риказ уже не имеет силы.
     Джонни пожал плечами.
     - Зайди через пару дней. О'кэй?
     Гофф улыбнулся:
     - Разумеется, Джонни, - сказал он. - Но это тебе не поможет.
     Звонок в Нью-Йорк, однако, помог. Джонни говорил  с  Хагеном,  и  тот
велел ему не платить.
     - Твой крестный  рассердится,  если  узнает,  что  ты  хотя  бы  грош
заплатил этому ублюдку, - сказал он Джонни. - Престиж дона упадет, а он не
может себе сегодня этого позволить.
     - Могу я поговорить с доном? -  спросил  Джонни.  -  Может  быть,  ты
поговоришь с ним? Мне необходимо приступить к работе над фильмом.
     - С доном пока никто не может говорить, - сказал Хаген.  -  Он  очень
болен. Я поговорю с Сонни. Но учти, в подобных делах  решаю  я.  Не  плати
этому выродку ни гроша. Если что-то изменится, я тебе сообщу.
     Джонни  страшно  рассердился  и  положил   трубку.   Неприятности   с
профсоюзами могут значительно увеличить расходы и вообще поставить  съемки
под удар. У Джонни мелькнула мысль, не заплатить  ли  Гоффу  тайком.  Ведь
если дон говорит что-то - это одно, а если говорит и приказывает  Хаген  -
дело совсем другое. Но он решил подождать еще несколько дней.
     Этим ожиданием он сэкономил 50.000 долларов. Через два дня  Гофф  был
найден застреленным в своем доме  в  Глендэйле.  Не  было  больше  никаких
разговоров о трудовых конфликтах. Джонни потрясло  это  убийство.  Впервые
карающая длань дона оказалась в такой близости от него.
     В последовавшие за этим недели он все  больше  уходил  в  работу  над
сценарием, пробными  съемками  и  деталями  производства.  Джонни  Фонтена
совершенно забыл  про  свой  голос,  и  когда  он  нашел  себя  в  списках
кандидатов на приз Академии, его стала удручать мысль о том, что во  время
церемонии вручения приза, которая будет демонстрироваться по ТВ, его могут
попросить спеть несколько песен. Но он быстро избавился от этой неприятной
мысли и продолжал работать. Теперь, когда крестный отец потерял  все  свое
влияние, у него нет никаких шансов получить приз. Но утешал сам факт,  что
он является хотя бы кандидатом на этот приз.
     Пластинка с итальянскими песнями, напетая им и Нино, была выпущена  и
пользовалась даже большим успехом,  чем  Джонни  предполагал.  Однако  ему
пришлось смириться с тем, что это скорее заслуга Нино, чем его.
     Раз в неделю он ужинал с Джинни и детьми. Тем  временем  вторая  жена
устроила "мексиканский развод", и он  снова  стал  свободен.  К  удивлению
многих, он не  стал  гоняться  за  легкодоступными  звездами.  Джонни  был
уязвлен тем, что ни одна из молоденьких актрис, снимавшихся в его  фильме,
не предложила ему переспать с ней. Но он тяжело работал и ему было  не  до
подобных  мелочей.  Чаще  всего  он  возвращался  домой  один,  ставил  на
проигрыватель свои  старые  пластинки,  выпивал  рюмку-другую  и  подпевал
самому себе. Когда-то он был по-настоящему большим певцом, черт побери! Он
и сам не знал, как был хорош. Он разрушил свой голос табаком, алкоголем  и
женщинами.
     Иногда  приходил  Нино,  они  вместе  слушали  пластинки   и   Джонни
презрительно говорил:
     - Слушай, выродок, ты никогда так не пел.
     Нино улыбался своей странной улыбкой, кивал головой и говорил:
     - Нет, и никогда не буду.
     За неделю до начала съемок нового фильма состоялось  вручение  призов
Академии. Джонни попросил Нино пойти с ним, но Нино отказался.
     - Слушай, друг, я никогда в жизни не просил тебя об одолжении, верно?
- сказал Джонни. - Так сделай мне сегодня одолжение, пойдем  со  мной.  Ты
единственный, кто будет жалеть, если я не получу приз.
     Нино был поражен.
     - Если не получишь приз, - сказал он. - Забудь  это.  Просто  напейся
хорошенько, уж я об этом позабочусь. К черту, я даже не притронусь сегодня
к алкоголю. Ну, что ты скажешь про такую дружбу?
