Последующие  годы  Вито  Корлеоне  жил  жизнью  мелкого   бизнесмена,
владельца динамичного  и  постоянно  расширяющегося  предприятия.  Он  был
преданным  отцом  и  мужем,  но  занятость  не  позволяла  уделять   семье
достаточно времени. Оливковое масло "Дженко пура" стало самым популярным в
Америке. Будучи хорошим бизнесменом, Вито всегда приходил к  соглашению  с
конкурентами, но закрывал  перед  ними  рынки  сбыта,  убеждая  владельцев
магазинов не заказывать их  товар.  Он  стремился  к  монополии,  вынуждая
конкурентов либо вовсе оставить  область  его  торговли,  либо  слиться  с
компанией. Но он начал с нуля, и его масло, по правде говоря,  было  ничем
не лучше других сортов, и потому одних лишь легальных  методов  подавления
своих конкурентов было явно недостаточно.  Ему  приходилось  опираться  на
силу своей личности и на полученное им имя "человека чести".
     Молодой Вито Корлеоне считался человеком "благоразумным". Он  никогда
никому  не  угрожал.  Он  действовал  силой  убеждения  и  считалось,  что
противостоять ему невозможно. Тот, кто входил  в  дело  с  Вито  Корлеоне,
никогда  не  проигрывал.  Вито  довольно  скоро  пришел  к   выводу,   что
конкуренция приводит лишь к трате сил и средств  и  что  полагаться  можно
только на монополию. В Бруклине было несколько  темпераментных  оптовиков,
которые  занимались  торговлей  оливковым  маслом  и  упорно  отказывались
признать монополию в этой области. Даже после того,  как  он  терпеливо  и
подробно объяснил им ситуацию, Вито Корлеоне пришлось в отчаянии  развести
руками и послать в Бруклин Тессио. Сгорело несколько  складов,  а  зеленое
оливковое масло залило все  мостовые  вблизи  порта.  Один  из  оптовиков,
уроженец Милана, поторопился обратиться  в  полицию  с  жалобой  на  своих
соплеменников, нарушив тем самым тысячелетний закон омерты. Но  не  успело
дело сдвинуться с мертвой точки, как оптовик  исчез,  оставив  после  себя
жену и троих детей, которые, слава богу, были достаточно взрослыми,  чтобы
взять дело в свои руки и придти к соглашению с компанией "Дженко пура".
     Как известно, великими людьми не рождаются - ими становятся. Так было
и с Вито Корлеоне. В момент введения "сухого закона" Вито  Корлеоне  начал
превращаться из обычного бизнесмена в  великого  дона.  К  концу  действия
"сухого закона" и к началу великого кризиса Вито  Корлеоне  стал  крестным
отцом, доном, доном Корлеоне.
     У фирмы "Дженко пура" было шесть грузовиков. Через  Клеменца  к  Вито
Корлеоне  обратилась  группа  итальянских  контрабандистов,  ввозивших  из
Канады спирт  и  виски.  Им  нужны  были  грузовики  и  рабочая  сила  для
распространения товара в Нью-Йорк-Сити, а  также  влиятельные  и  надежные
люди. Предложенная плата была  столь  высокой,  что  Вито  Корлеоне  почти
полностью отказался от торговли оливковым маслом  и  передал  грузовики  в
распоряжение контрабандистов.
     Дело процветало. Помогали накопленные в эти годы опыт и  связи.  Вито
Корлеоне делал для людей добрые дела и это  было  для  него  тем  же,  чем
являются для банкира гарантийные поручительства. В последующие годы  стало
ясно, что Вито Корлеоне не просто способный человек. Стало ясно, что он  -
гений.
     Он защищал итальянские семейства, устроившие в своих домах  маленькие
трактиры, в которых за пятнадцать  центов  простые  рабочие  могли  купить
стакан виски. В день совершеннолетия младшего сына синьоры Коломбо он стал
его крестным и подарил ему золотую монету в двадцать долларов.
     Тем временем были задержаны несколько грузовиков  с  контрабандой,  и
Дженко Абандандо нанял адвоката, имевшего связи в полиции и суде. Вскоре в
организации Корлеоне появился "лист" со списком служащих,  которые  должны
получать от организации ежемесячную зарплату.  Адвокат  пытался  сократить
список, ссылаясь на большие расходы, но Вито Корлеоне успокоил его:
     - Нет, нет, - сказал он. - Внеси в список всех, даже тех, кто  нам  в
настоящий момент не нужен. Я верю в дружбу и готов  доказать  свою  дружбу
первым.
