ние
неверно. Филипс наверняка был более точен. Телефон зазвонил в третий  раз.
Это был репортер "Дейли  Ньюз".  Как  только  он  представился,  Сонни  со
злостью швырнул трубку.
     Он набрал номер Хагена и спросил его жену:
     - Том уже вернулся домой?
     - Нет, - ответила она. - Я не жду  его  раньше,  чем  через  двадцать
минут.
     - Скажи, чтобы сразу позвонил мне, - попросил Сонни.
     Обдумывая ситуацию, Сонни пытался представить себе, как реагировал бы
в подобном случае отец. Ясно было, что это дело рук  Солоццо,  но  Солоццо
никогда не решился бы ликвидировать  столь  могущественного  деятеля,  как
дон, не заручившись соответствующей  поддержкой.  Телефон,  зазвонивший  в
четвертый раз, прервал его раздумья. Голос на  другом  конце  провода  был
мягким, почти нежным:
     - Сантино Корлеоне?
     - Да, - ответил Сонни.
     - Том Хаген в наших руках, - сказал голос. - Примерно через три  часа
мы его выпустим. Не торопись ничего предпринимать, пока не выслушаешь его.
Поспешными действиями ты только можешь навлечь на себя беду. Что  сделано,
того не вернешь. Теперь все должны вести себя  с  умом.  Не  теряй  своего
знаменитого хладнокровия. Голос был немного насмешливым. Сонни показалось,
что говорил сам Солоццо. Он говорил низким, приглушенным голосом.
     - Я подожду, - ответил Сонни.
     В трубке послышался щелчок. Сонни посмотрел на свои  тяжелые  золотые
часы и записал точное время разговора на скатерти.
     - Сонни, в чем дело? - спросила его жена.
     - Они стреляли в старика, - тихо ответил он.
     Увидев, как она потрясена, он грубо заметил:
     - Не беспокойся, он не умер. И ничего больше не случится.
     Он ничего не сказал ей про Хагена. И тогда телефон зазвонил  в  пятый
раз.
     Это был Клеменца. Голос толстяка свистел и шипел.
     - Ты слышал про своего отца? - спросил он.
     - Да, - ответил Сонни. - Но он не умер.
     Последовала длинная пауза, а  потом  послышался  взволнованный  голос
Клеменца:
     - Слава богу, слава богу.
     Потом он снова спросил озабоченно:
     - Ты уверен? Мне сказали, что его убили на улице.
     - Он жив, - ответил Сонни, внимательно следя за интонацией  Клеменца,
и, хотя взволнованность того казалась искренней, Сонни знал,  что  толстяк
был хорошим актером.
     - Тебе придется свернуть все дела, Сонни, -  сказал  Клеменца.  -  Ты
хочешь, чтобы я что-то предпринял?
     - Иди к дому отца, - сказал Сонни. - И приведи с собой Пауло Гатто.
     - Это все? - спросил Клеменца.  -  Ты  не  хочешь,  чтобы  я  прислал
нескольких людей в больницу и к тебе?
     - Нет, я хочу, чтобы пришли только ты и Пауло Гатто, - сказал  Сонни.
Последовала длинная пауза. Клеменца  понял  намек.  Чтобы  придать  своему
приказу больше естественности, Сонни добавил:
     - А где, черт побери, был Пауло? Чем он в это время занимался?
     На другом конце провода исчезли посвистывания и шорох. Голос Клеменца
звучал осторожно.
     - Пауло был болен и остался дома. Он проболел всю зиму.
     Сонни тут же вскипел:
     - Сколько раз он оставался дома в последние два месяца?
     - Три или четыре, - ответил Клеменца. Я не раз  спрашивал  Фредо,  не
хочет ли он другого парня, но он отвечал "нет". Да и не было  причины  его
увольнять: последние десять лет дела шли гладко, сам знаешь.
