чем дело.
     Сонни хотел  бежать  вниз  по  лестнице  вдогонку  за  Карло.  В  нем
разгорался огонь  ненависти,  а  лицо  было  перекошено  от  гнева.  Конни
прижалась к нему и заставила его войти в квартиру. Теперь она  плакала  от
страха. Она хорошо знала своего темпераментного брата и  боялась  его.  По
этой причине она никогда не жаловалась ему на Карло. Теперь она  заставила
его войти в квартиру.
     - Это я была виновата, - сказала она.  -  Я  затеяла  спор  и  хотела
побить его, и тогда он избил меня. Он не хотел избить меня так  сильно.  Я
сама нарвалась на удар.
     Тяжелое лицо купидона ничего не выражало.
     - Хочешь поехать со мной к старику? - спросил Сонни. Она не ответила,
и тогда он добавил. - Я думаю что хочешь, и поэтому заехал за тобой. Я был
в городе.
     Она отрицательно покачала головой.
     - Я не хочу, чтобы они видели меня такой. Приеду на будущей неделе.
     - О'кэй, - сказал Сонни. Он зашел на кухню и позвонил по телефону.
     - Я приведу врача, пусть осмотрит тебя, - сказал он, выходя из кухни.
- В твоем состоянии ты должна остерегаться. Сколько месяцев еще осталось?
     - Два, -  ответила  Конни.  -  Сонни,  пожалуйста  ничего  не  делай.
Пожалуйста.
     Сонни засмеялся. Когда он заговорил, на его лице появилось  выражение
жестокости.
     - Не беспокойся, я не сделаю твоего ребенка сиротой до того,  как  он
родится.
     Он поцеловал сестру в здоровую щеку и ушел.
     Возле кондитерской на  112  улице,  служившей  конторой  Карло  Ричи,
выстроился  двойной  ряд   машин.   На   тротуаре   возле   стоянки   отцы
перебрасывались мячом с  детьми,  которых  взяли  с  собой  на  воскресную
прогулку. Увидев приближающегося Карло Ричи, они тут же  оставили  мячи  и
купили детям мороженое: чтобы те сидели тихо и  не  мешали.  Потом  начали
лихорадочно перелистывать газеты, в которых сообщалось  о  первых  забитых
голах.
     Карло  вошел  в  большую  комнату  в  задней  части   магазина.   Два
"секретаря" - низкорослый, худой, но сильный Салли  Рагс  и  здоровяк  Коч
ждали начала работы. Огромные расчерченные записные  книжки  лежали  перед
ними, и они приготовились внести туда первые ставки. На черной доске  были
мелом выведены названия шестнадцати бейсбольных команд,  расположенные  по
парам. Напротив каждой пары был начерчен квадрат, в  который  записывались
ставки.
     - Телефон в магазине сегодня действует? - спросил Карло Коча.
     Коч покачал головой.
     - Нет, пока не подключен.
     Карло подошел к телефону, висевшему на стене и  набрал  номер.  Потом
принялся записывать величины ставок, а Салли Рагс и Коч смотрели  на  него
ничего не выражающим взглядом. Карло не знал, что им уже известны величины
ставок, и они просто проверяют его работу. В первую же неделю Карло сделал
ошибку, которая является мечтой всех игроков. Он слишком занизил ставки  и
создалось положение, при котором игроки могли поставить и вместе с  ним  и
против него, так что в любом случае были в выигрыше. Единственным, кто мог
проиграть, был Карло. Эта ошибка стоила ему шести тысяч долларов и создала
у дона определенное мнение  о  зяте.  С  того  времени  каждый  шаг  Карло
контролировался.
     Обычно  главари  семейства  Корлеоне  не  занимались  столь   мелкими
практическими делами. От подобных дел их отделяло  по  меньшей  мере  пять
изоляционных слоев. Но заведование игорным домом было испытанием для  зятя
и поэтому находилось  под  непосредственным  контролем  Хагена,  дававшему
ежедневный отчет дону.
     Теперь, когда ставки были записаны на доске, игроки встали в  очередь
возле задней комнаты кондитерской, чтобы записать свои ставки на  бланках,
напечатанных в газетах. Некоторые из них смотрели  на  доску,  не  забывая
держать за руки детей. Один из игроков, который обычно ставил  на  большие
суммы, посмотрел на маленькую девочку, которую держал за ручку, и спросил:
     - Кто тебе сегодня нравится: "Великаны" или "грабители"?
