крыльях долетел я  до  ВГИКа, имея  в  кармане  направление на
режиссерский факультет.
   Сергей  Аполлинариевич  был на съемках,  и  меня принял его заместитель
Тавризян, знакомый мне  по давнему  творческому конкурсу. Я ему  рассказал о
моей  договоренности с  Герасимовым,  но  он бесстрастно  заявил, что Сергей
Аполлинариевич ему обо мне никаких указаний не давал, а так как мастерская у
них переполнена,  то  он, как заместитель  руководителя  кафедры,  возражает
против моего зачисления в  мастерскую.  Я умолял его - или зачислить условно
до возвращения  Герасимова, или пока вообще не  зачислять, а дождаться шефа.
Герасимов   будет   отсутствовать  несколько  месяцев,  а   по  распоряжению
Алешечкина я должен быть зачислен в течение недели.
   Мне  пришлось  согласиться.  Откуда   мне  было  знать,  что   Тавризян
отыгрывался  на  мне за  то,  что в  их  мастерскую навязывают  человека, не
спросив  его мнения.  Типичная кавказская гордыня.  Учеба оказалась для меня
самым настоящим испытанием. Дело в том, что Тавризян  подписал приказ о моем
зачислении  в мастерскую  профессора Е.  Л.  Дзигана,  который тоже  был  на
съемках. Ведь  личная договоренность  с Мастером - одно  и  совсем другое  -
получить в мастерскую студента в  приказном  порядке.  Представляете,  какую
судьбу мне уготовил господин Тавризян?
   Не  нужно быть  провидцем,  чтобы догадаться,  как я был  принят Ефимом
Львовичем  Дзиганом.  Хотя до сих пор сам не  знаю, в чем я-то перед ним был
виноват?  Оспорить  приказ  профессор  не посмел  и все свое  неудовольствие
перенес  на  меня.  Нет,  я  нисколько  не  осуждаю Ефима  Львовича: кому бы
понравилось, если бы его  женили  без  его согласия? Он был по-своему добрый
человек, всю жизнь посвятивший кинематографу. Вина  в том,  что я не  прошел
школу С. Герасимова, целиком лежит Тавризяне! Однако прощаю и его...
   Когда Сергей Аполлинариевич вернулся со съемок, я рассказал ему, как со
мной обошелся его  заместитель. Герасимов дружески похлопал меня по  плечу и
высказал очень важную для меня мысль:
   -  Что  поделаешь,  дорогой  Виктор, порой жизнь выставляет  нам  такие
рогатки,  что хоть  волком вой, но я уверен, что человека сильного испытания
только закаляют, а о слабых нечего и говорить... А на мои занятия ты приходи
в любое время...
   Удивительный  Человечище! Скольким ученикам  Герасимов  дал  путевку  в
жизнь! Пожалуй, он  был единственный Мастер  во  ВГИКе, который заботился  о
своих учениках даже после того, как они получали диплом!
   Вечная вам память, Сергей Аполлинариевич!..

   Мастерская Е. Л.  Дзигана была просто уникальной по  интернациональному
составу. Ирэн  Тенес  из  Франции, работавшая  потом с великим Антониони,  и
рыжий парень  Раймо О. Ниеми из Финляндии,  ставший  впоследствии  одним  из
самых известных в своей стране режиссеров, и  Ян Прохазка  из  Чехословакии,
возглавивший одну  из  программ  ТВ  в  Праге,  и  немец Ганс  Мюллер,  ныне
вице-президент "Грин пис", и  Узад Дахман  из Алжира, уверявший нас, что его
отец  пастух, тогда  как на  самом  деле  он был одним из  богатейших  людей
Алжира, и Мурад Оморов и Сергей Шутов из Казахстана, и Джангур Шахмурадов из
Таджикистана, Боря Горошко (Беларусь-фильм).
   Учились здесь в  то  время многие будущие  звезды  и российского  кино:
Володя Грамматиков, Александр Панкратов (тогда  он  был просто Панкратов, но
когда выяснилось,  что  есть еще один Александр  Панкратов и тоже  режиссер,
Саша, чтобы  не  было  путаницы, добавил  себе определение -  Черный  и стал
Панкратов-Черный), Коля Лырчиков и другие.
   С   каким  энтузиазмом   мы   ставили   спектакль   по   мотивам   пьес
Сухово-Кобылина!  Роль Тарелкина великолепно  играл Володя  Грамматиков, уже
тогда  проявляя  недюжинный  талант  руководителя.  Сняв  немало  интересных
картин, он сейчас получил  новое поприще, где востребован и второй его дар -
возглавил киностудию  имени  Горького.  Я убежден, что ему  по  плечу  любые
задачи...
