помнишь, что Кросс уклонился от разговора  с  Джорджио  в  ночь,
когда умер Пиппи. Он не осмелится на такое во второй раз.
   - А что, если осмелится? Я буду ждать  тут  всю  ночь,  сидя  как  на
иголках.
   - Вилла Афины совсем рядом. Загляни  к  ней  на  огонек,  глядишь,  и
повезет.
   - Слишком большой хай подымется, - заметил Лоузи.
   - Мы можем взять ее в пустыню вместе с Кроссом, - ухмыльнулся Данте.
   - Ты рехнулся, - ответил Лоузи и понял, что это действительно так.
   - Почему бы и  нет?  -  отозвался  Данте.  -  Почему  бы  малость  не
позабавиться? Пустыня достаточно велика, чтобы сбыть туда пару трупов.
   Лоузи подумал о теле Афины, ее очаровательном  лице,  ее  голосе,  ее
царственном ореоле. О, они с Данте позабавятся.  Он  уже  стал  убийцей,
почему бы не стать заодно и насильником? Марлоу, Пиппи  Де  Лена  и  его
давний напарник Фил Шарки. Он уже трижды убийца и  почему-то  стесняется
совершить изнасилование. Он превратился в  одного  из  злодеев,  которых
арестовывал всю свою жизнь. Сколько переживаний из-за  женщины,  столько
лет торговавшей своим телом.  Но  этот  окаянный  коротышка  в  забавной
шапочке - настоящий фрукт.
   - Пожалуй, попытаю судьбу, - сказал Лоузи. - Приглашу  ее  выпить,  и
если придет, значит, сама напросилась.
   Данте позабавила рассудительность Лоузи.
   - Да все они на это напрашиваются. Мы сами напрашиваемся.
   Они еще раз прошлись по  деталям,  а  затем  Данте  вернулся  в  свои
апартаменты.  Наполнил  ванну:  ему  хотелось  воспользоваться  дорогими
благовониями виллы. Пока он лежал в  горячей  ароматной  воде,  погрузив
свои черные, курчавые волосы в белую густую пену, он думал о том,  какой
станет его участь. Когда они с Лоузи избавятся от трупа Кросса в пустыне
за много миль от Вегаса, начнется самая  трудная  часть  операции.  Надо
будет убедить деда в своей невиновности. Если дойдет до  худшего,  можно
будет и признаться в смерти Пиппи, и дед простит - дон всегда  выказывал
к нему особую любовь.
   Кроме того, Данте сейчас Молот  Семьи.  Он  попросит  роль  Bruglione
Запада и господство над отелем "Занаду". Джорджио  выступит  против,  но
Винсент и Пити займут нейтральную позицию. Их устраивают  доходы  от  их
легальных предприятий. Старик будет жить не вечно, а  Джорджио  -  белый
воротничок. Придет время, когда полководец  станет  императором.  Он  не
отступит в благочинное общество. Он поведет Семью обратно  к  славе.  Он
никогда не отречется от власти над жизнью и смертью окружающих.
   Выбравшись из ванны, Данте принял душ,  чтобы  смыть  мыло  со  своих
жестких кудрей. Умастил тело одеколонами из затейливых флаконов,  уложил
волосы при помощи ароматических  гелей  в  тонких  тюбиках,  внимательно
изучив инструкции по употреблению. Затем подошел к  чемодану  со  своими
ренессансными шапочками  и  выбрал  одну,  в  форме  пирога,  украшенную
драгоценными камнями, сплетенную из золотых и пурпурных  нитей.  Лежа  в
чемодане, она выглядела нелепо, но стоило Данте надеть ее на голову, как
он сам  был  очарован.  В  шапочке  он  выглядел,  как  принц.  Особенно
благодаря россыпи зеленых самоцветов, пришитых спереди. Вот таким  Афина
и увидит его сегодня вечером, а если не повезет с ней,  то  Тиффани.  Но
обе эти телки могут и подождать, если надо.