     - Да, - ответил Сонни. - Увидимся в  доме  отца.  Позаботься  о  том,
чтобы Пауло пришел с тобой. Меня не интересует его болезнь. Понял?
     Он положил трубку, не дожидаясь ответа.
     Жена Сонни тихо плакала. Он пристально  посмотрел  на  нее,  а  потом
грубо сказал:
     - Если позвонит кто-то из наших людей, скажи, чтобы связались со мной
по телефону отца. Если позвонит кто-то другой, тебе  ничего  не  известно.
Если позвонит жена Тома, скажи ей, что Том очень занят и не  скоро  придет
домой.
     На минуту он погрузился в раздумье.
     - Несколько наших людей придут  сюда.  -  Он  заметил  ее  испуганный
взгляд и раздраженно добавил. - Бояться нечего. Я просто хочу,  чтобы  они
были здесь. Делай все, что они тебе скажут. Не волнуйся и не переживай.
     Он вышел из дому. Было уже  темно  и  декабрьский  ветер  со  свистом
носился между домами. Сонни не боялся  выйти  в  ночь.  Все  восемь  домов
принадлежали дону Корлеоне. Два дома у входа  в  аллею  были  сданы  своим
людям. Из остальных шести  домов,  построенных  в  виде  полумесяца,  один
принадлежал Тому Хагену и его семье, а самый  маленький  и  неприметный  -
самому дону. Три дома занимали друзья и бывшие соратники дона.  На  крышах
этих домов были установлены прожекторы, так  ярко  освещавшие  аллею,  что
даже мышь не могла бы остаться незамеченной. Сонни пересек дорогу, подошел
к дому отца и открыл дверь собственным ключом. Он громко прокричал:
     - Где ты, мама?
     Мать вышла из кухни. В открытую дверь проник запах  жаренного  перца.
Сонни не дал ей ничего сказать, обнял и заставил сесть.
     - Только что мне  звонили,  -  сказал  он.  -  Не  волнуйся.  Отец  в
больнице. Он ранен. Одевайся, мы поедем туда. Я иду за машиной и  шофером.
О'кэй?
     Мать  посмотрела  на  него  долгим   взглядом,   а   потом   спросила
по-итальянски:
     - Они стреляли в него?
     Сонни утвердительно кивнул головой. Мать на минуту склонила голову  и
задумалась, а потом вернулась на кухню. Сонни пошел за ней. Мать выключила
газ под сковородкой с перцем, а потом  поднялась  в  спальню.  Сонни  взял
прямо со сковородки перец и  сделал  себе  бутерброд;  жир  стекал  с  его
пальцев на пол. Он вошел в кабинет отца и  вытащил  из  ящика  письменного
стола телефон. Этот телефон был зарегистрирован  под  вымышленным  именем.
Первым он позвонил Луке Брази. Никто не отозвался.  Потом  он  связался  с
командиром резервного отряда в Бруклине, в преданности которого дону никто
не сомневался. Имя этого человека было  Тессио.  Сонни  вкратце  рассказал
ему, что произошло и что он от него хочет. Тессио должен был  мобилизовать
пятьдесят человек, на которых можно положиться, и послать их в больницу  и
в Лонг-Бич. Тессио спросил:
     - Клеменца тоже ранен?
     - В настоящий момент я не хочу использовать людей Клеменца, - ответил
Сонни.
     Тессио сразу понял, и после короткой паузы сказал:
     - Прости меня, Сонни, но я хочу тебе сказать  то,  что  сказал  бы  в
такой ситуации твой отец: не торопись с выводами. Я не могу поверить,  что
Клеменца нас предал.
     - Спасибо, - сказал Сонни. - Я тоже так думаю, но в то же время  надо
соблюдать осторожность. Верно?
     - Верно, - ответил Тессио.
