закончила  пединститут,
отделение иностранных языков, вышла замуж за дипломата и уехала во Францию.
   Как тебе живется, милая Шахиня? Надеюсь, ты нашла свое счастье?

   Приехав в Омск на зимние каникулы после первого семестра учебы в МГУ, я
попал  в  ситуацию  на  эротическом фронте, которая  могла окончиться весьма
печально.  Едва  ли  не  в  первый  день  приезда я  пошел прошвырнуться  по
магазинам,  в  надежде  повстречать  там  знакомых.  К сожалению,  никого не
встретил и вдруг в одном из отделов универмага увидел симпатичную  мордашку.
Решил познакомиться. На студента Московского университета клевало  почти все
женское население любого периферийного города. Слово за слово, познакомились
по наработанному варианту:
   - Люда.
   - Виталик.
   - Очень приятно.
   - Мне тоже. Во сколько вы заканчиваете работу?
   - В восемь... А что?
   - Хотите послушать новые модные записи, которые я захватил из Москвы?
   - Хочу, а что?
   - Давайте я встречу вас после работы и мы пойдем к нам в гости?
   - Хорошо, а для чего?
   - На "рюмку чая" и музыку послушать...
   - На "рюмку чая"? - ехидный смех. - Хорошо, а с кем вы живете?
   - С  мамой,  папой  и братишкой  (в  то  время Саша  отдыхал  в  зимнем
пансионате).
   - Тогда в девять, на углу вблизи универмага...
   - Но ты же в восемь заканчиваешь?
   - Нужно же мне переодеться... - усмехнулась девушка столь непонятливому
кавалеру...
   Ровно  в девять мы встретились и направились  домой. Стоял январь. Было
очень  морозно,  дул пронизывающий  ветер.  В  это  время  мои предки  имели
обыкновение  отходить  ко  сну. Если  по  телевизору шел  интересный  фильм,
смотрели, лежа в кровати, если  нет, быстро  засыпали: рано утром на работу.
Они вставали  в  шесть  часов,  как  только раздавались  первые  ноты  Гимна
Советского Союза: "Союз нерушимый республик свободных..."
   В тот вечер телевизор работал: значит, родителей что-то заинтересовало.
Когда входишь к  нам  в квартиру, оказываешься в  длинном коридоре,  который
упирается в ванную  комнату, туалет и  кладовку, справа от входа  -  комната
родителей, в  конце коридора направо - небольшой коридорчик на кухню, налево
- наша с Санькой комната.
   Когда  мы  вошли,  Люда,  услышав,  что   телевизор  работает,  шепотом
спросила:
   - Там твои родители?
   - Да, -  шепотом же ответил я, приложив палец к губам  и давая  понять,
что тревожить их необязательно. - Пошли ко мне в комнату...
   - Пошли, - кивнула она.
   - Витя, это ты?
   - Да, мама!
   - Ты не один?
   - Нет, мама, со знакомой...
   - Не забудь напоить ее чаем: в буфете на кухне конфеты в вазочке!
   - Хорошо, мама! Спокойной ночи!
   - Спокойной ночи...
   Я  помог  Людмиле снять  зимнее  пальто, дамскую  меховую шапку,  шарф,
валенки  предложил не снимать:  пол  был холодный, а время на поиски тапочек
тратить  не хотелось. Я провел ее в свою комнату, усадил на диван и  включил
музыку.
   - Чай будешь?
   - Нет, мы им на работе обдулись.
   - Тогда вино: я привез бутылочку из Москвы... с конфетами... Будешь?
   - Хорошо...
   "Все идет как по маслу!" - обрадовался  я, предвкушая  приятный вечер с
симпатичной новой знакомой.
   На  кухне  отыскал початую бутылку  марочного вина, привезенного  мною,
чтобы  отметить успешное  окончание  сессии,  прихватил и шоколадных конфет,
купленных  мамой  в честь моего приезда. Мы выпили по фужеру вина: я  только
чуть пригубил за компанию,  объяснив, что у меня скоро соревнования. Потом я
смело обнял  Людмилу  за плечи  и медленно потянулся к ее  губам. Девушка не
возражала, и вскоре наши губы встретились. Людмила  целовалась очень хорошо:
ее гибкий язык тщательно обследовал мой рот.
   Мне стало так хорошо и  спокойно, словно я  знал  ее давно. Не спеша  я
просунул руку под шерстяную  кофточку, пролез под  бюстгальтер и начал нежно
ласкать ее грудь, медленно обнажая ее для поцелуя.  Не встречая возражений и
не  ощутив  даже и  намека на  сопротивление,  я  принял  это за  одобрение:
страстно впился губами в ее грудь, а руку положил  на колено и стал медленно
пробираться по бедру под  юбку. Людмила воспринимала мои ласки  как должное,
хотя не очень-то возбуждалась.