     Со временем  царство  Корлеоне  разрослось.  Организация  становилась
запутанной и не поддающейся управлению.  Вито  Корлеоне  разработал  новую
систему управления.  Он  присвоил  Тессио  и  Клеменца  звание  капорегиме
(командир отряда), а людям, которые работали у них - звание солдат. Дженко
Абандандо был назначен его личным советником, консильори.  Между  собой  и
исполнителями его приказов он заложил несколько пластов изоляции.  Приказы
отдавались  Дженко  или  одному  из  капорегимес.  Очень   редко   приказы
отдавались при свидетелях. Затем он отделил  группу  Тессио  и  сделал  ее
ответственной за Бруклин. Он отделил также Тессио от Клеменца и  ясно  дал
понять, что хочет их видеть вместе только в исключительных  случаях.  Вито
Корлеоне   объяснил   этот   шаг   более    сметливому    Тессио    мерами
предосторожности, но тот сразу сообразил, что  это  делается  для  лишения
капорегимес всякой возможности заговора против дона.  В  виде  компенсации
Тессио получил  в  Бруклине  полную  свободу  действий.  Группа  Клеменца,
которая действовала в Бронксе, находилась под постоянным контролем  самого
дона. Клеменца был человеком смелым, но недостаточно осторожным и  излишне
жестоким (несмотря  на  показную  веселость).  Его  приходилось  постоянно
держать в узде.
     Великий кризис укрепил позиции Вито Корлеоне, которого  в  это  время
уже начали звать дон Корлеоне. Порядочные люди тщетно рыскали по городу  в
поисках работы. Гордецы шли на унижение, на коленях умоляя государственных
чиновников дать им подачку. Но люди  дона  Корлеоне  ходили  по  улицам  с
высоко поднятыми головами, и карманы их были полны денег. Они  не  боялись
потерять свою работу. И даже дон Корлеоне, скромнейший из людей, не мог не
ощущать чувства гордости. Он заботился о своих людях, он не  разочаровывал
тех, кто в поте лица трудился на него, тех, кто рисковал ради него  жизнью
и свободой. И когда один из его  людей  случайно  попал  в  тюрьму,  семья
пострадавшего получила пособие, и  не  какие-нибудь  жалкие  гроши,  а  ту
сумму, которую арестованный зарабатывал, находясь на свободе.
     Это, разумеется, не  было  чисто  христианским  милосердием.  За  его
щедростью скрывался какой-то эгоистический интерес.  Посаженный  в  тюрьму
знал, что он должен держать рот на замке, и  тогда  его  жена  и  дети  не
помрут с голоду. Он знал, что когда он выйдет из тюрьмы,  дома  его  будет
ждать лучшая еда: домашний равиоли, вино, пирожные. Все друзья и  знакомые
соберутся и вместе  с  ним  будут  праздновать  его  освобождение.  Иногда
консильори Дженко Абандандо или даже сам дон приходили  выразить  почтение
смелому человеку, выпить за его здоровье и преподнести  денежный  подарок,
который позволит ему отдохнуть несколько недель в кругу семьи прежде,  чем
он вернется к своему каждодневному труду. Симпатии и понимание дона были в
таких случаях бесконечными.
     Дон Корлеоне чувствовал, что управляет своим миром несравненно лучше,
чем его враги своими империями. Эту мысль поддерживали в нем  бедные  люди
из квартала, которые приходили к нему с вечными  просьбами:  внести  их  в
список получающих зарплату,  вызволить  какого-нибудь  молодого  парня  из
тюрьмы или  устроить  его  на  работу,  одолжить  небольшую  сумму  денег,
вмешаться  в  спор  с  владельцем  дома,  который  требует  квартплату   с
безработных жильцов.
