от особый запах, какой бывает только на  пожарищах  жилых  домов.
Подкатил комок к горлу, защипало в носу. Он, человек, который  мог  спокойно
полоснуть себя ножом и, не отдергивая от пламени свечи  руку,  выдержать  до
горения собственного мяса, сейчас, стоя на  коленях  там,  где  погибли  его
близкие, горько и беззвучно рыдал, и его плечи судорожно вздрагивали. А  его
губы что-то быстро шептали. О чем?
   Просил Амиран прощения у безвинно загубленных душ, ощущая себя  невольным
виновником происшедшей трагедии. И поклялся он не только перед Всевышним, но
и перед памятью земли, на которой погибли  единственные  близкие  ему  люди,
отомстить виновным.
   - Не увидят они больше восхода солнца, после того как столкнутся со  мной
лицом к лицу! - тихо,  но  твердо  проговорил  он,  потом  достал  небольшой
стилет, полоснул себя по левой ладони и капнул кровью на землю. - Клянусь!
   Этот стилет подарил ему на прощание Васо Каландадзе. Лезвие стилета  было
такой особой закалки, что спокойно перерубало садовые ножницы,  не  оставляя
на себе и следа.
   Вручая ему подарок, Васо проговорил чуть торжественным голосом:
   - Дарагой Амиран-Мартали, вручая тебе этот клинок, хочу, чтобы он защитил
тебя, был бы тебе талисманом и в трудный момент пришел к тебе  на  помощь  и
сделал тебя счастливым, когда пронзит сердце гнусным трусам, поднявшим  руку
на твоих близких!..
   Амиран  походил  вокруг,  поспрашивал  соседей,  пытаясь  найти  хотя  бы
каких-нибудь  свидетелей  той  давней  трагедии.   Ему   неожиданно   быстро
улыбнулась удача: у местного пивного  ларька  он  угостил  одного  синюшного
мужичка сигаретой; этот полубомж оказался здешним старожилом и помнил  почти
всех, кто когда-то здесь жил. Словно чувствуя,  что  встретил  именно  того"
кого  искал,  Амиран-Мартали  пригласил  его  "пивка  попить".  За  кружками
пенистого бочкового они разговорились. Вспомнил словоохотливый  мужичонка  и
Светлану.
   - У нее дочка была очень шустрая.  Выскочит  из  калитки  и  с  прохожими
разговаривает.  Не  по  летам  была  умненькая,  любого  с  первого  взгляда
раскусить умела. Вот я, сам посуди, ну, что  я  из  себя  представляю?  Так,
отброс, алкаш и все такое. А пичужка эта мне и говорит  однажды:  "Ты,  дядя
Коля, хороший, только характера у тебя нет, а потому и не видят тебя..." Я и
сам это знаю, но чтобы девчонка четырехлетняя так меня раскупорила, да  так,
с ходу... Вот и думай, когда человек человеком становится... Я  вот  тебе  и
говорю... Да-а-а... - протянул он  и  покачал  головой.  -  А  ты  что,  мил
человек, знал их или родственником приходишься? Что-то я тебя здесь не видал
прежде...
   Амирану не хотелось вдаваться в подробности,  и  он  постарался  уйти  от
конкретного ответа.
   - Да нет, отец, я тут и  не  был.  Хотел,  да  не  смог...  -  Он  тяжело
вздохнул. - Ты видел, как дом их горел?
   - Ну да, а как же. Я чуть не первый  тушить-то  прибежал,  я  тут  совсем
неподалеку от них тогда проживал... Да ить как же... Как  тут  не  побежать?
Как увидел, что полыхает их дом-то, так  и  сорвался,  в  чем  ни  попадя...
Пылало так сильно, что в других поселках то зарево виднелось...
   - Тогда скажи, отец, могли они спастись?
   - А как же? Могли, конечно. Пожар-то, он как, не сразу же со всех  сторон
подходит, сначала в одном месте, потом уж,.. - Он вдруг нахмурился,  хлопнул
себя по лбу. - Однако навел ты меня на мысль-то... Я вот что  сейчас  думаю:
они или угорели, дымом, значит, надышались, ядовитым - может, там,  в  доме,
что-нибудь легко горящее из пластика вредного было, это тогда запросто. Или,
как народ говорил, подпер кто-то дверь им входную - вот они и не  смогли  от
огня уйти...
   - Подпер дверь? Откуда такой разговор?
   - Ну, бабка одна вроде видела, как перед пожаром у дверей какой-то парень
вертелся. Но она сама говорила, что ей впотьмах могло  всякое  померещиться.
Сам понимаешь, когда одни головешки остались, пойди потом узнай, что  и  как
было... - А где та бабка?