   "Неужели холодная попалась?"  - подумал  я, и вдруг  Людмила прошептала
мне на ухо:
   - Виталик, принеси, пожалуйста, водички!
   - Сей момент! - весело ответил я и пошел на кухню, радуясь, что все так
удачно складывается.
   Я наливал в стакан воду, когда послышался звон разбитого окна...
   Надеюсь,  не  забыли,  что  наша квартира расположена  на первом этаже.
Услышав  звон стекла,  я  подумал,  что  кто-то  бросил  камень  в  окно,  и
устремился в свою комнату. Люды там не было. Я побежал в комнату  родителей:
предчувствия меня не обманули.  Не знаю, какая  муха ее укусила, но  Людмила
ворвалась в комнату родителей, выбила окно и выпрыгнула в него.
   - Ты что с ней сделал, Витя? - с ужасом спросила мама.
   -  Господи, ничего я с  ней не делал, мама! Поверь!  Целовались,  потом
попросила воды и, пока я ходил, выпрыгнула в окно!
   - Да кто она такая?
   - Продавцом в универмаге работает, Людой зовут...
   -  Да, помню: она  с месяц  как  работает в  сувенирном отделе... Вроде
симпатичная... Что ей взбрело в голову?
   -  Да чокнутая какая-то!  - выругался отец. - Плюнь,  сынок,  на нее  и
ложись-ка спать! - мудро рассудил он.
   - Спать? А знаете, что вся ее верхняя одежда здесь на вешалке! - нервно
воскликнул  я,  на  миг представив, как эта  девчонка мчится  в милицию, где
наплетет три короба, и меня арестуют.
   Прощай тогда университет, прощай Москва!
   Нужно  что-то  срочно  предпринять! Я понимал, что  меня спасут  только
правда  и скорость.  Быстро накинув  пальто  на плечи, я  натянул на  голову
шапку, подхватил ее  вещи и устремился на улицу. Не знаю, сколько бы я бегал
в поисках Людмилы,  но мне навстречу  попался сотрудник милиции. Ну, вот уже
за мной!  Внутри все похолодело, и я стал  вспоминать, кого  я знал в омской
милиции.
   - Что-то случилось? -  спокойно  спросил милиционер, не  отводя от меня
настороженного взгляда.
   -  Понимаете,  товарищ лейтенант...  -  начал я,  стараясь  не скрывать
своего беспокойства, и рассказал ему все  честно, без утайки и подробно: как
говорится, во всех деталях.
   - Как ее зовут, говоришь?
   - Людмила...
   - Где познакомились?
   - Она работает в универмаге...
   - В сувенирном отделе?
   - Да, - растерялся я  от  его  осведомленности,  и  меня опять охватило
волнение.
   - Давай ее вещи...  - усмехнулся  лейтенант. -  Так  говоришь, спокойно
целовалась, обжималась, а как только по ноге полез - "Принеси водички..."? -
Лейтенант заразительно  рассмеялся. - Не повезло тебе, парень: она ж того, -
он выразительно покрутил у виска,  - сдвинутая по фазе... - покачал головой,
снова рассмеялся и пошел прочь...
   Я  стоял, глядя ему  вслед, и не знал, плакать мне или смеяться. Однако
волнение улеглось,  и я с облегчением  подумал  о  том,  что все закончилось
удачно...
   Думаю, что  мои любовные  похождения потянули  бы на  отдельную  книжку
рассказов.
   Был,  например,  такой случай.  Кажется, на  третьем курсе. На каком-то
университетском  балу, весеннем  или  осеннем, познакомился я с  симпатичной
старшекурсницей с юридического факультета. Жанна тоже жила в главном  здании
и была  родом  из Харькова. У  нее была очень  сексуальная  фигурка,  и  она
прекрасно чувствовала ритм. Мы танцевали, а потом я предложил уединиться.
   В  "общаге" я  делил  комнату  с Валерой Макаровым, а  соседка Жанны по
комнате уехала  на несколько дней  к родственникам в  Подмосковье, и девушка
пригласила меня к  себе. Как только мы вошли, я обнял ее и принялся страстно
целовать ее губы, лицо, шею...