     Наступил вечер, и Нино сдержал свое  обещание.  Он  пришел  к  Джонни
совершенно трезвый, и они отправились в зал, где проходила церемония. Нино
поразился, узнав, что Джонни и в самом деле не пригласил на  церемонию  ни
одну из своих подруг, ни одну  из  своих  бывших  жен.  Джинни-то  он  мог
пригласить. Может быть, он сомневался в  преданности  Джинни?  Нино  молил
бога дать ему возможность выпить хотя бы одну рюмочку. Вечер  обещал  быть
длинным и скучным.
     Церемония  вручения  призов  действительно  казалась   Нино   Валенти
скучной, пока не пришло время назвать имя лучшего  актера.  Услышав  слова
"Джонни Фонтена", он вскочил и неистово зааплодировал.
     Все, что последовало за этим было  настоящим  кошмаром.  Фильм  Джека
Вольтца завоевал все  основные  призы,  и  в  его  студию  повалили  толпы
репортеров и проходимцев обоего пола. Нино сдержал свое  обещание:  он  не
пил и не спускал глаз с Джонни. Но женщины наперебой приглашали  Джонни  в
спальню "на пару слов", и он каждый раз возвращался все  больше  и  больше
пьяным.
     Участь обладательницы приза за лучшую женскую  роль  была  такой  же.
Нино был единственным на вечеринке мужчиной, который  брезгливо  оттолкнул
ее от себя.
     Наконец, кому-то в голову пришла гениальная мысль: надо  организовать
публичное совокупление обладателей  приза.  Актриса  разделась,  остальные
женщины набросились на Джонни, срывая с него  одежду.  Нино,  единственный
трезвый среди  присутствующих,  взвалил  полураздетого  Джонни  на  плечи,
пробил себе путь к выходу и сел в машину. По дороге  домой  Нино  подумал,
что если это и есть успех, то ему он не нужен.




                              ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ


                                    14

     В  двенадцать  лет   дон   был   настоящим   мужчиной.   Низкорослый,
черноволосый,  худой,  он  жил  в  деревне  Корлеоне,   странным   образом
походившей на арабскую деревню в Сицилии. При рождении  его  нарекли  Вито
Андолини.
     В конце прошлого века мафия в  Сицилии  была  вторым  правительством,
пожалуй,  даже  сильнее  официального  правительства  в  Риме.  Отец  Вито
Корлеоне поссорился с одним из  своих  односельчан,  и  тот  обратился  за
помощью к мафии. Отец отказался повиноваться и в драке убил главаря мафии.
Через неделю его нашли мертвым: он был  разнесен  на  куски  выстрелом  из
люпары. Через месяц после похорон  люди  из  мафии  пришли  за  Вито.  Они
решили, что он слишком близок к совершеннолетию,  и  через  несколько  лет
сможет отомстить за смерть отца. Родственники  спрятали  двенадцатилетнего
мальчика, а потом отправили на корабле в Америку. Так  он  попал  в  семью
Абандандо, один из сыновей которого  -  Дженко  -  стал  впоследствии  его
консильори. В новой стране он сменил свое имя на Корлеоне.
     Молодой Вито работал в лавке Абандандо на девятой авеню, в  одном  из
кварталов бедноты Нью-Йорка. В восемнадцать лет Вито женился  на  девушке,
только что приехавшей из Сицилии. Ей было всего шестнадцать лет,  но  зато
она прекрасно варила и вообще была хорошей хозяйкой. Они сняли комнату  на
десятой авеню, возле 33 улицы, всего в нескольких кварталах от того места,
где Вито работал, и через  два  года  у  них  родился  первенец,  Сантино,
которого друзья называли за преданность отцу - Сонни (сын).
     В их районе жил  человек  по  имени  Фанучи.  Это  был  ширококостный
итальянец с жестокими чертами лица, носивший очень дорогие светлые костюмы
и напоминающую масло фетровую шляпу. Говорили, что он работает на  "черную
руку", одну из ветвей мафии, и  занимается  шантажом  лавочников.  Большая
часть жителей квартала была связана с преступным миром,  и  угрозы  Фанучи
могли подействовать  лишь  на  бездетных  стариков.  Несколько  лавочников
платили ему незначительные суммы. Фанучи наживался,  правда,  и  на  своих
коллегах - преступниках  -  людях,  которые  нелегально  продавали  билеты
итальянской лотереи или содержали игорные дома. Лавка Абандандо,  невзирая
на протесты Дженко, который умолял  отца  позволить  ему  уладить  дело  с
Фанучи, платила ему небольшой налог.