   -  Матрена-то?  Преставилась,  царствие  ей   небесное.   -   Он   истово
перекрестился. - Аккурат где-то через месяц после пожара. По правде  говоря,
тоже что-то нечисто было: бегала, в огороде копалась еще днем. А  вечером  -
раз! - и концы отдала. Родных  у  нее  не  было,  домишко  старый,  так  его
администрация поселковая снесла, а участок  какому-то  новорусскому  дачнику
продали... Только вот что мне странно становится...
   - Что именно, отец?
   - Ежели подпер их кто, почему не кричали-то? Вот  ведь  как...  Криков-то
слышно не было... Да и то сказать... - старик со вздохом  потер  затылок,  -
странность  берет  и  за   смерть   Матрены...   Много   странностей   здесь
набирается... - задумчиво пробормотал он.
   - Спасибо, отец! - Амиран-Мартали протянул ему  пару  сотенных  купюр.  -
Помяни Свету и дочурку ее Машеньку, заодно и Матрену. Пусть земля  им  пухом
будет! Они свое, хотя и маловато, особенно девочка, отжили, но помнить о них
кому-то нужно, иначе все зря: и жизнь их, и смерть...
   Напоследок Амиран еще раз пошел взглянуть на заросшее бурьяном  пепелище:
ведь на этом месте стоял дом, где  его  ждали  и  любили.  Затем  он  сел  в
подаренный  братвой  "Сааб"  и,  резко  газанув,  поехал  назад  в   Москву,
напряженно размышляя об услышанных от старика странностях.
   Когда Джанашвили вернулся из-за границы, ему тут же доложили о прибытии в
Москву Амирана. Выяснив у Бахрушина, где Варднадзе остановился, Нугзар решил
не оттягивать тяжелого для него разговора и взять, как  говорится,  быка  за
рога. Набрал номер Мишки-Зуба.
   - Ну, что, Амиранчик, как тебе новая жизнь? - первым делом спросил  Нуга,
когда Амиран-Мартали снял трубку. - Чем заниматься думаешь, как жить?
   -  Пока  не  знаю  еще,  Джаник,  приглядываюсь,  -   осторожно   ответил
Амиран-Мартали.
   - Ну-ну... Давай встретимся. Приглашаю тебя в ресторан! Водка кушат,  баб
ебат, разговор разговариват. Как, завтра вечером устроит?
   - Хорошо. Когда и куда прийти?
   - Да ты что, пешком, что ли, собрался добираться? Я свой лимузин за тобою
пришлю. Будь дома в девять вечера. л
   - Буду.
   Джанашвили повесил трубку, а Амиран задумался.  Ему,  по  правде  говоря,
самому давно хотелось задать несколько вопросов своему  бывшему  компаньону.
Много чего наслушался он о Нугзаре. И что от верных людей избавлялся, как от
ненужного хлама, и что дело его, Амирана-Мартали, не по "понятиям вел, и что
с ворами авторитетными западло ему стало дружбанить... Да,  много  чего  ему
поведали Серега-Трехпалый с Мишкой-Зубом, когда пару дней назад  засели  они
втроем в "Национале" и под разнообразную  закусь  уговорили  за  вечер  пару
литров запотевшей водочки. Амиран решил про себя,  что  надо  разобраться  с
Нугзаром наверняка, самому во все вникнуть, составить собственное  мнение  о
нынешнем Джанашвили. То, что он стал миллионером и известным политиком,  еще
ни о чем не говорит. Ну  а  прошлое...  Что  было,  того  уже  по  новой  не
проживешь...
   На встречу с Джанашвили Амиран надел свой самый  лучший  костюм,  который
недавно приобрел в дорогом бутике  Хьюго  Босс.  Пришлось  выложить  полторы
тонны баксов, но на стройном и мощном торсе Амирана костюм сидел, как сшитый
на заказ самым модным портным, что оправдывало вложенные в него средства.  В
нем Варднадзе очень напоминал актера Омара  Шарифа  в  молодости:  такой  же
элегантный и мужественный  красавец  мужчина.  Женщины,  это  Амиран-Мартали
успел подметить, глаз с него не сводили, когда он появлялся на улице в  этом
костюме.
   Длинный белый лимузин "Линкольн",  который  прислал  за  ним  Джанашвили,
привез Амирана на Арбат, к ресторану "Прага" - излюбленному месту проведения
досуга политиков всех мастей. На входе солидный швейцар, поинтересовавшись у
Амирана его фамилией, предложил пройти в  Царский  зал,  где  среди  толстых
ковров, сусального золота и хрусталя его поджидал разжиревший Джанашвили.