   Она тяжело дышала, и ее  руки сначала крепко обнимали меня, потом стали
раздевать. Вскоре  борьба с одеждой успешно  завершилась,  и мы,  совершенно
обнаженные,  как  Адам  и  Ева, стояли  друг  против друга.  Это  продлилось
несколько мгновений, за которые каждый мог отказаться  от продолжения. Но мы
повалились на  диван. О  том, что Жанна девственна, я узнал,  когда вошел  в
нее, а она испустила  крик боли. Я тут же остановился, но  ее руки буквально
впились в мои ягодицы, и я со всей страстью продолжил движение.
   Когда  все  закончилось  и  я  увидел  на  простыне кровь, я  несколько
напрягся - сейчас начнутся слезы, а может, и истерика.
   - Слава тебе,  Господи! -  неожиданно  радостно  воскликнула девушка. -
Спасибо тебе, Виталик! - добавила она и принялась целовать мои руки.
   Я  вспомнил  омскую  Людмилу  и подумал: неужели я  снова наткнулся  на
девицу, явно  "сдвинутую по  фазе"?  Во всяком случае, отклонение налицо: ее
девственности лишили, а она за это руки целует и Бога благодарит! "Везет" же
мне!
   На самом деле все  оказалось обыденней  и печальней. Как объяснила  мне
Жанна, ей уже двадцать два года, а она до сего дня была девушкой, потому что
все  парни, с которыми  она  встречалась, узнав, что им  представляется шанс
стать  первым  мужчиной в  ее жизни,  исчезали  так  быстро, что только пыль
столбом клубилась.
   -  Я  была в  полном  отчаянии!  Хочется нормальных  взаимоотношений  с
парнями, близости, ощущения  мужской ласки,  а от  меня шарахаются,  как  от
прокаженной!  Я дошла  до  того,  чтобы  кому-нибудь заплатить,  чтобы стать
женщиной... Я так  тебе благодарна! Но  почему ты не испугался? - неожиданно
спросила она.
   - Почему? - Я пожал  плечами. -  А почему  я должен  испугаться? Ты мне
приглянулась, да и я вроде не был тебе противен...
   - Да, у тебя сильные руки и... такие нежные... - Она скосила глаза вниз
и рассмеялась. - Забавно...
   - Что? - не понял я.
   - Твой приятель после работы ослабел, словно отдал все свои силы...
   - Это... - начал я, но в этот  момент Жанна  прикоснулась пальчиками  к
моей плоти, - ...ненадолго... - закончил я шепотом.
   - Какой милый...  - Она вдруг чуть сжала его, будто бросая вызов,  и он
был принят: мгновенно расправился и призывно вздрогнул.
   Не  в силах  терпеть больше,  Жанна привстала  надо мной  и опустилась,
впуская меня в себя.
   -  Боже!  Боже!  -  Она  приподнималась и опускалась,  вскрикивая и все
ускоряя движения. - Я... знала... что... это... прекрасно! Знала... Знала...
- Слова вылетали  в  такт движениям, пока  ее желание не достигло  наивысшей
точки  наслаждения.  -  А-а-а!  -  закричала  девушка  и  упала  на  меня  в
изнеможении...
   Потом мы несколько минут лежали молча, думая о своем...
   - Спасибо тебе, Виталик! - снова поблагодарила она.
   - О чем ты...
   - А теперь,  пожалуйста, иди... Мне  нужно побыть одной... Я позвоню...
может быть...
   Мне  показалось, что ей вдруг стало стыдно  и она жалеет...  Нет, не  о
том, что отдалась  первому встречному,  а  о том, что призналась ему в самом
сокровенном. Я почувствовал, что мы вряд ли увидимся еще...
   Так оно и случилось: больше  мы никогда не только  не созванивались, но
даже и случайно не встретились.
   Надеюсь, что она нашла свое счастье...
   Чтобы закончить воспоминания об эротических историях, приключившихся со
мной, расскажу еще об одном забавном случае.

   Как-то в Болгарии меня пригласили на студенческий вечер. Был интересный
концерт,  и я  положил глаз  на  пышную певицу,  которая  бархатным  голосом
исполняла  популярные песни. Да и  она бросала откровенные  взгляды на  меня
прямо со сцены. После концерта начались танцы, я ее пригласил. Девушку звали
Снежана. Потанцевав немного, мы сбежали с вечера, чтобы остаться тет-а-тет.
   Я снимал  комнату в софийском квартале "Лозенец" и жил один.  Придя  ко
мне, мы с порога  упали  в объятия друг друга. Снежана  была очень страстной
девушкой  и завелась мгновенно.  Наша  одежда уже  в  беспорядке валялась на
полу, но она вдруг решительно остановила меня.
   - Не хочешь? - удивился я.
