нялась даже собственному
отцу, великому дону Клерикуцио. Ее ничто не могло остановить.
   Узнав покидавшего мотель Сильвио,  они  подстерегли  его  в  переулке
Роберт-Мозес и застрелили. Забрали у  него  бумажник  и  наручные  часы,
чтобы это выглядело ограблением  -  типичный  для  менталитета  Сантадио
поступок, акт чистейшей агрессии.
   Дона Клерикуцио их уловка не ввела в заблуждение ни на миг. Но  затем
к нему прибыл Джимми Сантадио -  безоружный  и  без  телохранителей.  Он
потребовал частной аудиенции у дона.
   - Дон Клерикуцио, - сказал он, - я горюю почти так же сильно, как вы.
Я отдаю свою жизнь в ваши руки, если вы  считаете,  что  ответственность
лежит на Сантадио. Я говорил с отцом, он такого приказа не отдавал. И он
уполномочил меня сказать, что пересмотрит все ваши предложения.  Он  дал
мне позволение жениться на вашей дочери.
   Подошедшая Роз-Мари взяла Джимми за  руку.  Лицо  ее  было  настолько
жалобным, что на мгновение сердце дона растаяло. Горе и  страх  наделили
ее трагической красотой. Глаза ее, темные и сверкающие  слезами,  просто
поражали. А на лице запечатлелось ошеломленное, непостижимое выражение.
   Отвернувшись от дона,  она  поглядела  на  Джимми  Сантадио  с  такой
любовью, что дон Клерикуцио чуть ли не впервые в жизни начал  склоняться
к милосердию. Разве можно сделать несчастной такую красивую дочь?
   - Джимми был просто в ужасе от того, что ты  можешь  подумать,  будто
его Семья имеет к этому какое-то отношение, - промолвила Роз-Мари  отцу.
- Я знаю, что они тут ни при чем. Джимми  твердо  обещал  мне,  что  его
Семья согласится на наши предложения.
   Дон  Клерикуцио  уже  вынес  вердикт,  обвиняющий  Семью  Сантадио  в
убийстве. Никакие доказательства ему не  требовались,  но  милосердие  -
дело другое.
   - Я верю и  принимаю  тебя,  -  сказал  дон,  искренне  поверивший  в
невиновность Джимми, хотя разницы это уже не составляло. -  Роз-Мари,  я
благословляю тебя на брак, но не в этом доме, равно как и никто из  моей
Семьи не будет присутствовать на свадьбе. А  ты,  Джимми,  скажи  своему
отцу, что после женитьбы мы сядем вместе, чтобы обсудить наши дела.
   - Спасибо, - сказал Джимми  Сантадио.  -  Я  все  прекрасно  понимаю.
Свадьба состоится в нашем доме в Палм-Спрингз. Через месяц вся моя Семья
будет там, и ваша Семья получит  приглашение.  Если  вы  предпочтете  не
приходить, то быть по сему.
   Дон почувствовал себя оскорбленным.
   - Так быстро после этого? - указал он на гроб.
   И тут Роз-Мари бросилась к дону в объятия. Он ощутил ее ужас.
   - Я беременна, - прошептала она.
   - А-а, - дон улыбнулся Джимми Сантадио.
   - Я назову его в честь Сильвио, он будет точь-в-точь  такой  же,  как
Сильвио, - снова зашептала Роз-Мари.
   Погладив ее по черным волосам, дон поцеловал дочь в щеку.
   - Хорошо. Хорошо. Но я все равно не приду на свадьбу.
   Теперь Роз-Мари снова собралась с духом. Подняла свое  лицо  к  отцу,
поцеловала его в щеку и произнесла:
   - Папа, кто-нибудь все-таки должен прийти. Кто-то же должен  подвести
меня к алтарю.
   Дон обернулся к стоящему рядом Пиппи.
   - Семью на свадьбе будет представлять Пиппи. Он мой племянник и любит
потанцевать. Пиппи, ты подведешь  свою  кузину  к  алтарю  и  будешь  ее
посаженым отцом, а затем все можете танцевать хоть на дне морском.
   Пиппи склонился, чтобы поцеловать Роз-Мари в щеку.
   - Я приду, - проговорил он с напускной куртуазностью, - а если Джимми
не покажется, мы удерем вместе.
   Роз-Мари подняла на него благодарный взгляд  и  бросилась  к  нему  в
объятия.
 