     Дон Вито Корлеоне помогал всем. Более того: он помогал от всей  души,
и у просившего никогда не оставалось неприятного осадка, будто он получает
подаяние. И когда простые итальянцы терялись перед  выборами  в  конгресс,
муниципалитет города или судебные инстанции, они, совершенно  естественно,
обращались за  советом  к  своему  другу  и  благодетелю,  дону  Корлеоне,
крестному отцу. Так он  превратился  в  политическую  силу,  с  ним  стали
считаться руководители различных партий. Он укрепил свои позиции,  проявив
политическую  дальновидность:   помогал   одаренным   парням   из   бедных
итальянских семей завершить учебу.  Эти  парни  в  дальнейшем  становились
адвокатами, заместителями прокуроров и даже судьями. Будущее своей империи
он планировал с проницательностью государственного деятеля. Отмена  сухого
закона больно ударила по нему, но и  на  этот  случай  были  приняты  меры
предосторожности. В 1933 году Вито послал своего человека к владельцу всех
игорных домов Манхэттена и портового района, всех ипподромов, всех лотерей
Гарлема. Это был один из главарей преступного  мира  Нью-Йорка,  по  имени
Сальваторе   Маранцано.    Посланцы    Корлеоне    предложили    Маранцано
сотрудничество, которое пошло бы на пользу обеим сторонам. Вито Корлеоне с
его  организацией,  политическими  связями  и  связями  с  полицией  может
прикрывать операции Маранцано и позволить последнему внедриться в  Бруклин
и Бронкс. Но Маранцано оказался недальновидным человеком  и  с  презрением
отклонил предложение Корлеоне. Маранцано дружил с  самим  Аль-Капоне  и  у
него была своя организация, свои люди, не говоря уже о  своем  бюджете  на
случай войны. Он терпеть не мог этого разбогатевшего нищего, который  слыл
большим специалистом по политическим дискуссиям, нежели  по  делам  мафии.
Отказ Маранцано привел к войне 1933 года, которая  изменила  всю  иерархию
преступного мира Нью-Йорка.
     На первый взгляд могло показаться,  что  это  была  неравная  борьба.
Сальваторе Маранцано  со  своей  могущественной  организацией  и  сильными
"гарпунами" пользовался симпатией Аль-Капоне и  всегда  мог  обратиться  к
нему за помощью. Он  был  в  хороших  отношениях  с  семейством  Татаглия,
которое  установило  контроль  над  проституцией  в  городе  и  над  очень
незначительной  в  те  годы  торговлей  наркотиками.  Он  был  в   хороших
отношениях и с крупными капиталистами, которые не раз  одалживали  у  него
"гарпунов" для сведения  счетов  с  еврейскими  руководителями  профсоюзов
текстильной  промышленности  и  итальянскими   руководителями   синдикатов
строительных работ.
     Всему этому дон  Корлеоне  мог  противопоставить  два  маленьких,  но
прекрасно организованных отряда под командованием Клеменца и  Тессио.  Его
связи с полицией и  политическими  деятелями  нейтрализовались  поддержкой
Маранцано крупными бизнесменами. Правда, враг ничего не знал  о  состоянии
его организации, не знал, какова сила его солдат, и многие даже  полагали,
что отряд Тессио в Бруклине - это отдельная и независимая организация.
     И  все  же  это  была  неравная  борьба,  пока  Вито  Корлеоне  одним
мастерским ударом не уравнял шансы.
     Маранцано  попросил  Капоне  прислать  двух  своих  лучших  бандитов:
ликвидировать нищего выскочку. Друзья и  осведомители  семейства  Корлеоне
сообщили из Чикаго, что двое бандитов прибудут на  поезде.  Вито  Корлеоне
приказал Луке Брази позаботиться о бандитах, причем Луке позволялось  дать
выход своим диким инстинктам.
     Брази и четверо его людей встретили молодчиков из Чикаго на  вокзале.
Один из людей Брази раздобыл такси и  переоделся  водителем,  а  носильщик
повел посланцев Капоне прямо к этому такси. Как только они сели в  машину,
с заднего сиденья поднялись Лука Брази и еще один из его людей, приставили
пистолеты к вискам парней из Чикаго и  приказали  им  ложиться  на  коврик
машины. Такси направилось в порт к заранее приготовленному складу.
     Людей Капоне связали по рукам и ногам, а рты заткнули полотенцами.
     Затем Брази взял в руки топор и начал отрубать конечности  одного  из
них. Сначала он отрубил ноги у щиколоток, потом у  колен,  потом  в  месте
сочленения бедер с тазом. Брази был человеком  сильным,  но  ему  пришлось
немало потрудиться прежде, чем он завершил эту  работу.  К  этому  времени
жертва давно  испустила  дух,  а  пол  склада  стал  скользким  от  кусков
человеческого мяса, костей и потоков крови. Когда Брази подошел ко  второй
жертве, он понял, что больше трудиться ему не придется. Второй  бандит  со
страху проглотил полотенце и задохнулся. Полотенце было найдено у  него  в
животе во время посмертного вскрытия, произведенного полицией.
