ь полковнику жизнь.
   Только в сентябре 1949  года  полковник  Лука  прибыл  на  Сицилию  с
отрядом в две тысячи человек. Он полагал, что  этого  будет  достаточно:
слишком много чести для Гильяно, если против него выставят  пятитысячную
армию. Он же всего-навсего разбойник,  с  которым  давно  уже  следовало
покончить.
   Для начала Лука запретил сицилийским газетам печатать письма Гильяно.
Затем он арестовал его отца с матерью по обвинению в  сговоре  со  своим
сыном. И наконец, он  приказал  арестовать  и  допросить  более  двухсот
жителей Монтелепре на том основании, что они  являются  тайными  членами
отряда  Гильяно.  Арестованных  доставили  в  тюрьмы  Палермо,  усиленно
охраняемые людьми полковника Луки. Все эти  акции  были  предприняты  на
основании  законов,  существовавших  при  Муссолини  и  до  сих  пор  не
отмененных.
   В доме Гильяно устроили обыск и нашли  потайные  ходы.  Во  Флоренции
была арестована Венера. Но ее тут же отпустили, так как она  утверждала,
что ни о каких лазах понятия не имеет. Не то чтобы ей  поверили,  просто
инспектор Веларди надеялся, что, если она будет на свободе, ее  навестит
Гильяно.
   Итальянские газеты превозносили полковника Луку до небес:  наконец-то
нашелся "серьезный" человек. Министр Трецца был  в  восторге  от  своего
выбора,   особенно   после   того,   как   получил    поздравление    от
премьер-министра. И только на  дона  Кроче  это  не  произвело  никакого
впечатления.
 
*** 
 
   Первый месяц Гильяно изучал действия Луки и  размещение  карабинеров.
Он  восхищался  проницательностью   полковника,   запретившего   газетам
печатать его письма, лишив его таким образом  возможности  обращаться  к
народу Сицилии. Но когда полковник Лука арестовал жителей Монтелепре - и
виновных и невиновных, всех подряд, -  восхищение  Гильяно  переросло  в
ненависть. Когда же  были  арестованы  его  родители,  Гильяно  охватила
убийственная холодная ярость.
   Два дня Гильяно не выходил из своей  пещеры  в  горах  Каммараты.  Он
строил планы и обдумывал то, что ему было известно о двухтысячной  армии
карабинеров под командованием полковника Луки. По крайней мере тысяча из
них находилась в  Палермо  и  его  окрестностях:  они  ждали,  когда  он
попытается прийти на выручку  к  своим  родителям.  Другая  тысяча  была
сосредоточена в районе  Монтелепре,  Пьяни-деи-Гречи,  Сан-Джузеппе-Ято,
Партинико и Корлеоне, многие  жители  этих  городков  тайно  состояли  в
отряде, и на них можно было рассчитывать в случае боя.
   Сам же полковник Лука был  неуязвим:  он  со  своим  штабом  засел  в
Палермо. Значит, надо будет его оттуда выманить.
   Подстегиваемый гневом, Тури Гильяно начал строить тактические  планы.
Это  были  четкие  математические  схемы,  простые,  как  детская  игра.
Срабатывали они почти безотказно, ну а если вдруг  случится  осечка,  он
всегда  мог  скрыться  в  горах.  Но  он  знал,  что  все   зависит   от
безукоризненного выполнения каждой,  пусть  даже  самой  незначительной,
детали.
   Вызвав в пещеру Аспану Пишотту, он рассказал ему о задуманном.  Затем
сообщил Пассатемпо, Терранове, капралу  Сильвестро  и  Стефану  Андолини
лишь то, что каждому необходимо было знать, чтобы выполнить свою миссию.
***
 