   Заканчивая с одеванием, Данте думал о том, какой станет его жизнь. Он
будет жить в вилле, роскошью не уступающей любому дворцу. У  него  будет
неисчерпаемый  запас  прекрасных  женщин,  гарем   на   самообеспечении,
отплясывающий и распевающий в концертном зале отеля. Он сможет  питаться
в шести разных ресторанах, с шестью разными  национальными  кухнями.  Он
сможет заказывать смерть врага и вознаграждать друга. Он будет настолько
близок к образу римского  императора,  насколько  позволяют  современные
обстоятельства. И на дороге у него стоит только Кросс.
 
*** 
 
   Джим Лоузи, наконец-то оставшись в одиночестве в своих  апартаментах,
раздумывал о том, какой  оборот  приняла  его  жизнь.  Во  время  первой
половины своей  карьеры  он  был  великим  фараоном,  истинным  рыцарем,
стоящим на защите  общества.  Он  питал  сильнейшую  ненависть  ко  всем
преступникам, особенно черным. А потом постепенно изменился. Он отвергал
обвинения прессы в  том,  что  фараоны  ведут  себя  по-варварски.  Само
общество,  которое  он  оборонял  от  сброда,  нападало  на  него.   Его
начальники  в  своей  форме  с  аксельбантами  якшались  с   политиками,
моловшими вздор перед народом. И все это чушь собачья, насчет того,  что
нельзя ненавидеть черных. А что ж  тут  такого  дурного?  Они  совершают
большинство преступлений. И разве он не  свободный  американец,  который
может  ненавидеть,  кого  пожелает?   Они   как   тараканы,   пожирающие
цивилизацию. Они не хотят работать, не хотят  учиться,  несение  светоча
цивилизации для них  -  шутка,  если  только  оно  не  означает  игру  в
баскетбол при свете луны. Они грабят безоружных  граждан,  они  обращают
своих женщин в проституток и относятся с невыносимым презрением к закону
и его блюстителям. Работа Лоузи - защищать богатых от  злобы  бедных.  А
сам он хотел стать богатым. Он хотел  иметь  одежду,  автомобили,  пищу,
напитки и, более всего, женщин,  таких,  которых  могут  позволить  себе
только богатые. И уж наверняка это будет чисто по-американски.
   Все началось со взяток за защиту игорного  бизнеса,  затем  небольших
подставок наркоторговцев, чтобы заставить  их  платить  за  "крышу".  Он
гордился  своим  статусом  "фараона-героя"  -  свидетельством  признания
выказанной им отваги, но статус не  приносил  денежного  вознаграждения.
Ему по-прежнему приходилось довольствоваться дешевой одеждой и не сорить
деньгами, чтобы умудриться прожить от зарплаты до зарплаты.  Это  он-то,
охранявший богатых от бедных, не получал вознаграждения и, по сути,  был
одним из бедных. Но последней каплей стало то, что в глазах общества  он
пользовался куда меньшим уважением, чем любой преступник.  Некоторые  из
его друзей - блюстителей закона - за выполнение своего долга угодили под
суд, а там и  за  решетку  или  вылетели  с  работы.  Насильники,  воры,
грабители, разбойники, выходящие на дело  при  ярком  свете  дня,  имеют
больше прав, чем легавые.
   Мало-помалу за годы Лоузи мысленно  выстроил  собственную  философию.
Пресса  и  телевидение  поносят  блюстителей   закона.   Чертовы   права
Мирандыxvii,  окаянные  защитники  прав  человека.  Попробовали  бы  эти
треклятые адвокатишки попатрулировать улицы с полгодика, сразу разрешили
бы линчевание.
   В конце концов он начал прибегать к уловкам, побоям и угрозам,  чтобы
вынудить некоторых подонков признаться в своих преступлениях и убрать их
подальше от общества. Но Лоузи еще не продался окончательно, слишком  уж
хорошим он был фараоном. Он не желал продаться и стать убийцей.