   Одного  из  чиновников  играл  Саша Панкратов.  Настоящая  "чума"! Этот
парень  заводил всех энергией, юмором и неисчерпаемой фантазией. Одно слово:
весельчак, балагур, любимец женщин и очень хороший и верный товарищ!.. Таким
он остается до сих пор!..
   Когда я рассказал, что работаю над этой книгой, он за  меня порадовался
и напомнил  некоторые  детали нашей учебы во ВГИКе. Он меня удивил еще одной
гранью своего таланта, подарив сборник своих стихов, который подписал так:
   "Витя,  тебе,  как  однокурсник  однокурснику.   Наизусть  не  учи,  но
прочитай!
   Твой друг Панкратов-Черный.
   11.03.99".
   Даже   здесь  чувство   юмора   не   изменило   ему.   Милый  мой  Саша
Панкратов-Черный, спасибо тебе, друг мой!..

   Во время  учебы  во  ВГИКе меня  вызвали в райком партии. Вызов меня не
удивил, поскольку секретарь  комитета комсомола  ВГИКа предупредила  меня  о
нем. Она  переходила  на  другую работу  и на  свое  место предложила  меня,
написав весьма лестную характеристику.
   В  кабинете  меня  встретили  двое: второй секретарь  райкома партии  и
первый секретарь райкома комсомола. Разговор повел секретарь райкома партии.
Он  многословно  и  витиевато  говорил  о  влиянии  партии  и  комсомола  на
творчество, на художника и вообще на жизнь советских людей. И наконец сказал
с некоторым пафосом:
   -  Есть  мнение  предложить  твою  кандидатуру  на  пост освобожденного
секретаря  комсомола  ВГИКа,  - и,  сделав  выразительную паузу,  добавил со
значением: - Эта должность входит в номенклатуру Центрального Комитета! - Он
ткнул  указательным пальцем  вверх.  - Со  всеми отсюда  вытекающими...  Что
скажешь, Доценко?
   - А как же режиссерская работа? - пролепетал я.
   -  Ты  не  понимаешь,  ЧТО  ТЕБЕ  ПРЕДЛАГАЮТ? -  Партийный  шеф  бросил
удивленный взгляд на своего меньшего брата, который был ошеломлен не меньше.
   Они не менее часа пытались открыть мне  глаза на то, что  стоит за этой
должностью: и  возможности карьеры, и приобщение к кругу избранных, и частые
поездки за границу... Но я твердил:
   - Хочу снимать кино!
   Наконец до  них  дошло, что  меня не  переубедить,  и второй  секретарь
райкома партии сказал:
   -  Ладно,  можешь  идти,  - и  со  значением  добавил:  -  Напрасно  ты
отказался, ох напрасно...

   Часто ощущая неприязнь  Мастера  и продолжая работать по  договорам  на
киностудиях  в  режиссерских  группах,  я старался побыстрее расправиться  с
экзаменами  по программе  режиссерского  факультета. Со  всеми экзаменами  и
зачетами я  справился  где-то  за  полтора  года,  после  чего  приступил  к
дипломной работе. Сколько сценариев забраковал Ефим Львович! Но я  не унывал
и продолжал поиски. По  прошествии многих лет искренне благодарен Мастеру за
строгость:  тогда я  думал,  что  он просто  придирается ко  мне,  а  сейчас
понимаю,  что любовь бывает и  такая.  Я уверен, что  Ефим Львович по-своему
ценил меня. У меня  есть  тому подтверждение  -  после моего возвращения  из
Ленинграда  мы  случайно  встретились.   Я  обрадовался  и  говорю,  отчасти
хвастаясь:
   - Вернулся с режиссерской стажировки, получив очень хорошую аттестацию!
   - Знаю, я звонил Герберту (Раппорту. - В. Д.),  поздравляю! - Он крепко
пожал мне руку.
   Сегодня я понимаю, что таким образом он проявлял свою заботу обо мне.
   Во всяком случае,  его  придирки помогли  мне обрести вторую профессию:
литератора  и драматурга.  Не  находя удовлетворявший его сценарий, я решил:
напишу  сам! Я взял историю партизана Отечественной  войны,  оказавшегося  в
экстремальной ситуации, и назвал ее "Сила мечты".
   То ли у Мастера  было хорошее настроение, то ли я ему надоел, но он дал
свое  "добро", и  я вступил  в подготовительный  период. И вдруг  как гром с
ясного неба: Мастер не только отказался  финансировать съемки моего диплома,
но и не выделил пленки. Очередные испытания?