     Малышка, которую зачаровали названия команд, спросила:
     - А кто сильнее, "великаны" или "грабители"?
     Отец засмеялся.
     Начала образовываться очередь возле "секретарей". Заполнив  очередной
лист бумаги, они отрывали его,  заворачивали  в  него  деньги  и  подавали
Карло. Карло поднимался в комнату владельца кондитерской. Оттуда он звонил
на центральную биржу, сообщал ставки, а  потом  клал  деньги  в  маленький
стенной сейф, замаскированный занавеской, сжигал лист с записями ставок  и
возвращался в комнату.
     Ни один из матчей не начинался в воскресенье раньше двух  часов  дня,
так что после первой волны игроков, в основном семейных, вынужденных после
сделанных ставок вернуться домой и  вместе  с  семьями  выехать  на  море,
накатывалась вторая волна, меньшая по размеру, но  куда  более  упрямая  и
смелая. Это были холостяки, которые ставили на крупные суммы.  Именно  они
делали воскресенье самым напряженным для Карло днем. Некоторые из  игроков
звонили с побережья, пытаясь отыграться на матчах второго круга.
     В час тридцать поток игроков оскудел, и Карло с Салли могли позволить
себе выйти на тротуар перед магазином и подышать свежим воздухом. Проехала
полицейская машина, но они даже не  посмотрели  ей  в  след.  Игорный  дом
платил полиции большие деньги и отсюда опасность им  не  угрожала.  Только
губернатор  мог  приказать  произвести  обыск,  но  и   тогда   оставалось
достаточно времени, чтобы быть предупрежденным и приготовиться  к  встрече
гостей.
     Вышел Коч и сел рядом с ними. Они посплетничали немного о бейсболе  и
женщинах. Карло заметил, смеясь:
     - Сегодня мне снова пришлось всыпать своей жене, показать ей,  кто  в
доме босс.
     - А живот у нее уже большой, а? - как бы между прочим спросил Коч.
     - А, я просто ударил ее несколько раз по  лицу,  -  сказал  Карло.  -
Ничего с ней не случится. - Он на минуту  задумался.  -  Она  думает,  что
может мне приказывать, а я этого не терплю.
     Некоторые из игроков  тоже  вышли  подышать  воздухом,  поговорить  о
бейсболе. Неожиданно дети, мирно игравшие  в  прятки,  разбежались.  Из-за
поворота с визгом выехала машина и остановилась напротив кондитерской.  Не
успел затихнуть скрип тормозов, как из-за руля  выскочил  человек,  причем
так резко, что все замерли от страха. Это был Сонни Корлеоне.
     Тяжелое лицо купидона искажала гримаса гнева. Не  прошло  и  тысячной
доли секунды, как он держал Карло Ричи за глотку и пытался вытащить его на
улицу, но тот ухватился обеими руками за металлическую ограду и  повис  на
ней, пытаясь втянуть голову в плечи. Его рубашка порвалась  и  осталась  в
руках Сонни.
     Затем  последовала  отвратительная  сцена.  Сонни  принялся  избивать
старающегося сжаться Карло и проклинать его сдавленным от  гнева  голосом.
Карло, несмотря на всю его силу, не сопротивлялся, не звал на помощь и  не
просил пощады. Коч и Салли Рагс не осмеливались вмешаться. Они решили, что
Сонни собирается убить Карло и  не  хотели  разделить  его  участь.  Дети,
игравшие в  прятки,  начали  было  осыпать  проклятиями,  заставившего  их
разбежаться шофера, но теперь стояли и  с  затаенным  от  страха  дыханием
следили за происходящим. Это были смелые ребятишки, но вид Сонни  заставил
их замолкнуть. Тем временем возле тротуара остановилась еще одна машина  и
из нее выскочили телохранители Сонни. Они тоже  не  осмелились  вмешаться.
Они стояли на страже, готовые защитить своего господина,  если  кто-то  из
зевак вдруг сделает глупость и бросится на помощь Карло.
     Вызывала отвращение покорность Карло,  но,  возможно,  только  она  и
спасла ему жизнь.
     Сонни наконец остановился, посмотрел на Карло сверху и сказал:
     - Грязный выродок, попробуй еще раз пальцем  тронуть  мою  сестру,  я
тебя убью.
     Эти слова разрядили  напряжение.  Собирайся  Сонни  убить  Карло,  он
никогда не произнес бы подобных слов. Карло боялся посмотреть на Сонни. Он
все еще держался руками за ограду, пока не послышалось урчание заведенного
мотора, и Коч не сказал:
     - О'кэй, Карло, идем в магазин.