     Однажды на Фанучи напали три парня и перерезали ему горло  от  одного
уха до  другого  -  недостаточно  глубоко,  чтобы  убить  его,  но  вполне
достаточно, чтобы пролить массу крови и напугать.
     Вито видел Фанучи бегущим от  своих  преследователей  со  шляпой  под
подбородком, он, казалось, собирал пролитую кровь. То ли боялся  испачкать
пиджак, то ли не хотел оставлять следов.
     Трое парней были не убийцами, а просто смельчаками, решившими  отбить
у Фанучи  охоту  жить  за  чужой  счет.  Через  несколько  недель  парень,
державший нож,  был  застрелен,  а  две  остальные  семьи  были  вынуждены
откупиться от Фанучи. После  этого  налоги  сильно  подскочили,  а  Фанучи
сделался компаньоном всех игорных домов в квартале. Но все это не касалось
Вито Корлеоне.
     Во время первой мировой войны импортное оливковое масло было  большой
редкостью, и  Фанучи  вошел  компаньоном  к  Абандандо,  внеся  свою  долю
поставкой импортного масла, итальянской колбасы, свинины и сыра. Потом  он
привел в лавку одного из своих племянников, и Вито  Корлеоне  остался  без
работы.
     К этому времени  у  Корлеоне  родился  второй  сын,  Фредерико.  Вито
приходилось кормить четыре рта. До этого времени он  был  тихим  замкнутым
парнем, ни с кем не делился своими мыслями. Молодой Дженко  Абандандо  был
его близким другом, но во всем происшедшем Вито обвинил именно его,  а  не
старшего Абандандо. Дженко поклялся Вито, что голодать Тому  не  придется,
что он, Дженко, будет воровать продукты в лавке и давать их своему  другу.
Вито категорически отклонил это предложение: стыдно сыну воровать у отца.
     Молодой Вито ждал своего часа, чтобы расквитаться с Фанучи. Несколько
месяцев он проработал на железной дороге, но  по  окончании  войны  работы
стало намного меньше. Кроме того, большинство подрядчиков были  ирландцами
и ругали рабочих последними словами.
     Однажды вечером, когда Вито ужинал, послышался легкий стук в  окошко,
которое вело к вентиляционной трубе, отделявшей его дом от соседнего. Вито
отодвинул занавеску и, к своему удивлению, увидел соседа, Петера Клеменца.
Он протянул Вито завернутый в белое сверток.
     - Эй, итальянец, - сказал Клеменца, - подержи это у себя, пока  я  не
попрошу вернуть мне.
     Вито автоматически протянул руку и взял сверток. Клеменца был  чем-то
взволнован и встревожен. Он явно попал в беду, и согласие Вито помочь было
чисто инстинктивным. Развернув на кухне сверток, он обнаружил в  нем  пять
разобранных  и  смазанных  пистолетов.  Вито  снова   обернул   их   белой
промасленной бумагой, положил в шкаф и стал ждать. Он узнал, что  Клеменца
арестован. В момент, когда он  передавал  сверток  через  трубу,  в  дверь
наверняка стучали полицейские.
     Вито никогда никому про пистолеты не говорил, а его жена,  до  смерти
напуганная тем, что Вито могут послать в тюрьму, не заикалась об этом даже
в беседах с соседками. Через два дня Петер Клеменца  вышел  из  участка  и
спросил Вито:
     - Мой товар все еще у тебя?
     Вито утвердительно кивнул головой. Он не  привык  разглагольствовать.
Клеменца пошел к нему домой, где его угостили  стаканом  вина,  пока  Вито
рылся в шкафу и искал сверток.
     Клеменца выпил вино и повернул свое тяжелое добродушное лицо к Вито:
     - Ты видел, что внутри?
     Лицо Вито ничего не выражало. Он отрицательно покачал головой.
     - Меня не интересуют чужие вещи, - сказал он.
     Весь вечер они пили вино. Клеменца оказался хорошим  рассказчиком,  а
Вито - внимательным слушателем. Они сделались друзьями на всю жизнь.
     Через несколько дней Клеменца спросил жену  Вито,  не  хочет  ли  она
красивый ковер для гостиной. Он  повел  Вито  в  дом  с  двумя  мраморными
колоннами, открыл дверь ключом, и они оказались в роскошной квартире.
     - Проходи на вторую половину комнаты и помоги мне  скатать  ковер,  -
проворчал Клеменца.
