нас дошел слух, что  ты  старичков  на
хату нагрел, - не меняя тона, невозмутимо проговорил Толик.
   - Каких стариков? - насторожился хозяин кабинета.
   - Да есть такие бедолаги... - Толик сделал  паузу  и  смачно  сплюнул  на
толстый ковер.
   - Слышь, ты, наглая твоя харя, ты чего здесь расплевался?! - зло  крикнул
Аркан. - Кого бы я ни нагрел, не  твоих  засратых  мозгов  это  дело!  -  Он
приподнялся. - Да и вообще, каким вы-то боком в этом деле? И кто вы такие?
   - Ты чего гоношишься, урод? Мы пришли за справедливость тебя спросить!  -
наклонился к нему Толик.
   - Меня? Спросить? - Казалось, Аркан сейчас лопнет от негодования  -  даже
дар речи потерял.  -  Ты...  что...  мне...  -  Он  брызнул  слюной.  -  Мне
предъявить что-то хочешь?
   - Если, земляк, мы тебе предъявим, то у тебя башка отлетит,  -  не  теряя
хладнокровия, проговорил Коля-Ватник,  но  тем  не  менее  еще  крепче  сжал
рукоятку пистолета в кармане пиджака.
   - То ты сказал, в натуре? - вскочил разъяренный  Аркан,  незаметно  нажав
под крышкой стола кнопку.
   - Ты погляди, братела, кабанчик-то борзый, - с  наглой  ухмылкой  заметил
Толик.
   В этот момент сзади и сбоку одновременно открылись  двери,  и  в  кабинет
вбежали четверо бугаев с десантными автоматами. К  такому  повороту  событий
приятели были не готовы. Мигом осознав, что живыми их  отсюда  не  выпустят,
Коля-Ватник, не вынимая из кармана подарок Ростовского, поднял руку и сквозь
пиджак сделал несколько выстрелов в нежданных противников.
   Он успел увидеть, что выстрелы сбили с ног двух ворвавшихся: керамические
пули имели страшную убойную силу, да  еще  и  разрывались  внутри  тела,  не
оставляя ни единого шанса для жизни. Однако двое других открыли по приятелям
такой беспорядочный огонь из автоматов, нашпиговав их  тела  столь  солидным
количеством  металла,  что  их  впору  было  везти   в   пункт   по   приему
металлолома...
   Когда все было кончено, Аркан наклонился к  Коле-Ватнику,  не  без  труда
вырвал из его намертво вцепившейся руки керамический пистолет:
   - Ишь, как вцепился,  гад!  -  В  этот  момент  он  заметил,  как  второй
нежданный посетитель,  несмотря  на  пробитую  в  нескольких  местах  грудь,
дергаясь в предсмертных судорогах,  все-таки  пытается  что-то  выдавить  из
себя. - Ну, что ты, милый, дергаешься,  аль  сказать  что  хочешь?  -  Аркан
наклонился к нему, и Толик, откуда силы только  взялись,  вдруг  рванулся  к
нему руками и успел-таки схватить его за горло.
   Это было так неожиданно, что Аркан всерьез  испугался,  мгновенно  забыв,
что держит в руках страшное оружие.
   - Да при... стре... ли же ты его, Кара! - прохрипел он,  и  его  приятель
дал еще одну очередь.
   На этот раз пули безжалостно впились в сердце Толика, он бросил на Аркана
последний взгляд, полный  ненависти.  Тот  высвободил  горло  из  ослабевших
пальцев Толика, голова которого беспомощно откинулась назад.
   Разъяренный Аркан вскочил и начал стрелять по бездыханно лежащим  Толику,
Коле-Ватнику и даже  своим  автоматчикам,  уже  лежащим  убитыми  на  ковре.
Стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. Со злобой взглянув  на  того,
кто посмел вцепиться ему в горло, Аркан постоял немного, успокоился,  потом,
глядя исподлобья на оставшихся в живых, глухо бросил:
   - Теперь вы понимаете, почему на входе нужен рентгеновский аппарат?
   Вышло так, что пули Коли-Ватника не задели ни Сему-Кару,  ни  Леху-Хохла.
Последний наклонился над погибшими автоматчиками и со вздохом сказал:
   - Не опоздай я на секунду - и сам бы здесь лежал!
   - Не скули, Хохол! - оборвал его Аркан. - Вы знаете, зачем они пришли  ко
мне?
   - Скажешь - узнаем, - ответил Леха-Хохол.
   - За квартиру Лукошниковых пришли спрашивать.
   - Ты ж говорил, что за ними никто не стоит!
   - Видно, ошибся.
   - Что будем с ними делать?