   Увидев Амирана, Нугзар поднялся ему навстречу:
   - Амиранчик, дарагой! Сколько лет, сколько зим! Так рад тебя видеть!
   Он по-дружески обнял Амирана за плечи и даже  попытался  расцеловаться  с
ним, но тот, словно на него дохнуло мертвецким холодом, уклонился от  такого
проявления дружелюбия: уж слишком фальшиво оно выглядело.
   Нугзар махнул  рукой,  официанту,  и  тот  начал  споро  заставлять  стол
разнообразными закусками.
   - Честно сказать, есть что-то совсем  не  хочется,  -  серьезно  произнес
Амиран. - Давай лучше поговорим. Ведь ты же сам этого хотел?
   - Одно  другому  не  мешает.  -  Джанашвили  наполнил  коньяком  рюмки  и
предложил:  -  Ну,  что,  выпьем  за  встречу  и  наше  старое   и   будущее
партнерство?
   - И как ты себе это представляешь? - полюбопытствовал Амиран,  но  Нугзар
вместо ответа замахал рукой.
   - Потом, потом поговорим о делах! - И опрокинул рюмку себе в рот.
   Коньяк был армянский десятилетней выдержки.  Амиран-Мартали  отметил  это
про себя.
   "Ишь, как старается мне угодить, - подумал он, - толи  действительно  рад
меня видеть, то ли, как ребята мне рассказали, совесть у  него  передо  мной
нечиста, вот он и боится, задобрить пытается... потому и стелется..."
   - Я вот что думаю, Амиранчик... - повел свою речь Джанашвили, - ты  очень
вовремя появился. Сейчас время ох какое! Я спать  не  успеваю,  столько  дел
навалилось! Если ты мне поможешь, я буду тебе очень благодарен. Я  и  сейчас
тебе благодарен; надумай, твой старый друг Джаник не забыл, что ты для  него
сделал двенадцать лет назад. Но по сравнению с теми делами,  которые  у  нас
тогда были, нынешние во сто раз круче. Да, время изменилось... Теперь  таким
деловым людям, как мы с тобой, только и жить!
   -  И  что  же   конкретно   ты   мне   предлагаешь?   -   поинтересовался
Амиран-Мартали,  чуя,  что  Нугзара  сейчас  потянет  на  похвальбу   своими
нынешними успехами.
   - Сам понимаешь,  ты  в  нынешней  жизни  на  свободе  пока  не  очень-то
разбираешься. Кто за кого, против кого, с кем  и  за  что  борется...  Чтобы
разобраться во всем этом - годы нужны.  -  Нугзар  чиркнул  себя  по  горлу.
Поверь, годы! Могу тебе на первое время  предложить  присматривать  за  теми
точками,  которые  ты  мне  в  наследство  и  оставил:   Измайлово,   рынки,
автосервис,  оптовая  база...  На  базе,  между  прочим,  сейчас  таможенный
терминал - теплое место для  тех,  кто  понимает,  по  каким  правилам  надо
играть. Банки, нефть, игра на бирже, то есть то,  чем  я  сейчас  занимаюсь,
пока не для тебя. Поверь, я как друг тебе говорю: лучше не  ломай  над  этим
голову, она тебе для другого пригодится. На жизнь тебе хватит  и  доходов  с
рынков, даже с избытком. Построишь  дом,  бабу  заведешь,  самым  счастливым
человеком будешь! Эх, и зачем я  только  в  политику  полез?  -  Он  деланно
поморщился. - Жил бы себе спокойно, горя не знал... Но кое-что в этом есть и
полезное. Например, ни один мент поганый меня в КПЗ не  утянет:  депутатская
неприкосновенность! Я тебя, кстати, своим думским помощником оформлю - такая
корочка тоже от ментов бережет. Советую воспользоваться...
   - Спасибо за предложение, Нугзар. Верю, что  ты  от  чистого  сердца  мне
советуешь. Но ты забыл, что я - "Вор в  законе",  мне  западно  с  ксивой  в
кармане ходить. У меня свой иммунитет против ментов. А что касается дел... Я
сейчас не готов к ответу. Дай мне месяц. Поживу, осмотрюсь, а  дальше  видно
будет. А в дела, которые  ты  здесь  без  меня  надыбал,  лезть  мне  резона
никакого нет. Тут я - пас, это твои дела, лишь бы все по "понятиям" было.
   - Ну, хорошо, месяц так месяц, - облегченно  вздохнул  Джанашвили:  видно
было, что именно такого ответа он и ожидал от  своего  бывшего  партнера.  -
Отдыхай, развлекайся. Деньги у тебя  есть?  Надо,  я  помогу.  Скажи  только
сколько.