     Ковер был соткан из дорогой красной шерсти, и Вито подивился щедрости
Клеменца. Они скатали ковер и понесли его к двери.
     В это время раздался  звонок.  Клеменца  тут  же  отшвырнул  ковер  и
подбежал к окну. Он отодвинул занавеску и вытащил пистолет. Только  сейчас
изумленный Вито понял, что  они  просто-напросто  воруют  ковер  из  чужой
квартиры.
     Когда Вито подошел к окну, он  увидел  полицейского  в  форме.  Он  в
последний раз нажал на кнопку звонка, потом пожал плечами и  спустился  по
мраморной лестнице на улицу.
     Клеменца недовольно что-то проворчал, а потом сказал:
     - Пошли.
     Он поднял один конец ковра, Вито - второй. Полицейский не  успел  еще
свернуть за угол, когда они выбрались за тяжелую дубовую дверь и  побежали
по улице с ковром в руках. Через полчаса они уже  резали  ковер,  подгоняя
его под размеры квартиры Вито Корлеоне. Больший кусок  пошел  в  гостиную,
меньший оказался достаточным для спальни.
     Время шло, но положение не улучшалось. Семейство  Корлеоне  не  могло
есть свой красивый ковер, и Вито все-таки пришлось взять несколько пакетов
с едой у Дженко Абандандо.  Наконец,  к  нему  обратились  с  предложением
Клеменца и Тессио - другой парень из квартала. Они знали, что он находится
в  отчаянном  положении  и  предложили  ему  вступить  в  банду,   которая
специализировалась на угоне грузовиков, груженных шелковыми платьями. Дело
было безопасным.  Водители  грузовиков  были  умными  ребятами:  при  виде
пистолетов они падали на тротуар,  а  грабители  тем  временем  перегоняли
грузовики к своим складам. Часть товара продавалась оптовому  торговцу,  а
остальное носили от двери к двери в итальянских кварталах - Артур-авеню  в
Бронксе и Мальберри-стрит, и районе Челси в Манхэттене. Молодые девушки из
бедных семей и  мечтать  не  могли  о  таких  роскошных  платьях  и  жадно
набрасывались на дешевку. Клеменца и Тессио узнали, что Вито  привозил  на
грузовике товары в лавку Абандандо, и решили использовать его  в  качестве
шофера.
     Вито пошел против своих принципов и  согласился  с  их  предложением,
поддавшись искушению заработать тысячу долларов. Однако молодые  напарники
показались ему слишком прыткими, планирование - случайным, а дележ  добычи
- нелепым. Все их поведение показалось ему крайне неосторожным.
     Сама работа прошла без особых происшествий.  Когда  двое  его  друзей
вытащили пистолеты и приказали водителю спуститься с  грузовика,  Вито,  к
собственному своему удивлению, не испытывал чувства страха. Его удивило  и
хладнокровие Тессио и Клеменца. Они даже пошутили,  сказав  водителю,  что
если он будет хорошо себя вести, они пошлют несколько  платьев  его  жене.
Вито считал, что глупо самому продавать товар, он отдал свою долю торговцу
краденным и поэтому заработал всего семьсот долларов. Но в 1919  году  это
было немалой суммой.
     Назавтра Фанучи, в светлом полотняном костюме и белой фетровой  шляпе
остановил Вито Корлеоне на улице. У него было жестокое выражение  лица,  и
он не пытался скрыть полукруглый  шрам  под  подбородком.  Тяжелые  черные
брови  и  грубые  черты  лица  каким-то  непонятным  образом   становились
приветливыми, когда он улыбался.
     Он говорил на тяжелом сицилийском наречии.
     - А, здравствуй, молодой человек, - сказал он Вито. -  Люди  говорят,
что ты разбогател. Ты и двое твоих друзей. Но  тебе  не  кажется,  что  вы
жмоты? Ведь это в конце концов мой квартал, и вы должны смочить мне клюв.
     Он сказал: "Фарри вагнири а пиццу". "Пиццу" означает  клюв  маленькой
птички - канарейки, например.  Само  предложение  было  требованием  части
добычи.
     Вито, как обычно, ничего не ответил. Он сразу  понял  смысл  фразы  и
теперь ждал конкретного требования.
     Фанучи осклабился, обнажив золотые зубы и  выставил  напоказ  широкий
шрам. Он вытер лицо и расстегнул  пиджак,  демонстрируя  сунутый  за  пояс
пистолет. Потом вздохнул и сказал:
     - Дай мне  пятьсот  долларов,  и  я  забуду  обиду.  Молодежь  просто
разучилась уважать старших.