   - Сфотуй их покрупнее и  снимки  дай  мне.  Пригодятся  для  установления
личностей... Наверняка за ними кто-то  стоит:  уж  слишком  нагло  они  сюда
вперлись,  да  и  не  похожи  на  случайных  бандитов  -  те   базарить   за
справедливость не придут! Они на машине?
   - Игорь, что впускал их, доложил, что они приехали на синей "десятке".
   - Вот и ладненько... - хмуро ухмыльнулся Аркан. -  Значит,  сделаете  вот
что...


   XIII. Еще один бывший генерал КГБ

   Несколько  дней  ушло  у  Александра  Позина  на  то,  чтобы  с   помощью
американских приятелей-журналистов установить контакт с  Палугиным,  который
милостиво разрешил ему позвонить.  В  назначенный  час  Евгений  сам  поднял
трубку:
   - Привет, Шурик! Сколько лет - сколько зим! Надеюсь, ты не приехал сюда с
приказом моих  недругов  о  моей  ликвидации?  Или,  может,  ты  привез  мне
секретное задание от нового Президента России?
   Задиристый и иронический стиль Палугина вовсе не смутил Позина.
   - Представь себе, нет, Женя. Я хотел бы встретиться с тобой по личному  и
довольно деликатному делу.
   - Неужели задумал стать невозвращенцем? - расхохотался бывший генерал.
   - Опять  не  угадал.  Думаю,  уже  достаточно  тебя  заинтриговал,  чтобы
получить аудиенцию.
   - Приезжай завтра, если тебе удобно, в любое время.  Давай  к  обеду,  не
возражаешь?
   - Никоим образом.
   - Тогда записывай мой адрес...
   На Центральном автовокзале Нью-Йорка Позин сел в комфортабельный  автобус
фирмы "Грей Хаунд" и уже через  три  с  половиной  часа  вышел  в  маленьком
городке, где теперь обитал Палугин.
   Домик у него был небольшой, одноэтажный, но уютный. Хозяин встретил гостя
приветливо. По принятому стилю демократической тусовки  они  были  на  "ты",
хотя Палугин был существенно старше Позина.
   - С приездом, дорогой мой Шура! Не откажешься  же  ты  немного  выпить  с
дороги? - спросил хозяин и, не дожидаясь  ответа,  приготовил  две  солидные
порции виски с содовой и со льдом.
   - Спасибо, с удовольствием. - Позин взял стакан и уселся  в  предложенное
хозяином кресло.
   - Колись, Шурик, каким ветром тебя занесло в обитель изгоя?
   Палугин был плотный, коренастый, с простым квадратным рабоче-крестьянским
лицом,  выдававшим  его  далеко  не  аристократическое  происхождение.  Хотя
улыбался он дружелюбно, умные и проницательные глаза глядели настороженно.
   Позин счел, что никаких предисловий в данной ситуации не требуется:
   - Женя, ты когда-нибудь слышал о человеке по фамилии Широши?
   Палугин ненадолго задумался.
   - Широши, Широши... - несколько раз повторил он, - пожалуй, нет. А он кто
такой?
   - Довольно богатый и известный бизнесмен, принят в приличных американских
домах. По дошедшей до меня информации свободно  говорит  по-русски  и  имеет
неплохие контакты в Москве.
   - Нет, не припомню. Видимо, наши пути не пересекались. Помню, что никогда
его не вербовал. Это точно. А почему он так тебя заинтересовал? Может, ищете
новых советников по экономике для второго Президента России?
   Тут Позин и выложил хозяину всю историю знакомства  с  Широши  и  Сергеем
Мануйловым, рассказал об обеде в ресторане  "Фудзияма"  и  высказал  твердое
убеждение в том, что в исчезновении Сергея замешан Широши.
   Палугин внимательно слушал и ни разу не перебил, но когда Позин замолчал,
переспросил:
   - Как, ты говоришь, звали твоего  нового  симпатичного  приятеля?  Сергей
Мануйлов?
   - Именно так.
   - И где, говоришь, он работает?
   - В МЧС. Он - высококвалифицированный спасатель.
   - Да,  уж,  спасатель.  -  Палугин  криво  усмехнулся.  -  Действительно,
спасатель, но... - он сделал паузу, - чести мундира российских спецслужб.
   - То есть? - не понял Позин.
   - Про Широши я и правда ничего не знаю, а вот  про  этого  твоего  дружка
приходилось слышать немало, хотя и не посчастливилось лично  встречаться.  И
уверен, что в этом мне крепко повезло!
   - Почему? - удивился Позин.
   - Ты знаешь, кто такой Константин Богомолов? - уйдя  от  ответа,  спросил
Палугин.