   Карабинеры  во  всей  Западной  Сицилии  получали  деньги  из  своего
главного штаба в Палермо. Раз в месяц фургон с  деньгами  под  усиленной
охраной объезжал все городские гарнизоны и штабы, находившиеся в  данной
провинции. Платили наличными: каждому  карабинеру  выдавали  конверт,  в
котором лежала  точная  сумма  крупными  и  мелкими  деньгами.  Конверты
опускали в деревянные ящики с прорезями, которые затем ставили  в  кузов
грузовика, служившего когда-то для подвозки оружия американской армии.
   Водитель был вооружен пистолетом, кассир рядом  с  ним  -  винтовкой.
Когда фургон с миллионами лир выезжал  из  Палермо,  впереди  ехали  три
джипа-разведчика (в каждом из них - пулемет и четверо солдат) и  тут  же
шел  грузовик  с  двадцатью  карабинерами,  вооруженными  автоматами   и
винтовками. За фургоном ехало две машины, в каждой из которых сидело  по
шесть человек. Все машины были снабжены рациями, чтобы, если понадобится
помощь, можно было связаться с  Палермо  или  с  близлежащими  казармами
карабинеров. Ни у кого  не  возникало  опасений,  что  разбойники  могут
напасть на такую охрану. Ведь это было бы самоубийством.
   Караван с деньгами  двинулся  в  путь  рано  утром  и  сделал  первую
остановку в маленьком городке Томмазо-Натале. Оттуда он выехал на горную
дорогу, ведущую в Монтелепре. Кассир и  охрана  знали,  что  день  будет
долгим, и ехали быстро. В пути они жевали хлеб  с  колбасой  и  запивали
вином из бутылок. Они перекидывались шутками и смеялись; шоферы передних
джипов сложили оружие на пол. Но, перевалив через  последнюю  вершину  и
уже начав спускаться к Монтелепре, они увидели на дороге большущее стадо
овец. Головные джипы вклинились в стадо: охранники  принялись  орать  на
пастухов в домотканой одежде. Солдатам не терпелось поскорее  попасть  в
прохладные казармы и съесть чего-нибудь горячего, раздеться и завалиться
в постель - у них  наступил  обеденный  перерыв  -  или  перекинуться  в
картишки. Опасности никакой: ведь всего в  нескольких  милях  отсюда,  в
Монтелепре, стоял гарнизон  полковника  Луки  из  пятисот  человек.  Они
видели, как следом за ними в море овец въехал фургон с деньгами,  но  не
заметили, что  он  сразу  же  застрял  -  никакой  бреши  перед  ним  не
открылось.
   Пастухи изо всех сил старались освободить ему путь. Они были так этим
заняты, что, казалось, не замечали сигнальных гудков,  криков,  смеха  и
ругательств охранников. Ничто пока не давало повода для волнения.
   Внезапно фургон окружили шестеро пастухов. Двое достали из-под курток
ружья и вытащили из кабины водителя и кассира.  А  у  обоих  карабинеров
отняли оружие. Четверо других принялись выбрасывать ящики с  конвертами,
в которых лежали  деньги.  Эту  операцию  возглавлял  Пассатемпо  -  его
зверская рожа и могучий торс нагнали на карабинеров  страху  не  меньше,
чем ружья.
   В тот же миг склоны по обе стороны дороги ожили - вниз по ним  бежали
разбойники с винтовками и автоматами. Шины двух  замыкающих  автомобилей
были прострелены, и перед первым из них вырос Пишотта. Он крикнул:
   - Выходите немедленно, оружие оставьте  в  машине,  и  тогда  сегодня
вечером будете  ужинать  в  Палермо.  Нечего  строить  из  себя  героев,
деньги-то мы забираем не ваши.
   А далеко впереди грузовик с солдатами и  три  разведывательных  джипа
уже спустились с последнего  холма  и  подъезжали  к  Монтелепре,  когда
старший офицер вдруг заметил, что за ними никто не  едет.  А  на  дороге
овец стало еще больше, так что он был  полностью  отрезан  от  остальной
колонны.  По  рации  он  приказал  одному  из  джипов  повернуть  назад.
Остальным знаком велел остановиться на обочине и ждать.
   Джип развернулся и снова  пополз  вверх  по  холму.  На  полпути  его
встретил огонь винтовок и пулеметов. Четверых солдат, сидевших в  джипе,
моментально  прошило  пулями;  оставшись  без  водителя,  джип   потерял
управление и медленно покатился вниз, назад к конвою.
   Командир карабинеров соскочил со своего джипа и крикнул  солдатам  на
грузовике, чтоб они слезли и рассыпались цепью. Два  других  джипа,  как
испуганные зайцы, помчались вперед, ища укрытия. Но  поделать  эти  люди
ничего не могли. Им не вызволить было фургон, так как  он  находился  за
холмом; они даже не могли открыть огонь по отряду Гильяно,  а  его  люди
тем временем распихивали по карманам конверты с деньгами. К тому же  они
держали высоту, и им вполне  хватило  бы  патронов,  чтобы  перестрелять
всех,  кто  к  ним  сунется.  Карабинерам  ничего  не  оставалось,   как
образовать стрелковую цепь и вести огонь наугад.
 
