,  кликнул  охрану  и  приказал  избавить  его   от   ее
присутствия, вероятно  сохранив  этой  проститутке  жизнь:  вряд  ли  убийцы
оставили бы в живых опасную свидетельницу...
   Узнав о смерти двойника, Долонович сильно перепугался: кому  понадобилось
его убивать? Он не был особо удивлен, что нашлись те, кто решился  от  угроз
перейти к действию, поскольку знал, что на земле найдется  не  один  десяток
обиженных им людей. Но банкир понимал и то, что простые  убийцы  никогда  не
смогли  бы  так  легко  пробраться  в  его   дом,   не   только   снабженный
сверхсовременной аппаратурой наблюдения, но  и  охраняемый  профессиональной
"секьюрити".
   Поразмышляв пару вечеров, Александр Соломонович пришел к  неутешительному
для себя выводу: его  "заказали"  свои.  Они  по-своему  были  правы,  а  он
откровенно зарвался и допустил  непростительную  ошибку,  решив  прибрать  к
своим рукам и то, что принадлежало  другим.  Вычислить  истинных  заказчиков
ему, в отличие от следователя Вострикова, не составило больших усилий.
   У кого был самый большой вклад в его банке? У Бакурина! Чьи люди охраняли
его   дом?   Кто   устанавливал   охранное   оборудование,   коды,    камеры
видеонаблюдения? На эти вопросы ответ один: люди Калошина! А кому фактически
подчиняется сам Калошин? Все тому же Бакурину!
   Острый ум Долоновича подсказал, что единственный шанс отвести  угрозу  от
себя - это наладить отношения с Бакуриным. Хорошо  сказать  -  наладить,  но
как? Где сейчас находится он и где Бакурин? И тут Долоновича осенило: он  же
очень далеко! Вполне возможно, там, где нет ни телевидения, ни даже  русских
газет! А следовательно, он мог и не знать ничего о своей "смерти".
   Шуре звонить не имело смысла: он, как обычно, наверняка  прикинется,  что
ничего не знает. Оставалось одно: Долонович взял мобильник  и  набрал  номер
"всемогущего" зятя.
   - Алексей Иванович, здравствуй, дорогой!
   - Здравствуй, кто это? - услышал он в ответ.
   - Как кто? - изобразил обиду в голосе  банкир.  -  Не  узнаешь,  что  ли?
Долонович!
   - Что-о-о?!! - Казалось, от этого вопля у  Долоновича  лопнут  барабанные
перепонки. - Ты... ты... ты... - несколько раз выдавил из себя Бакурин, не в
силах больше произнести ни слова.
   - Да что с тобой, Алексей Иванович? Это же я: Александр  Долонович,  или,
как ты иногда любишь называть меня, Саша Соломонович!
   - Минуту... - выдохнул наконец Бакурин и  прикрыл  трубку  рукой:  то  ли
приходя в себя, то ли с кем-то разговаривая.
   Долонович на мгновение представил себя на месте Бакурина и признался, что
повел бы себя точно  так  же.  А  как  иначе?  Приказывает  убить  человека,
получает доклад, что приказание исполнено, наверняка следует приказ убрать и
исполнителей, потом газеты трубят, следователи работают и вдруг... раздается
голос... с того света, что ли? Впору действительно сдвинуться по фазе!..
   - Привет, Соломоныч! - раздался  наконец  бодрящийся  голос  Бакурина.  -
Извини, поперхнулся... Ты откуда звонишь-то?
   - Из Перу, батенька, из Перу! Здесь  такая  жаркая  погода  стоит,  прямо
лепота! Подальше забрался от нашей слякоти!
   - А чего не звякнул перед отъездом? - настороженно спросил тот.
   - Да собрался как-то быстро и неожиданно! Ты же знаешь мой  стремительный
характер! - Прекрасно понимая,  что  его  записывают  на  магнитофон,  чтобы
проверить  все  на  аппаратуре,  Долонович  старался  говорить  спокойно   и
уверенно, словно действительно говорил правду. - Я много думал  о  том,  что
нам было предъявлено твоим  высокопоставленным  родственником,  и,  кажется,
нашел гениальный выход!
   - Какой?
   - А пусть его ищейки попробуют теперь найти  что-нибудь!  Разве  что  так
мелочевка какая-то...
   - А мы... - с трудом сдерживая злость, начал Бакурин. - Мне  тоже  теперь
придется искать свое?