   - Хочу!
   - Тогда в чем дело?
   - Ты должен надеть что-то... - Она смутилась.
   - Что? - не понял я.
   - Ну... на него... - Снежана скосила глаза вниз.
   - Господи, презерватив, что ли? - догадался я.
   - Ну конечно!
   - Но у меня нет!
   В то время никто и  не слышал про СПИД, да и другие "гусарские" болезни
были редким явлением. Потому  я отвергал подобные  приспособления, сравнивая
их с поцелуем в противогазе. Сейчас, конечно же, мое отношение изменилось...
   - А у меня есть! - сказала Снежана.
   Она  подняла  с  пола сумочку,  вынула пакетик,  надорвала,  вытащила и
принялась его надувать.
   - Зачем это? - удивился я.
   - А вдруг он бракованный? - не выпуская предмет из губ, процедила она.
   Тут меня разобрал такой смех, что  я едва  не впал в истерику.  Снежана
спокойно  занималась  своим  делом.  Я хохотал,  не  в  силах  остановиться.
Наконец, убедившись,  что презерватив целый, она выпустила  воздух, скрутила
его и сказала:
   - Все в порядке: можно начинать!
   - Нет... Ха-ха-ха!.. Нель... ха-ха-ха!.. зя! - давясь от смеха, выдавил
я.
   - Почему? - Глядя на меня, она тоже стала улыбаться.
   -  Пото...му... ха-ха-ха!..  Потому, что я  уже...  Ха-ха-ха!.. Кончил!
Понимаешь, кончил! Ха-ха-ха!
   Мой приятель, не  выдержав всех ее  манипуляций,  обессиленный, опал, и
никакими  домкратами  его  уже невозможно было поднять.  Во  всяком  случае,
никакие старания Снежаны не помогли: так она и ушла, недоумевая, что сделала
такого неправильного...

   Мое поколение росло в обществе, где, как известно, "секса не было".
   Это  сейчас молодым  все  доступно, исчезли любые запреты, секс открыто
пропагандируется  в   средствах  массовой  информации,   свободно  продаются
порнофильмы и бесчисленные пособия по сексу. А мы все знания приобретали  на
собственном  опыте,  не  всегда радостном, которым  щедро  делились  друг  с
другом, зачастую  выдумывая и  приукрашивая  чувственные сценки,  которых на
деле-то и не было.

   Первый  интерес  к противоположному полу проявился у меня в два года  с
небольшим...
   Как-то  Люся,  моя  двоюродная  сестра,  приехала  к  нам  на  Сахалин.
"Удобства" там находились во дворе. А маленькие дети, естественно, ходили на
горшок.  Однажды,  играя  вблизи  деревянного туалета,  я  увидел,  как  моя
двоюродная  сестренка,  которая  была старше меня  лет на  семнадцать, резво
спешит к нему.
   Меня  разобрало  любопытство:  почему такая  спешка? Я  побежал за  ней
следом, но она заперла за собой дверь. Не могу объяснить, почему я, если  уж
так был обеспокоен,  не поднял шум или  не  спросил сестру, что случилось, а
наоборот, молча принялся искать щелку, чтобы посмотреть самому.
   Туалет был построен на совесть: из горбыля внакладку, и найти щель было
довольно  трудно.  Однако  кто  ищет,  тот всегда  найдет.  Подходящая  щель
отыскалась в задней стене. Дрожа  от волнения, я приник к  ней... сначала не
понял, что передо  мною. Что-то  внушительное  и белое.  Это  оказалась попа
сестренки,  а  чуть ниже  нечто  такое,  чего не было у меня... А из "нечто"
капала кровь! А бедная сестренка громко постанывала.
   Так я и знал:  ей плохо, она умирает! Я и закричал во весь голос, стуча
кулачками в дверь туалета:
   - Не умирай, прошу тебя! Не умирай!
   Сестра открыла дверь, вид у нее был испуганный.
   - Кто умирает? - спросила она.
   - Ты! Ты умираешь! - со  слезами  выкрикнул я, уткнувшись в ее  живот и
обнимая ее бедра.
   - Господи, Витюша, с чего ты взял?
   -  Я видел,  как у тебя идет кровь  отсюда! - Я  ткнул  пальчиком в  ее
промежность.
   - Где ты видел? Когда? - растерялась она.
   - Здесь, сейчас! -  размазывая слезы по щекам, ответил я,  указывая  на
туалет.
   Все наконец поняв, она громко рассмеялась.