*** 
 
   Месяц спустя Пиппи Де Лена вылетел из Вегаса  в  Палм-Спрингз,  чтобы
принять участие в свадьбе. Этот месяц он провел  с  доном  Клерикуцио  в
Квоге, совещаясь с Джорджио, Винсентом и Пити.
   Дон дал четкие инструкции, что операцией  должен  командовать  Пиппи,
что его инструкции надо выполнять, будто они  исходят  от  самого  дона,
какие бы приказы тот ни отдал.
   Только Винсент осмелился спросить у дона:
   - А что, если Сантадио не убивали Сильвио?
   - Это неважно,  -  ответил  дон,  -  но  от  этого  дела  смердит  их
глупостью, каковая в будущем навлечет на нас опасность. Нам  всего  лишь
придется вступить с ними в борьбу в другой раз.  Конечно,  они  виновны.
Недобрая воля сама по себе - убийство. Если Сантадио невиновны, тогда мы
должны признать, что против нас выступает сам рок. Чему  вы  предпочтете
верить?
 
*** 
 
   Впервые в жизни Пиппи увидел, что дон будто потерял рассудок от горя.
Проводил долгие часы в часовне, расположенной в подвале дома.  Ел  очень
мало, пил больше вина, что было для него весьма необычно. И на несколько
дней  поставил  в  своей  спальне  фото  Сильвио  в  рамке.  Однажды   в
воскресенье  попросил  священника,  проводившего  мессу,  выслушать  его
исповедь.
   А в последний день встретился с Пиппи наедине.
   - Пиппи, - сказал  дон,  -  операция  очень  рискованная.  Все  может
сложиться так, что возникнет  вопрос,  не  следует  ли  оставить  Джимми
Сантадио в живых. Ни в коем случае. Но никто не должен  знать,  что  это
мой приказ. Этот грех должен лечь на твою голову. Он не должен запятнать
ни меня, ни Джорджио, ни Винсента, ни Пити. Ты готов принять эту вину?
   - Да, - ответил Пиппи. - Вы не хотите, чтобы ваша дочь  ненавидела  и
упрекала вас. Или своих братьев.
   - Может  возникнуть  ситуация,  при  которой  Роз-Мари  окажется  под
угрозой.
   - Да, - подтвердил Пиппи.
   - Сделай все возможное, чтобы защитить моих детей, - вздохнул дон.  -
Однако окончательное решение остается за тобой. Но я  никогда  не  давал
тебе приказа убить Джимми Сантадио.
   - А если Роз-Мари откроет, что...
   Дон поглядел Пиппи Де Лене прямо в глаза.
   - Она мое дитя и сестра Сильвио, она никогда не предаст нас.
 
