
насквозь промокшие, грязные брюки, мой взор упал на шрам чуть  ниже  колена.
Значит, все же перед нами лежала Рита.  Этим  летом  она  упала  и  довольно
сильно порезала ногу.
   Кое-как  мы  с  Люси  раздели  Маргошу,  обтерли  грязное  тело   влажным
полотенцем и натянули на девушку пижаму. Больше  ничего  сделать  не  могли.
Рита лежала абсолютно безучастно, словно гигантская кукла.
   - Она жива? - прошептала в какой-то момент Люси.
   - Да, - также шепотом ответил я, - видишь, дышит.
   Минут через двадцать раздался звонок и появился врач,  милейший  Геннадий
Сергеевич. Он окинул меня недоуменным взглядом:
   - Иван Павлович, голубчик, что с  вами?  Я  сообразил,  что  до  сих  пор
расхаживаю по дому в кожаных штанах, уродском свитере, гриндерсах, и сказал:
   - Все в порядке, больная в спальне.
   - Да кто у  вас?  -  изумился  Геннадий  Сергеевич,  вошел  в  комнату  и
взвизгнул по-бабьи. - Господи, да ведь это...
   Потом он повернулся ко мне и остолбенело поинтересовался:
   - Это...
   - Рита, - подтвердил я, - внучка Норы.
   - Но девочка умерла, - заикался врач, - сам приносил венок на похороны.
   - Она жива.
   - Но как, но... - забормотал эскулап, плохо соображая, что к чему.
   Я взял его за плечи и встряхнул:
   - Гена, приди в себя.
   За долгие годы знакомства я никогда не называл его на ?ты? и, уж конечно,
не забывал обращаться по отчеству, но терапевт совершенно спокойно ответил:
   - Да, прости, Ваня, очумел слегка. Если это Рита, то  кого  же  мы  тогда
похоронили?
   - Все потом, лучше займись больной. Осмотрев Маргошу, врач приказал:
   - Немедленно в клинику, сейчас договорюсь.
   - Что с ней?
   - Накачана наркотиками по самую макушку, я здесь ее не выведу,  только  в
стационаре, платно, очень дорого.
   - Естественно, - ответил я, -  давай  вызывай  машину,  медсестру,  чтобы
сопровождала.
   Пока Геннадий терзал телефон, я пошел  наверх,  к  сейфу.  Вытащил  пачки
денег, вновь уронил конверт с завещанием, разозлившись на себя,  я  не  стал
закрывать сейф, а побежал вниз, сжимая деньги, предназначенные в  оплату  за
клинику.
   Наконец все уладилось. Риту погрузили в машину.
   - У нее нет паспорта, - напомнил я, - его отобрали в связи со смертью.
   - Ерунда, - отмахнулся врач.
   - Гена, - сказал я.
   - Что?
   - Ты ведь давал клятву Гиппократа.
   - Естественно.
   - Очень прошу тебя, никому ни слова о том, что Рита ?ожила?, понял?
   - Не волнуйся, - ответил  терапевт,  -  не  дурак.  Сам  лучше  ложись  в
кровать, а то на привидение похож. Хочешь, давление померю?
   - Нет, спасибо.
   - Тогда быстро в кроватку.
   - Спасибо, Гена, - улыбнулся я.
   - Давай, не болей, Ваняша, - ответил доктор и убежал.
   Я смотрел ему вслед. Вот ведь странно. Мы знакомы не первый год и до  сих
пор вели себя крайне светски. ?Добрый  день,  Геннадий  Сергеевич?.  -  ?Мое
почтение, Иван Павлович?. А сегодня вдруг я обратился к нему просто: ?Гена?,
а он мигом ответил: ?Ваня?. И готово, стали почти  друзьями.  Может,  зря  я
всегда держал дистанцию между собой и другими людьми? Может, следовало  быть
проще?
   Решив больше не думать на эту тему, я пошел искать  Люси  и  нашел  ее  в
спальне Норы, на кровати. Девушка лежала поверх  покрывала.  Глаза  ее  были
закрыты, ровное, мерное дыхание показывало, что Люси спит. Устала, бедняжка,
даже не сняла голубой юбочки и свитерка.
   Ощутив неожиданный укол нежности, я закрыл свою  ?подельницу?  одеялом  и
пошел к себе. Внезапно в голову пришло сравнение, красивое,  поэтическое:  в
своем новом наряде Люси похожа на птицу счастья и удачи, как  известно,  она
синего цвета и появляется в жизни человека только один раз.