   Надо выкинуть это из головы;  он  станет  богачом.  Он  швырнет  свой
значок и статейки о своей отваге в лицо правительству и  общественности.
Он станет начальником охраны отеля "Занаду" с окладом в десять раз выше,
чем у него сейчас, и из  этого  рая  в  пустыне  будет  с  удовольствием
наблюдать, как Лос-Анджелес рушится  под  напором  лавины  преступников,
которым больше не будет противостоять Лоузи. Сегодня он посмотрит  фильм
"Мессалина" и сходит на заключительную вечеринку.  А  может  быть,  даже
подцепит Афину. Тут его рассудок как-то съежился, а по  жилам  разлилась
сладкая боль при мысли о воплощении такого сексуального  могущества.  На
вечеринке он  всучит  Скиппи  остросюжетный  фильм,  основанный  на  его
карьере,   карьере   величайшего   фараона-героя   в    Лос-анджелесском
департаменте полиции. Данте сказал, что Кросс хочет  вложить  денежки  в
фильм, вот что по-настоящему забавно. К чему убивать субъекта, желающего
инвестировать твой фильм? Все просто.  Если  пойти  на  попятную,  Данте
прикончит самого Лоузи. А Лоузи при  всем  своем  апломбе  понимал,  что
убить Данте ему не удастся. Уж слишком хорошо он знал Клерикуцио.
   На мгновение он припомнил Марлоу - славного негритосика,  очень  даже
милого, всегда такого  веселого  и  готового  к  сотрудничеству.  Марлоу
всегда ему нравился, и единственное, о чем Лоузи  сейчас  жалел,  -  что
пришлось убить этого парня.
   До просмотра и вечеринки еще не один час. Можно  сходить  поиграть  в
главное казино, но азартные игры - для дурачков. Лоузи отверг эту  идею.
Ему предстоит великая ночь. Сперва кино и вечеринка, а затем, в три часа
утра, надо будет помочь Данте прикончить Кросса Де Лену и похоронить его
в пустыне.
 
*** 
 
   Бобби  Бентс  пригласил  на  пять  часов  вечера  ведущих  участников
"Мессалины" в свою виллу, чтобы выпить с ними: Афину, Диту Томми, Скиппи
Дира и, в качестве любезности, Кросса Де Лену. Однако Кросс отказался от
приглашения, сославшись на груз обязанностей, свалившихся ему на плечи в
отеле именно в этот особый вечер.
   Бентс привез с собой  последнее  "завоевание"  -  свеженькую  с  виду
девушку по  имени  Иоганна,  открытую  искателем  талантов  в  заштатном
городишке в Орегоне. С ней был подписан контракт на пятьсот  долларов  в
неделю сроком на два  года.  Красивая,  но  совершенно  бездарная,  зато
окруженная таким ярким ореолом девственной невинности, что он  привлекал
уже сам по себе.  Но  в  глубине  ее  глаз  таился  четкий  расчет,  она
отказывалась спать с Бобби Бентсом, пока он не пообещал  привезти  ее  в
Вегас на просмотр "Мессалины".
   Скиппи Дир, получивший апартаменты в вилле, смежные  с  апартаментами
Бентса,  предпочел  просиживать  штаны  у  Бентса  и  этим  мешал   тому
по-быстрому  перепихнуться  с  Иоганной,  отчего  у  Бентса  испортилось
настроение. Скиппи расписывал идею остросюжетного  фильма,  от  которого
совсем  потерял  голову.  Терять  голову  по   поводу   интеллектуальной
собственности - должностная обязанность продюсера.
   Дир рассказывал Бентсу о Джиме Лоузи, величайшем  герое  из  фараонов
Лос-анджелесского департамента полиции -  крупном,  симпатичном  сукином
сыне, быть может, даже способном сыграть эту роль лично, поскольку  кино
повествует о его собственной жизни. Это одна из тех  великих  "истинных"
биографий, под соусом которой можно  скормить  зрителю  самые  отчаянные
нелепости.