*** 
 
   В особняке Сантадио в Палм-Спрингз, построенном  в  испанском  стиле,
гармонирующем с окружающей пустыней, было сорок  комнат  всего  лишь  на
трех этажах. От грандиозной россыпи песков особняк отгораживала  высокая
стена из красного кирпича, защищающая не только  дом,  но  и  просторный
плавательный бассейн, теннисный корт и аллею для игры в боччи.
   В день свадьбы на газонах перед домом уставили огромную  жаровню  для
мяса, платформу для оркестра и деревянную танцплощадку. Танцплощадку  со
всех сторон окружали длинные  банкетные  столы.  У  громадных  бронзовых
ворот имения стояли три больших грузовика ресторанного обслуживания.
   Пиппи Де Лена прибыл в субботу рано утром с чемоданом, битком набитым
свадебными вещами. Ему отвели  комнату  на  втором  этаже,  сквозь  окна
которой  вливался  золотистый  свет  пустынного  солнца.   Пиппи   начал
распаковывать вещи.
   До церемонии обручения, которое должно  было  состояться  в  храме  в
Палм-Спрингз около  полудня,  оставалось  всего  полчаса.  По  окончании
ритуала гости вернутся в дом, чтобы отпраздновать это событие.
   Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Джимми Сантадио.  С  сияющим
от счастья лицом он энергично обнял Пиппи. Джимми, еще не надевший  свой
свадебный костюм, одетый в просторные  белые  брюки  и  серебристо-серую
шелковую рубашку, выглядел чрезвычайно обаятельным. Чтобы выразить  свою
дружбу, он задержал ладони Пиппи в своих.
   - Просто великолепно, что ты приехал, - проговорил Джимми, - и Рой  в
восторге оттого, что к алтарю поведешь ее именно ты. Но теперь, пока еще
ничего не началось, старик хочет повидаться с тобой.
   Все еще не выпуская его руку, Джимми повел Пиппи на  первый  этаж,  а
затем по длинному коридору в комнату дона Сантадио. Дон Сантадио, одетый
в синюю ситцевую пижаму, лежал в  постели.  Он  был  куда  дряхлее  дона
Клерикуцио,  но  имел  такой  же  острый  взгляд  и  манеру  слушать   с
пристальнейшим  вниманием;  его  круглая,  как  бильярдный  шар,  голова
сверкала лысиной. Поманив к себе Пиппи, он раскрыл ему свои объятья.
   - Как  замечательно,  что  ты  приехал,  -  проскрипел  старик.  -  Я
рассчитываю, что ты поможешь нашим двум Семьям обняться, как мы обнялись
с тобой. Ты голубь мира,  который  так  нужен  нам.  Благословляю  тебя.
Благословляю тебя. - Откинувшись на подушки, он прикрыл глаза. -  Как  я
счастлив сегодня!
   В комнате находилась сиделка - коренастая женщина средних лет. Джимми
представил ее как  свою  кузину.  Сиделка  прошептала,  что  им  следует
удалиться, старый дон собирается с силами, чтобы попозже принять участие
в праздновании. На мгновение Пиппи усомнился в правильности  намеченного
плана. Совершенно очевидно, что дон Сантадио долго  не  протянет.  Затем
главой Семьи  станет  Джимми.  Быть  может,  все  еще  может  утрястись.
Впрочем,  дон  Клерикуцио  никогда  не  смирится  с  убийством  Сильвио;
настоящий мир между Семьями не воцарится никогда. Как бы то ни было, дон
отдал очень четкие инструкции.
   Тем временем двое из братьев  Сантадио,  Фонса  и  Итало,  обшаривали
комнату Пиппи в поисках оружия и  рации.  Прокатную  машину  Пиппи  тоже
тщательно обыскали.
 