Глава 32

   Меня разбудил телефонный звонок.
   - Вава, - тарахтела Николетта,  -  немедленно  включи  телевизор,  шестой
канал, быстрей.
   Плохо соображая, что к чему, я понесся в гостиную и щелкнул  пультом.  На
экране возник потный мужик в косухе.
   - Запретить курение, - рявкнул он.
   - Нет, ты видишь, - неистовствовала маменька, - это твой двойник!  Просто
близнец! Нет, только  посмотри!  Такой  жуткий  парень,  совершенный  зверь,
абсолютно не интеллигентный, явно не нашего круга, но как похож!  Просто  до
омерзения! Вылитый ты! Бывает же такое!
   - Ага, - выдавал из себя я, - случается. Николетта продолжала  тарахтеть,
я отодвинул трубку подальше от  уха  и  стал  смотреть  передачу.  Следовало
признать, выглядел я жутко.
   - И представляешь, как ему не повезло, - визжала матушка, - просто  ужас!
Сначала дача в Воропаеве  исчезла,  теперь  этот  клуб  сгорел!  А  он  был,
оказывается, хозяином, кто бы мог подумать! Ведь знала,  что  он  занимается
бизнесом, но не предполагала каким! Честно говоря,  не  слишком  благородное
занятие держать клуб  с  танцульками,  прямо-таки  моветон,  но  зато  какие
деньги...
   - Постой, - протянул я, - ты о ком? Кто потерял дачу в Воропаеве?
   - А какое место было, - верещала  Николетта,  -  милый  дом,  на  калитке
флюгер стоял, так оригинально, мне нравилось. У нас ведь был  с  ним  роман,
ах, проговорилась! Ну да не беда, ты меня простишь, мы тогда были молоды!
   - У кого была дача в Воропаеве, - рявкнул я,  -  кто  хозяин  ?Ванильного
зефира??
   - Ну, милый, я же уже сказала, - обиделась Николетта и назвала фамилию.
   И тут мне мигом стало ясно, что к чему. Швырнув трубку на диван, я влетел
в кабинет, открыл сейф и сделал вещь, о которой на днях и помыслить не  мог.
Вынул конверт, вскрыл его, вытащил завещание и уставился в текст. Так.  Рита
могла распоряжаться деньгами только после  своего  тридцатилетия.  До  этого
капиталом должен был управлять опекун. Он же наследовал  средства  в  случае
смерти Норы и девушки.
   Вся картина задуманного преступления развернулась перед моими глазами,  и
я ужаснулся чужой подлости.
   Потом я убрал бумаги в сейф, постоял минуту у окна, вернулся в гостиную и
набрал номер.
   - Слушаю, - ответил мужчина.
   - Позовите майора Воронова Максима Ивановича.
   - У аппарата.
   - Вас беспокоит Подушкин, секретарь...
   - Очень хорошо вас помню, Иван Павлович, - перебил следователь.
   - Максим, - сказал я, - мне нужен ваш совет и помощь. Я нашел убийцу.
   - Жду, - коротко бросил милиционер, - не забудьте паспорт.
   Вечером я позвонил Николетте и огорошил ее:
   - Нора умерла.
   - Боже, - ахнула матушка, - вот горе. Что теперь с нами будет! Ты потерял
работу! Мы умрем с голоду! В этом вся Николетта. Первая мысль у нее о себе.
   - Нет, - твердо сказал я, - Нора позаботилась о нас.  Все  ее  деньги  по
завещанию отходят мне.
   - Как, - опять ахнула Николетта, - не может быть!
   - Может!
   - Но ты должен  сейчас  же  ко  мне  приехать,  -  закричала  матушка,  -
немедленно - Нет.
   - Почему?
   - Не могу.
   - Тогда я к тебе.
   - Слушай, Николетта, - процедил я, - сейчас я ухожу из  дома,  буду  весь
день в бегах,  вернусь  поздно  ночью,  сама  понимаешь,  хлопот  по  горло:
похороны, поминки. В квартире никого не будет,  я  даже  прислугу  отпустил.
Встретимся завтра.
   Не слушая ее возражений, я отсоединился, но через пять минут  перезвонил.
Было занято. Через десять минут тоже, и через двадцать, и через час.