   И Дир, и Бентс знали, что Лоузи,  исполняющий  роль  самого  себя,  -
чистейшая фантазия, изобретенная для того, чтобы провести Лоузи за  нос,
заставив его продать сюжет задешево, а  также  чтобы  подогреть  интерес
публики. Скиппи Дир  изложил  сюжет  с  большим  энтузиазмом.  Никто  не
способен лучше продать несуществующую собственность, чем  он.  В  момент
чистого упоения он схватил трубку телефона и,  прежде  чем  Бентс  успел
запротестовать,  пригласил  детектива  на  пятичасовой  коктейль.  Лоузи
спросил, не страшно ли, если он придет не один, и Дир заверил  его,  что
не страшно,  -  подразумевая,  что  Лоузи  придет  с  подружкой.  Будучи
кинопродюсером, Скиппи Дир любил  эклектичную  смесь  разных  социальных
кругов. Никогда не знаешь, какое при этом может произойти чудо.
 
*** 
 
   Кросс Де Лена и Лиа Вацци находились в пентхаузе "Занаду",  подвергая
ревизии детали дела, предстоящего им нынче ночью.
   - Все мои люди на местах, - сообщил Лиа. - Я контролирую  прилегающую
к вилле территорию. Никому из них не известно, что мы с  тобой  сделаем,
они не будут ни в чем участвовать. Однако до меня долетела весточка, что
Данте отправил команду из анклава копать твою могилу в пустыне.  Сегодня
тебе надо проявлять предельную осторожность.
   - Меня больше тревожит то, что будет завтра,  -  отозвался  Кросс.  -
Когда нам придется иметь  дело  с  доном  Клерикуцио.  Как  ты  думаешь,
купится он на эту историю?
   - Навряд ли, но это наша единственная надежда.
   - У меня нет выбора, - развел руками Кросс. - Данте убил моего отца и
теперь собирается убить меня. - Немного помолчав, он добавил:
   - Надеюсь, дон был с самого начала не на его стороне. Иначе у нас  не
останется ни малейшего шанса.
   - Мы можем протрубить отбой  и  выложить  свои  беды  дону  лично,  -
осторожно предложил Лиа. - Пусть примет решение и действует.
   - Нет, - отрезал Кросс. - Он не может принять  решение,  направленное
против собственного внука.
   - Конечно, ты прав. И все равно, дон чуточку  размяк,  позволил  этим
голливудским надуть тебя, а в юности он подобного никогда  не  позволял.
Не из-за денег, а из-за проявленного к нему неуважения.
   Подлив бренди в бокал Лиа,  Кросс  поднес  огонь  к  его  сигаре,  не
пожелав распространяться о Дэвиде Редфеллоу. Вместо этого шутливым тоном
спросил:
   - Как тебе понравился твой номер?
   - Чушь какая, - пыхнул сигарой Лиа. - Такой красивый.  И  ради  чего?
Откуда у людей возникает желание жить подобным образом? Это уж чересчур.
Подобное обессиливает. Пробуждает зависть. Неразумно оскорблять бедняков
подобным образом. С чего ж тогда им не хотеть прикончить тебя? Мой  отец
был одним из богатейших людей на Сицилии, но  никогда  не  жил  в  такой
роскоши.
   - Ты не понимаешь Америку, Лиа, - растолковал Кросс. - Всякий бедняк,
заглянувший внутрь этой виллы, возликует. Потому что в глубине  души  он
знает, что когда-нибудь будет жить в точно таком же дворце.
 
*** 
 
   В этот момент зазвонил приватный  телефон  в  пентхаузе.  Кросс  снял
трубку. Сердце его подскочило: Афина.
   - Мы не можем встретиться перед началом просмотра? - спросила она.