   - Обижаешь, Алексей Иванович! - грустно ответил Долонович. - Как понимать
твои слова? Я ночей не сплю, из кожи вон лезу, пытаясь  сохранить  все  ваши
деньги, а вы... Мы же с тобой в одной лодке!  Или  кто-то  что-то  про  меня
начирикал и я потерял доверие?
   - Ты что, действительно ничего не слышал?
   - Что я пропустил? Неужели ОН отошел? - деланно испугался Долонович.
   - Да нет... с  НИМ  все  в  порядке!  Тут  нечто  другое!  Когда  думаешь
объявиться в Москве?
   - В Москве?.. Дай подумать... Пару-тройку дней здесь еще поваляюсь, потом
полечу на Ямал. Надеюсь, не забыл, что я там баллотируюсь?
   - Нет, не забыл.
   - После выборов сразу в Москву рвану! Не бойся, свое  депутатство  отмечу
по полной!
   - Ты даже не представляешь, какой камень ты снял с моей души!
   - Рад это слышать!
   - А я рад тебя слышать!
   - Тогда до встречи! -  Долонович  сделал  вид,  что  не  расслышал  столь
странного ударения на слове "тебя".
   И только отключив связь с Москвой, Долонович понял, как сильно  устал  от
нервного напряжения этого разговора:  он  вспотел  так,  словно  только  что
разгрузил вагон  и  маленькую  тележку  какого-то  тяжелого  груза.  Однако,
несмотря на психическую усталость, банкир ощущал себя более чем превосходно.
Он чувствовал, что вновь выиграл и только  что  отвел  от  себя  смертельную
угрозу: кажется, Бакурин поверил ему.
   Завтра нужно сделать еще один звонок и "сказать, что только что  прочитал
о собственной смерти, посмеяться над этим, словно ни о чем не  догадывается,
а по ходу разговора заметить, что теперь понимает, отчего тогда  поперхнулся
Бакурин и отчего он так радовался слышать его  голос,  вновь  посмеяться,  а
потом, как бы мимоходом, спросить: почему это зять умолчал о  "его  смерти"?
Интересно, что на это ответит Алексей Иванович?
   Когда "умерший" банкир вдруг объявился, у Бакурина находились Щенников  и
Калошин. Чисто случайно, но они собрались как  раз  в  связи  с  устранением
своего бывшего партнера. Не найдя никаких следов  исчезнувших  счетов  своих
собственных денег,  они,  перебрав  всевозможные  пути  этого  исчезновения,
пришли к не очень утешительному выводу, что  единственный  человек,  который
наверняка мог бы пролить свет на эту тайну, это  близкий  друг  покойного  -
банкир Велихов. Однако и он исчез в неизвестном направлении.  Тем  не  менее
криминальная троица была уверена, что тот рано или поздно  объявится,  а  их
всех столько связывает, что Велихов вряд ли решится их кинуть!
   Успокоив "подельников" этим  утешительным  соображением,  Бакурин  мрачно
спросил:
   - Кстати, а где наш разлюбезный Аркадий Романович? Может быть, Шура Позин
знает? Они ведь всегда были в дружеских отношениях!..
   Тут-то и раздался звонок Долоновича "с того света"...
   С большим нетерпением выждав еще пару дней, чтобы страсти, вызванные  его
загадочной смертью,  чуть  поутихли,  Долонович  за  пару  дней  до  выборов
объявился  в  своем  Ямальском  избирательном  округе.  Нужно  было   видеть
изумленные лица местных  начальников,  когда  они  встречали  его  живого  и
здорового?!
   Они  пришли  в  себя  лишь  тогда,  когда  Долонович,  пояснив,  что  его
перепутали с  его  братом-близнецом,  предложил  всем  отправиться  в  самый
дорогой местный ресторан, чтобы отметить его второе рождение.
   Кстати, Долонович  все-таки  позвонил  еще  раз  Бакурину  из  Перу.  Сам
разговор получился несколько натянутым и  фальшивым,  но  когда  он,  как  и
задумывал, под конец  спросил,  почему  Бакурин  ничего  не  сказал  о  "его
смерти", собеседник не стал вилять и ответил прямо:
   - Попробуй поставить себя  на  мое  место,  Саша  Соломоныч!  Официальные
власти  сообщают  о  твоей  смерти,  пресса  публикует  подробности   твоего
самоубийства, идет расследование... Я сначала даже не, поверил, материалы  о
смерти попросил доставить, фотографии твои, тьфу-тьфу-тьфу, покойного. Мы не
только в скорби, но и в полной жо... - он запнулся на  полуслове  и  тут  же
поправился: -то есть в полной яме.
