.
   - А что вы думаете по этому поводу?
   - Я? Мне труднее сделать правильный вывод: во-первых,  я  не  специалист,
во-вторых, ты знаешь о жизни Воронова гораздо больше меня!  Вот  и  выходит,
что только ты, услышав разные точки зрения,  можешь  найти  наиболее  точный
ответ.
   - Хорошо вы сказали: разные точки зрения! - напомнил Савелий.  -  Пока  я
услышал лишь одну.
   - Были и другие, но настолько неправдоподобные, что не стоит даже  голову
тебе морочить. Правда, одна меня задела всерьез.
   - Какая?
   - Понимаешь, Савушка, если бы речь шла о каком-нибудь важном политическом
или государственном деятеле или о денежном мешке, то я бы с нее и начал.  Но
речь идет об обыкновенном майоре ФСБ.
   - И все-таки?
   - Тебе, конечно же, известны разработки спецслужб разных стран, связанные
с кодированием человека?
   - Об этом особенно много писалось, когда почти подряд покончили  с  собой
несколько высокопоставленных чиновников КПСС после путча 1991  года.  Честно
говоря, я не очень в это верю. Мне кажется, что такое кодирование может быть
успешным только в отношении слабых людей,  слабых  не  физически,  а  слабых
духом! Надеюсь, вы не считаете таким Андрея?
   - Не считаю, но я на твоем месте не был бы столь  категоричен.  Помнится,
ты сам как-то убеждал меня, что человек пока  использует  только  три-четыре
:;процента возможностей своего мозга...
   - Могу и сейчас подтвердить это.
   - А ты возьми и представь себе, что кто-то сумел найти способ воздействия
именно на те  самые  про-'  центы  мозга,  что  не  используются  человеком!
Вообрази, что может натворить такой человек?
   - Честно говоря, даже думать об этом не хочется!
   - Хочется не хочется, а приспичит - придется подумать. Во всяком  случае,
я бы на твоем месте, встретившись с  Вороновым,  был  бы  крайне  осторожен:
неизвестно, насколько сильно воздействовали на его тело и мозг.
   - Вы хотите сказать, что я должен опасаться предательства  своего  брата?
Того брата, который не раз рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня?
   - Мне кажется, Савелий, ты чего-то недопонимаешь, - заметил Богомолов.  -
Опасаться ты должен не предательства близкого человека, опасаться ты  должен
того, кто будет скрываться под личиной твоего брата!
   - Господи, неужели такое возможно?! - с болью воскликнул Савелий.
   - Может быть, и нет, но к этому нужно быть  готовым!  -  уверенно  сказал
генерал.
   - Вы сообщили Лане, что Андрей исчез? - спросил Савелий.
   - Нет, не смог. Я сказал ей, что Андрей выполняет спецзадание.
   - И правильно сделали. Узнай Лана об  исчезновении  Андрюши,  неизвестно,
как бы она поступила, а ей нужно о ребенке заботиться. Интересно, что завтра
скажет Воронов? Назовет место встречи или...
   - Какая разница? Как только ты ступишь на американскую землю, тебя  сразу
начнут подстерегать опасности: не  забывай,  что  на  тебя  охотится  Тайный
Орден! Честно признаться, я очень сильно  переживаю  за  тебя.  Может  быть,
стоит кому-то тебя подстраховать? - ненавязчиво предложил Богомолов.
   - Нет, Константин Иванович, это мой брат, и он обратился  за  помощью  ко
мне. А значит, это моя битва! - категорически возразил Савелий.
   - Ну, что ж, тебе виднее, - неохотно согласился генерал, - я скажу своим,
чтобы они на всякий случай проследили завтрашний звонок.
   - Хорошо. До завтра.
   - До завтра, Савушка.
   Побывав на Втором космическом Сходе, где Учитель заверил его, что  Космос
берет  на  себя  заботу  и  о  его  близких,   Савелий   был   уверен,   что
непосредственно  жизни  Воронова  ничто  не  угрожает,  однако   если   прав
Богомолов, то опасность, настигшая его брата, не менее серьезна, чем смерть.
И потому он должен как можно скорее попасть в Нью-Йорк, чтобы прийти к  нему
на помощь. С мыслями об этом Савелий и заснул.
   Тем не менее во сне к нему явился не Андрей Воронов, а Розочка:  почти  в
деталях повторился ранее виденный сон. Почему-то Савелию  пришло  в  голову,
что идиллия, которую он сейчас, во сне, наблюдает, очень походит на  картину
великого Рафаэля - "Мадонна Bеllа Bеcia": в старинном роскошном кресле сидит
Розочка и, нежно обняв упитанного мальчугана, прижимает его к  своей  груди.