   - Только если ты придешь в мой номер. Я в  самом  деле  не  могу  его
покинуть.
   - Как это  по-рыцарски,  -  холодно  бросила  Афина.  -  Тогда  можно
встретиться после заключительной вечеринки.  Мне  придется  уехать  рано
утром, и ты мог бы зайти в мою виллу.
   - Честное слово, не могу.
   - Я утром вылетаю в  Лос-Анджелес.  Затем,  послезавтра,  вылетаю  во
Францию. А мы не сможем встретиться наедине, пока ты не приедешь туда...
Если вообще приедешь.
   Кросс  поглядел  на   Лиа,   отрицательно   тряхнувшего   головой   и
нахмурившегося. И сказал Афине:
   - Ты не могла бы прийти сюда сейчас же? Пожалуйста!
   Ему пришлось прождать долгую минуту, прежде чем она произнесла:
   - Да, дай мне только час времени:
   - Я вышлю за тобой машину с охраной, - сказал  Кросс.  -  Тебя  будут
ждать у дверей виллы. - Повесив трубку, он повернулся к Лиа:
   -  Надо  за  ней  присматривать.  Данте  достаточно  чокнутый,  чтобы
решиться на что угодно.
 
*** 
 
   Коктейль в вилле Бентса проходил под знаком красоты.
   Мело Стюарт привел юную актрису с грандиозной сценической репутацией,
которую он со Скиппи Диром собирался  сделать  исполнительницей  главной
женской роли в истории Джима Лоузи. Она была  наделена  явно  египетской
красотой - крупные черты, царственные манеры. С Бентсом была  его  новая
находка, невинная девственница Иоганна, сценическую фамилию  ей  еще  не
придумали. Афину, никогда не выглядевшую столь  лучезарно,  окружали  ее
подруги: Клавдия, Дита Томми и Моли Фландерс. Афина держалась необычайно
тихо, но все равно Иоганна и театральная актриса Лайза Роунгейт смотрели
на нее чуть ли не с благоговением и  завистью.  Обе  пришли  к  Афине  -
королеве, место которой надеялись занять.
   - А ты не пригласил моего брата? - поинтересовалась Клавдия  у  Бобби
Бентса.
   - Как же, пригласил. Он чересчур занят.
   - Спасибо, что дал семье Эрнеста его проценты, - усмехнулась Клавдия.
   - Молли просто ограбила меня, - ответил Бентс. Ему  всегда  нравилась
Клавдия, быть может, потому, что она нравилась Марриону, так что  на  ее
шутку он не обиделся. - Держала мортиру у моего виска.
   - Но все  равно  ты  мог  выступить  поприжимистее.  Маррион  бы  это
одобрил.
   Бентс поглядел на  нее  невидящим  взором,  внезапно  ощутив  приступ
слезливости. Никогда уже не будет на свете человека, подобного Марриону.
Бентс до сих пор горевал о нем.
   Тем временем Скиппи Дир, зажав Иоганну в углу, рассказывал ей о своем
новом фильме, где есть грандиозная эпизодическая роль  невинной  молодой
девушки, жутко изнасилованной и убитой торговцем наркотиками.
   - Ты просто рождена для этой роли. Опыта у тебя маловато, но, если  я
сумею протащить это мимо  Бобби,  ты  можешь  прийти  для  пробы.  -  Он
выдержал паузу и, намекая на звездный час, ждущий ее впереди, проронил с
теплой уверенностью:
   - По-моему, тебе следует сменить имя. Иоганна  -  чересчур  громоздко
для твоей карьеры.
   От его внимания не  ускользнуло,  как  зарделось  ее  лицо;  воистину
трогательно видеть, как молодые девушки  верят  в  собственную  красоту,
стремятся быть звездами так же страстно, как девушки  эпохи  Возрождения
хотели быть святыми. Перед его глазами  вдруг  встала  циничная  усмешка
Эрнеста Вейла, и Дир подумал: "Смейся, смейся,  сколько  хочешь,  и  все
равно это духовная нужда. В обоих случаях это чаще ведет к мученичеству,
чем к славе, но таковы уж условия сделки".