*** 
 
   А в Монтелепре фельдфебель ждал фургон с деньгами. Он вечно оставался
без гроша к концу месяца и сейчас, как и все его подчиненные, предвкушал
приятный вечер  в  Палермо,  где  он  с  друзьями  отужинает  в  дорогом
ресторане в окружении хорошеньких женщин. Услышав выстрелы, он удивился.
Гильяно ни за что не решится напасть на его патруль средь бела дня,  тем
более что в округе  находится  пятьсот  солдат  подкрепления  полковника
Луки.
   В этот момент фельдфебель  услышал  сильный  взрыв  у  ворот  казармы
Беллампо. Один из бронетранспортеров,  оставленный  во  дворе,  вспыхнул
оранжевым пламенем. Сразу  же  раздался  стрекот  тяжелых  пулеметов  со
стороны дороги, ведущей в Кастельветрано и прибрежный город  Трапани,  а
вслед за ним - треск винтовочных выстрелов у подножия гор,  недалеко  от
города.  Он  увидел,  как  его  карабинеры,  патрулировавшие  по  улицам
Монтелепре, мчатся в казармы, кто пешком, а кто на джипах,  спасая  свою
шкуру, и постепенно до него дошло, что Тури Гильяно бросил все свои силы
на уничтожение гарнизона полковника Луки.
 
*** 
 
   С высокой скалы над Монтелепре Тури Гильяно наблюдал в  бинокль,  как
грабили фургон с деньгами. Стоило ему повернуться на девяносто градусов,
и он видел бои на улицах города, дерзкое нападение на казарму  Беллампо,
стычки с карабинерами на дорогах  вдоль  побережья.  Все  его  командиры
действовали  безупречно.  Пассатемпо  и  его  люди  очистили  фургон   с
деньгами; Пишотта задержал карабинеров, следовавших за  фургоном;  отряд
Террановы, усиленный новым пополнением, напал на казарму Беллампо и  вел
бой с карабинерами. Люди, которыми командовал  сам  Гильяно,  удерживали
позиции у подножия горы.  А  Стефан  Андолини,  настоящий  Фра  Дьяволо,
готовил сюрприз.
 
*** 
 
   В своем штабе в Палермо полковник Лука выслушал сообщение о похищении
жалованья карабинеров  со  странным,  как  показалось  его  подчиненным,
спокойствием. На самом же деле он кипел от ярости, так как Гильяно обвел
его  вокруг  пальца,  и  недоумевал,  откуда  Гильяно  сумел   раздобыть
информацию о передвижениях карабинеров. Четверо карабинеров  были  убиты
во время нападения на фургон,  еще  десять  -  ранены  в  ходе  схватки,
навязанной отрядом Гильяно.
   Полковник Лука все еще слушал по телефону донесения о потерях,  когда
в комнату ворвался капитан  Перенце  -  его  толстые  щеки  тряслись  от
возбуждения. Ему только что доложили, что на месте схватки остался  один
убитый и несколько раненых  разбойников.  На  трупе  найдены  документы,
устанавливающие его личность, а кроме того, его  опознали  двое  жителей
Монтелепре. Убитый - не кто иной, как Тури Гильяно.
   Хотя полковник Лука отличался и умом и прозорливостью, тем  не  менее
он возликовал. Военная история знает множество примеров,  когда  великие
победы  и  блестящие  тактические  маневры  из-за   мелкой   случайности
сводились  к  нулю.  По  воле  судьбы  слепая  пуля  нашла   неуловимого
разбойника. Но тут к полковнику вернулась осторожность.  Слишком  велика
была удача, она могла обернуться ловушкой. Ну что ж,  он  не  станет  ее
обходить, а, попавшись, уничтожит того, кто ее поставил.
   Полковник Лука как  следует  подготовился,  и  быстроходная  колонна,
способная отразить  любую  атаку,  двинулась  в  путь.  Первыми  выехали
бронетранспортеры, за  ними  следовал  пуленепробиваемый  автомобиль,  в
котором ехали полковник Лука и инспектор Веларди - он  настоял  на  том,
чтобы присутствовать при опознании, на самом же  деле  хотел  убедиться,
нет ли на трупе Завещания. Следом ехали транспортные грузовики с  личным
составом  в  полной  боевой  готовности.  Всю  эту  колонну  возглавляли
двадцать  разведывательных  джипов,  в  которых  находились  вооруженные
десантники. Гарнизону Монтелепре  было  приказано  охранять  подступы  к
городу и установить наблюдательные посты в близлежащих  горах.  Пехотные
патрули, вооруженные до зубов, следили за дорогой по всей ее длине.
   Полковник Лука вместе со своей колонной добрался до Монтелепре меньше
чем за час. Никто на них не напал: демонстрация техники  и  оружия  была
устрашающей. Но полковника ждало разочарование.
   Инспектор  Веларди  заявил,  что  труп,  лежавший  в  карете  "скорой
помощи", которая стояла у казармы Беллампо, никак не походил на Гильяно.
Пуля, убившая этого человека, изуродовала его  лицо,  но  не  настолько,
чтобы сбить с  толку  инспектора  Веларди.  Для  опознания  привели  еще
несколько человек, которые подтвердили, что это -  не  Гильяно.  Значит,
ловушка: Гильяно  явно  рассчитывал,  что  полковник  помчится  к  месту
происшествия, не позаботившись об охране, и попадет в засаду.  Полковник
Лука приказал принять  необходимые  меры  предосторожности,  но  ему  не
терпелось поскорее попасть в свой штаб в Палермо, чтобы лично сообщить в
Рим обо всем, что произошло, и предупредить ложные  донесения  о  смерти
Гильяно. Убедившись, что все его карабинеры на месте и, если на обратном
пути встретится засада, она не застигнет их врасплох, он вскочил в  один
из быстроходных  разведывательных  джипов,  ехавших  во  главе  колонны.
Инспектор Веларди сел рядом с ним.
   Желание полковника побыстрее попасть в Палермо спасло им обоим жизнь.
Когда  летучая  колонна,  с  предназначавшимся  для   Луки   автомобилем
посередине, приближалась к Палермо, раздался оглушительный взрыв. Машина
командира подпрыгнула на десять  футов  вверх  и  грохнулась  на  землю,
объятая пламенем, - горящие остатки ее разлетелись по ближайшим  холмам.
Из тридцати солдат  на  транспортном  грузовике,  следовавшем  сразу  за
машиной, восемь человек погибли и пятнадцать были ранены. Двух  офицеров
в автомобиле Луки разорвало на куски.
   Сообщая  министру  Трецце  эту  прискорбную  весть,  полковник   Лука
попросил его немедленно переправить на Сицилию еще  три  тысячи  солдат,
оставленных на материке.
 