   - Ты о "бабках"?
   - О них, о чем же еще! - подтвердил Бакурин. - А тут ты вдруг  звонишь...
Меня чуть кондратий не хватил: чего только в голову не полезло! -  Он  вдруг
хохотнул в трубку. - Ловко ты всех  объегорил!  А  Шура  знал,  что  у  тебя
близнец был? Вы ведь с ним со студенческих лет дружите?
   - Зачем ты так? "Объегорил"... Это как бы обманул, что ли? У меня этого и
в мыслях  не  было!  -  деланно  возмутился  Долонович.  -  Самая  настоящая
случайность... Как-то встретил парня, на которого взглянул  как  в  зеркало,
показалось занятным, пригрел его у себя, хотел даже разыграть вас. -  Грусть
прозвучала в его голосе. - Бедняга... Напали на след его убийц?
   - Не только напали, но и трупы нашли...
   - И кто они? - насторожился Долонович, не  ожидавший  такого  поворота  в
разговоре.
   - Домушники заезжие. Залезли, столкнулись с  твоим  приятелем  и  кокнули
его, потом нахватали, что успели, и попытались сдернуть,  тут  охрана  их  и
сняла.
   - Но почему в газетах ничего нет?
   - Да это Кирилл прикрывает своих. Они  же  прошляпили  этих  гастролеров!
Тебе... тьфу, мы ж думали, что это тебя убили... -  уже  все  равно,  вот  и
решили чуть подкорректировать следствие.
   Даже в этих явно заранее подготовленных ответах, многое было шито  белыми
нитками, но Долонович сделал вид, что ничего  не  заметил,  и  они  дружески
распрощались.
   Прошло время с  того  дня,  когда  Президент  предъявил  свой  ультиматум
"семье".
   Найденные в кабинете Шлезингера приходно-расходные ордера Савелий передал
Воронову. Там было вполне достаточно  сведений  для  того,  чтобы  Андрей  с
головой ушел в раскрутку махинаций "Гаралта".
   Савелию пришлось помогать Воронову, используя имевшиеся у него данные: не
только те, что достались  от  Малютина,  но  и  совсем  свеженькие,  недавно
привезенные из Европы.
   Андрей и Савелий напросились к генералу на прием. Они  принесли  с  собой
ворох  бумаг,  на  которых   было   изображено   множество   цветных   схем,
иллюстрировавших финансовые потоки, курсирующие внутри "семьи",  и  все  эти
потоки неизменно вели к банку, владельцем которого был Долонович.
   После доклада Воронова, убедительно  показавшего,  что  "семья"  пытается
утаить значительную часть своих средств от возвращения в  Россию,  Богомолов
дал "добро", правда неофициально, поскольку  Генпрокуратура  уже  занималась
тем же самым, на дальнейшую разработку связей внутри кремлевской "семейки".
   Не мешкая, Савелий отправился в президентскую резиденцию к  Фадееву.  При
встрече с генералом Савелий попросил предупредить уже начавшего поправляться
Президента о закулисных шевелениях "семьи" и попытках понадежнее припрятать!
деньги и замести следы. Рассказал он и о том, что банкир Долонович наверняка
был устранен людьми "Гаранта" под непосредственным руководством Калошина  и,
возможно, Скворцова.
   Как только Фадеев передал это Президенту, тот, несмотря  на  то  что  его
сердце все еще барахлило, приказал  своему  пресс-секретарю  Глушкову  снова
собрать  "семью",  чтобы  объявить  о  том,  что  уже  подготовлен  Указ  об
отстранении всех, кто занимал государственные посты, от должности. Президент
хотел еще раз строго напомнить им, что его ультиматум в силе и что у "семьи"
осталось всего несколько дней до назначенного срока,  -  иначе  им  всем  не
избежать следствия и неминуемой тюрьмы.
   Это решение Президент принял по совету Фадеева, который смог, основываясь
на информации Говоркова, убедительно доказать ему, что члены "семьи" активно
используют свое служебное положение для  заметания  следов,  особенно  после
странной смерти Долоновича. Фадеев недвусмысленно намекнул  Президенту,  что
лично он нисколько не сомневается в том, что Долоновича убрали те, кому  был
поставлен ультиматум, чтобы все дружно свалить на покойника.
   Недолго думая, Президент принял решение отстранить Калошина от  должности
секретаря  Совета  безопасности  и  предложил  занять  его  место   генералу
Богомолову. Тот согласился, но попросил  не  освобождать  его  от  должности
заместителя Председателя ФСБ. Президент пошел ему навстречу...
