омных деньжищах, - сердито  бросил  Бентс.  -  Эта
картина может принести полмиллиарда при мировом прокате.
   - Если вам удастся залучить Афину  обратно,  -  мгновенно  парировала
Молли. - Могу доложить, что  общалась  с  ней  нынче  с  утра.  Она  уже
остригла волосы, чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений.
   - Можно надеть парик. Уж эти мне  фиговы  актрисы!  -  Бентс  пожирал
Кросса взглядом, пытаясь раскусить, что у  того  на  уме,  и  напряженно
раздумывая. - Если Афина не вернется в картину, если вы  потеряете  свои
пятьдесят миллионов и не сможете  окончить  картину  -  кому  достанется
отснятый материал?
   - Мне, - отрезал Кросс.
   - Ага! - оживился Бентс. - Вы собираетесь  выпустить  все  как  есть.
Может, под девизом эротики.
   - Не исключено.
   Молли тряхнула головой, давая Кроссу знак помалкивать, и  повернулась
к Бентсу:
   - Если вы согласитесь на этот договор, можно по пунктам обсудить доли
участия в прибылях за рубежом, на видео и на  телевидении.  Есть  только
один критический пункт. Договор должен остаться  в  секрете.  Мистер  Де
Лена претендует лишь на лавры сопродюсера.
   - Лично я не против, - сказал Скиппи Дир. - Но мой договор со студией
остается в силе.
   И тут впервые заговорил Маррион:
   - Это вопрос отдельный. - Что означало "нет". - Кросс, ты предоставил
адвокату полную свободу действий?
   - Да, - подтвердил тот.
   - Хочу, чтоб это было отражено в протоколе, - произнес Маррион. -  Ты
должен знать, что мы намеревались списать картину и понести  убытки.  Мы
убеждены, что Афина не вернется. Мы никоим образом не намекали тебе, что
она может вернуться. Если ты заключишь это  соглашение  и  уплатишь  нам
пятьдесят  миллионов,  мы  не  несем  ни  малейшей  ответственности   за
дальнейшее. Вам придется предъявлять иск Афине, а у нее  подобных  денег
нет.
   - Я не собираюсь предъявлять ей иск,  -  сообщил  Кросс.  -  Прощу  и
забуду.
   -  А  вам  не  придется  отвечать   перед   своими   кредиторами?   -
поинтересовался Бентс.
   Кросс пожал плечами.
   - Это уже моральный распад, - не сдержался Маррион. - Нельзя же из-за
собственной прихоти предавать доверие кредиторов только потому, что  они
богаты.
   - Не в моих принципах подкладывать свинью богатым, - с  непроницаемым
видом проговорил Кросс.
   - Тут какая-то уловка, - в сердцах бросил Бентс.
   - Я всю жизнь занимаюсь тем, что убеждаю людей, - изобразив  на  лице
снисходительную уверенность, изрек Кросс. - В  лас-вегасском  отеле  мне
приходится убеждать очень умных людей вступать  в  игру  вопреки  теории
вероятностей. И я добиваюсь этого, делая их счастливыми. То  есть  давая
им то, чего им хочется на самом деле. Точно так же я поступлю и  с  мисс
Аквитаной.
   Бентсу все это было явно не по вкусу. Он не  сомневался,  что  студию
пытаются надуть.
   - Если мы выясним, что Афина уже  согласилась  работать  с  вами,  мы
подадим иск, - брякнул он. - А этот договор признаем недействительным.
   - Я намереваюсь войти в кинобизнес основательно и надолго, - возразил
Кросс. - Я хочу работать со студией "ЛоддСтоун". Денег хватит на всех.