*** 
 
   Дон Кроче знал: налеты не прекратятся, пока родители Гильяно сидят  в
тюрьме, поэтому он добился того, чтобы их выпустили.
   Но вот помешать прибытию на остров дополнительных сил он  не  мог,  а
теперь в Монтелепре и прилегавших к нему районах  было  уже  две  тысячи
солдат. Еще три тысячи обшаривали горы.  Семьсот  жителей  Монтелепре  и
провинции  Палермо   были   арестованы   полковником   Лукой,   которому
правительство христианских демократов дало особые полномочия, и сидели в
тюрьме в ожидании допроса. На острове был введен комендантский  час:  он
начинался в сумерки и кончался только  с  рассветом;  жители  сидели  по
домам, а  приезжих,  не  имевших  специальных  пропусков,  отправляли  в
тюрьму. Во всей провинции господствовал террор.
   Дон Кроче не без тревоги наблюдал за  тем,  как  Гильяно  загоняли  в
угол.
 
Глава 24 
 
   До прихода армии Луки, когда Гильяно мог в  любое  время  являться  в
Монтелепре, он часто встречал Юстину Ферра. Иногда она приходила  в  дом
Гильяно с поручением,  иногда  -  чтобы  получить  от  него  деньги  для
родителей. Гильяно все не  замечал,  что  она  превратилась  в  красивую
молодую женщину, пока однажды не увидел ее вместе с родителями на  улице
в Палермо. Они приехали приодеться к празднику - купить то, чего не было
в магазинах маленького городка Монтелепре. А Гильяно и его люди приехали
в Палермо за продуктами.
   Гильяно не видел девушку около полугода - она выросла и  постройнела.
Она была высокой для сицилийки, в новых туфлях на каблуках, делавших  ее
ноги, неуверенно ступавшие по  мостовой,  еще  длиннее.  Ей  только  что
исполнилось шестнадцать лет, но физически это была уже взрослая  женщина
- лицо и тело ее рано расцвели на  теплой  земле  Сицилии.  Три  гребня,
украшенных камнями, скрепляли корону из ее иссиня-черных волос, открывая
шею, золотистую и длинную, как у женщин на египетских вазах. Ее огромные
глаза  смотрели  вопрошающе,  и  только  рот,  несмотря   на   всю   его
чувственность, выдавал ее  юный  возраст.  На  ней  было  белое  платье,
украшенное спереди красной лентой.
   Она была до того прелестна, что Гильяно долго не мог оторвать от  нее
глаз. Он сидел в открытом кафе в окружении своих людей,  расположившихся
за соседними столиками, когда она в сопровождении родителей прошла мимо.
Они его заметили. Ни один мускул не дрогнул  на  лице  отца  Юстины:  он
сделал вид, что не узнал Гильяно. Мать тоже торопливо отвела  взгляд.  И
только Юстина смотрела на него  во  все  глаза.  Она  не  поздоровалась,
достаточно хорошо зная сицилийские обычаи, но взгляды их встретились,  и
он увидел, как дрогнули ее губы в улыбке. На залитой солнцем  улице  она
излучала мерцающее сияние так рано расцветающей чувственной  сицилийской
красоты. С тех пор как Гильяно ушел в горы, он не доверял любви. Он  был
убежден, что в любви один подчиняет себе  другого  и  в  этом  неизбежно
таится семя предательства, но сейчас он  вдруг  почувствовал  неодолимое
желание упасть на колени перед другим существом  и  добровольно  принять