Савелия эта сцена настолько поразила, что он даже хотел спросить, что это за
мальчуган, но в этот момент заметил, что и Розочка, и  младенец  смотрят  на
него с укором и тревогой.
   - Почему ты так на меня смотришь? - спросил Савелий.
   - А разве ты не понимаешь? - с грустью ответила Розочка.
   - Что я должен понять? - удивился он.
   - Боже, какой же ты у меня глупенький, -  ласково  сказала  она  и  вдруг
заразительно рассмеялась.
   - Как же я соскучился по тебе!
   - Так почему же не приезжаешь?
   - Я приеду. Приеду очень скоро.
   - Савушка, родной мой, будь осторожен! -  неожиданно  воскликнула  она  с
болью в голосе.
   - О чем ты?
   - Будь осторожен! - повторила она, и ее изображение, как и образ  ребенка
на ее руках, стало таять на глазах, однако ее голос  продолжал  и  продолжал
повторять, даже тогда, когда они совсем исчезли из виду: -  Будь  осторожен,
родной! Будь осторожен, родной!..
   И после этих слов, буквально на  несколько  мгновений,  во  сне  появился
Воронов. Он стоял в каком-то темном  помещении  в  икс-образной  позе:  ноги
расставлены, руки подняты кверху, голова бессильно  опущена  на  грудь.  Его
руки и ноги были закованы в цепи. Андрей поднял голову и тихо попросил:
   - Братишка, спаси меня!
   - Кто тебя заковал в цепи?
   - Спаси меня! - повторил он.
   - От кого?
   - От меня самого!
   - От себя? О чем ты говоришь?! - удивленно воскликнул Савелий, но  ответа
не получил: Андрей растворился точно так же, как и Розочка.
   Савелий хотел крикнуть что-то ему вдогонку, но его  окутала  тьма,  и  он
забылся...
   Видимо, психологические переживания Савелия были настолько сильны, что он
едва не проспал звонок Воронова: лишь на четвертую трель телефона его  глаза
открылись, и буквально через мгновение рука схватила трубку.
   - Слушаю, - как можно спокойнее произнес Савелий.
   - Савелий, это я, твой брат, -  раздался  бесстрастно-механический  голос
Воронова: ничего не изменилось с момента последнего разговора.
   - Здравствуй, как ты? Пауза.
   - У меня все в порядке. Когда ты вылетаешь?
   - Сегодня. Ты меня встретишь? Пауза.
   - Нет, тебя встретят у выхода из здания аэропорта и отвезут ко мне.
   - Кто встретит? Пауза.
   - Они тебя знают. Встретят и отвезут ко мне.
   - Кто они? Пауза.
   - Это вопрос жизни и смерти!
   - Тебе угрожают?
   Более длительная пауза.
   И тут Савелию вспомнился сегодняшний сон. Розочка с ребенком, напомнившая
Мадонну Рафаэля, возникший следом образ прикованного цепями Воронова. К чему
бы это? Какую  подсказку  выдала  его  память?  И  в  то  же  мгновение  ему
вспомнились слова солдата  Семеркина  о  певце  и  фильме  о  нем,  о  песне
Высоцкого, в которой поется о художнике. Господи, теперь понятно, почему  он
не вспомнил эту песню любимого Высоцкого. В ней поется не о художнике,  а  о
любви!
   "Как там? Дом хрустальный, на горе...  Нет,  дальше,  кажется,  дальше...
Вот, вспомнил: как Мадонна Рафаэлева... Все! Цепочка  подсказок  замкнулась!
Вот, оказывается, о каком художнике говорили Воронов и Седой.  Но  что  дает
ему эта отгадка? Может быть, попробовать?"
   Все эти размышления пронеслись в голове Савелия в считанные доли секунды,
и он рискнул:
   - Лана очень переживает за тебя! Ты знаешь, она  стала  очень  похожа  на
Мадонну Рафаэля! - Эти  слова  он  постарался  произнести  как  можно  более
радостно.
   Пауза все длилась.
   - Рафаэля... - словно эхо повторяет Воронов и  вдруг  заговорил  в  своей
обычной манере, в которой Савелий почувствовал тревогу: - Братишка,  тыне...
- Но так же неожиданно,  словно  ему  кто-то  зажал  рот,  оборвал  себя  на
полуслове.
   Что произошло  на  другом  конце  провода  -  неизвестно:  из  трубки  не
доносилось ни единого звука, а голос Андрея, такой же механический, раздался
лишь через несколько секунд:
   - Савелий, ты мне очень нужен: поспеши! Я жду тебя! И запомни, ты  должен
быть один!