   - Да. Мы иногда даже встречались на  больших  правительственных  приемах.
Крупный чин в ФСБ. По-моему, теперь даже заместитель директора.
   - Именно!  -  Палугин  поднял  кверху  указательный  палец.  -  Так  вот.
Насколько мне известно, твой Сергей Мануйлов, он же Савелий Говорков, он  же
Рэкс, он же Зверь, он же Бешеный и тому подобное, и все в том же роде.  Твой
новый знакомый - самый ценный суперагент генерала Богомолова.  Хладнокровный
убийца и исполнитель всех самых деликатных, то есть самых грязных и опасных,
поручений наших спецслужб.
   - Так он - сотрудник ФСБ?
   - Как раз и нет. Он, так сказать, "свободный художник", вольный  стрелок.
Когда возникает нужда, его приглашают и дают задание. А если провалится, то,
сам понимаешь, "в списках не значился". Мол, я не я и лошадь не моя! Понял?
   - Ну, да. Как не понять, - кивнул Позин.
   Образ человека, нарисованный  Палугиным,  никак  не  соответствовал  тому
представлению о Сергее Мануйлове,  которое  сложилось  у  Позина.  Сергей  -
убийца? Нонсенс! И потому он предположил:
   - Может, однофамилец?
   - Возможно, - не стал спорить Палугин.  -  А,  кстати,  что  он  делал  в
Америке, этот твой Мануйлов?
   - Насколько я понимаю, приезжал жениться. Я видел его избранницу.  Девица
очаровательная, хотя и не в моем вкусе: я люблю поплотнее.
   - Американка?
   - Да нет, русская. Скорее всего из той, старой волны  эмиграции.  Дядюшка
ее носит фамилию Смирнофф.
   - А, незаконный отпрыск водочных королей... Встречал  я  старину  Матвея,
забавный тип. Таких кондовых русских патриотов, наверное, уже и в  России-то
не осталось.
   Откуда Позину было знать, что Матвей Смирнофф не дядя  Джульетты,  а  муж
тети.
   - Ну, раз такое родство, то  скорее  всего  -  однофамилец,  -  не  очень
уверенно произнес Палугин и задумчиво добавил: - Бешеный не из  тех  парней,
что заводят семью, да еще и с эмигранткой...
   Прихлебывая виски, Позин мысленно порадовался, что умолчал о  злополучном
телефоне, который он по просьбе  Сергея  передал  Велихову,  и  о  беседе  с
генералом  Богомоловым,  которая  больше  напоминала  допрос.  Мысли  Позина
лихорадочно запрыгали:
   "Если Мануйлов - человек Богомолова, тогда почему он его допрашивал?"
   Но потом Позин задал самому себе главный вопрос:
   "Мог ли Богомолов дать Мануйлову, то  есть  Бешеному,  задание  устранить
банкира Велихова? - и сам же ответил: - Конечно же, нет! И потом, имя Сергея
Мануйлова назвал Богомолову я  сам,  и,  естественно,  поэтому  Богомолов  и
вызвал Сергея на допрос. В любом случае Палугин дал весьма важную информацию
к размышлению и об этом еще стоит подумать... "
   Чтобы пауза не выглядела томительной, Позин налил себе в стакан еще виски
и стал специальными щипцами накладывать туда лед.
   - Наверное, мой Мануйлов все-таки однофамилец твоего Бешеного.  Уж  очень
он не похож на суперагента.
   -  Почему  это  моего?  -  недовольно  буркнул  Палугин.  -   Богомолова!
Собственно говоря, ты видел когда-нибудь хотя бы одного суперагента?
   Позин задумался.
   - Кроме тебя, пожалуй, нет.
   - Спасибо за незаслуженный комплимент. Как и все добрые люди,  ты  меришь
суперагентов по славному Джеймсу Бонду, но ведь это - кино. А  в  жизни  они
выглядят очень даже по-разному. - Палугин замолк, как  будто  ему  в  голову
пришла какая-то интересная мысль. - Слушай, Шура, - сказал он, решившись,  -
а ты хочешь посмотреть на настоящего суперагента?
   - Конечно, - с готовностью согласился Позин.
   - Ты не спешишь обратно в Нью-Йорк?
   - В принципе, нет. На завтра у меня никаких встреч не запланировано.
   - Тогда переночуй у меня, а завтра к ланчу он и подъедет.
   Палугин явно  ждал  дальнейших  расспросов,  но  Позин  лишил  его  этого
удовольствия. Несмотря на свой темперамент завзятого игрока,  Позин  никогда
не был по-мелкому суетлив и  не  любил  торопить  события.  Сказано-  завтра
прибудет  суперагент,  тогда  и  будем  в  эту   проблему   вникать.   Пауза
затягивалась.