обет рабской верности. Ему и в голову не пришло, что это любовь.
   А  через  месяц  Гильяно  понял,  что  ему  уже  не   избавиться   от
воспоминаний о Юстине Ферра, стоящей в потоке солнечных лучей  на  улице
Палермо... В родительском доме все еще хранилась его гитара, и он мечтал
сыграть на ней для Юстины. Он покажет ей свои стихи, написанные  за  эти
годы, - некоторые из них были напечатаны в сицилийских газетах. Он  даже
подумывал о том, чтобы пробраться в Монтелепре и навестить ее, и плевать
ему на двухтысячный  отряд  специального  назначения  под  командованием
полковника Луки. Тут к нему вернулся рассудок, и он  понял,  что  с  ним
творится что-то неладное.
   Все это глупые фантазии. В его жизни могло быть  только  два  исхода:
либо его убьют карабинеры, либо он найдет убежище в Америке, а  если  он
не выкинет девчонку из головы, никакой Америки ему не видать. Он  должен
забыть ее. Если  он  ее  соблазнит  или  похитит,  ее  отец  станет  его
смертельным врагом, а их у него и  так  предостаточно.  Однажды  он  сам
отлупил Аспану за то, что тот соблазнил невинную девушку, и за эти  годы
казнил троих за изнасилование. Нет, его чувство  к  Юстине  было  совсем
другим:  он  хотел,  чтобы  она  была  счастлива,  чтобы   любила   его,
восхищалась им, чтобы видела его таким, какой однажды он увидел  ее.  Он
хотел, чтобы ее глаза светились любовью и доверием.
   Но  все  эти  варианты  он  перебирал  в  уме  просто   по   привычке
анализировать. Он уже решил, как поступит. Он женится на девушке. Тайно.
Никто, кроме ее родных ну и, конечно, Аспану Пишотты да  еще  нескольких
верных членов отряда, не будет об этом знать. В минуты затишья ее  будут
привозить к нему в горы под надежной  охраной,  и  они  день-два  смогут
проводить вместе. Разумеется, быть женой Тури Гильяно -  опасно,  но  он
постарается отправить ее в Америку, чтобы она до  поры  ждала  его  там.
Только одно его волновало - как к нему относится Юстина?
 
*** 
 
   Вот уже пять лет Чезеро Ферра был тайным членом  отряда  Гильяно;  он
никогда  не  принимал  участия  в  боевых  операциях  -  только  собирал
информацию.  Он  и  его  жена  знали  родителей  Гильяно:  они  жили  по
соседству, на виа Белла, через десять домов друг от  друга.  Чезеро  был
образованнее многих в Монтелепре, и его не могла удовлетворить работа на
ферме. Когда маленькая Юстина  потеряла  деньги,  а  Гильяно,  возместив
потерю, отправил ее домой с запиской, в которой говорилось, что их семья
отныне находится под его покровительством, Чезеро Ферра пришел  к  Марии
Ломбарде и предложил свои услуги. В  Палермо  и  Монтелепре  он  добывал
сведения о полицейских шпиках, о  передвижении  патрулей  карабинеров  и
маршрутах богатых купцов, которых  собирался  похитить  Гильяно.  Чезеро
всегда получал свою долю выкупа и через некоторое время открыл небольшую
таверну  в  Монтелепре,  что  было  хорошим  подспорьем  в  его   тайной
деятельности.
   Когда его сын Сильвио вернулся с фронта социалистическим  агитатором,
Чезеро выгнал его из дома. Не пото