   Элай Маррион на протяжении всего разговора пристально изучал  Кросса,
пытаясь прийти к каким-либо выводам. Этот субъект весьма себе на уме, он
не блефует и не  жульничает.  Тихоокеанское  агентство  безопасности  не
установило  никакой  связи  между  ним  и  Афиной,  поэтому  их   сговор
маловероятен. Надо принимать решение, но принять решение далеко  не  так
трудно, как пытаются изобразить присутствующие. Маррион настолько устал,
что ощутил тяжесть одежды, облачающей его костлявое тело.  Ему  хотелось
поскорее покончить с делом.
   - Может, Афина просто  рехнулась,  может,  у  нее  крыша  поехала,  -
предположил Скиппи Дир. - Тогда мы сможем добиться выплаты страховки.
   -  Она  пребывает  в  куда  более  здравом  рассудке,  чем  любой  из
присутствующих, - отрезала Молли Фландерс. - Я могу  добиться  признания
недееспособными всех вас до единого задолго до того, как  вы  доберетесь
до нее.
   Бобби Бентс посмотрел Кроссу прямо в глаза.
   - А вы подпишете  документ,  что  у  вас  до  сего  момента  не  было
соглашения с Афиной Аквитаной?
   - Да, - Кросс не скрывал своего отвращения к Бентсу.
   Отметив это, Маррион ощутил удовлетворение. По крайней мере,  до  сих
пор  переговоры  идут  согласно  плану.  Бентс  уже  утвердился  в  роли
мерзавца. Просто изумительно, что люди почти инстинктивно  испытывают  к
нему отвращение, а ведь тут, в общем-то, не его вина. Это роль,  которую
он должен разыгрывать, - хотя, честно говоря, роль вполне  соответствует
его личным качествам.
   - Мы хотим двадцать  процентов  с  картины,  -  заявил  Бентс.  -  Мы
распространяем ее у нас и за рубежом. И будем партнерами во всех фильмах
о дальнейших приключениях героев.
   - Бобби, да они же все погибнут  в  конце  фильма,  так  что  никаких
дальнейших приключений не будет, - раздраженно возразил Скиппи Дир.
   -  Ладно,  -  стоял  на  своем  Бентс.  -  На  любые   предшествующие
приключения.
   - Дальнейшие, предшествующие, да хоть загробные, - отозвалась  Молли.
- Какие ни заблагорассудится. Но с доходов вы получите не больше  десяти
процентов. Вы и так заработаете  состояние  на  распространении,  и  без
малейшего риска. Хотите - соглашайтесь, хотите - нет.
   Выносить  это  дальше  было  свыше  сил  Элая  Марриона.  Он   встал,
выпрямившись,  будто   аршин   проглотил,   и   проговорил   сдержанным,
невозмутимым тоном:
   - Двенадцать процентов. И по рукам. - Помолчав, он поглядел прямо  на
Кросса и продолжал:
   - Это не такие уж большие деньги, но картина получается  грандиозная,
и мне не хотелось бы списывать  ее.  Кроме  того,  мне  очень  любопытно
посмотреть, что произойдет дальше. - Он обернулся к Молли.  -  Итак,  да
или нет?
   - Да, - выдохнула  Молли,  даже  не  поглядев  на  Кросса  в  поисках
одобрения.
 
*** 
 
   Когда все ушли, Элай Маррион и Бобби  Бентс  в  одиночестве  остались
сидеть в конференц-зале, не нарушая молчания ни словом. За  годы  работы
оба постигли, что есть вещи, говорить вслух о которых не следует.
   - Тут встает нравственный вопрос, - наконец проронил Маррион.
   - Мы подписались в том, что сохраним соглашение в  секрете,  Элай,  -
отозвался Бентс. - Но если тебе кажется,  что  мы  обязаны,  то  я  могу
позвонить.
   - Тогда мы потеряем  фильм,  -  вздохнул  Маррион.  -  Этот  Кросс  -
единственная наша надежда. Да  вдобавок,  если  он  узнает,  что  утечка
информации исходит от тебя, это может быть небезопасно.