   У  меня  едва  не  опустились   руки,   но  я  вспомнил   слова  Сергея
Аполлинариевича  и стал искать  иные  пути. Я  всегда помнил, что мир не без
добрых  людей. Одним из них для меня  стал заведующий кафедрой операторского
факультета профессор А. Д.  Головня. Прочитав мой сценарий и одобрив его, он
выделил  из   своих  запасов   необходимое   количество   пленки,   поставив
единственное  условие.  Снимать   я  должен  был  со  студенткой-дипломницей
операторского факультета из Монголии, я до сих пор не забыл ее имя и фамилию
-   Бямба  Луузаншаравын.  Позже  выяснилось,  что  от  нее  отказались  все
дипломники-режиссеры. Но у меня было безвыходное положение, и я не возражал.
   У  меня была пленка, съемочная аппаратура и оператор. Это - в активе. А
еще  нужно  было: 15-20  человек  массовки,  а  также транспорт:  три-четыре
мотоцикла с коляской, немецкий легковой  автомобиль сороковых годов и телега
с лошадью. И наконец, реквизит: пять автоматов, пистолет системы "Вальтер" с
холостыми патронами  и  несколько  пиротехнических взрывпакетов,  а значит -
оружейник, он же и пиротехник.  И все это требуется как-то оплачивать. Кроме
того, услуги костюмерного цеха.
   Первым  делом  я  бросился за  помощью на студию Горького,  и  директор
студии, Г.  И. Бритиков, пошел мне навстречу во всем, что касалось  взрывов,
оружия  и костюмов. Стало чуть  легче  дышать.  Где  найти  транспорт? После
долгих  поисков  через  своих  знакомых  и знакомых их  знакомых обнаружился
"Опель-капитан" сорок  третьего года: хозяин  готов  был сниматься за вполне
умеренную плату -  пять рублей  в  день.  Не  зря столько лет и  сил я отдал
спорту - на  этот  раз  спортивные  связи  сослужили службу. Я отправился  к
полковнику Табунову, возглавлявшему спортклуб  ЦСКА. Чего  я только я ему не
пел... И все-таки добился своего: на три дня он выделил мне телегу с лошадью
и возницей, три мотоцикла, один из них с коляской, и четырех солдат, умеющих
водить  мотоцикл. И все БЕСПЛАТНО, как говорится, исключительно  из любви  к
кино.
   Гражданская массовка шла за мой  собственный  счет.  Через день  начало
съемок, а я получаю страшную весть: на студии Горького застрелился начальник
пиротехнического цеха! Цех опечатан на время ведения  следствия! Кошмар! Все
рушится! Взяв  ходатайство у С. А. Герасимова, я мчусь на "Мосфильм", и меня
спасает Н. А. Иванов, будущий первый заместитель генерального директора.
   Этот  удивительно добрый  человек, дай Бог  ему  здоровья и долголетия,
бесплатно  выделяет мне оружейника с оружием и пиротехническими  средствами,
но я сам обеспечиваю соответствующую доставку со студии на съемки и обратно.
Это означало: привозить его на отдельной машине.
   Оставалось найти актера  на роль героя. В моем понимании у него  должно
быть скульптурное, словно из камня  вытесанное славянское лицо. Он не должен
быть актером, как и все, кто будет сниматься в фильме.  До сих пор  я твердо
уверен, что  режиссерская  дипломная работа  должна ярко выявить  творческие
способности  дипломника-режиссера. Весьма соблазнительно взять  на все  роли
профессиональных  актеров,  и они сумеют  прикрыть режиссерские огрехи. И  я
сознательно   усложнил  себе  задачу:  в  моей  дипломной   нет  ни   одного
профессионального  актера.  После  долгих  поисков  роль  главного  героя  я
предложил  студенту операторского  факультета  ВГИКа из  Эстонии - Арво Ихо,
ставшего   впоследствии   одним   из  известных  режиссеров   своей  страны.
Удивительно, но у Арво  именно такое лицо, которое было в  моем воображении.
Вторую  роль,  роль  немецкого  офицера,  командующего  расстрелом  пленного
партизана,  я  решил  сыграть  сам.  Нашел  я в фильме  и место  для  юмора,
пригласив на роль старухи возницы финна из нашей мастерской - рыжего Раймо О
Ниеми, с огромными  усами, с которыми он и снимался.  Понимая, что  при моих
скромных средствах  я не могу тратиться еще  и на  далекие переезды к местам
съемок, я  обошел всю близлежащую вокруг ВГИКа территорию и нашел подходящие
места для  съемок.  Работа  над  дипломной вспоминается  как один  из  самых
счастливых моментов в жизни...