*** 
 
   Сантадио щедро приготовились к свадьбе своего принца. По всему имению
были расставлены огромные плетеные корзины, полные экзотических  цветов.
Стояли красочные палатки с барменами,  разливающими  шампанское.  Шут  в
средневековом  костюме  показывал  детям   фокусы,   а   из   динамиков,
развешанных  по  всему  имению,  гремела  музыка.  Каждому  гостю   дали
лотерейный билет. Позже должен был состояться розыгрыш приза в  двадцать
тысяч  долларов.  Разве   может   что-нибудь   сравниться   с   подобным
великолепием?
   По всему аккуратно подстриженному газону были  расставлены  огромные,
ярко раскрашенные тенты для защиты гостей  от  пустынной  жары.  Зеленые
тенты над танцплощадкой, красные над оркестром. Синие  -  над  теннисным
кортом,  где  разместили  свадебные  подарки,  в  том  числе  серебряный
"Мерседес" для невесты и большой частный самолет для  жениха  от  самого
дона Сантадио.
   Церемония  обручения  прошла  просто  и  быстро,  после  чего   гости
вернулись в имение Сантадио, где их уже ждал играющий оркестр.  Столы  с
едой и три отдельных бара были установлены в собственных тентах -  стены
одного украшали сцены охоты на вепрей,  а  других  -  высокие  бокалы  с
красочными тропическими напитками.
   Молодожены  протанцевали  первый   танец   в   гордом,   великолепном
одиночестве. Они танцевали в тени тента,  и  красное  пустынное  солнце,
украдкой заглядывавшее во все уголки, осыпало их позолотой,  когда  пара
оказывалась в луче света. Они лучились такой любовью друг к  другу,  что
толпа ликовала и  аплодировала.  Роз-Мари  никогда  не  выглядела  такой
прекрасной, а Джимми Сантадио - таким молодым.
   Как только оркестр  смолк,  Джимми  вытащил  Пиппи  из  толпы,  чтобы
представить его двум с лишним сотням гостей.
   - Это Пиппи Де Лена, - объявил он, - проводивший невесту до алтаря  и
представляющий Семью Клерикуцио. Он мой дражайший друг. Его друзья - мои
друзья. Его враги - мои враги. - Подняв бокал, он провозгласил:
   - Выпьем за него! А первый танец с невестой принадлежит ему.
   Когда Пиппи танцевал с Роз-Мари, она прошептала ему:
   - Ты помиришь Семьи, правда ведь, Пиппи?
   - Ясное дело, - отозвался Пиппи, закружив ее.
   Пиппи был гвоздем празднества, на свете не бывало более компанейского
гостя. Он протанцевал все танцы подряд, порхая легче  любого  юноши.  Он
плясал с  Джимми,  а  потом  с  остальными  братьями  -  Фонсой,  Итало,
Бенедиктом, Джино и Луи. Танцевал с детьми и  матронами.  Вальсировал  с
дирижером и распевал  с  оркестром  разухабистые  песни  на  сицилийском
диалекте, ел и пил с таким  самозабвением,  что  его  смокинг  запестрел
кляксами томатного соуса, фруктовых соков, коктейлей и  вина.  Он  метал
шары боччи с таким азартом, что игровая  площадка  на  целый  час  стала
центром празднества. После боччи Джимми Сантадио увлек Пиппи в сторонку.
   - Я рассчитываю, что ты сумеешь все наладить. Когда наши Семьи  будут
вместе, ничто не сможет остановить нас. Меня и тебя. -  Джимми  Сантадио
был само очарование.
   Пиппи собрал всю свою искренность до последней капли, чтобы ответить:
   - Непременно. Непременно, - одновременно гадая, настолько  ли  Джимми
Сантадио честен, насколько кажется. Но он наверняка  должен  знать,  что
кто-то из его Семьи совершил убийство.
   Казалось, Джимми проник в его мысли.
   - Клянусь тебе, Пиппи, я тут ни при чем.  -  Он  крепко  сжал  ладонь
Пиппи обеими руками. - Мы  неповинны  в  смерти  Сильвио!  Ни  на  гран.
Клянусь головой отца.
   - Верю, - Пиппи пожал Джимми руки. На мгновение  его  вновь  охватили
сомнения, но они уже не играли никакой роли. Слишком поздно.
   Красное пустынное  солнце  угасло.  Смеркалось,  и  по  всему  имению
вспыхнули огни. Это послужило сигналом к началу  официального  обеда.  И
все братья - Фонса, Итало, Джино, Бенедикт и Луи -  провозглашали  тосты
за жениха и невесту, за их совместное  счастье,  за  особые  добродетели
Джимми, за Пиппи Де Лену, их замечательного нового друга.
   Старый дон Сантадио был слишком болен, чтобы встать с постели, но  он
послал свои сердечнейшие  пожелания,  в  которых  упомянул  о  том,  что
подарил сыну самолет, и все встретили  эти  слова  громогласным  "ура!".
Затем невеста собственными руками  отрезала  огромный  кусок  свадебного
торта и отнесла его к старику в спальню. Но он спал,  так  что  Роз-Мари
отдала торт сиделке, пообещавшей покормить  дона,  когда  он  проснется.
Наконец, ближе к полуночи, веселье угасло. Джимми и Роз-Мари удалились в
свои свадебные покои, известив  гостей,  что  завтра  утром  уезжают  на
медовый месяц в Европу и теперь нуждаются  в  отдыхе.  По  этому  поводу
гости насмешливо заулюлюкали, отпуская вульгарные шуточки, очень веселые
и доброжелательные.
   Покинув  имение,  сотни  автомобилей  гостей  умчались   в   пустыню.
Официанты  погрузили  посуду  в  грузовики  ресторанного   обслуживания,
свернули шатры,  собрали  столы  и  стулья,  затем  убрали  платформу  и
поспешно осмотрели территорию, чтобы  не  оставлять  за  собой  никакого
мусора. Наконец поставили точку  и  они,  отложив  окончание  уборки  на
завтра.
 
