Виктор! О  делах потом... - нахально отмахнулся я.  -
Может быть, за знакомство? - И вытащил коньяк. - Или... не положено?
   Трудно сказать,  то  ли он  был охоч  до  "зеленого змия",  то  ли  ему
действительно импонировало знакомство со "столичным актером", а может, я ему
просто понравился.
   -  По граммульке  можно...  -  улыбнулся  военком.  -  Только...  -  Он
подмигнул, вышел из-за стола и запер дверь на задвижку.
   - "Чтобы в деканате не услышали"? - подхватил я.
   - Вот именно! - Полковник достал из  сейфа два стакана, плавленый сырок
"Дружба" и смущенно добавил: - Вся закусь...
   - Не голодные! - Я налил ему полстакана, плеснул  чуток  себе. - Больше
не могу - съемки вечером! - соврал я. - За знакомство!..
   - За приятное знакомство! - уточнил полковник.
   Выпили. Закусили.
   - Ты извини, Виктор, но у меня народ ждет... - с сожалением взглянув на
бутылку, со вздохом проговорил он.
   - Да, конечно... Я не займу много времени... Вы возьмите: потом выпьете
за мое  здоровье!  - кивнул я на бутылку, которая мгновенно исчезла в  сейфе
вместе с остатками сырка и стаканами.
   - Чем могу служить? - дружелюбно спросил военком.
   -  Я учился  в  МГУ,  где,  как  вы знаете,  есть военная кафедра,  а с
четвертого курса  мне  пришлось уехать в Болгарию  на два года...  -  И,  не
вдаваясь в подробности, добавил: - По обмену!
   -  Значит, тебя могут призвать  на  офицерские трехмесячные  сборы... -
задумчиво проговорил он, уже догадываясь, о чем будет просьба.
   - Я не успел получить звание: госэкзамен сдал, а в лагерях не был...
   - Тебе сколько лет?
   - Двадцать пять...
   - Маловато... - задумчиво покачал головой  полковник,  - На  год  могут
призвать...
   -  Мне  ж диплом  скоро защищать! Да  и фильм большой намечается... - Я
старался скрыть отчаяние.
   - Документ  о  сдаче госэкзамена по военной подготовке есть?  - немного
подумав, спросил он.
   -  Конечно! -  воскликнул я, радуясь  своей предусмотрительности: когда
профессор Солодков отказал мне в  восстановлении, я зашел на военную кафедру
и взял справку, которая гласила, что я сдал госэкзамен, но звание не получил
в связи с "выбытием" за границу.
   -  Это уже  нечто...  -  задумчиво  проговорил полковник, потом  весело
добавил, - Что ж, попробуем!
   Опущу  наш  дальнейший разговор,  а  изложу  суть.  Военком  написал  в
Министерство обороны  прошение  от своего военкомата о представлении  меня к
офицерскому  званию, подробно  доложив все вышесказанное. Отослав документы,
Василий  Иванович выдал  мне  взамен  воинского  билета рядового  "временный
офицерский  билет", в  котором  в  графе "воинское звание" значилось  - "без
звания".
   Более года из МО СССР  не  было ответа, наконец он пришел, и какой!.. В
пакете, запечатанном внушительными сургучными  печатями, находилось послание
моего  военкома,  в конце которого, после  слов "Ходатайствуем о  присвоении
Доценко В.Н. звания лейтенанта" стоял жирный вопрос и ничего более.  Никаких
приписок или пояснений.
   Когда  мне  позвонил военком  и  сказал,  что  пришел  ответ,  я  мигом
примчался к нему,  в надежде,  что  стал  офицером. Увидев,  что  ничего  не
сдвинулось с места, я растерянно взглянул на полковника.
   -  Отлично! Сработало!  -  Военком  не  скрывал своего  удовлетворения:
кажется, он заранее знал, что придет именно такой ответ.
   - Что сработало? - не понял я.
   -  Представляю, по  скольким кабинетам  потаскалось мое  послание...  -
усмехнулся он: бумага действительно выглядела весьма потертой. - Мы посылали
эту бумагу  в  надежде, что нам  объяснят,  как поступить  с  тобой, но  нам
объяснений не  дали.  Следовательно,  -  он  хитро  прищурился,  -  мы вновь
направим наше ходатайство...
   Только через год, когда мне исполнилось двадцать семь лет и  я вышел из
призывного возраста, пришел  ответ из МО СССР, который был весьма лаконичен:
"Отказать!"
   Так и вышло, что я  более двух лет был единственным  офицером Советской
Армии без звания...