   Слава Богу, к тому времени я уже выбил свои деньги из Болгарии, читай -
из посольства СССР в Софии. Львиная  часть их ушла на съемки  моей дипломной
работы. Мои  усилия и затраты  не прошли даром,  по крайней мере  для Бямбы:
посмотрев фильм, профессор А. Д. Головня поставил ей "Отлично"!
   А  что  со  мной,  спросите  вы?  Несколько  недель  я  просил  Мастера
посмотреть мою дипломную картину, длящуюся всего лишь около десяти минут, но
все было тщетно. Наконец он выделил мне время, но по  ходу просмотра дай Бог
пару раз  бросил взгляд на экран,  да и  то,  похоже,  это была рефлекторная
реакция  на звуки взрывов: он обсуждал какие-то неотложные вопросы со своими
педагогами.
   Когда в аудитории включился свет, Мастер молча взял мой отрывной талон,
немного подумал, словно колеблясь, и наконец  вывел: "НЕУД"!  Я  взял талон,
пожал плечами и вышел, с огромным трудом  сдерживаясь, чтобы не заплакать от
обиды... Я был уверен, что Мастер со мною поступил несправедливо: как сказал
профессор Головня А. Д., за послед-ние  несколько лет моя работа  была одной
из  самых   сложнопостановочных,  и  мне  удалось  с  честью  выдержать  это
испытание.
   Два  дня  я  приходил в себя, а  потом отправился к С. А. Герасимову  с
просьбой  посмотреть  картину. Он уже через пять минут  смотрел  мою работу.
Когда включился свет, я, с трудом сдерживая волнение, спросил:
   - Что скажете, Сергей Аполлинариевич?
   - Вполне добротная и честно  выполненная работа! Мне кажется, Витя, я в
тебе не ошибся!
   - Другие  думают  иначе...  - И  тут я не выдержал: предательские слезы
выступили из глаз.
   - О ком ты?
   Я молча протянул ему отрывной талон.
   -  Господи...  -  поморщился Герасимов. - Напрасно  он так...  -  Потом
достал из кармана ручку,  зачеркнул "неуд",  написал "отлично" и расписался:
зав. кафедрой режиссуры, проф. Герасимов.
   Работа  над   дипломной  картиной,  мой  первый  самостоятельный  опыт,
сопровождался большим душевным подъемом.
   И  эту высокую  оценку  безоговорочно  поддержала моя  мама.  Посмотрев
фильм, она с тихой грустью сказала:
   - В твоем фильме так все натурально, словно я очутилась в прошлом...
   Великий режиссер и  мама:  что  связывает  их? Просто  они  люди одного
поколения...
   До сих  пор жалею, что не мог оставить  себе на память  драгоценный для
меня листок с  оценкой моей дипломной работы и автографом  великого Мастера!
Но у  меня  все-таки есть два автографа Сергея  Аполлинариевича. Первый - на
книге о нем  -  гласит:  "Виталию на  добрую  память,  Сергей  Герасимов, 23
февраля 1973 года". Тогда я еще именовался так.
   Второй  автограф  более  дорогой  для меня, поскольку  носит творческий
характер. Я  написал  сценарий для  "Ералаша", под названием  "Профессор", и
показал Герасимову.
   Вот его мнение, написанное им собственноручно и сохранившееся у меня:
   "На мой  взгляд эта маленькая история  годна для  фитилька.  В ней есть
мысль и  ситуация  очень натуральная  для  каждого  маленького  мечтателя. А
главное, легко поставить, что тоже немаловажно для дебюта.
   Сергей Герасимов"

   Вообще о педагогах  ВГИКа у меня сохранились самые теплые воспоминания.
О  некоторых  я  уже  написал, но  не могу  не упомянуть Илью  Вениаминовича
Вайсфельда,  профессора  ВГИКа,  преподававшего  нам   кинодраматургию,   до
кончиков  ногтей  интеллигентного,  очень  доброго и  порядочного  человека.
Именно он, одним из первых, предсказал мне хорошую творческую судьбу, а даря
мне свою книгу, написал:
   "Дорогому экстерну Виталию Доценко: станьте режиссером, друг мой!
   18 июня 1973 года, И. Вайсфельд".

   Не   могу  промолчать   и   об   удивительной,   обаятельной   женщине,
преподававшей нам музыку,  -  Ирине  Борисовне  Шур!.. С каким  трогательным
вниманием относилась она к нам, заботясь не только о том, чтобы мы научились
музыкальной  грамоте, но и  о наших  душах. Она всегда замечала, если кто-то
похудел, а  значит, явно  голодает, и  ненавязчиво  угощала  своими вкусными
домашними пирожками и печениями.