*** 
 
   По   требованию   Пиппи   после   отъезда   гостей   была   назначена
церемониальная встреча  с  пятью  братьями  Сантадио.  Они  должны  были
обменяться подарками, чтобы отпраздновать рождение  новой  дружбы  между
двумя Семьями.
   В полночь  все  шестеро  встретились  в  огромной  столовой  особняка
Сантадио. У Пиппи был  при  себе  "дипломат",  набитый  часами  "Ролекс"
(настоящими, а не левыми подделками). Там же лежало просторное  японское
кимоно, вручную расписанное эротическими сценками восточной любви.
   - Давайте отнесем его Джимми прямо сейчас! - воскликнул Фонса.
   - Слишком поздно, - жизнерадостно возразил Итало. - Джимми и Роз-Мари
уже пошли по третьему разу.
   И все рассмеялись.
 
*** 
 
   Луна  пустыни  заливала  имение  белым  ледяным   светом.   Китайские
фонарики, развешанные по стенам имения, вычерчивали в белом лунном свете
красные круги.
   Большой  грузовик  с   золотой   надписью   на   борту   "РЕСТОРАННОЕ
ОБСЛУЖИВАНИЕ" с рокотом подкатил к воротам имения Сантадио.
   Один из двух охранников подошел к грузовику, и водитель  заявил  ему,
что они вернулись, чтобы забрать забытый генератор.
   - Так поздно? - поинтересовался охранник.
   Пока он говорил, помощник водителя выбрался из кабины и  двинулся  ко
второму охраннику. Оба охранника  отяжелели  от  свадебного  угощения  и
выпивки.
   А затем с идеальной  синхронностью  разыгралось  сразу  два  действа:
сунув руку куда-то между ног, водитель извлек пистолет  с  глушителем  и
выпустил три пули прямо в лицо первому охраннику. Одновременно  помощник
водителя зажал второму охраннику рот и большим  острым  ножом  перерезал
ему горло одним молниеносным движением.
   Мертвые охранники повалились на землю. Послышался мягкий гул  мотора,
в задней части кузова грузовика быстро опустилась большая  металлическая
платформа, и двадцать солдат Клерикуцио выпрыгнули из  него.  Солдаты  в
натянутых  на  головы  масках-чулках,  одетые  в   черное,   вооруженные
пистолетами  с  глушителями,  под  предводительством  Джорджио,  Пити  и
Винсента  рассыпались  по   имению.   Специальная   команда   перерезала
телефонные провода. Еще одна команда распределилась по  всей  территории
имения. Десять людей в  масках  вместе  с  Джорджио,  Пити  и  Винсентом
ворвались в столовую.
   Братья Сантадио только-только подняли бокалы с вином, чтобы выпить за
Пиппи, и тут  он  попятился  от  них.  Не  было  произнесено  ни  слова.
Агрессоры открыли огонь, и шквал пуль разнес пятерых братьев Сантадио  в
клочья. Один из людей в масках - Пити - подошел  к  ним,  чтобы  добить,
выпустив каждому по пуле  под  подбородок.  Под  ногами  хрустело  битое
стекло. Еще один человек в маске - Джорджио - вручил Пиппи маску, черные
брюки и свитер. Пиппи быстро переоделся, бросив  снятые  вещи  в  мешок,
протянутый еще одним участником нападения. Пиппи,  все  еще  безоружный,