   Прописка имелась,  в армию  не призывали,  и  я с еще большей  энергией
принялся  искать  пути  завершения  высшего  образования,  подрабатывая   на
московских киностудиях и в качестве помощника режиссера, и в качестве актера
на эпизодические роли, и в качестве "актера окружения"...
   Поделившись с кем-то из сотрудников киностудии своей бедой и печалью по
поводу  отсутствия  диплома,  я   получил  совет  обратиться  за  помощью  к
Алешечкину Г.  М. - начальнику Управления кадров Госкино СССР. А чтобы он не
прогнал меня с порога, а выслушал, меня должным образом проинструктировали.
   О, первый поход  к Г. М. Алешечкину я никогда не забуду: эта была целая
симфония...
   До встречи с ним следовало обзавестись ходатайствами известных деятелей
советского киноискусства. И я опять  обратился к Г. В.  Александрову и О. Н.
Ефремову. И вновь мэтры мне не отказали.
   Вооружившись  ходатайствами,  я  зарядил   портфель  "крупнокалиберными
снарядами" и с дрожью в ногах явился пред светлы очи Г. М. Алешечкина.
   Поздоровавшись, я трясущейся рукой протянул ему ходатайства Великих. Не
поднимая глаз, он бегло прочел обе бумаги, потом хмуро взглянул на меня.
   - И что? - спросил он.
   - Георгий Михайлович, добрые люди сказали мне, что только вы можете мне
помочь! - чуть не плача, начал я. - Я  очень люблю кино и  уже несколько лет
отдаю  ему свои  силы и  знания... Помогите  мне, я  очень хочу  учиться  во
ВГИКе...
   - Господи, всем нужен Алешечкин... -  Он всплеснул руками. - Чуть что -
Алешечкин, помоги, Алешечкин, спаси! - Он выразительно покачал головой.
   Тут я подумал, что настала пора "крупнокалиберных".
   -  Георгий Михайлович! - воскликнул я, - Чуть не забыл, я  ж только что
из Болгарии вернулся и вам в подарок привез... прямо с завода... - Я вытащил
из портфеля две бутылки болгарского коньяка "Слънчев бряг" и поставил  перед
ним.
   - Та-а-ак, -  протянул он, и в его глазах промелькнул веселый огонек. -
Никогда не пробовал... - Встал  из-за  стола, подошел  к дверям,  выглянул в
приемную. -  Наденька, ни с  кем не соединяй: я  занят  с товарищем по очень
важному делу! - Затем закрыл дверь, повернул ключ и вернулся на свое место.
   Я уже откручивал  пробку.  На соседнем столе  увидел графин  с водой  и
стаканы. Взяв  один, поставил перед хозяином  кабинета и принялся  наливать.
Алешечкин не проронил ни слова  до тех пор, пока до края стакана не осталось
чуть менее пальца.
   - Достаточно! - сказал он, взял стакан. - Попробуем,  что за дрянь... -
Залпом опрокинул содержимое стакана в рот, крякнул от  удовольствия, зажевал
протянутой  мной шоколадной конфеткой и произнес, как-то странно взглянув на
бутылку, - Что-то не распробовал...
   Я налил ему  еще стакан, который он уже выпил не торопясь, с  чувством,
но  вновь смачно крякнул, поставил стакан,  закинул в рот конфетку  и в упор
взглянул на меня, словно только что заметив:
   - А ты чего не пьешь?
   - У меня сегодня тренировка, - не моргнув глазом, схитрил я.
   - Спортсмен? Понятно! - кивнул он. - Так о чем мы с тобой говорили?
   Поняв, что раньше он меня не слышал, я ему все подробно повторил.
   Не успел я закрыть рот, он сказал:
   - У тебя очень большая разница в предметах со ВГИКом, не подведешь?
   - Не подведу! - твердо ответил я.
   -  Давай  заявление! -  Он  быстро начертал  на  нем  свою резолюцию  и
протянул мне. - Декану я позвоню... Учись, Виктор!
   - Спасибо, Георгий Михайлович, я ваш должник!
   - Пустое... - отмахнулся он и подмигнул. - А коньяк-то приличный братья
славяне варганят!..
   Кое-кто из  читателей  может  подумать, что этот  славный  человек  был
алкоголиком или  злоупотреблял своим служебным  положением. Грешен: в первый
момент это  мне тоже  пришло в голову, однако чем  больше я узнавал его, тем
больше мне нравился этот человек.  Господи, скольким  он пришел на помощь! К
сожалению, меня не было в Москве, когда он умер, но я слышал, что проститься
с  ним пришло огромное количество народа. Уверен, что  это самый объективный
критерий того, насколько человек был добр и нужен людям!..