     Только тогда осмелился Карло выпрямиться и оторваться от  ограды.  Он
заметил презрение и отвращение в глазах ребятишек,  которые  не  отрываясь
смотрели на  него.  Несмотря  на  град  полученных  ударов,  он  почти  не
пострадал; только немного кружилась голова. Он позволил  Кочу  взять  себя
под руку, отвести в заднюю комнату и положить лед на распухшее лицо. Страх
постепенно улетучился, но от пережитого его замутило,  и  он  вырвал.  Коч
придерживал его голову над раковиной, потом помог подняться на второй этаж
и прилечь в одной из комнат. Карло даже не обратил  внимания  на  то,  что
Салли Рагс куда-то исчез.
     Салли Рагс направился к Третьей авеню, оттуда позвонил Рокко  Лампоне
и рассказал о случившемся. Рокко принял известие хладнокровно, но  тут  же
связался со своим капорегиме, Питом Клеменца. Клеменца проворчал и сказал:
     - О, иисус, этот проклятый Сонни и его запальчивость...
     Из осторожности он предварительно нажал на рычажок телефона, и  Рокко
этих последних слов не слышал.
     Клеменца позвонил в Лонг-Бич и попросил  подозвать  к  телефону  Тома
Хагена. Хаген с минуту помолчал, а потом сказал:
     - Пошли несколько людей на шоссе  Лонг-Бича  на  случай,  если  Сонни
задержится из-за пробки или аварии. Когда он сердится, он  не  знает,  что
делает. Очень может быть, что наши друзья уже знают, где он находится.
     - Пока я пошлю людей, Сонни будет уже дома, - проворчал  Клеменца.  -
Татаглия тоже.
     - Знаю, - сказал Хаген. - Но  если  случится  что-то  непредвиденное,
Сонни может задержаться.
     Клеменца заскрипел зубами и позвонил Рокко Лампоне. Он  приказал  ему
взять нескольких человек и выехать на дорогу, ведущую к Лонг-Бичу. Сам  он
выехал на своем любимом "кадиллаке" в направлении Атлантик-Бич-бридж.
     Один из мелких игроков, который весь день  без  дела  вертелся  возле
кондитерской, тоже направился  к  телефону-автомату  и  позвонил  связному
семейства Татаглия. Но семейство Татаглия не было готово к войне.



                                    17

     Война 1947 года между семейством Корлеоне  и  объединившимися  против
него  пятью  остальными  семействами  Нью-Йорка  дорого   обошлась   обеим
сторонам.  Усложняло  дело  требование  полиции  выдать  убийцу   капитана
Мак-Клуски. В редчайших случаях полиция игнорировала  мнение  политических
деятелей, защищавших интересы семейств Нью-Йорка, но это был именно  такой
случай.
     Это  отсутствие  защиты  затронуло  не  столько  семейство  Корлеоне,
сколько его противников.  Основные  доходы  группа  Корлеоне  получала  от
игорных домов и тут в основном пострадала область "предсказаний". Курьеров
заманивали  в  полицейские  ловушки  и  перед  привлечением   к   судебной
ответственности легонько избивали. Было  даже  обнаружено  местопребывание
нескольких из "банкиров", у них произвели  обыск  и  конфисковали  крупные
суммы денег. "Банкиры", которые сами по  себе  обладали  немалой  властью,
пожаловались своим капорегимес, а те положили их жалобы на стол  совещаний
семейства.  Но  ничего  нельзя  было  поделать.  Банкирам  было  приказано
прекратить  работу.  В  Гарлеме,  самом  богатом  в  этом  смысле   районе
Нью-Йорка, дело было передано местным неграм, и они его так распылили, что
полиция не могла поймать ни одного из новых банкиров.
     После  смерти  капитана   Мак-Клуски   некоторые   газеты   поместили
сообщения, согласно которым он был связан с  Солоццо.  Газеты  доказывали,
что незадолго до своей гибели Мак-Клуски получил  от  него  крупные  суммы
денег наличными. Все эти сообщения были переданы прессе  Хагеном.  Полиция
отказывалась подтвердить или опровергнуть их содержание, но свое дело  они
сделали. Осведомители и полицейские,  получавшие  зарплату  от  семейства,
тоже сообщили полиции, что Мак-Клуски был подкуплен. Дело не в том, что он
получал взятки - в этом полицейские не  видели  ничего  дурного;  он  взял
самые из грязных денег; сокрытие убийства и торговля наркотиками, согласно
этике полиции - преступление непростительное.