повел Джорджио, Пити и Винсента вдоль по  длинному  коридору  к  спальне
дона Сантадио. Распахнул дверь.
   Наконец-то пробудившийся  дон  Сантадио  ел  свадебный  торт.  Бросив
один-единственный взгляд на четверку вошедших, он перекрестился и накрыл
лицо подушкой. Блюдо с тортом соскользнуло на пол.
   Сиделка читала в углу комнаты. Пити наскочил на нее, как большой кот,
забил ей  рот  кляпом,  а  затем  привязал  к  стулу  тонкой  нейлоновой
веревкой.
   К постели  двинулся  Джорджио.  Протянув  руки,  он  мягко  отстранил
подушку от головы дона Сантадио. Мгновение поколебался  и  произвел  два
выстрела - первый в глаз, а  второй,  приподняв  круглую  лысую  голову,
снизу-вверх от подбородка.
   Они перегруппировались. Винсент наконец-то вооружил Пиппи, вручив ему
длинный серебристый шнур. Пиппи повел их из комнаты  вдоль  по  длинному
коридору,  а  затем  вверх,  на  третий  этаж,  где  находилась  комната
новобрачных.  Коридор  был  усыпан  цветами  и  уставлен  корзинками   с
фруктами.
   Пиппи толкнул дверь комнаты молодоженов. Она оказалась запертой. Сняв
одну перчатку, Пити извлек отмычку, без труда отпер дверь и толкнул ее.
   Роз-Мари и Джимми были распростерты  на  кровати.  Они  только-только
покончили с любовными ласками, и тела их  буквально  источали  истому  и
чувственную негу. Прозрачное неглиже Роз-Мари сбилось,  задравшись  выше
талии, бретельки сползли,  обнажив  ее  груди.  Правая  ладонь  Роз-Мари
покоилась на волосах Джимми, а левая на его животе. Джимми был абсолютно
обнажен, но, едва увидев вошедших, соскочил с кровати  и  стянул  с  нее
простыню, чтобы прикрыть ею наготу, будто халатом. Он понял все.
   - Не здесь, выйдем, - бросил он, двинувшись им навстречу.
   Роз-Мари все еще не понимала, что происходит. Когда Джимми двинулся к
двери, она бросилась  к  нему,  но  он  уклонился.  Вышел  из  дверей  в
окружении Джорджио, Пити и Винсента. А затем Роз-Мари взмолилась:
   - Пиппи, Пиппи, пожалуйста, не надо! - И лишь когда трое из пришедших
обернулись, чтобы поглядеть на нее, Роз-Мари поняла,  что  это  они,  ее
братья. - Джорджио, Пити, Винсент! Не надо! Не надо!
   Это был самый трудный момент для Пиппи. Если  Роз-Мари  проболтается,
Семья Клерикуцио обречена. И  его  долг  -  убить  ее.  Дон  не  отдавал
специальных инструкций на сей счет; да и как мог  он  одобрить  убийство
собственной дочери? Подчинятся ли приказу братья Роз-Мари? И откуда  она
знает, что это они? Приняв решение, Пиппи вышел в  коридор  с  Джимми  и
тремя братьями Роз-Мари и закрыл за собой дверь.
   По данному поводу  дон  отдал  весьма  недвусмысленные  распоряжения.
Джимми Сантадио должен быть  задушен.  Пожалуй,  просто  из  милосердия,
чтобы его тело не было изувечено и близкие могли его оплакать. Вероятно,
дань традиции не проливать крови приговоренных к смерти близких.
   Внезапно