   -  Это  надо  же...  -  сквозь смех  вырывались  у  нее  слова,  -  уже
подсматривает за девками... Это нехорошо, Витюша, нехорошо. - Она  погрозила
пальцем. - И не бойся, я не умру... А  кровь, которую ты видел... понимаешь,
она лишняя, ненужная мне...
   Помню, она  довольно долго меня убеждала, что ей ничто  не угрожает,  а
потом  пообещала  рассказать  матери, что  я  подглядываю  за  девчонками  в
туалете.
   Не знаю, что больше на меня подействовало - страх наказания или стыд...
   Признаюсь, от подглядывания за девчонками  я окончательно не отказался.
Волнение, испытанное мною тогда, настолько  мне запомнилось, что при  первой
же  возможности тянуло  его повторить.  И  я  не  лишал  себя  этого  вполне
безобидного удовольствия...
   Но разве  можно  сравнивать наши невинные шалости с тем, что происходит
сейчас?  Никаких запретов не осталось, и  уже  никого  не  удивляет  зрелище
беременной  тринадцатилетней  девчонки.  А  рост  заболеваний  венерическими
болезнями  несовершеннолетних регулярно обсуждается  на  страницах серьезных
газет.
   Одобряю ли  я подобную свободу нравов? Свобода одного не должна вредить
другому  и  ущемлять  его  свободу. Сексуальная  свобода  необходима, но при
условии,  что молодые  люди к  ней подготовлены  не  фильмами  сомнительного
содержания или дурацкими пособиями, а собственными родителями. Причем дочь в
вопросах  морали должен подготовить к жизни отец, а  сына - мать! А  в чисто
технических вопросах, в том числе и личной гигиены, ответы должны дать  мать
дочери,  а отец сыну! И разговоры об этом должны вестись серьезно,  открыто,
безо всяких стеснений и со всей откровенностью! Только в этом случае ребенок
войдет во взрослую жизнь подготовленным и сможет сделать верный выбор...
   Трудно сказать,  какие  гены сыграли наибольшую роль в моей сексуальной
жизни, гены отца или матери, - вполне возможно, что и те и другие. Во всяком
случае, получилась гремучая смесь, которая наделила меня гиперсексуальностью
на всю жизнь. Эта сторона жизни важна для меня до сих пор.
   В отрочестве я не испытывал недостатка внимания со стороны девочек,  но
это  внимание  было  поверхностным,   как  бы  созерцательным:   стоило  мне
попытаться пойти  чуть дальше,  и девчонки испуганно шарахались в сторону. Я
же постоянно нуждался в сексуальных  контактах и  очень сильно  переживал их
отсутствие. Скорее всего, мое половое  созревание произошло  гораздо раньше,
чем у моих сверстниц, и поэтому я тянулся к общению с более старшими дамами.
   Моя гиперсексуальность подарила  мне в жизни  много радости, но  были и
печали.  Попадались девицы, не понимавшие меня, и не принимавшие мой  напор.
Могу  признать, что меня не только  любили и хотели, но  и отвергали, иногда
резко и обидно.  Но мне кажется, что любой человек старается поскорей забыть
о своих любовных неудачах.
   Вот и я о них не вспоминаю...
   Сексуальные  потребности и  возможности  глубоко индивидуальны. Если  в
течение какого-то времени у меня не было сексуальной близости,  я становился
раздражительным,  у меня зудела кожа и я мог  возбудиться  просто  при  виде
женщины.
   Все упростилось, когда я стал учиться в  университете. В то время очень
популярными были анекдоты про "армянское радио", которое отвечало  на  любые
вопросы. И про университет ходил такой анекдот.
   Армянское радио спрашивают: "Сколько  потребуется выделить денег, чтобы
переоборудовать Московский университет в дом терпимости?
   Армянское  радио  отвечает  не  задумываясь:  "Пять  рублей!"  -  "Пять
рублей?" - "Да, пять, чтобы сменить вывеску..."
   Это, конечно,  шутка,  но во  всякой шутке  есть доля  истины.  Нравы в
университете  были   свободными,  можно  сказать,  раскрепощенными.  Отчасти
потому,  что  в  нем  училось много  иностранцев,  и  потому,  что  студенты
университета имели возможность съездить за границу.

   Мне кажется уместным немного рассказать о высотном здании  университета
на Воробьевых, или в мои дни Ленин-ских, горах.
   Известно,  что  этот  комплекс  был  построен  по  личному распоряжению
Сталина. На строительстве в основном использовались заключенные. Уже никогда
не подсчитать число бедных заключенных, похороненных в бетонных конструкциях
этого  здания.  Двадцать  восемь этажей  над  землей,