     -  И  еще,  -  сказал  Сонни.  -  Мой  младший  брат  Майк  учится  в
Нью-Хэмпширском колледже, в Ганновере. Позаботься о том,  чтобы  несколько
надежных людей из Бостона поехали  туда  и  привезли  его.  Пусть  посидит
здесь, пока все не утихнет. Я позвоню ему и скажу, чтобы ждал их.
     - О'кэй, - сказал Тессио. - Как только улажу все дела,  приду  в  дом
твоего отца. Моих парней ты ведь знаешь, верно?
     - Да, - ответил Сонни. Он повесил трубку. Потом подошел к  маленькому
настенному сейфу и открыл его. Оттуда он вытащил записную книжку  в  синем
переплете, открыл ее и разыскал нужную запись: "Рэй Фаррел, 5000  долларов
в канун Рождества", затем шел номер  телефона.  Сонни  позвонил  по  этому
телефону и спросил:
     - Фаррел?
     На другом конце провода ответили:
     - Да.
     Сонни сказал:
     - Говорит Сантино Корлеоне. Я хочу, чтобы ты оказал мне услугу,  и  я
хочу, чтобы ты сделал это немедленно. Даю тебе два телефонных номера, а ты
сообщи мне содержание всех  бесед,  которые  велись  по  этим  номерам  на
протяжении последних трех месяцев.
     Он дал Фаррелу номера домашних телефонов Пауло Гатто и Клеменца.
     - Это очень важно, - добавил он. - Сделай все до полуночи  и  у  тебя
будет веселый праздник.
     Он снова позвонил Луке Брази. В ответ неслись протяжные гудки.  Сонни
начал было беспокоиться, но потом решил отбросить все сомнения. Знай Лука,
что случилось, он тут  же  бы  явился  сюда.  Сонни  откинулся  на  спинку
вращающегося кресла. Через час в доме будет полно народу, и  ему  придется
отдавать распоряжения. Только теперь он понял, насколько все серьезно. Это
первое испытание силы и могущества семейства Корлеоне за последние  десять
лет. Нет никаких сомнений, что за всем этим стоит Солоццо, но  он  никогда
не осмелился бы обрушить такой удар, не заручившись поддержкой по  меньшей
мере одного из пяти больших семейств Нью-Йорка. Наверное его  поддерживает
семейство Татаглия. Это означает либо войну, в которую будут вовлечены все
силы, либо немедленное соглашение  на  условиях,  продиктованных  Солоццо.
Сонни печально усмехнулся. Хитрый Турок все отлично запланировал,  но  ему
не повезло. Старик жив, и это означает войну. А с Лукой Брази  и  деньгами
семьи Корлеоне результат может  быть  только  один.  И  снова  беспокойная
мысль: где Лука Брази?



                                    3

     В машине вместе с Хагеном и водителем было  четыре  человека.  Хагена
посадили на заднее сиденье между теми двумя верзилами, что подошли к  нему
сзади. Солоццо сидел спереди. Человек, сидевший справа от Хагена,  натянул
ему на глаза шляпу, так что Хаген не мог ничего видеть.
     - Если пошевелишься, пристрелю, - предупредил он.
     Поездка длилась недолго, максимум двадцать минут, но когда они  вышли
из машины, было уже темно, и Хаген  никак  не  мог  определить,  куда  его
привезли. Его повели в какую-то квартиру на нижнем этаже и усадили на стул
с прямой спинкой. Сам Солоццо уселся  за  кухонный  стол,  прямо  напротив
Хагена. Его темное лицо напоминало морду хищника.
     - Мне не нужно, чтобы ты боялся нас, - сказал он. - Я знаю, что ты не
принадлежишь к мускулистой части семейства и прошу лишь об  одном:  помоги
Корлеоне и мне.
     Дрожащей рукой Хаген поднес сигарету ко рту. Один  из  присутствующих
поставил на стол бутылку виски и позволил Хагену сделать несколько глотков
из фарфоровой кружки. Хаген быстро выпил обжигающий внутренности  напиток.