     Через несколько дней после этого люди  Капоне  получили  послание  от
Вито Корлеоне. В послании было сказано: "Теперь ты знаешь, как я обращаюсь
со  своими  врагами.  Для  чего  неаполитанцу  вмешиваться  в  спор   двух
сицилийцев? Такой  человек,  как  ты,  должен  знать,  насколько  выгодней
подружиться с тем, кто тебя не просит о помощи, сам  заботится  о  себе  и
всегда готов  оказать  тебе  в  случае  необходимости  услугу.  Ты  можешь
отвергнуть дружбу. Но я должен заметить, что в этом городе влажный климат,
это вредно для неаполитанцев, и мы советуем тебе никогда не посещать его".
     Наглость письма была преднамеренной. Дон  не  любил  людей  Капоне  и
считал их глупыми убийцами.  Осведомительная  служба  дона  сообщила,  что
из-за своей наглости и непомерного бахвальства  Капоне  полностью  лишился
политического влияния. Дон был уверен, что  без  политического  влияния  и
общественной маскировки организация Капоне и ей подобные ничего не стоят и
их запросто можно разрушить. Он понимал, что Капоне неудержимо движется  к
своему краху. Он знал также, что каким бы могучим не было влияние  Капоне,
оно не распространяется за пределы Чикаго.
     Тактика оказалась удачной. Возымела действие не  столько  жестокость,
сколько  быстрота,  с  которой  прореагировал  дон.  Если  у  него   такая
исключительная осведомительная служба,  то  каждый  новый  враждебный  шаг
сопряжен  с  реальным  риском.  Куда   более   разумным   будет   принятие
предложенной дружбы. Капоне дал знать, что он больше вмешиваться не будет.
     Теперь шансы сравнялись. В  преступном  мире  Соединенных  Штатов  по
достоинству  оценили  унижение,  которому  Вито  Корлеоне  подверг  самого
Капоне. Спустя шесть месяцев он расправился с Маранцано.  Он  пробрался  в
игорные дома, обнаружил крупнейшего банкира Маранцано в Гарлеме  и  послал
Клеменца и его людей бороться  на  стороне  профсоюзов  против  "гарпунов"
Маранцано. Ум и отличная  организация  сделали  его  победителем  на  всех
фронтах. Корлеоне с умом использовал веселую жестокость  Клеменца,  и  она
тоже внесла свою лепту  в  победу.  И  тогда  дон  Корлеоне  отдал  приказ
запасному отряду  Тессио,  который  до  сих  пор  не  принимал  участия  в
сражении, заняться самим Маранцано.
     К этому времени Маранцано уже послал людей  с  предложением  о  мире.
Вито Корлеоне отказывался их принять под различными предлогами.  Не  желая
погибать за безнадежное  дело,  солдаты  Маранцано  начали  дезертировать.
Владельцы игорных домов уплатили организации  Корлеоне  налог  за  защиту.
Война почти завершилась. И тогда, накануне нового, 1933 года, Тессио и его
люди проникли в крепость самого Маранцано.  Телохранители  Маранцано  были
заинтересованы в сделке  и  согласились  повести  своего  предводителя  на
бойню. Они сказали ему, что в одном из  бруклинских  ресторанов  состоится
его встреча с Корлеоне. В момент, когда в ресторан вошли Тессио и  четверо
его людей, телохранители Маранцано разбежались, оставив своего хозяина  за
ресторанным  столиком.  Исполнение  приговора  было  быстрым  и  надежным.
Маранцано, с непрожеванным во рту хлебом, был,  словно  сито,  продырявлен
множеством пуль. Война кончилась.
     Империя Маранцано влилась в империю Корлеоне. Дон Корлеоне  отработал
систему налогообложения, которая позволила всем занятым в  сфере  азартных
игр оставаться на  своих  местах.  В  качестве  дополнительного  приза  он
добился влияния в профсоюзе  рабочих  текстильной  промышленности,  что  в
дальнейшем оказалось очень важным. И вот теперь, когда все деловые вопросы
были улажены, обнаружились неурядицы дома.