   Казалось бы, все остальное шло превосходно. Костю  Рокотова,  по  просьбе
генерала Богомолова, навещал военный врач из госпиталя имени Бурденко, и  он
потихоньку стал гулять по дачному участку.
   В тот  день,  когда  Савелий  с  Ростовским  и  его  людьми  получили  от
Шлезингера "компенсацию", Савелий не  смог  навестить  Рокотова:  навалилось
множество неотложных дел, но когда  более-менее  разгреб  их,  сразу  поехал
навестить Константина на даче Богомолова.
   В это  время  Рокотов-младший  был  один  в  доме:  мать  отправилась  за
покупками, чтобы потом приготовить ему любимые котлеты, а охранник находился
у ворот.
   Лицо Савелия было столь загадочным, что Константин спросил с иронией:
   - Ты что, в казино выиграл или  орден  получил?  Сияешь,  как  начищенный
самовар!
   - Так заметно? - удивился Савелий.
   - Мне - да, другим - не знаю! -  подтвердил  Рокотов-младший.  -  И  что,
угадал?
   - Почти!  -  сказал  Савелий  и  положил  перед  Константином  банковскую
упаковку стодолларовых купюр.
   - Что это?
   - Это скромное извинение тех сволочей, кто едва не сделал тебя инвалидом!
Десять тысяч!
   - Все-таки нашел этих подонков! - вздохнул он. - Сильно сопротивлялись?
   - Что ты! Едва ли не на коленях умоляли простить и взять  эти  деньги  на
твое лечение!: - Савелий расплылся в улыбке.
   - Пострелять пришлось? - предположил Костик.
   - Нет, обошлось без  стрельбы,  но  помахать  перед  носом  стволом  -  с
удовольствием...
   - Погоди, а твоя машина?
   - Успокойся: за машину тоже расплатились!
   - И все?
   - Обижаешь, Костик, сидят как миленькие  под  следствием!  В  этой  фирме
"Гарант" столько всего вскрылось, что многие из них сроки получат такие, что
мало не покажется!
   - Ну и  слава  богу...  -  облегченно  вздохнул  Константин  и  огорченно
добавил: - Представляю, какими делами ты сейчас занимаешься, а  я  тут  лежу
бревно бревном.
   - Ничего, интересных дел еще и на твой век хватит! Кстати, ты же  еще  не
знаешь, что твой дядя возглавил Совет безопасности!
   - Константин Иванович?
   - Кто ж еще?
   - Надо же! И молчит, -ревниво бросил Костя и тут же нахмурился, -  а  как
же ФСБ?
   - Совмещает...
   - Здорово! Константин Иванович вряд ли оставит родные  органы.  С  фирмой
"Гарант" наверняка не обошлось без его участия.
   - Ты прав! УОЧП "Гарант" и его головного Предприятия - Фонда  "Гарант"  -
отобрали лицензии, а следователи МУРа сейчас вовсю  разбираются  с  детищами
бывшего генерала Калошина.
   - Его тоже арестовали?
   -  Нет,  к  сожалению,  ограничились  подпиской  о  невыезде  из  Москвы.
Рассказал Савелий Рокотову-младшему и о том, что Ростовский подарил ему
   новенький автомобиль  "Форд-Скорпио"  и  как  наотрез  отказался  слушать
доводы Савелия, не желавшего принимать такой подарок.
   С Ростовским они встретились через  несколько  дней  после  их  посещения
Шлезингера. После дружеских объятий Ростовский неожиданно протянул ему ключи
и кивнул на шикарную машину перламутрово-серебристого цвета,  стоящую  перед
его "Линкольном".
   - Этот "Форд-Скорпио" тебе, братишка, мой подарок! - Его  лицо  буквально
светилось от удовольствия.
   - Это по какому случаю? - удивился Савелий.
   - А что, разве для подарка от близкого друга обязательно  нужен  какой-то
случай?
   - Нет, но все-таки... - смутился Савелий.
   - По правде говоря,  примерно  такой  подарок  тебе  должен  был  сделать
Президент, - заметил Ростовский, - но я чувствую, что ему сейчас не до того.
Поэтому прими,  братишка,  от  всего  моего  большого  сердца  и  владей  на
здоровье!
   - Да я сам себе такую тачку купить могу! - отказывался Савелий от ключей,
которые Ростовский совал ему в карман куртки. Хоть "мерс", хоть "бэ-эмвуху"!
Но мне понты не нужны, понимаешь ты или нет? Мне  для  дела  нужен  скромный
"жигуль" с отлаженным, форсированным движком, на котором я твой "Форд"  смог
бы "сделать" в два счета.