   - Кем бы он  ни  был,  он  не  осмелится  и  пальцем  прикоснуться  к
"ЛоддСтоун". На самом деле меня беспокоит другое  -  то,  что  он  нашел
лазейку, чтобы втиснуться в наш бизнес.
   Отхлебнув  из  стакана,  Маррион  пыхнул  сигарой.  От   прозрачного,
попахивающего деревом дымка по всем уголкам тела  разбегалось  щекочущее
покалывание, будто от пузырьков газировки.
   Теперь на него навалилась настоящая усталость. Он уже  слишком  стар,
чтобы тревожиться о катастрофах, назревающих в отдаленном грядущем.  Его
собственная - огромная, непоправимая, глобальная катастрофа куда ближе.
   - Не звони, - решил  он.  -  Надо  придерживаться  соглашения.  Кроме
того... может быть, я впадаю в детство, но мне не  терпится  посмотреть,
что же этот фокусник извлечет из шляпы.
 
*** 
 
   После этой встречи Скиппи Дир вернулся домой и позвонил Джиму  Лоузи,
пригласив его к себе. Он потребовал от  Лоузи  клятвы  сохранить  все  в
секрете, а затем рассказал о случившемся.
   - Думаю, тебе стоит организовать наблюдение за Кроссом, - резюмировал
он. - Может, выяснится что-нибудь интересное.
   Но сказал он это только после того, как Джим Лоузи согласился сыграть
небольшую роль в новом фильме Дира об убийце-маньяке из Санта-Моники.
 
*** 
 
   Что же до Кросса  Де  Лены,  он  вернулся  в  Лас-Вегас  и  в  личном
пентхаузе раздумывал над новым поворотом в своей жизни. С какой целью он
пошел на риск? Прежде всего, выигрыш может  быть  огромен  -  не  только
деньги, но и новый образ жизни. Но на самом деле его тревожил скрытый за
этим мотив: стоящий перед глазами образ Афины Аквитаны  на  сине-зеленом
фоне океана, ее пребывающая в постоянном движении фигура, надежда,  что,
может быть, когда-нибудь она узнает его и полюбит - не навсегда, но хотя
бы на минутку. Как там говорил Гронвельт?  "Женщины  опаснее  всего  для
мужчин, когда их надо спасать. Берегись, берегись красотки в  бедствии",
- твердил Гронвельт.
   Но Кросс тотчас же выбросил эти слова из головы. Глядя сверху вниз на
Стрип Лас-Вегаса, на стену цветных огней, на толпы людей, текущих сквозь
этот свет, словно муравьи, несущие  кипы  денег,  чтобы  погрести  их  в
каком-то  грандиозном  муравейнике,  он  впервые  анализировал  всю  эту
проблему совершенно холодно и отстраненно.
   Если Афина Аквитана такой уж ангел, то почему она требует, - пусть не
на словах, но зато на деле, - чтобы ценой ее возвращения в картину стало
убийство ее бывшего мужа? Наверняка это  очевидно  всякому.  Предложение
студии защищать ее до конца съемок стоит  немногого,  потому  что  Афина
своей работой будет приближать  собственную  смерть.  Как  только  фильм
будет окончен и она останется одна, Сканнет до нее доберется.
   Элай Маррион, Бобби Бентс, Скиппи Дир - все они понимают  проблему  и
знают решение. Но ни один не осмелился  высказаться  вслух.  Для  людей,
подобных им, риск чересчур велик. Они поднялись столь высоко, жили столь
хорошей жизнью, что  могут  лишиться  очень  многого.  Для  них  выигрыш
несравненно меньше риска. Они способны справиться с потерей фильма,  это
лишь небольшое поражение. Они не могут позволить себе рухнуть со  своего
высочайшего уровня в обществе на низший. Для них этот риск смертелен.
   Кроме того, надо отдать им должное, они приняли разумное  решение.  В
этой сфере деятельности они профаны и могут  наделать  грубых  промахов.
Лучше уж поставить под удар пятьдесят миллионов долларов,  посчитав  это
чем-то вроде падения акций на Уолл-стрит.