   - Хорошо, Андрюша, жди: через несколько  часов  я  буду  рядом  с  тобой!
Пауза.
   - Алло, братишка! Почему ты молчишь?
   Но Воронов больше ничего не ответил: раздались короткие гудки.
   "Господи, что с тобой происходит, братишка! Почему такая реакция  на  имя
художника? Ты явно хотел о чем-то  меня  предупредить,  но  о  чем?  Как  ты
сказал? "Братишка, ты не..." - что я НЕ должен? А в голосе  слышалось  явное
беспокойство. Но за кого беспокойство? За себя? За меня? А  может  быть,  ты
опасаешься за жену и ребенка?"
   Савелий задумался на мгновение и убежденно заявил самому себе:
   "Нет, не за них! Если бы за них,  то  и  фраза  наверняка  начиналась  бы
совсем  по-другому:  например,  "ты  должен...",  "позаботься   о...",   "им
угрожает..." или еще проще, мог взять и назвать имя Ланы  или  сына.  Вот  и
выходит, что опасность угрожает либо самому Андрею,  либо  мне.  Собственно,
какая разница: мне или Андрюше? Лететь нужно в любом случае!"
   Телефонный звонок прервал его размышления.
   - Привет, крестник! - услышал он бодрый голос Богомолова.
   - Я  под  "пуговичкой",  -  шутливо  намекнул  Савелий,  -  здравствуйте,
Константин Иванович!
   - Звонок был также из Нью-Йорка. Как  прошел  разговор?  Судя  по  твоему
бодрому голосу, есть новости?
   - А вы обижаетесь, что только я умею  предугадывать  события,  -  заметил
Савелий.
   - Так рассказывай!
   - Не лучше ли вам послушать?
   - Хорошо, но подожди минутку: я поставлю на запись. Все, готово!
   Когда запись закончилась, Богомолов оживленно сказал:
   - Не знаю, как  тебя,  но  меня  его  неожиданный  эмоциональный  всплеск
настраивает хотя и не шибко, но все-таки на оптимистический лад.  Почему  ты
вдруг вспомнил Рафаэля?
   - Не вдруг, - возразил Савелий и подробно рассказал генералу о  том,  что
удалось вытянуть из Семеркина, о Высоцком, о неожиданном сне-подсказке  и  о
своем спонтанном решении вставить имя художника в разговор.
   - И ты все время об этом молчал, - недовольно пробурчал Богомолов.
   -  Честно  говоря,  всерьез  обо  всем  этом  я  подумал  уже  во   время
сегодняшнего разговора с Андрюшей: все как-то  мгновенно  сошлось  в  единое
целое и приобрело конкретные очертания, которые и захотелось проверить.
   - Но это же здорово: хоть какая-то зацепочка!
   - Согласен. Жаль, что Андрюше что-то...
   - Или кто-то, - вставил Богомолов.
   - Или кто-то, - согласился Савелий, - помешал договорить  свою  мысль  до
конца.
   - Постой, какие, ты говоришь, упоминал этот Семеркин цифры?
   - Четырнадцать и восемьдесят "с чем-то", только  не  помнит,  с  чем,  но
уверен, что упоминалось две пары чисел.
   - Или четыре цифры, то есть число могло быть просто четырехзначным.
   - Естественно, но какая разница?
   - А вот какая! Пока мы с тобой говорили, я залез в свой справочный сайт и
теперь могу уверенно назвать четвертую цифру, - пояснил Богомолов.
   - Уверенно?
   - На все сто! - гордо ответил генерал. - Тройка! А само  число  -  тысяча
четыреста восемьдесят три! Это год рождения великого Рафаэля!
   - Поздравляю! Остается узнать, к чему вдруг ни с того ни с  сего  Андрюша
обсуждал год рождения Рафаэля  с  незнакомым  человеком?  Каков  смысл  этой
информации?
   - Послушай, я очень беспокоюсь за тебя. Может, ты все-таки согласишься...
   - Константин Иванович, мы  уже  обсудили  эту  тему  и  не  будем  к  ней
возвращаться, - мягко остановил Савелий, - тем более вы слышали, что  сказал
Воронов: один!
   - Как ты не понимаешь?.. - чуть раздраженно начал Богомолов, но и на этот
раз Савелий его прервал:
   - А мне кажется, Константин Иванович, что это вы кое-что не понимаете!
   - И чего это я не понимаю?