   На следующий день я вошел в  кабинет  декана  экономического факультета
ВГИКа.  К  удивлению, я  увидел перед собой миловидную даму  с  очень доброй
улыбкой.
   - Доценко, Виктор... -  скромно назвался я и тихо добавил: - Вам должны
были звонить...
   - Жукова, Маргарита  Сергеевна,  - представилась она.  - Да, мне звонил
Георгий Михайлович... Давайте ваши бумаги...
   Я  протянул заявление, академические  справки:  из  МГУ  и  болгарскую.
Внимательно изучив их, она заметила несоответствие дат:
   - Вы что, одновременно учились  и  в Москве,  и в Софии, судя по  числу
получения академической справки в МГУ?
   Я честно рассказал об этом казусе, и Жукова догадливо спросила:
   - За "аморалку" из-за женитьбе на болгарке?
   - Угу, - вздохнул я.
   - Ладно,  это  меня  не касается...  -  Она еще раз  просмотрела список
сданных  мною  предметов, покачала  головой,  - Некоторые  предметы придется
сдавать даже за первый курс...
   - Я справлюсь, Маргарита Сергеевна, поверьте!
   - Значит, так, вы ж понимаете, что зачислить вас на дневное отделение я
не  могу: не все экзамены сданы за первый  курс, а потому  предлагаю заочное
отделение...
   - Я согласен! - обрадовался я: на дневном мне  и самому не  хотелось  -
сиди там среди детишек.
   - Вот и хорошо! - Она что-то написала на заявлении и протянула мне.
   Написала следующее:
   "Зачислить на первый курс заочного отделения - условно! Декан Жукова".

   - Маргарита Сергеевна, может, на второй? - со вздохом попросил я.
   - Сдашь хвосты за первый, переведу на второй...
   - А если сдам сразу и за второй?
   - За первый  сначала сдай! -  усмехнулась  она  и заполнила мне  четыре
отрывных талончика: три на экзамены и один на зачет.
   Через две недели я снова явился к Жуковой.
   - В чем проблема? - спросила она.
   - Пришел за отрывными второго курса. - Я был сама скромность.
   - Уже  сдал? - Жукова  искренне удивилась и проверила мои отметки:  все
три экзамена я сдал на "пять". - Молодец, поздравляю! - Она стала выписывать
мне новые отрывные талончики на сдачу зачетов и экзаменов.
   - Переведите  сразу на третий курс, - нахально попросил я и, перехватив
взгляд Жуковой, добавил: - Я к тому, чтобы у вас меньше писанины было...
   - Ох и самоуверенный ты, Доценко!
   -  Я не самоуверенный, Маргарита Сергеевна, я  в СЕБЕ уверенный!  - Я с
улыбкой протянул ей коробку конфет "Птичье молоко".
   - Надо же, самые мои любимые... - Она улыбнулась. - Ладно, Бог с тобой:
на третий так на третий!
   - А может, сразу на четвертый? - Я скорчил хитрую рожицу.
   - Не зарывайся, Доценко... - Маргарита Сергеевна погрозила пальчиком...
   Короче  говоря, прошло еще месяца четыре,  а я уже сдал все экзамены по
программе,  догнав  выпускников  текущего  года.  У  некоторых  из  них  еще
оставались хвосты, и  на своем  семинаре  Маргарита Сергеевна  принялась  их
стыдить  и как пример  привела меня. Вот, мол, всего полгода назад пришел на
факультет Виктор Доценко  из  болгарского института  - хвосты были  даже  за
первый  курс, - так он уже все  досдал  и  даже перегнал  вас:  ему остались
только госэкзамены и диплом. И заключила свою речь так:
   - Доценко промелькнул на нашем факультете "как мимолетное видение"!..
   В июне  1971 года мне выдали диплом ВГИКа  с  квалификацией  "экономист
кинематографии и телевидения".
   К этому времени я  всерьез, до фанатизма увлекся кинематографом, причем
не как  актер,  а  работник режиссерской группы... Снимаясь  в  массовках  и
эпизодах в Москве, и даже в большой роли в Софии, я относился к этому как  к
развлечению,  за которое еще  и  платят.  Тогда я  еще не  понимал, что  уже
"серьезно болен" болезнью под названием "кино".  Но  когда  я закончил ВГИК,
работая во время учебы на съемках разных фильмов, причем в  любой должности,
я ощутил, что все больше и больше увязаю в "мохнатых лапах" кинематографа.
   В  мире кино бытует такая поговорка:  "Стоит протянуть в  кино мизинец,
оно из тебя вытащит весь скелет!"