   Итак, осталось две серьезные  проблемы.  Надо  расправиться  с  Бозом
Сканнетом таким манером,  чтобы  это  никоим  образом  не  повредило  ни
картине, ни Афине. Проблема номер два - и куда более важная - сводится к
тому, что надо получить одобрение отца и  Семьи  Клерикуцио.  Ибо  Кросс
понимал, что от них-то это соглашение долго в тайне не удержишь.
 
Глава 8 
 
   Кросс Де Лена высказывался  за  сохранение  жизни  Большому  Тиму  по
целому ряду соображений.  Во-первых,  тот  ежегодно  приносил  отелю  от
пятисот тысяч до миллиона. Во-вторых, Кросс  питал  смутную  симпатию  к
этому человеку за его любовь к жизни, за его неистовые буффонады.
   Тим Снедден, прозванный Халявой,  владелец  ряда  торговых  пассажей,
разбросанных по северной части штата  Калифорния,  и  вдобавок  азартный
лас-вегасский игрок, обычно  останавливался  в  "Занаду".  Особенно  Тим
любил играть на тотализаторе и отличался необыкновенным везением в  нем.
Халява  делал  большие  ставки   до   пятидесяти   штук   в   футбольном
тотализаторе, а порой до десяти штук в баскетбольном. Считая себя ужасно
хитрым, проигрывал на мелких ставках, но неизменно выигрывал на крупных.
Кросса это насторожило сразу же.
   Халява отличался необыкновенно крупными габаритами: рост почти  шесть
с половиной футов, а вес свыше трехсот пятидесяти фунтов. Аппетит вполне
соответствовал его телосложению; Тим  пожирал  все,  что  попадалось  на
глаза, да еще хвастался, что ему вшили частичный шунт желудка,  так  что
пища проходит прямо в кишечник,  и  он  никогда  не  набирает  вес.  Это
необыкновенно радовало Халяву, как доказательство  того,  что  он  сумел
обвести вокруг пальца самое природу. Халява пылко стремился получать все
на дармовщинку, что  ему  легко  удавалось.  Этим  он  и  заслужил  свое
прозвище.  В  "Занаду"  он  бесплатно  кормил   многочисленных   друзей,
пользуясь  своей  карт-бланш,  чем  абсолютно  разорял   бюджет   службы
доставки. Пытался  оплачивать  своих  девочек  по  вызову  и  покупки  в
магазине сувениров по той же карт-бланш, а затем, когда проигрывал  и  в
кассе было не перечесть его векселей, тянул  с  платежом  до  следующего
визита в "Занаду", вместо того чтобы оплатить векселя в течение  месяца,
как положено игроку-джентльмену.
   Несмотря на его необычайное везение в тотализаторе, в азартных  играх
Халяве везло куда меньше. Он был опытным игроком, знал шансы на  выигрыш
и делал правильные ставки,  но  был  рабом  своего  от  природы  буйного
норова, заносившего его чересчур далеко, и  полностью,  даже  с  лихвой,
спускал в казино свои спортивные выигрыши. Так что Клерикуцио придрались
к нему не из-за  денег,  а  из-за  своих  далеко  идущих  стратегических
соображений.
   Потому что высочайшей целью Семьи была  легализация  тотализатора  на
всей  территории  Соединенных  Штатов,  а  любой  скандал,  связанный  с
тотализатором, повредил  бы  воплощению  этой  цели.  Было  организовано
расследование  обстоятельств  жизни  Большого  Тима   Снеддена   Халявы.
Результаты расследования внушали такую тревогу, что Пиппи и  Кросс  были
призваны в особняк в Квог для совещания. Это была первая операция  Пиппи
после его возвращения с Сицилии.