Руки его перестали дрожать, и в ногах он уже не чувствовал слабости.
     -  Твой  босс  умер,  -  сказал  Солоццо.  Он  запнулся,   пораженный
выражением лица Хагена. Потом продолжил, - мы накрыли его  возле  конторы,
на улице. Как только мне стало об этом известно, я взял  тебя.  Ты  должен
помирить меня с Сонни.
     Хаген не ответил. Он и сам не ожидал от себя подобной реакции. Печаль
и страх перед смертью смешались в нем. Солоццо снова заговорил:
     - Сонни был в восторге от моего предложения. Верно? Ты  тоже  знаешь,
что это неглупое предприятие. У наркотиков большое будущее. Я готов  пойти
на новую сделку и хочу, чтобы ты повлиял на Сонни.
     - Нет никаких шансов, - ответил Хаген. - Сонни использует все, что  у
него есть, чтобы отомстить тебе.
     - Это будет его первой реакцией, - раздраженно бросил Солоццо.  -  Ты
должен вложить немного  ума  в  его  голову.  На  моей  стороне  семейство
Татаглия со всеми их людьми. Остальные семьи Нью-Йорка согласятся на любые
условия, лишь бы положить конец  войне  между  нами,  так  как  эта  война
нанесет удар по их интересам. Если Сонни пойдет на сделку,  это  будет  на
руку всем, в том числе и друзьям дона.
     Хаген посмотрел на  свои  руки,  но  не  ответил.  Солоццо  продолжал
говорить убежденным тоном:
     - Дон провалился. В свое время я никак не мог бы до  него  добраться.
Остальные семьи не доверяют ему, потому что он сделал тебя  советником,  а
ведь ты не только не сицилиец, но даже и не итальянец. Если дело дойдет до
большой войны, то семейство Корлеоне исчезнет с лица земли,  но  от  этого
все, в том числе и я,  только  проиграют.  Мне  нужны  политические  связи
семейства даже больше,  чем  деньги.  Поговори  же  с  Сонни,  поговори  с
капорегиме  <капорегиме  -  командир  боевого  отряда.  -  итал.>,  и   ты
предотвратишь кровопролитие.
     Хаген снова попросил налить ему виски.
     - Я попытаюсь, - сказал он. - Но Сонни очень упрям.  И,  кроме  того,
даже он не в состоянии удержать Луку. Лука доставит  тебе  больше  хлопот,
чем остальные.  Если  я  поддержу  твое  предложение,  мне  тоже  придется
остерегаться Луки.
     - Я уж обращу внимание на Луку, - тихо сказал Солоццо. - А ты займись
Сонни и остальными. Слушай, передай им, что Фредо мог  бы  отправиться  на
тот свет вместе со стариком, но мои люди получили указание не  стрелять  в
него. Мне не нужны были лишние жертвы. Можешь им сказать,  что  Фредо  жив
лишь благодаря мне.
     Только теперь Хаген пришел в себя, впервые поверив,  что  Солоццо  не
намеревается ни убивать  его,  ни  держать  в  качестве  заложника.  Страх
отпустил его. Хаген попытался оценить ситуацию. Если он  откажется  помочь
Солоццо, его убьют. Но  Солоццо  хочет  от  него  лишь  одного:  чтобы  он
представил все дело в правильном свете. И теперь, размышляя обо всем этом,
он понял, что Солоццо прав. Надо приложить все усилия, чтобы предотвратить
войну между семействами Татаглия и Корлеоне.  Корлеоне  должны  похоронить
мертвых, забыть обиды и пойти  на  сделку.  А  в  более  подходящее  время
расправиться с Солоццо.
     Но, подняв глаза, он понял,  что  Солоццо  читает  его  мысли.  Турок
улыбался.