   -  На  первое  время  миллиона   мне   хватит...   -   задумчиво   сказал
Амиран-Мартали.
   Ему не терпелось проверить, по-прежнему ли Джанашвили так же жаден, как и
раньше, или щедрым стал, приобретя десятки, а может быть, и сотни  миллионов
долларов?
   - Миллион? Не проблема! - кивнул он и поднес стакан с минералкой ко рту.
   - Да гринов... - задумчиво добавил Амиран.
   - Миллион баксов?! - поперхнулся минералкой Нугзар. - Да, у тебя губа  не
дура! Ты хотя бы представляешь,  что  это  за  деньги?  Миллион  баксов!  Ты
думаешь, богатые люди держат деньги в сейфе? Может  быть,  какой-то  шейх  и
держит валюту и алмазы в личном сейфе, но у  умного  банкира  вся  имеющаяся
наличность составляет не более полутора-двух штук баксов в день, а остальная
"капуста" вся в деле, в обороте! Деньги не  должны  лежать  мертвым  грузом:
деньги должны делать  деньги.  -  Он  уже  несколько  успокоился  и  говорил
назидательным менторским тоном.
   - Спасибо за информацию! - усмехнулся Амиран. - Так сколько ты можешь мне
выделить за те годы, что я отпахал за тебя на хозяина?
   - Миллион, ну, полтора рублей я, пожалуй, наскребу по сусекам... - Он так
поморщился, словно его заставляли отдать последнюю рубашку.
   - Целых полтора миллиона рублей?! - Амиран-Мартали с трудом удержался  от
смеха.
   Нет предела жадности его  бывшего  партнера.  Ему  из  общака  авторитеты
выделили куда как больше, чем те жалкие шестьдесят тысяч  долларов,  которые
сейчас предложил ему Джанашвили. Черт с ним, пусть подавится!
   - Открой счет на меня в своем банке, пусть процент капает. Мне на  первое
время хватит. - Для себя Амиран твердо решил разделаться с этим дерьмом,  но
сейчас было бы глупо показывать свое настроение.
   Поговорив еще немного о пустяках и закусив, бывшие  партнеры  расстались.
Амиран, сославшись на головную боль, решил побыстрее уйти: не то  чтобы  ему
не нравился этот ресторан, а просто ему было скучно и тошно сидеть с Нугой и
выслушивать  его  бесконечные  рассказы  о  заграничных   курортах,   модных
магазинах и ценах на проституток в мировых столицах.
   Джанашвили не стал возражать, он был доволен разговором с  Амираном.  Тот
права свои  не  качал,  на  его  дела  лапу  не  накладывал,  согласился  на
смехотворно малую сумму.  Амиран  без  особых  усилий  мог  бы  настоять  на
миллионе долларов: Нугзар скрепя сердце дал бы и эту сумму, в конце  концов,
не последние, а свое спокойствие  дороже.  Джанашвили  согласился  бы  и  на
большее, если  бы  Амиран-Мартали  дал  честное  слово,  что  ни  при  каких
обстоятельствах не будет встревать в дела Нугзара. Сумму отступного  Нуга  и
сам еще не знал, но ему  по  силам  было  заплатить  и  пятнадцать,  и  даже
двадцать  миллионов  долларов  -  лишь  бы  не  слышать  никогда  больше  об
Амиране...
   Конечно, Амирана можно было "заказать" за каких-то пятьдесят - сто  тысяч
баксов. Но ввиду очевидной  выгоды  для  Нуги  исчезновения  Амирана-Мартали
Джанашвили  не  мог  себе  позволить  такого  завершения   их   многолетнего
партнерства: его тут  же  живьем  могли  съесть  воры  и  лидеры  преступных
группировок Москвы. А если бы и подавились, то  кровушки  бы  ему  попортили
много и уж войны-то точно нельзя бы было избежать...
   Амиран, по старой памяти, взял под свой  контроль  дела  по  гостиничному
комплексу. Понимая, что без общения с Джанашвили не обойдется,  он  старался
встречаться с Нугзаром исключительно по делам, а от приглашений в  рестораны
или еще на какие-либо тусовки отнекивался и вообще старался поменьше  бывать
на людях. Сейчас для него главным было вникнуть в обстоятельства новой жизни
и понять, кто из окружающих его и Джанашвили людей что  собой  представляет.
Особыми статьями у него шло: разобраться в  истории  со  сгоревшим  домом  в
Малаховке и - программа-максимум - дать понять Джанику, кто  на  самом  деле
хозяин при их делах.