     Вито улыбнулся ему, но что-то  в  этой  улыбке  заставило  Фанучи  на
минуту заколебаться, стоит ли продолжать.
     - Иначе тебя навестит полиция, - сказал он все  же.  -  Жена  и  дети
будут опозорены и останутся без средств к существованию. Конечно,  если  я
получил неправильные сведения о твоих доходах, я  готов  немножко  смочить
клюв, но не меньше, чем тремястами долларами. И не пытайся меня надуть.
     Только теперь заговорил  Вито  Корлеоне.  Говорил  он  рассудительным
тоном, без признаков недовольства  в  голосе.  Был  вежлив,  как  подобает
молодому человеку в беседе со старшим и  таким  уважаемым  человеком,  как
Фанучи.
     - Моя доля у двоих моих напарников и мне придется с ними  поговорить,
- сказал он мягким голосом.
     Фанучи успокоился.
     - Можешь передать им, что  и  они  должны  смочить  мой  клюв.  Мы  с
Клеменца хорошо знаем друг друга, и он знаком с этими  делами.  Предоставь
ему руководить тобой. У него больше опыта в подобных делах.
     Вито  Корлеоне  пожал   плечами.   Он   старался   казаться   немного
растерянным.
     - Разумеется. Ты должен понять, что для меня все это  ново.  Спасибо,
что говорил со мной, как крестный отец.
     На Фанучи это произвело впечатление.
     - Ты хороший  парень,  -  сказал  он  и  погладил  руку  Вито  своими
волосатыми руками. - Уважаешь старших. Очень приятно встретить такую черту
у молодого человека. В следующий раз говори со мной  первый.  Быть  может,
смогу помочь тебе даже планировать дело.
     Много лет спустя Вито Корлеоне понял, что в тот момент он  действовал
хладнокровно и умно только благодаря гибели своего темпераментного отца  в
Сицилии. Он был полон  холодного  гнева  на  человека,  который  собирался
отнять у него деньги, заработанные с риском для жизни  и  свободы.  Он  не
боялся.  Просто  подумал,  что  Фанучи  сумасшедший.  Насколько  он  знает
Клеменца, этот полноватый сицилиец отдаст жизнь, но не позволит  отнять  у
себя ни гроша из награбленного. Ведь Клеменца готов был убить полицейского
из-за ковра. А у худощавого Тессио был убийственный взгляд гадюки.
     Но  несколько  часов  спустя,  той  же  ночью,  находясь  в  квартире
Клеменца,  Вито  Корлеоне  получил  очередной  урок   в   науке,   которую
только-только  начал  постигать.  Клеменца  бранился,  Тессио   кипел   от
возмущения, но потом они принялись  обсуждать,  не  согласится  ли  Фанучи
взять у них по двести долларов. Тессио полагал, что согласится.
     -  Нет,  этот  выродок  со  шрамом  наверняка  выяснил,  сколько   мы
заработали у оптовика, - решительным тоном заявил Клеменца.  -  Фанучи  не
возьмет меньше трехсот долларов. Придется платить.
     Вито изумился, но старался не выдать своего изумления.
     - С какой стати мы должны платить ему? Что он может нам  сделать?  Мы
сильнее  его.  У  нас  есть  пистолеты.  Почему  мы  должны   отдать   ему
заработанные деньги?
     Клеменца объяснил ему терпеливым тоном.
     - У Фанучи  много  друзей,  это  настоящие  звери.  У  него  связи  с
полицией. Ему хочется, чтобы мы делились с ним своими планами. Он  сообщит
все полиции и в благодарность за это сможет  действовать  безнаказанно.  В
этом и заключается метод его работы. Кроме того, сам Маранцано  выдал  ему
разрешение на работу в этом квартале.
     Маранцано был гангстером, о котором часто писали  газеты,  и  который
был известен, как главарь банды, специализировавшейся на шантаже, азартных
играх и вооруженных ограблениях.
     Клеменца принес вино собственного изготовления. Его жена поставила на
стол  тарелку  с  колбасой,  маслинами,  буханку  итальянского  хлеба   и,
прихватив с собой кресло, спустилась во двор к подругам. Это была  молодая
итальянка, всего несколько  лет  назад  приехавшая  в  Америку  и  еще  не
говорившая по-английски.
     Вито Корлеоне сидел в компании двух друзей и пил вино. Никогда его ум
не работал так быстро и четко. Он и сам поразился ясности своего мышления.
Ему вспомнилось все,