     И тогда в мозгу Хагена блеснула мысль. Что случилось с  Лукой  Брази,
раз Солоццо так спокоен? Он вспомнил,  что  в  ночь,  когда  дон  Корлеоне
отказал Солоццо, Брази был приглашен в  контору  для  срочного  совещания.
Теперь, однако, было неподходящее время для размышлений. Надо добраться до
дома семейства Корлеоне в Лонг-Биче.
     - Я сделаю все возможное, - сказал он  Солоццо.  -  Мне  кажется,  ты
прав, и даже сам дон согласился бы с моими действиями.
     Солоццо с серьезным видом кивнул головой в знак согласия.
     - Хорошо, - сказал он. - Мне ни к чему кровопролитие. Я  бизнесмен  и
кровь обходится мне слишком дорого.
     В этот момент зазвонил телефон, и один из сидевших сзади Хагена людей
снял трубку.  Он  внимательно  слушал,  а  потом  сказал:  "О'кэй,  я  ему
передам."  Он положил трубку, подошел к Солоццо  и прошептал ему что-то на
ухо. Хаген заметил, как побледнел вдруг Солоццо и как гневно сверкнули его
глаза. Солоццо внимательно и задумчиво посмотрел на него, и  Хаген  понял,
что он на волосок от смерти.
     - Старик все еще жив, - сказал Солоццо. - Пять пуль  продырявили  его
сицилийскую кожу, но он все еще жив. - Он пожал плечами. - Мне не повезло.
И тебе тоже.



                                    4

     Когда Майкл Корлеоне подошел к дому отца в Лонг-Биче,  он  обнаружил,
что узкий вход в аллею перекрыт железной цепью. Сама аллея  была  освещена
прожекторами, а у бетонного тротуара стояло по меньшей мере восемь машин.
     Возле цепи стояли двое незнакомых ему людей. Один из  них  спросил  с
бруклинским акцентом:
     - Ты кто?
     Он назвался. Из ближайшего дома вышел другой  человек  и  внимательно
посмотрел на Майкла.
     - Это сын дона, - сказал он. - Я отведу его.
     Майклу показалось, что дом полон незнакомых людей. Только в  столовой
он увидел жену Хагена, Терезу, которая сидела на диване и курила сигарету.
На столике напротив нее стоял стакан виски. На другом конце  дивана  сидел
здоровяк Клеменца. Лицо Клеменца  ничего  не  выражало,  но  было  покрыто
испариной, а сигара в его руке была скользкой и черной от слюны.
     Клеменца участливо пожал руку Майклу и проговорил:
     - Твоя мать в больнице у отца, он будет в порядке.
     Пауло Гатто тоже встал, чтобы пожать ему  руку.  Майкл  посмотрел  на
него странным взглядом. Он знал, что Пауло  остался  дома,  сославшись  на
болезнь. В его темном исхудалом лице чувствовалось напряжение.  Гатто  был
известен, как человек  ловкий,  умеющий  без  осложнений  выполнять  самую
деликатную работу, и вот сегодня,  кажется,  он  потерпел  неудачу.  Майкл
обратил внимание на нескольких  мужчин,  которые  сидели  в  разных  углах
комнаты, но не узнал ни одного из них. Вдруг его осенило: Клеменца и Гатто
на подозрении. Полагая, что Гатто был на месте  происшествия,  он  спросил
его:
     - Как Фредо? Он в порядке?
     - Врач сделал ему укол, - сказал Клеменца. - Теперь он спит.
     Майкл подошел к жене Хагена и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.
Они всегда были друзьями.
     - Не беспокойся. С Томом ничего не случится. Ты уже говорила с Сонни?
     Тереза на мгновение прижалась к нему и отрицательно покачала головой.
Эта красивая, нежная женщина больше американка, чем итальянка, была  очень
напугана. Майкл взял ее за руку и заставил подняться с дивана. Потом повел
ее в угловую комнату, в кабинет отца.