   - Кстати, у него ты можешь поинтересоваться и своим загадочным Широши. Он
человек широчайшей информированности, и не только в русских челах. Здорово я
напугал тебя этим Рэксом-Бешеным? - весело  спросил  Палугин,  наливая  себе
писки.
   - Нет. Вовсе нет, - возразил Позин.
   - Напугал, напугал, вижу! Сидишь и мучительно вспоминаешь,  не  рассказал
ли ему  что-нибудь  этакое  из  личной  жизни  Президента,  что  может  быть
расценено как разглашение государственной тайны случайному знакомому.  Тогда
тебя за ушко да на солнышко. И под зад  коленкой  с  государевой  должности.
Приползешь тогда к дяде Жене помощи просить.
   Лицо Палугина раскраснелось. Алкоголь оказывал  свое  действие,  тон  его
стал несколько агрессивным.
   Позин примиряюще сказал:
   - Ты  ведь,  Женя,  не  в  курсе,  что  все  мои  секреты  -  это  нюансы
американской политики в отношениях с Россией  и  ее  возможные  изменения  в
связи с  приходом  к  власти  республиканской  администрации.  Про  то,  что
происходит дома, а тем более в самых верхах, я давно ничего не знаю.
   Палугин злорадно улыбнулся:
   - Вот и ты, мальчик-везунчик, президентский любимчик, оказался никому  не
нужным. Такая уж у нас в России система. Выжмут, как лимон,  и  вышвырнут  в
мусорное ведро. Утешайся, что ты не единственный, и имя нам легион.
   Позин пожал плечами. Ему совсем не хотелось сейчас никакого спора.
   - Тебе ли не  знать,  Женя,  что  судьба  любого  человека,  хоть  как-то
причастного к политике, полна риска. Это подтверждает и исторический опыт, в
частности советский и российский.
   - Может, он и подтверждает, да ничему не  учит.  После  всего  того,  что
написано и говорено о  злодеяниях  КГБ,  эти  бараны  радостно  голосуют  за
отставного кагэбэшника, который, став Президентом, еще всем вам покажет, где
раки зимуют. Неужели ты  не  заметил,  кто  его  окружает?  Бывшие  генералы
спецслужб. И ты, как невинный ягненок, не подозреваешь, чем это грозит.  Или
не хочешь об этом думать? Спецслужбы - Орден, ничем не лучше масонского.
   Позин попытался вставить слово, но тот сделал вид,  что  не  заметил  его
порыва.
   - Там свои законы и правила, - продолжал Палугин.  -  Некоторых  ребят  я
знал. И скажу тебе откровенно, они  еще  покажут  русскому  народу  кузькину
мать, как выражался наш незабвенный лидер Страны Советов  -  Никита  Хрущев.
Помяни мое слово. Бежать тебе надо из  этой  страны,  пока  еще  не  поздно.
Бежать не раздумывая! Или ты сомневаешься в моей правоте?
   - Может, ты и прав, Женя. Но меня спасает  то,  что  я  никогда  ни  себя
самого, ни свою деятельность не принимал всерьез. В общем-то я всегда  знал,
что не только мир не  переустрою,  но  и  пороха  не  изобрету.  То,  чем  я
занимался, было мне интересно,  а  это,  по-моему,  самое  главное.  И  жить
где-то, кроме России, для меня невозможно, не могу объяснить почему, но  это
так. - Голос Александра звучал уверенно.
   - Счастливый ты человек, Шурик, - с очевидной завистью заметил Палугин. -
А чем зарабатывать себе на бутерброд с икрой будешь? Воровать ты не  умеешь!
- Он загнул один палец. -  А  уж  бизнесом  заниматься  в  России  с  такими
интеллигентскими замашками, как у тебя, совсем дело гнилое.  -  Хозяин  дома
загнул сразу все остальные пальцы на руке.
   -  Санька  Долонович  что-нибудь  для  меня  придумает.  Мы  ведь  с  ним
однокурсники и дружим давно.
   - Ну этот-то точно что-нибудь изобретет, - не стал возражать Палугин. - А
то преодолей свою необъяснимую привязанность к матушке-России и оставайся  в
Америке. Работу  тебе  подыщем  непыльную  и  хорошо  оплачиваемую.  Будешь,
например, консультировать и читать лекции про Россию.