 
*** 
 
   Пиппи и Кросс полетели на восток вместе. Кросс  встревожился,  решив,
что  Клерикуцио  уже  узнали  о  его  сделке  с  киностудией  по  поводу
"Мессалины" и что отец рассердится  из-за  того,  что  Кросс  с  ним  не
посоветовался. Ибо Пиппи в пятьдесят семь лет, хотя и ушел от  дел,  все
еще оставался советником своего сына Bruglione. Поэтому в самолете Кросс
рассказал отцу о фильме и заверил его, что все еще ценит его советы,  но
не хотел выставлять его в дурном свете  перед  Клерикуцио.  Кроме  того,
выразил свою тревогу из-за вызова на восток - видимо, дон  узнал  о  его
голливудских планах.
   Пиппи  выслушал  сына,  не  проронив  ни  слова,  а  потом  огорченно
вздохнул.
   - Ты все еще слишком зелен. Это не из-за  кино.  Дон  ни  за  что  не
продемонстрировал бы  зубы  настолько  быстро.  Он  бы  подождал,  чтобы
посмотреть, что из этого выйдет. Джорджио  заправляет  делами  только  с
виду,  хотя  Винсент,  Пити  и  Данте  считают  его  главным.   Но   они
заблуждаются. Старик куда умнее, чем все мы, вместе взятые. И  не  стоит
из-за  него  тревожиться.  В  подобных  вопросах  он  всегда   поступает
справедливо. Беспокоиться  тебе  надо  из-за  Джорджио  и  Данте.  -  Он
замолчал на минутку, словно не желая говорить о Семье даже с Кроссом.  -
Ты обратил внимание, что дети Джорджио, Винсента и Пити ничегошеньки  не
знают о делах Семьи? Дон и Джорджио задумали, чтобы их дети вели  строго
добропорядочную жизнь. Дон планировал то же самое и для Данте, но  Данте
чересчур проницателен, он все разгадал и захотел войти в  дело.  Дон  не
мог ему помешать. Считай всех нас - Джорджио, Винсента, Пити, тебя, меня
и Данте - дворцовой стражей, сражающейся за то,  чтобы  клан  Клерикуцио
мог спокойно отступить в безопасное место.  Вот  что  запланировал  дон.
Великим его делает именно его сила. Так что он даже обрадуется, если  ты
выйдешь из дела, он-то надеялся, что именно так  и  поступит  Данте.  Ты
ведь затеял это, чтобы выйти из дела, не так ли?
   - Пожалуй, так, - согласился Кросс. Даже отцу он не  признался  бы  в
своей ужасной слабости - что делает это из-за любви к женщине.
   -  Всегда  просчитывай  на  много  ходов  вперед,  как  Гронвельт,  -
посоветовал Пиппи. - Когда время придет, скажи дону обо всем напрямую  и
не забудь устроить так, чтобы Семья смочила клювик на  этой  сделке.  Но
остерегайся Джорджио и Данте. Винсенту и Пити на все наплевать.
   - А почему именно Джорджио и Данте?
   - Потому что Джорджио - жадный ублюдок. А Данте потому, что он всегда
завидовал тебе, и еще потому, что ты мой  сын.  Кроме  того,  он  просто
шизик.
   Кросс удивился, впервые услышав из уст  отца  критику  в  адрес  хоть
кого-нибудь из Клерикуцио.
   -  А  почему  Винсенту  и  Пити  нет  до  этого  никакого   дела?   -
поинтересовался он.
   - Потому  что  у  Винсента  есть  его  рестораны,  а  у  Пити  -  его
строительный бизнес и анклав в Бронксе. Винсент хочет насладиться  своей
старостью в покое, а Пити нравится действовать. А еще они оба любят тебя
и уважают меня. В молодости мы делали дела вместе.
   - Папа, так ты не рассердился, что я не проконсультировался с тобой?
   - Нечего мне очки втирать, - с иронией посмотрел на сына Пиппи. -  Ты
знал, что я это не  одобрю,  и  дон  не  одобрит.  Ну,  и  когда  же  ты
собираешься убить этого типа Сканнета?