   Можно привести  тысячи примеров,  когда кино безжалостно отвергало даже
талантливых людей, но я  ни разу не слышал, чтобы кто-то по собственной воле
отказался от работы кино...
   Почему так притягивает кино? Что это за феномен? Мне кажется, я ответил
себе на этот вопрос. Главное, сначала понять, что такое кино. На мой взгляд,
КИНО - ЭТО ОДУХОТВОРЕННОЕ ВИДЕНИЕ МЫСЛИ И ОБРАЗОВ!..
   Мне посчастливилось поработать с таким режиссером, как С. А. Герасимов,
в фильме "Журналист", где я, снимаясь в массовке, словно губка впитывал все,
что видел на площадке, - бережное общение с актерами, скрупулезное отношение
к деталям - к декорациям  и к реквизиту. Именно Сергей Аполлинариевич открыл
для  меня простую, но принципиальную истину: в  кино нет НЕ ВАЖНЫХ вещей и в
нем нельзя идти на  компромиссы, которые противоречат  твоим замыслам, твоей
творческой индивидуальности...

   Всех  "киношников"  объединяет одно главное качество  - они  беззаветно
преданы своей профессии. И мне кажется, что  любая профессия в кино - это не
специальность, а это ДИАГНОЗ...
   Что подтолкнуло меня к профессии режиссера? Думаю, первые симптомы моей
"болезни"  проявились  еще на фильмах  Сергея Герасимова  и Ролана Быкова, а
осознание "ДИАГНОЗА" пришло в работе  с Владимиром Беренштейном.  Пришел я к
нему в  качестве "актера окружения"  для руководства массовкой, но уже через
месяц Владимир Борисович оформил меня сначала своим ассистентом, а еще через
месяц - и. о. режиссера.
   На  каждой  картине  возникают смешные ситуации. Снимали  мы  эпизод  в
Московском Дворце пионеров, что  на  Ленинских горах. И вдруг хлынул ливень.
Все  попрятались  от  дождя  кто  куда:  некоторые  юркнули  под  тенты  над
столиками, а некоторые, в том числе  и я,  укрылись под  весьма коротенькими
козырьками  крыши. Потоки воды, низвергаемые с небес, обрушивались на крышу,
с которой  текли настоящие водопады. Козырек  спасал  нас  только от прямого
попадания сверху, но ручьи, текущие  с  крыши,  бились  об  асфальт,  брызги
разлетались в  стороны  и  обдавали  нас, заливая обувь и брюки.  С завистью
взглянув на тех, кто стоял под тентами, я со вздохом заметил:
   - Им под тентом хорошо!
   А  теперь вслух быстро повторите  эту фразу. Повторили?  Вы  понимаете,
почему вся съемочная площадка взорвалась громким хохотом?..
   Или еще.  Снимаем мы  большую массовку в Артеке. По сюжету фильма это -
международный детский  лагерь. Режиссерской группе нужно распределить  детей
Артека "по национальностям". Эти  -  французы, эти  - немцы, эти  - китайцы,
арабы,  испанцы  и  так далее. Организовывать массовые  сцены  в Артеке  нам
помогал коллега с Одесской студии - украинец  с чудовищным акцентом по имени
Грицко!
   Отобрали  мы  несколько  "национальных  групп",  отправили  одеваться к
костюмерам. Осталось несколько ребятишек,  которые  ну никак не  могли  быть
отнесены к каким-либо "иностранцам".  А каково ребенку,  пришедшему со своим
отрядом сниматься, оказаться  забракованным? Обида на  всю жизнь! Ну куда их
деть?  И вдруг наш Грицко, задумчиво глядя на несчастных  ребятишек, со всей
серьезностью, глубокомысленно говорит:
   - Та не хай вони будуть голандци!
   Окружающие  просто лопнули от смеха. Получилось, что образ  любой нации
худо-бедно имелся,  а о бедных голландцах вспомнил  лишь Грицко, да  и то от
полной безнадеги!
   С этого  дня  на картине все  лишнее либо ненужное  определялось данной
колоритной фразой: "Та нехай будуть голандци!"

   Получив диплом экономического факультета ВГИКа, я счел, что этого мало,
и задумал поступить на режиссерский факультет. Первым делом я обратился к С.
А. Герасимову,  заведующему кафедрой режиссуры. Сергей  Аполлинариевич сразу
меня вспомнил  и, внимательно выслушав  мою страстную речь, дал  согласие на
мою учебу на его курсе,  при  условии, если  я получу в  Госкино официальное
направление.