   - Как вы намерены подстраховать меня? Выделите  пару-тройку  умельцев?  И
чем они смогут  мне  помочь?  Если  мне  готовят  ловушку,  то  разработчики
наверняка продумали и вариант, который вы предлагаете, и  ваших  сотрудников
уберут в два счета. Зачем рисковать их  жизнью?  А  организовать  достаточно
серьезную группу боевиков, чтобы в  любых  условиях  прикрыть  меня,  вы  не
сможете: я буду находиться  на  территории  чужого  государства.  -  Савелий
говорил спокойно, без экзальтации. - Так что как ни верти,  а  выходит,  что
резоннее мне  быть  одному  и  действовать  по  ситуации.  Ну,  согласитесь,
Константин Иванович, что я прав.
   - К сожалению, - с тяжелым вздохом вынужден  был  сдаться  Богомолов,  но
через небольшую паузу спросил: - Но  хотя  бы  от  оружия  ты,  надеюсь,  не
откажешься?
   - Не откажусь. Но как вы предлагаете провезти его через таможню?
   - Слава богу! - обрадовался Богомолов.
   - Чему вы так радуетесь? - не понял он.
   - Тому, что ты не отказываешься.
   - Зачем отказываться, если и  так  очевидно,  что  эта  пустая  затея,  -
заметил Савелий.
   - На этот раз я постараюсь тебя удивить! - пообещал Богомолов.
   - Ну что ж, посмотрим...
   - Тебя проводит Михаил Никифорович, и он все тебе привезет.
   - Жду с нетерпением, - скептически хмыкнул Савелий.
   - Желаю удачи, Савушка!
   - Мухтар постарается.
   Положив трубку, Богомолов вызвал к себе Геннадия  Золотухина,  оружейного
умельца, который уже принимал однажды участие в снаряжении  Савелия.  Именно
этот   "Левша"   и   являлся   создателем   ручки,    бесшумно    стреляющей
сорокамиллиметровыми   стальными   иглами.   Внук   известного    по    всей
дореволюционной России часовых дел мастера, одного из  учеников  знаменитого
Павла Буре, настолько увлекся оружием, что уже в  четырнадцать  лет  изобрел
стреляющую ручку, и кое-что  из  этого  изобретения  было  использовано  для
создания десантного штык-ножа с одноразовым выстрелом.
   А к двадцати годам Золотухина пригласили для работы  в  экспериментальную
оружейную лабораторию ФСБ. Уже через год он лично возглавил эту  лабораторию
и все уважительно называли его, даже  за  спиной,  по  имени  и  отчеству  -
Геннадий Аристархович.
   - Геннадий Аристархович, нужна ваша помощь.
   - Всегда готов, товарищ генерал! - бодро ответил мастер.  -  Что  я  могу
сделать для вас?
   - Один мой сотрудник отправляется в страну дальнего зарубежья. Летит  без
прикрытия, но вполне возможно, что там его могут встретить враги.
   - Понимаю, вам нужно какое-нибудь  оружие,  которое  не  только  способно
будет помочь вашему сотруднику, но и не будет обнаружено на таможне?  -  без
труда догадался Золотухин.
   - Мне нравится с вами работать, - улыбнулся Богомолов.
   - Когда нужно?
   - Он улетает сегодня, и отложить его отлет, к сожалению, никак нельзя.
   - В таком случае придется изыскивать  из  того,  что  у  меня  имеется  в
наличии, -  задумчиво  проговорил  мастер.  -  Можно  от  вас  позвонить  по
внутреннему?
   - Да, пожалуйста, - кивнул генерал на телефон.
   Набрав номер, Золотухин сказал:
   - Сенечка, принеси, пожалуйста, чемоданчик с новыми образцами  в  кабинет
генерала Богомолова. Да, срочно.
   Через несколько минут Сенечка, огромный верзила  с  добродушной  улыбкой,
молча поставил небольшой чемоданчик перед своим мастером и,  подчиняясь  его
знаку, вышел.
   - Очень толковый малый. В деревне под Тулой нашел. Кузнец, каких  днем  с
огнем  поискать  надо!  -  восторженно  охарактеризовал   парня   Золотухин,
внимательно осматривая свои оружейные новинки,  ощупывал  их,  приценивался,
откладывал в  сторону,  снова  смотрел,  пока  не  остановился  на  каком-то
футляре, взяв который в руку с важностью провозгласил: -  Мне  кажется,  что
это именно то, что нужно вашему сотруднику, -  протянул  Богомолову  изящную
коробочку, в которых обычно продаются часы.
   Генерал открыл коробочку и удивленно воскликнул:
   - Часы!