   Я ухмыльнулся. Что ж, мы с Максимом рассчитали правильно, матушка делится
невероятной новостью со  знакомыми.  Итак,  капкан  поставлен,  будем  ждать
добычу.
   Задернув тщательно шторы, чтобы на улицу не пробился ни один луч света, я
сел в кресло,  зажег  торшер  и  начал  читать  Дика  Фрэнсиса  Звук  ключа,
поворачивающегося в замке, я услышал около семи вечера.
   Быстро потушив лампу, я юркнул за занавеску.  Сначала  было  тихо,  потом
послышались осторожные шаги. Некто выдвинул ящик письменного  стола,  достал
ключи, открыл сейф и зашуршал бумагами.
   - Что вы ищете? - спросил я и вышел из-за занавески.
   Незваный гость вздрогнул.
   - Ваня! Ты?!
   - Почему вас удивляет мое присутствие дома?
   - Но.., нет...
   - Зачем вы открывали сейф?
   - Я не открывал.
   - Не врите.
   - Ванечка, ты...
   Не окончив фразу, мужчина бросился к выходу, но из  прихожей  послышались
шум борьбы и мужские голоса, потом в кабинет вошла группа молодых  людей  во
главе с майором.
   - Зачем вы открывали сейф? - отрывисто спросил Максим.
   - Я его не трогал.
   - Но дверца распахнута.
   - Это Ваня рылся.
   Не успел подлец выплюнуть последнюю фразу, как  вновь  тихо  распахнулась
дверь и появилась фигура, с ног до головы укутанная в белое.
   - Кто это? - дрожащим голосом поинтересовался подонок.
   - Рита, - спокойно пояснил я, - вы напрасно думали,  что  она  пропала  в
огне. Впрочем, ваши служащие небось уже доложили, что вытащили ее из пожара.
Только я сумел выкрасть девушку, и она сейчас все расскажет. Давай, Маргоша!
   Медленным движением девушка стала поднимать покрывало.
   - Нет, - прошептал мерзавец, - не надо, я сам, сам, не надо, НЕ НАДО!!!
   Выкрикнув  последнюю  фразу,  он  посерел  и  свалился  на   пол.   Я   с
брезгливостью смотрел на лежащего: надо  же,  так  любил  его,  так  уважал,
считал  своим   вторым   отцом,   а   теперь   выясняется,   что   милейший,
интеллигентнейший человек, любитель  бриджа,  энциклопедически  образованный
профессор Водовозов Лев Яковлевич на самом  деле  убийца  и  негодяй.  То-то
будет удар для Николетты и Коки.
   - Я больше не нужна? - спросила Люси, скидывая простыню с головы.
   - Нет, дорогая, ты умница.
   - А что будет с ним? - поинтересовалась девушка, глядя на Водовозова.
   - Пошли, милая, - сказал я, - тут хватит специалистов, чтобы сделать все,
как надо.
   Прошло ровно десять дней после того памятного вечера,  когда  в  кабинете
Норы арестовали Льва Яковлевича.  Наверное,  вы  уже  поняли,  что  Элеонора
совсем не собиралась умирать? Более того, ее перевели в  обычную  палату,  и
моя хозяйка, назло все прогнозам, семимильными шагами пошла на поправку.
   Водовозову предъявили обвинения по целой куче статей. Чего только не было
в этом ?букете? - убийство, похищение, подделка документов. Лев Яковлевич не
стал  уходить  в  ?глухую  несознанку?,  в  нем  что-то  сломалось,  и   он,
обманывавший  всю  жизнь  друзей  и  знакомых,   начал   каяться   во   всех
прегрешениях. Во вторник усталый Максим приехал ко мне около  девяти  вечера
и, получив огромную тарелку с жареным мясом, пробормотал:
   - Вот это кайф!  Всегда  мечтал:  прихожу  домой,  а  мне  ужин  несут  -
картошечка, котлетки... Надоело сосиски трескать!
   - А ты женись, - ухмыльнулся я. Макс тяжело вздохнул:
   - Иногда думаю, что и впрямь надо, а  потом  погляжу  вокруг...  Нет  уж,
лучше сосиски.
   Я засмеялся.  Максим  мигом  проглотил  угощение,  вытер  кусочком  хлеба
подливку. Потом мы устроились у камина с сигаретами и бутылочкой коньяка.
   - Просто Шерлок Холмс и доктор Ватсон, - хихикнул Макс.
   - Ты, конечно, считаешь себя Шерлоком?