     Сантино Корлеоне, Сонни, был очень высоким и широкоплечим  парнем,  с
лицом тяжелым и чувственным, но ни в кое случае не женственным. Фредо  был
спокойным мальчиком, Майкл - вообще ребенок. У Сонни все  время  возникали
неприятности. Он часто дрался, не любил  учиться,  и,  наконец,  Клеменца,
который был крестным отцом мальчика, явился  однажды  к  дону  Корлеоне  и
сообщил ему, что Сонни участвовал в вооруженном ограблении,  причем  глупо
организованном и результаты  которого  могли  оказаться  плачевными.  Ясно
было, что руководил ограблением Сонни, а двое остальных участников  просто
последовали за ним.
     Это был один из тех редких случаев,  когда  Вито  Корлеоне  вышел  из
себя. В их доме более трех лет жил  Том  Хаген,  и  Корлеоне  спросил,  не
участвовал ли и он в ограблении. Клеменца  отрицательно  покачал  головой.
Дон  Корлеоне  приказал  привести  Сантино  в  контору  фирмы  по  импорту
оливкового масла "Дженко пура".
     Впервые в жизни дон Корлеоне потерпел поражение. Оставшись наедине  с
сыном, он дал выход своему гневу, проклиная Сонни на сицилийском  наречии,
языке несомненно более остром и грубом, чем  все  остальные.  Он  завершил
свою тираду вопросом:
     - Что дало тебе право участвовать в подобном деле?
     Сонни нахмурился и отказался отвечать.
     - И так глупо, - сказал дон с презрением. - Сколько вы  заработали  в
ту ночь? По пятьдесят долларов? По десять? Ты рисковал жизнью ради  десяти
долларов, а?
     Сонни заговорил, совершенно игнорируя эти последние слова дона.
     - Я видел, как ты убил Фанучи.
     - Аааа... - Сказал дон и откинулся на спинку кресла. Он выжидал.
     - Когда Фанучи вышел из  нашего  дома,  -  продолжал  Сонни,  -  мама
сказала, что я могу подняться. Я видел, как ты карабкаешься по лестнице  и
решил проследить за тобой. Я видел все, что ты сделал.  Я  видел,  как  ты
бросил кошелек и пистолет.
     Дон вздохнул.
     - Стало быть, я не могу тебе указывать.  Ты  не  хочешь  учиться?  Не
хочешь быть адвокатом? Адвокат может при помощи своей папки украсть больше
денег, чем тысяча бандитов с пистолетами и в масках.
     Сонни хитро улыбнулся и сказал:
     - Я хочу войти в семейное дело. - Увидев, что лицо дона не изменилось
и что он даже не рассмеялся шутке, Сонни  поспешил  закончить.  -  Я  могу
научиться продавать оливковое масло.
     Дон продолжал молчать. Наконец, он пожал плечами.
     - У каждого человека своя судьба, - сказал он.  Он  не  добавил,  что
судьбу его сына решило то, что  он  был  свидетелем  убийства  Фанучи.  Он
просто повернулся и, выходя в дверь, поспешно добавил:
     - Приходи сюда завтра в девять утра. Дженко покажет тебе, что делать.
     Интуиция,  без  которой  не  может  обойтись  ни   один   консильори,
подсказала  Дженко  Абандандо,  каково  истинное  желание   дона,   и   он
использовал Сонни в основном в качестве личного телохранителя отца, где он
мог учиться тонкостям профессии дона. Дон Корлеоне читал  своему  старшему
сыну лекции о том, как преуспеть в жизни и нередко повторял свою теорию  о
том, что у каждого человека свое назначение в жизни, упрекая Сонни за  его
необузданные порывы. Дон считал, что глупо действовать при помощи угроз  и
давать выход своему гневу. От самого дона никто никогда не слышал ни одной
открытой угрозы, никогда не впадал  он  в  неудержимый  гнев.  Он  пытался
научить самодисциплине и Сонни. Он утверждал, что нет  большего  бедствия,
чем враг, преувеличивающий твои недостатки или друг, недооценивающий тебя.
     Капорегиме Клеменца взялся за обучение Сонни и прежде  всего  показал
ему, как целиться и стрелять из пистолета. У  Сонни  не  оказалось  особой
тяги  ни  к  чему  итальянскому:  его,   например,   устраивал   безличный
англосакский пистолет, что очень  огорчало  Клеменца.  С  другой  стороны,
Сонни теперь постоянно сопровождал отца, водил его машину и помогал ему  в
мелких операциях.
     Тем временем его сводный  брат  и  друг  детства  Том  Хаген  посещал
колледж. Фредо учился в средней школе; Майкл, младший из братьев, ходил  в
начальную школу, а Конни было всего  четыре  года