     Сонни, растянувшись в кресле у письменного стола, в одной руке держал
желтый блокнот, в другой - карандаш.  В  комнате  находился  и  капорегиме
Тессио, которого Майкл знал и присутствие которого говорило о том, что это
его люди охраняют дом. У него в руке тоже был блокнот и карандаш.
     Сонни вышел изо стола и обнял Терезу.
     - Не беспокойся, Тереза, - сказал он. - С Томом ничего не  случилось.
Они  просто  хотят  ознакомить  его  со  своими  предложениями,  а   потом
освободить. Он не принимает непосредственного участия в  наших  операциях,
он всего лишь наш адвокат. Поэтому у них  нет  никаких  оснований  убивать
его.
     Он отпустил Терезу и подошел к Майклу, который  у  своему  удивлению,
тоже удостоился его объятий и поцелуя в  щеку.  Майкл  оттолкнул  Сонни  и
сказал, улыбаясь:
     - Я привык к твоим побоям, а теперь должен привыкать и к этому.
     Когда они были моложе, между ними постоянно вспыхивали ссоры и драки.
     Сонни пожал плечами:
     - Слушай, мальчик,  я  очень  волновался,  не  застав  тебя  в  твоей
деревне. Уж не очень улыбалось мне принести весть  о  твоей  гибели  нашей
старухе. Про отца мне пришлось ей рассказать.
     - Как она восприняла это? - спросил Майкл.
     - Хорошо, - ответил Сонни. - Однажды она уже  пережила  подобное.  Ты
был тогда слишком молод, чтобы помнить это, и после тех событий  дела  шли
довольно гладко. - Он остановился, а потом добавил. - Она  в  больнице  со
стариком. Он выкарабкается.
     - А почему бы и нам не отправиться туда? - спросил Майкл.
     Сонни отрицательно покачал головой и сухо заметил:
     - Я не могу оставить этот дом, пока все не кончится.
     Зазвонил телефон. Сонни  взял  трубку  и  внимательно  слушал.  Майкл
подошел к столу и бросил взгляд на блокнот, в котором Сонни за  минуту  до
этого что-то писал. Там был перечень  имен.  Первыми  в  списке  числились
Солоццо, Филип Татаглия и Джон Татаглия. Майкл вдруг понял, что это  люди,
которых, по мнению Сонни и Тессио, следовало убить.
     Повесив трубку, Сонни сказал Терезе:
     - Ты не могла бы подождать в гостиной?  Нам  с  Тессио  надо  кончить
кое-какие дела.
     - Этот звонок имеет какое-нибудь отношение к Тому? - спросила она.
     Сонни обнял ее и повел к двери.
     - Клянусь тебе, с ним ничего не случится, - сказал он.  -  Подожди  в
гостиной. Как только что-нибудь станет известно, я тут же сообщу тебе.
     Он закрыл за ней дверь. Майкл уселся в одно из обитых кожей  огромных
кресел. Сонни бросил на него быстрый и острый взгляд и сел  за  письменный
стол.
     - Ты будь возле меня, Майк, - сказал он.  -  Услышишь  вещи,  которые
тебе не хотелось бы слышать.
     Майкл зажег сигарету.
     - Я могу помочь тебе, - сказал он.
     - Нет, не можешь, - отозвался Сонни. -  Старик  рассердился  бы,  как
черт, узнай он, что ты замешан в это дело.
     Майкл встал и завопил:
     - Да ты что, вшивый выродок? Он же  мой  отец.  Я  не  сумею  помочь?
Сумею. Я не обязательно должен убивать людей, но  помочь  могу.  Перестань
относиться ко мне, как  к  маленькому  братику.  Я  видел  войну.  В  меня
стреляли. Я сам убил нескольких японцев. Что ты думаешь я сделаю, когда ты
кого-нибудь прикончишь? В обморок упаду?
     Сонни улыбнулся.
     - Еще немного, и