   - Пока не знаю, - признался Кросс. -  Это  очень  хитрое  дело,  надо
проделать "Конфирмацию", чтобы Афина знала, что  больше  не  должна  его
опасаться. Тогда она сможет вернуться к работе над картиной.
   - Позволь мне разработать для тебя план. А что, если эта телка  Афина
не вернется к работе? Тогда ты потеряешь пятьдесят лимонов.
   - Она вернется к работе, - заверил Кросс. - Они  с  Клавдией  близкие
подруги, и Клавдия утверждает, что она вернется.
   - Моя дорогая доченька. Она все еще не хочет видеться со мной?
   - По-моему, не хочет. Но ты  запросто  можешь  заглянуть,  когда  она
остановится в отеле.
   - Нет, - отрезал Пиппи. - Если же эта  Афина  не  вернется  к  работе
после того, как ты сделаешь дело, я сам запланирую ее "Причастие", какой
бы грандиозной кинозвездой она ни была.
   - Нет-нет, - возразил Кросс. - Тебе  следует  повидать  Клавдию,  она
стала куда миловиднее.
   - Это хорошо. Она была такой дурнушкой в детстве. Совсем как я.
   - Так почему вы не можете с ней поладить? - спросил Кросс.
   - Она не пустила меня на похороны моей бывшей  жены  и  недолюбливает
меня. Какой же смысл? Более того, когда я умру,  я  хочу,  чтобы  ты  не
пускал ее на мои похороны. Пошла она в задницу. - Пиппи помолчал. -  Она
была сорвиголовой и егозой.
   - Тебе следует повидать ее нынешнюю, - заметил Кросс.
   - Помни, не вызывайся  добровольно  выкладывать  что-либо  дону.  Это
совещание на какую-то другую тему.
   - Откуда такая уверенность?
   - Просто в ином  случае  он  бы  сперва  встретился  со  мной,  чтобы
выяснить, предам ли я тебя, - объяснил Пиппи.
   Как выяснилось вскоре, правота Пиппи подтвердилась.
   В особняке Джорджио дон Доменико, Винсент, Пити  и  Данте  дожидались
приезжих в саду  под  фиговыми  деревьями,  чтобы  поприветствовать.  По
обычаю, прежде чем перейти к делам, все  вместе  поели.  Потом  Джорджио
изложил  суть  дела.  Расследование   показало,   что   Халява   Снедден
подтасовывает результаты некоторых  игр  колледжей  на  Среднем  Западе.
Возможно,  он  подстраивает  счет  в   профессиональных   футбольных   и
волейбольных матчах. Добивается этого подкупом судей и некоторых игроков
-  дело  очень  хитрое  и  опасное.  Если  оно   вскроется,   разразится
невероятный  скандал,  поднимется  хай,  который   нанесет   практически
фатальный удар по стараниям  Семьи  Клерикуцио  легализовать  спортивный
тотализатор на всей территории Соединенных Штатов. А рано или поздно все
непременно выплывет наружу.
   - Легавые бросают больше усилий на мошенничество  в  спорте,  чем  на
поиски убийц-маньяков, - изрек Джорджио. - Уж и не  пойму,  почему  так.
Черт  возьми,  какая  разница,  кто  выиграет,  а  кто  проиграет?   Это
преступление не вредит никому, кроме букмекеров, а фараоны ненавидят  их
в любом случае. Если даже он подтасует результаты  всех  матчей  команды
Нотр-дамского университетаix, так что та всегда  будет  выигрывать,  вся
страна станет только рада.
   - К чему мы вообще толкуем об  этом?  -  нетерпеливо  поинтересовался
Пиппи. - Пусть кто-нибудь его предупредит.
   - Мы уже пытались, - ответил Винсент. - Этот тип - особый случай.  Он
не знает, что такое страх. Его предупреждали, а он не унимается.
   - Его называют Большим Тимом, его