   - Пожалуйста! - соглашался Ростовский. - Езжай на свои конкретные дела на
"Жигулях", а ко мне в гости будешь на "Форде" прикатывать...
   Они еще поспорили, но и тот и другой стояли на своем. Видя, что спор ни к
чему не приведет, Савелий решил уступить.  Он  подумал,  что  ничто  ему  не
помешает отдать этот шикарный "Форд" Косте Рокотову (он все-таки считал себя
должником Константина - тот же пострадал из-за него), а самому взять Костину
"семерку", которую легко сделать более быстроходной. Тем более  для  бизнеса
Константина представительская машина как нельзя больше подходила. Он  сказал
об этом Ростовскому.
   - Теперь это твоя машина - что хочешь, то и делай... -  недовольно  пожал
тот плечами, но добавил: - Однако ко мне приезжай на "Форде".
   На том и договорились...
   Несмотря  на  успех  всех   последних   начинаний,   Савелий   чувствовал
неудовлетворение, постигшее его после того, как  он  узнал  об  исчезновении
Велихова. Его старый враг ухитрился  и  в  этот  раз  ускользнуть  от  давно
заслуженного им наказания, и это обстоятельство лишало все  победы  ощущения
законченности и полного удовлетворения.
   Когда Савелий завел об этом разговор с  Вороновым,  тот  не  смог  ничего
другого, как сказать:
   - Да плюнь ты на него! Нашел из-за кого  расстраиваться.  Я  уверен,  что
Велихов, как тот "цветок", еще всплывет на поверхность, вот увидишь. На носу
выборы, а в это время столько шушеры к этому делу прилипает - глаз не хватит
за всеми ими присматривать. Лучше бы здесь нам помог, чем  голову  ломать  о
Велихове.
   - Нет, Андрюша, - возразил Савелий, - я чувствую, Велихов всплывет только
тогда, когда снова в себе яда накопит. А ведь тогда он  столько  черных  дел
натворить сможет! Нет, его сейчас искать надо, пока у него зубы расшатаны  и
он отлеживается где-нибудь, чтобы подлечиться да новых сил поднабраться. Это
такой гусь лапчатый, что никогда и ничего хорошего  никому  не  сделает.  От
него всегда только  зло  исходит.  -  В  голосе  Савелия  слышалось  столько
непоколебимой веры, что возражать ему было не просто трудно, а невозможно. -
Это и не человек даже, а злобный, коварный и хитрый зверь, от которого  надо
простых людей оберегать. А раз мы на то и поставлены, чтобы нормальным людям
спокойнее на земле жилось, то наша прямая задача таких зверюг, как  Велихов,
преследовать и уничтожать, где бы они ни находились!
   - Все так, Савелий... - с явным огорчением и завистью согласился Андрей,
   - но не забывай, я офицер, государственный человек, и мне, в  отличие  от
тебя, где приказано, там я и действую. Иногда, честное слово, я даже завидую
тебе, партизану, - признался он, но тут же добавил: - А  с  другой  стороны,
многое из того, что ты делаешь, меня, как бы это  помягче  сказать...  -  он
замолчал, не желая обидеть Савелия неосторожным  словом,  -  не  устраивает.
Перегибаешь ты часто палку.
   - А по-другому с такими, как Велихов, нельзя! -  твердо  сказал  Савелий,
поняв, что все аргументы у них исчерпаны и разговор  закончен.  Несмотря  на
различие во мнениях, разговор и для того, и для  другого  оказался  полезен:
они стали лучше понимать позиции друг друга, что еще больше сблизило их.
   Савелий вернулся от Воронова еще более убежденный в  том,  что  надо,  не
откладывая в долгий ящик, немедленно приступать к поисками  Велихова.  Но  с
чего начать? Он попал в информационный тупик, но твердо верил, что  из  него
обязательно найдется выход.
   И тут Савелий вспомнил о Христо Граниче.
   Ругая себя на чем свет стоит  за  то,  что  не  догадался  сделать  этого
раньше, Савелий схватил телефон и набрал номер Христо.
   Тот, казалось,  только  и  ждал  звонка  Савелия.  Гранич  совершенно  не
удивился позднему звонку, как не удивился и самому Савелию,  и  даже  вопрос
Говоркова о Велихове не застал его врасплох.
   - Я знал, что ты когда-нибудь обязательно спросишь меня о нем,  -  сказал
Христо, - и уже попытался навести о Велихове кое-к