   Это действительно были часы, напоминавшие одну из моделей японской  фирмы
"Ситизен", с четырьмя штырьками по окружности корпуса, который был несколько
толще обычного.
   - Самые настоящие, - лукаво усмехнулся мастер. - Однако могут обезвредить
до десяти противников!
   - Не  понял.  -  Генерал  вытащил  из  коробочки  наручные  часы  и  стал
внимательно их вертеть, рассматривать со всех сторон, пока наконец обреченно
не произнес: - Все, сдаюсь! - И протянул их Золотухину.
   - Это моя самая последняя новинка! - Оружейник осмотрелся вокруг,  увидел
в шкафу книги. - Какую не жалко?
   - А что с ней произойдет?
   - Каждая страничка будет с  маленькой  дырочкой,  -  невозмутимо  ответил
мастер.
   - Маленькой?
   - Да, миллиметровой.
   - Тогда любую. - Богомолов подошел к шкафу, открыл дверцу.
   - Желательно потолще, - посоветовал оружейник.
   - Эта подойдет?  -  Генерал  вытащил  внушительный  том  энциклопедии  по
Латинской Америке. - Около шестисот страниц!
   - Сойдет! Прислоните к стенке в  конце  кабинета,  -  попросил  мастер  и
застегнул ремешок с часами на запястье правой руки. - Можно на полу...
   Генерал недоверчиво скривил губы, но, поставив  книгу  на  стул  в  самом
конце кабинета, отошел в сторону. Золотухин сжал руку в кулак и направил его
в сторону мишени, тщательно прицелился и пальцем левой руки на что-то нажал.
Прозвучал еле слышный щелчок, потом другой, чуть погромче.
   - Можете взглянуть на поверженного  врага!  -  торжественно  провозгласил
мастер.
   Генерал подошел, взял в руки книгу, открыл ее и в самом конце,  у  задней
обложки, обнаружил сантиметровую стальную иглу, чем-то напоминающую иглу  от
старого доброго патефона, только гораздо тоньше.
   - При попадании в сердце следует  мгновенная  смерть;  если  направить  в
голову, то человека ожидает либо смерть, либо пожизненная инвалидность.  Все
зависит от того, в какое место попадет. В этих часах десять зарядов, которые
можно выпускать с интервалом в секунду. Можно, конечно, и чаще, но при  этом
убойная сила и расстояние снизятся на пятнадцать - двадцать процентов.
   - Вы, Геннадий Аристархович, действительно мастер самого высшего  класса!
- восторженно отозвался Богомолов.
   - Наверняка есть и получше, - скромно заметил тот.
   - Я так понимаю, что вы усовершенствовали свою стреляющую ручку?
   - Кое-что оттуда, конечно же, взято, - согласно кивнул мастер,  -  однако
много и нового, а больше  всего  пришлось  поломать  голову  над  пружинкой.
Вместо тетивной упругости пришлось придумать винтовую...
   - Извините, Геннадий Аристархович, - замахал руками Богомолов,  чувствуя,
что если вовремя не остановить Золотухина,  то  придется  прослушать  полный
курс техники изготовления этой новинки. - Это, конечно, все  интересно,  но,
во-первых, я в этом полный профан, а во-вторых, времени совсем нет.
   - Как скажете. Подойдет? - нисколько не обидевшись, спросил мастер.
   - Не то слово!
   - В таком случае позвольте я заполню обойму до десяти зарядов.
   Когда он закончил,  объяснив,  как  пользоваться  часами,  чтобы  достичь
наибольшей эффективности, Богомолов спросил:
   - Есть еще что-то такое, чем вы смогли бы удивить меня?
   Мастер подумал немного, достал из своего чудо-чемодана обычный  мобильный
телефон и протянул Богомолову.
   - И что может эта трубка?
   - Пока это единственный экспериментальный экземпляр, который находится  в
стадии совершенствования... - осторожно, как бы извиняясь, проговорил он.  -
Но вашему сотруднику он вполне может пригодиться...
   - Не томите, Геннадий Аристархович! - взмолился генерал.
   - Работает, как обычный мобильный телефон, но если при включенном  режиме
произнести "волшебное" слово, то может легко отправить на тот свет  того,  у
кого он окажется через три секунды после произнесения пароля...
   - То есть, включи, произнеси "волшебное" слово и бросай врагу? -  уточнил
хозяин кабинета.
   - Так точно! - кивнул мастер. - Но можно и по обычному телефону позвонить
на него, назвать пароль, но тогда эта трубка должна быть в руках врага...
   - Отлично! Беру! Говорите его номер и