     Хаген понял, что полицейские  удивительно  наивно  представляют  себе
закон и порядок. Полицейский верит  в  них  куда  сильнее,  чем  люди,  на
которых работает. Ведь закон и порядок - это, в конце концов, источник его
могущества.  В  то  же  время  он  постоянно  недоволен  этими  людьми   -
одновременно и его подопечными и его жертвами. В качестве подопечного  его
население неблагодарно и требовательно. Как жертва оно опасно и увертливо.
Как только кто-то попадает в когти полиции, общество мобилизует  все  свои
ресурсы, чтобы вызволить жертву. Вся вина лежит на  политиках.  Худшим  из
гангстеров судьи выносят мягкие приговоры. Если  знаменитым  адвокатам  не
удается добиться признания невиновности обвиняемых, их милуют  губернаторы
штатов и сам президент. Время учит полицейского.  Почему  бы  и  не  брать
взятки, которые дают эти гангстеры?  Деньги  никогда  не  бывают  лишними.
Почему бы его детям не учиться в колледже, а его жене - не делать  покупки
в более  дорогих  магазинах?  Почему  бы  ему  самому  не  съездить  зимой
позагорать под солнцем Флориды? Ведь он, в конце концов, рискует жизнью, а
это не шутка.
     Он возьмет взятку и закроет глаза на деятельность игорного  дома.  Он
возьмет взятку у человека, который не хочет платить штрафы  за  стоянку  в
неположенном  месте  и  превышение  скорости.  Он  позволит   проституткам
заниматься своим ремеслом. Все это естественные прегрешения  человека.  Но
он откажется от взятки за торговлю  наркотиками,  вооруженное  ограбление,
изнасилование, убийство и тому подобное. Все это, согласно его убеждениям,
подрывает основы его авторитета, рубит сук, на котором он сидит.
     Убийство офицера полиции можно сравнить с убийством  короля.  Но  как
только стало известно,  что  Мак-Клуски  был  убит,  находясь  в  обществе
известного торговца наркотиками, что он был замешан в  деле  об  убийстве,
желание полиции мстить стало остывать. Ведь существуют долги, которые надо
платить, машины, которые следует купить, дети, которых необходимо  вывести
в люди. Трудно перебиться  на  одну  зарплату.  За  рапорты  о  стоянке  в
неположенном месте они получают гроши.  Некоторые  из  наиболее  отчаянных
принялись даже за гомосексуалистов. Наконец, офицеры  полиции  смягчились.
Они подняли цены и снова отпечатали списки, в которых указывалась величина
зарплаты,  получаемой  каждым  местным  полицейским  от  семейства.   Было
восстановлено некое подобие общественного порядка.
     Идея нанять  частных  сыщиков  для  защиты  палаты  дона  Корлеоне  в
больнице пришла в голову Хагену. Было, разумеется, послано и  подкрепление
в виде солдат из отряда Тессио. Но Сонни этого было мало.  При  первой  же
возможности, в середине февраля, дон был перевезен на машине скорой помощи
в свой дом на аллею. Дом отремонтировали,  а  кабинет  дона  превратили  в
больничную палату со всем необходимым оборудованием. К  нему  были  наняты
медсестры и доктор Кеннеди, который согласился за умопомрачительную  сумму
стать домашним врачом дона.
     Сама аллея стала домашней крепостью.  Временных  жильцов  послали  за
счет семейства в длительный отпуск в Италию, а в дома вселили  отборнейших
из солдат.
     Фредо Корлеоне послали в Лас-Вегас, где он должен был  выздоравливать
от перенесенного шока  и  наблюдать  за  гостиницами  и  игорными  домами,
вырастающими там, как грибы после дождя. Местный  дон,  который  был  пока
нейтрален, дал гарантию, что  Фредо  никто  не  тронет.  У  пяти  семейств
Нью-Йорка  не  было  никакого  желания  увеличить   число   своих   врагов
преследованием Фредо в Лас-Вегасе. У них было  достаточно  забот  в  самом
Нью-Йорке.
     Доктор Кеннеди запретил вести деловые разговоры в  присутствии  дона,
но  это  указание  полностью  игнорировали.  Дон  настоял  на  том,  чтобы
совещания проводились у него в кабинете. Сонни, Том Хаген, Пит Клеменца  и
Тессио собрались там в первый же вечер после возвращения дона.