   Окрыленный,  я вылетел из его кабинета: половина дела сделана! Осталась
вторая половина:  мой "старый добрый волшебник" - Алешечкин. Но тот оказался
в отпуске, и пришлось ждать его возвращения около двух недель.
   Наконец он  вернулся  и  через пару  дней выкроил  время  для  встречи.
Прихватив  "проверенное средство", я вошел к нему  в кабинет как  к  доброму
знакомому и с порога доложил:
   - Георгий Михайлович, я  выполнил данное вам обещание и  получил диплом
за полгода!
   - Знаю и от души поздравляю тебя! - Он крепко пожал мне руку.
   -  Такое  событие положено  отмечать... -  Я  простодушно  вытащил  две
бутылки коньяка "Слънчев бряг" и кивнул в сторону дверей: - Закрыть?
   -  Так...  -  Он   вдруг   нахмурился.  -  Думаешь,  я  алкоголик?  Или
задабриваешь?.. Да в тот раз у меня  просто голова болела: накануне гулял на
дне рождения племянника! - Его тон не предвещал ничего хорошего.
   - Господи,  Георгий Михайлович,  - чуть  не плача, залепетал я. - Вы не
так меня  поняли... у меня и  в мыслях не было ничего дурного... я ж от всей
души...  -  Не зная,  что делать с  бутылкой, я потянулся к  портфелю, чтобы
убрать ее.
   - Ну,  если от души...  - Он  улыбнулся  своей  добродушной улыбкой,  -
Прикрой дверь...
   -  За  твой диплом!  - провозгласил Алешечкин, взяв налитый мной полный
стакан.
   Я  молча кивнул головой в знак  благодарности,  боясь опять  что-нибудь
ляпнуть невпопад.
   -  Не журись,  хлопче!  - Он дружески подмигнул.  -  Я тебя  понимаю...
Нравишься ты мне! - неожиданно услышал я.
   - И вы мне...
   -  Вот и  хорошо.  -  Он  выпил  и  привычно крякнул:  - Молодцы братья
славяне!  - потом  взглянул мне в глаза и  спросил, будто  был уверен, что я
пришел не  просто  отрапортовать о  сдержанном обещании:  - Ну, слушаю тебя,
Витя... Какие проблемы?
   Меня словно прорвало: я рассказал ему о том, как с  дет-ских лет мечтал
стать  режиссером,   как  успешно  поступал  в   свое  время  во  ВГИК,  как
драматические  обстоятельства  помешали  мне учиться, и  о том, какой долгий
путь я прошел,  чтобы заявить о  своем праве быть режиссером. В конце речи я
сослался на согласие С. А. Герасимова.
   - Верю в серьезность твоих намерений... - Алешечкин с сомнением покачал
головой.  - Дело в том, что  по существующему положению о высшем образовании
не разрешается получать два диплома  одного вуза. -  Он  развел  руками, а у
меня сердце упало.
   -  Неужели ничего  нельзя  сделать?  - едва  не  со слезами  на  глазах
воскликнул я.
   - Я  не могу  нарушить  инструкцию Министерства высшего образования!  -
Алешечкин разозлился от  бессилия,  сам вылил в  стакан  остатки  коньяка из
первой бутылки и залпом выпил.
   Помолчав несколько минут, он вдруг поднялся:
   - Стоп! Кажется... - Он подошел к  огромному  книжному  шкафу,  вытащил
толстенный том  и принялся  быстро листать его. -  Во! - ткнул  он пальцем в
открытую страницу. - Котелок все-таки варит еще! Нашел!
   - Что нашли, Георгий Михайлович?  - Я не понял  причины его радости, но
надежда затеплилась.
   - Есть возможность у тебя учиться на  режиссерском  факультете ВГИКа! -
Алешечкин победоносно взглянул на меня.
   - Как? С дипломом?
   -  Считай,  что  да!   Вот  циркулярное  письмо  Министерства   высшего
образования:  ты можешь  учиться на втором факультете  в  ПОРЯДКЕ  ПОВЫШЕНИЯ
КВАЛИФИКАЦИИ!  - едва  не по  складам произнес  он,  - Пройдешь полный  курс
обучения,  сдашь  все  экзамены  и   получишь  соответствующий  документ   о
квалификации,  в  качестве  приложения  к  уже   полученному  диплому  этого
института! Как? Здорово!
   - Господи, Георгий Михайлович, вы просто волшебник! А для меня как отец
родной! - воскликнул я.
   Этот  славный человек  всегда оставался  добрым и чутким, помогая всем,
кому он был в силах помочь. Теплее от таких людей! Спасибо ему от всей души!
Пусть земля ему будет пухом!
   Вечная ему память!..

   Как  на