   Позину почему-то стало гадко и противно. Он сам не мог понять  почему.  В
современном мире глобальной  экономики  люди  ради  хорошей  зарплаты  легко
меняют страны, гражданство, и в этом нет уже ничего удивительного. Он даже в
Кремле и Правительстве России знает немало людей, которые не  только  женаты
на иностранках, но и имеют близких родственников в Америке и  в  европейских
странах. Такой подход для Позина был абсолютно немыслим.
   - Разве я вещь, которую можно  взять  и  купить  за  хорошую  или  просто
подходящую цену? Внимание! Аукцион! Спешите - продаются  мозги  Позина!  Кто
больше? - Александр представил себе зал  с  тянущимися  вверх  руками  своих
потенциальных работодателей  или  владельцев  его,  позинских,  мозгов.  Эта
картинка показалась ему довольно отвратительной.
   - А почему бы и нет? - безо всякой иронии спросил Палугин.
   - Знаешь, Женя, я всю жизнь  старался  не  изменять  ни  себе,  ни  своим
принципам...
   Лицо Палугина еще больше побагровело. Очевидно,  разгоряченный  алкоголем
мозг воспринял эту невинную фразу  как  какой-то  намек  на  его,  Палугина,
судьбу.
   Он резко перебил Позина:
   - Если это так, в чем я позволю себе усомниться,  то  ты  один  из  очень
редких экземпляров человеческой породы, который достоин занесения в  Красную
книгу...
   Напряжение и острота разговора постепенно спали. Они продолжали  выпивать
и закусывать сандвичами с холодным цыпленком и огурцами. Таков  был  обед  в
доме бывшего генерала КГБ Палугина.
   Незаметно подступил вечер. Хозяин и гость вышли немного  прогуляться,  но
на воздухе было морозно, и вскоре они вернулись в дом.
   На сон грядущий посмотрели вечерний выпуск новостей  по  Си-эн-эн,  потом
Палугин показал По-зину гостевую комнату, где тому предстояло провести ночь.
Александр долго не мог заснуть, пытаясь понять, может  ли  его  спокойный  и
рассудительный Сергей Мануйлов при каких-то условиях носить прозвище Бешеный
и зачем он понадобился этому темному типу Широши?..


   XIV. Широши слушает "Аиду"

   А в этот самый вечер господин Широши, вовсе не подозревая  о  том,  какие
мысли о нем и его пленнике бродят в голове Александра Позина, спокойно катил
в роскошном лимузине по вечерней Вене.
   Лимузин держал путь к зданию Оперы,  где  его  должен  был  ждать  верный
подручный Владислав Фридрихович Ведерников. (Если помнит читатель, в  романе
"Остров Бешеного"  Широши,  сообщая  Ведерникову  о  том,  что  ему  следует
немедленно скрыться из Москвы, сказал тому, что его в определенный час будут
ждать в Вене у главного входа в Оперу. )
   Широши еще издали разглядел понурую фигуру Ведерникова, стоящего у  входа
и напряженно всматривающегося в лица богато одетых мужчин и дам, спешащих на
спектакль. Широши приказал водителю  остановиться  чуть  поодаль,  а  сам  в
смокинге с черным жилетом и черной бабочке  предстал  перед  насторожившимся
Ведерниковым.
   - Вы? - опешил тот.
   - Разве я сильно изменился с нашей последней встречи?  -  не  без  иронии
поинтересовался Широши.
   - Вы... - внимательно вглядываясь в его лицо, промямлил Ведерников, -  вы
как будто стали моложе...
   - Может быть, - спокойно согласился Широши. -  Я  принимаю  омолаживающее
средство. Так вас и правда удивляет мое присутствие  в  этой  точке  земного
шара? Лично я иду в Оперу и предлагаю вам составить мне  компанию.  Вы  ведь
любите оперу, не так ли?
   Ведерников терпеть не мог оперу и вообще любую классическую  музыку.  Его
вкусы ограничивались творчеством Аллы Пугачевой и Маши Распутиной. Широши об
этом явно догадывался, а скорее всего, знал, что было заметно по его  озорно
поблескивающим темным глазам.
   - Я очень давно не был в опере, - ушел от прямого ответа Ведерников, -  и
с удовольствием составил бы вам компанию, но, увы, одет не должным образом.
   На нем были видавшие виды потертые старые джинсы и  какая-то  поношенная,
неопределенного цвета куртка, из-под ворота которой  выглядывала  не  первой
свежести водолазка.
   - По старой большевистской традиции конспирируетесь? Правильно, - одобрил
Широши. - Переоденетесь в лимузине, где найдете смокинг вашего размера, - не
терпящим возражений тоном приказал он.
   Ведерников, кряхтя и морщась, полез в лимузин.  Когда  он,  переодевшись,
вылез из машины, Широши, критически  оглядев