   Амиран по-прежнему опирался на своих старых корешей - Серегу-Трехпалого и
Мишку-Зуба. Серега по его просьбе начал подыскивать  новых  ребят,  чтобы  у
Амирана в любой момент под рукой была надежная бригада боевиков. Мишка-Зуб в
основном помогал Амирану разобраться в практике  сегодняшнего  ведения  дел:
кому и сколько дать на лапу, кого защитить, а на кого и просто наехать.
   Пару раз Амиран побывал на воровских сходках. Формально считалось, что на
них он представляет "фирму" Джанашвили как его равноправный партнер.  Старые
"Воры в законе", конечно же, знали что почем. Амирана они принимали хорошо и
постоянно давали ему понять, что поддержат его,  если  Амиран-Мартали  решит
отодвинуть Джанашвили в сторонку.
   Именно на этих сходняках Амирана ввели в курс того,  чем  на  самом  деле
занимается Нуга. И то, что ему поведали лидеры преступных  группировок,  еще
больше укрепило его во мнении, что  с  Джанашвили  обязательно  надо  что-то
делать.
   "Зарвался, фраер, совсем зарвался: одни бабки на уме..."  -  таково  было
почти единодушное мнение авторитетов.
   Но пока Нуга умело делал вид, что не отошел от криминальной среды, к нему
серьезных претензий  предъявить  было  нельзя:  деньгами,  и  неплохими,  он
регулярно делился, иногда помогал  отмазаться  от  ментов,  благодаря  своим
связям протаскивал нужных людей в теплые места и вообще старался производить
впечатление незаменимого и влиятельного человека.
   Криминальных лидеров его понты - вроде большого белого "Линкольна",  дачи
в правительственном поселке  Жуковка  и  недвижимости  за  границей  -  мало
волновали, это скорее действовало на молодняк, волчат из новых.
   Конечно, Нуга многим был полезен. Но пользу эту из него надо было чуть ли
не клещами выдирать,  что,  конечно,  не  прибавляло  ему  авторитета  среди
криминалитета Москвы.
   Короче, Амиран-Мартали жил тихо,  зорко  приглядывался  и  ждал  удобного
момента, чтобы наконец-то приступить к решительным действиям.  Единственное,
чего ему не хватало, чтобы начать эти действия, так это надежного  и  умного
партнера, способного прикрыть его тылы. Он и предположить не мог,  что  этим
партнером вскоре обзаведется и будет им не кто иной, как  Савелий  Говорков,
известный не только в  криминальном  мире,  но  и  среди  правоохранительных
органов под прозвищем  Бешеный.  Не  мог  Амиран-Мартали  предположить,  что
появление этого надежного партнера несколько запоздает и не  сможет  уберечь
его от единственной непредсказуемой в жизни злодейки - Судьбы...


   VI. Новые действующие лица

   В финансовой столице мира -  Нью-Йорке,  на  фешенебельной  Пятой  авеню,
знаменитой тем, что  здесь  наиболее  высокая  концентрация  миллионеров  на
квадратный метр, неподалеку от зелени Центрального  парка  высится  большое,
отделанное  черным  мрамором  здание.  На  всех  сорока  пяти  этажах  этого
роскошного офисного центра с утра до вечера делают деньги всеми мыслимыми  и
немыслимыми способами.
   Но есть могущество, которое несоизмеримо с деньгами. Иметь десять,  пусть
сто миллионов долларов - это банально. Иметь весь  мир  у  себя  в  кармане,
распоряжаться  странами  и  их  правительствами,  как  собственными  личными
вещами, не делать деньги, а  олицетворять  их  -  вот  что  такое  настоящее
могущество.
   Мало кто на свете знал, что за  сценой  конгресс-холла  "Плазы"  -  этого
роскошного офисного здания - существует  потайной  -вход  в  еще  один  зал,
секретный,  проход  в   который   навсегда   заказан   простому   смертному.
Конфигурация этого тайного зала уникальна: он был треугольный.
   Здесь, среди блеска темного мрамора и старинной бронзы, время от  времени
собирался для своих  заседаний  Великий  Магистрат  Ордена  Масонов,  тайное
братство которого насчитывает многие сотни лет. Чтобы стать  членом  Ордена,
требовались годы, еще  сложнее  было  попасть  в  "святую  дюжину",  Великий
Магистрат, который был руководством, точнее сказать,  мозгом  Ордена.  Члены
братства жили и работали по  всему  миру,  многие  были  очень  влиятельными
людьми в своих странах, но пределом мечтаний каждого из них было  попасть  в
Великий Магистрат тайного Ордена.
   О тайном Ордене мало  кто  зна