   Далее, как и следовало ожидать,  Иоганна  отправилась  потолковать  с
Бентсом. Дир подошел к Мело Стюарту и его новой подружке Лайзе. Несмотря
на ее театральный талант, Скиппи сомневался в ее будущем на  киноэкране.
Камера чересчур жестока к красоте подобного рода. А живой ум сделает  ее
непригодной для многих ролей. Но Мело настаивал, чтобы она была  главной
героиней в картине Лоузи, а порой Мело  нельзя  отказывать.  К  тому  же
главная женская роль в фильме - дерьмо  собачье,  пойди  туда  -  сбегай
сюда.
   Дир расцеловал Лайзу в обе щеки.
   -  Я  видел  тебя  в  Нью-Йорке.  Чудесная  постановка.  -  Мгновение
помедлив, он добавил:
   - Надеюсь, ты согласишься на роль в моем новом фильме. Мело  считает,
что это станет твоим прорывом в кино.
   - Мне еще надо посмотреть сценарий, - одарила  его  холодной  улыбкой
Лайза.
   Как всегда в подобных случаях,  Дир  ощутил  всколыхнувшееся  в  душе
недовольство. Ей предоставляют единственный шанс  в  жизни,  а  она  еще
кочевряжится,  хочет  увидеть  дерьмовый   сценарий.   Мело   иронически
улыбнулся.
   - Конечно, - заверил Дир. - Но поверь мне, я не пошлю тебе  сценарий,
недостойный твоего таланта.
   Мело, всегда проявлявший в бизнесе куда больше  пыла,  чем  в  любви,
заявил:
   -  Лайза,  мы  можем  гарантировать  тебе  главную  женскую  роль   в
первоклассном остросюжетном фильме. Сценарий не такое священное писание,
как в театре. В наших силах менять его, как тебе понравится.
   Лайза улыбнулась ему чуть теплее.
   - Вы тоже верите в эту чушь? Сценические пьесы переписываются. Как ты
думаешь, что мы с ними делаем, когда выезжаем на гастроли?
   Прежде чем они успели ответить, в  апартаменты  вошли  Джим  Лоузи  и
Данте Клерикуцио. Дир ринулся поприветствовать пришедших  и  представить
их остальным собравшимся.
   Лоузи и Данте являли собой  почти  комическую  пару.  Лоузи  высокий,
обаятельный, безупречно одетый  -  строгая  рубашка,  в  костюме  и  при
галстуке, несмотря на невыносимый июльский зной Лас-Вегаса.  И  рядом  с
ним Данте, с  бугрящимися  под  футболкой  громадными  мышцами,  в  ярко
разукрашенной ренессансной шапочке на черных курчавых волосах  и  ужасно
низкий. Все остальные собравшиеся,  эксперты  в  области  мира  иллюзий,
поняли, что эти двое отнюдь не иллюзорны, несмотря на столь нелепый вид.
Слишком уж недвижны и холодны были их лица. Такое не сымитируешь.  Лоузи
тотчас же обратился к Афине, выложив,  что  с  нетерпением  ждет,  когда
сможет увидеть ее в "Мессалине". Он отринул свою  манеру  запугивания  и
чуть  ли  не  лебезил   перед   ней.   Женщины   всегда   находили   его
очаровательным, неужели Афина станет исключением?
   Данте завладел бокалом и уселся на диван. Никто к нему даже близко не
подходил, кроме Клавдии. За истекшие годы они виделись  не  больше  трех
раз, объединяли их только детские воспоминания. Клавдия поцеловала Данте
в щеку. В детстве он часто мучил ее, но у Клавдии  все-таки  остались  о
нем теплые воспоминания. Данте обнял ее.
   - Cugin