     Дон Корлеоне был слишком слаб, чтобы вступать в споры,  но  он  хотел
слушать и пользоваться своим правом  вето.  Узнав,  что  Фредо  послали  в
Лас-Вегас следить за игорными домами, он ободряюще кивнул  головой.  Когда
ему сообщили, что  Бруно  Татаглия  убит  людьми  семейства  Корлеоне,  он
вздохнул, ка бы протестуя против этого шага. Но больше всего его огорчило,
что Майкл убил Солоццо и капитана Мак-Клуски и бежал  в  Сицилию.  Услышав
это, он дал знак выйти и продолжить совещание в соседней комнате.
     Сонни Корлеоне растянулся в большом кресле у письменного стола.
     - Я считаю, что нам следует дать старику в ближайшие недели отдохнуть
и подождать, пока доктор не позволит ему заниматься делами. - Он  замялся.
- Я хочу, чтобы  дела  стали  продвигаться  прежде,  чем  он  окончательно
выздоровеет.  Полиция  дала  нам  знать,  что  мы   можем   снова   начать
действовать. Первым делом следует взяться за банки Гарлема. Черные  ребята
успели там здорово нагадить и потому мы снова должны  взять  дело  в  свои
руки. Их агенты часто не платили выигрышей. Сами  они  ездят  в  роскошных
"кадиллаках", а выигравшим игрокам говорят,  что  те  должны  подождать  с
получением денег или, того хуже, отдают им половину выигрыша. Я  не  хочу,
чтобы богатели  за  счет  игр.  Я  не  хочу,  чтобы  они  ездили  в  новых
автомобилях. Я хочу, чтобы они без промедления платили выигрыши. И не хочу
видеть ни  одного  "частника",  они  приносят  нам  большие  убытки.  Том,
немедленно введи в действие наш план. Все уладится, как только мы объявим,
что дело кончено.
     - В Гарлеме есть несколько  по-настоящему  крепких  ребят,  -  сказал
Хаген. - Они отведали вкус больших  денег  и  не  согласятся  снова  стать
агентами или помощниками банкиров.
     Сонни пожал плечами.
     - Дай их имена Клеменца. Это его работа.
     - Все будет в порядке, - сказал Клеменца Хагену.
     Основную проблему затронул Тессио.
     - Как только мы  приступим  к  действиям,  пять  семейств  предпримут
очередную атаку. Они перебьют наших банкиров в  Гарлеме  и  распорядителей
игорных домов в Ист-Сайд. Они могут добраться даже до обслуживаемого  нами
центра готовой одежды. Эта война влетит нам в копеечку.
     - Может быть, они на это не пойдут, - сказал Сонни.  -  Им  прекрасно
известно, что они тут же получат сдачи. Я послал людей с  предложениями  о
мире, и нам, возможно, удастся уладить все выплатой  компенсации  за  сына
Татаглия.
     - Они тянут с переговорами, - сказал Хаген. - За последние  несколько
месяцев они  потеряли  массу  денег  и  обвиняют  в  этом  нас.  По-моему,
справедливо. Они хотят, чтобы мы вошли в их дело с наркотиками и позволили
им воспользоваться  нашими  политическими  связями.  Иными  словами,  план
Солоццо без самого Солоццо. Но они нам этого  не  предложат,  пока  мы  не
пострадаем во время их очередного военного наступления.  Они  думают,  что
после этого мы смягчимся и внимательнее отнесемся к их предложениям.
     - Никаких сделок, - отрезал Сонни. - Дон сказал  "нет"  и  это  будет
"нет", пока он не изменит своего мнения.
     - В таком случае мы  стоим  перед  тактической  проблемой,  -  спешно
заговорил Хаген. - Все наши деньги снаружи. В  игорных  домах.  Нас  можно
побить. У семейства Татаглия проституция и портовые профсоюзы.  Как,  черт
побери,  нам  удастся  побить  их?  Остальные  семейства  тоже  почти   не
занимаются играми. Они вошли в строительные  организации,  одалживают  под
проценты, владеют профсоюзами и достают правительственные  контракты.  Они
получают большие доходы от шантажа и тому подобных дел, в которые замешаны
наивные люди. Их деньги не валяются на улице. Ночной клуб Татаглия слишком
знаменит, и если мы его тронем, вонь разнесется слишком далеко. И пока дон
вне игры, их политические  связи  рав