   Да, если бы написать о  каждом педагоге, оставившем в  душе моей добрый
след, то это была бы отдельная книга...

   Итак, я  получил  документ  о  режиссерском  образовании, и  теперь мне
требовалось стажировка у  какого-нибудь  известного  режиссера.  Случай меня
свел с художественным  руководителем  "Казахфильма"  Мажитом Сапаргалиевичем
Бегалиным, который приступал к  съемкам фильма об  Отечественной  войне  под
названием  "Уралье в  огне".  Не  прочитав  сценария,  но  получив  добро на
стажировку, я улетел вместе с Бегалиным в Уральск. Проработал я  с ним около
двух месяцев. Вот уж где был  неприкрытый национализм!  Лично ко мне,  из-за
близости с Бегалиным, относились достаточно лояльно, но к другим  русским...
Окончательно  меня  доконал  прочитанный сценарий.  По  нему  выходило,  что
Отечественную войну выиграли исключительно благодаря казахам...
   Я поблагодарил  Мажита Сапаргалиевича за действительно радушный прием и
под каким-то благовидным предлогом вернулся в  Москву. Там  вновь понял, что
без своего  доброго гения я не обойдусь,  а потому поспешил в Госкино. Нужно
было  видеть   искреннюю   радость   Алешечкина,   сдобренную   нескрываемым
удивлением.
   - Честно говоря, никак не думал, что ты добьешься своего!  На моем веку
ты  первый, кто  за столь короткое время сумел  получить два образования! По
существу, за два с половиной года! Ты сейчас где работаешь?
   -  У Николая  Москаленко  на фильме  "Сибирская  легенда", но уже подал
заявление об уходе...
   Этот  фильм  превратился  потом в фильм  А.  Кончаловского "Сибириада":
вскоре  после  моего  ухода  с  должности  второго  режиссера  скоропостижно
скончался Николай Москаленко, и делать эту картину предложили Кончаловскому,
который не оставил бы меня на картине, давно работая со своим режиссером...
   Получилось так, что я словно предчувствовал что-то...
   - Почему ты решил уйти? - удивился тогда Алешечкин.
   - Когда мы ездили  на выбор  натуры в  Ленинград, я  там познакомился с
Гербертом Морицевичем Раппопортом, который вскоре запускается с трехсерийным
остросюжетным  фильмом   "Сержант  милиции".  Узнав,  что   я   хочу  пройти
стажировку,  он  согласился  взять  меня,   если  я  получу  направление  из
Госкино... - Я вопросительно посмотрел на него.
   - Без проблем! - воскликнул Алешечкин. - Я сам переговорю с Блиновым (в
то время директор "Ленфильма". -  В. Д.)... Уверен, что и на этот  раз ты не
подведешь меня!..
   В первых  числах декабря 1973  года  я был зачислен в киногруппу фильма
"Сержант милиции"  в  качестве  режиссера-стажера и  на  целый  год  покинул
Москву.
   Чем  мне  запомнился  Ленинград  и  "Ленфильм"? Во-первых, тем,  что  я
впервые в жизни  самостоятельно  не  только разрабатывал, но и снимал  целый
эпизод из профессионального фильма  (да  еще  какой!  Эпизод погони!). Кроме
того,  горжусь тем, что мне удалось  убедить: сначала  Раппопорта, а потом и
актера  -  Олега Янковского  сыграть в фильме роль уголовника -  Князя. Олег
долго отнекивался, ссылаясь на  то,  что за отрицательные роли званий никому
не дают. К тому времени  Олега любили снимать  в роли  комсомольских вожаков
или  партийных секретарей.  В  конце  концов  он  согласился  и  на каком-то
зарубежном  фестивале  телевизионных  художественных  фильмов  за  эту  роль
получил первую премию!
   Тешу себя мыслью, что  именно благодаря  этой первой отрицательной роли
Олег снялся  потом в  удивительной  роли у  Марка Захарова в  фильме  "Убить
Дракона".
   Во-вторых,  я  благодарен  судьбе за  то, что  именно  на "Ленфильме" я
познакомился  с  такими замечательными людьми,  как  Глеб  Панфилов  и  Инна
Чурикова.  Получилось  так, что у них на фильме "Прошу слова" тяжело заболел
второй режиссер, и Глеб Анатольевич попросил у дирекции выделить кого-нибудь
до его выздоровления.  А