елался намного легче. Решили не
пользоваться  никакими  глушителями:  на  случай,   если   кто-нибудь   из
посетителей ресторана не поймет,  в  чем  дело,  и  решит  вмешаться.  Шум
выстрела разгонит всех.
     Клеменца продолжал наставлять Майкла:
     - В момент, когда пистолет будет тебе уже не нужен, брось его, просто
дай ему упасть возле себя. Никто не обратит на  это  внимания.  Все  будут
думать, что ты все еще вооружен. Уходи  оттуда  быстро,  но  не  беги.  Не
смотри ни кому в глаза, но и не отворачивайся от  них.  Помни,  они  будут
тебя бояться,  поверь  мне.  Никто  не  вмешается.  На  улице  тебя  будет
поджидать Тессио с машиной. Вскочишь в машину,  а  остальное  предоставишь
ему. Увидишь, как быстро улаживаются  подобные  дела.  Теперь  надень  эту
шляпу, посмотрим, как ты выглядишь.
     Он протянул Майклу серую фетровую шляпу. Майкл,  который  никогда  не
носил шляп, скривил губы, но Клеменца успокоил его:
     - Это  помешает  опознанию.  Об  отпечатках  пальцев  не  беспокойся.
Рукоятка и курок покрыты особой лентой. Не притрагивайся ни к какой другой
части пистолета помни об этом.
     - Сонни уже узнал, куда берет меня Солоццо? - спросил Майкл.
     Клеменца пожал плечами.
     - Пока нет. Солоццо ведет себя  очень  осторожно.  Но  ты  не  должен
волноваться тебя он не тронет. Пока ты не вернешься, посредник останется у
нас. Если с тобой что-нибудь случится, то он заплатит за это.
     - А с какой стати он сует голову в петлю? - спросил Майкл.
     - Он получает за это много денег, -  ответил  Клеменца.  -  Небольшое
состояние. Кроме того, это важный человек в семействе. Солоццо  не  сможет
допустить, чтобы с ним что-нибудь случилось. Для Солоццо твоя жизнь  менее
ценна, чем жизнь посредника. Так что ты будешь в полной безопасности. Весь
ад достанется нам.
     - До какой степени обострится ситуация? - спросил Майкл.
     - До самой крайней, - ответил Клеменца. - Это  означает  войну  между
семействами Татаглия и  Корлеоне.  Остальные  семьи  пойдут  с  семейством
Татаглия. Этой зимой санитарной службе  придется  вынести  с  улиц  немало
трупов. - Он пожал плечами. - Подобные вещи  непременно  должны  случаться
раз в десять лет или что-то вроде этого. Это своеобразная  очистка  крови.
Кроме того, если мы уступим им в  мелочах,  они  все  захотят  прибрать  к
рукам. Надо остановить их в самом начале. Как надо было остановить Гитлера
еще в Мюнхене.
     Майкл вспомнил, что буквально то же самое говорил  его  отец  в  1939
году,  еще  до  начала  войны.  "Если  бы  министерством  иностранных  дел
управляло наше семейство, война никогда бы не вспыхнула бы", - подумал  он
с легкой улыбкой на губах.
     Они вернулись на аллею к дому дона, где  Сонни  продолжал  руководить
своим штабом. Майкл поразился тому, что Сонни может так долго не  выходить
из дома. В конце концов, он вынужден будет высунуть нос. Они застали Сонни
дремлющим на диване. На столике валялись остатки позднего  обеда:  кусочки
бифштекса, хлебные крошки и полупустая бутылка виски.
     Кабинет отца, в котором обычно  было  очень  чисто,  начал  принимать
запущенный вид. Майкл растормошил брата:
     - Почему бы тебе не позволить убрать комнату?
     Сонни зевнул.
     - Чем ты занимаешься? Проверяешь казармы? Майк, мы еще не знаем, куда
эти выродки Солоццо и Мак-Клуски собираются тебя  вести.  Если  так  и  не
узнаем, то куда, черт побери, нам нести пистолет.
     - А я не могу взять его с собой? - спросил Майкл. - Может  быть,  они
не станут меня обыскивать, а если  обыщут,  то  необязательно  должны  его
обнаружить. А если и обнаружат - что из этого? Они просто отнимут пистолет
и ничего мне не сделают.
     Сонни покачал головой.
     - Нет, - сказал он.  -  Мы  должны  позаботиться  о  том,  чтобы  это
оказалось верным ударом по Солоццо. Помни, его ты должен трахнуть  первым,
если это только возможно. У Мак-Клуски более замедленная реакция и  он  не
так сообразителен. У тебя  будет  масса  времени,  чтобы  прикончить  его.
Клеменца сказал тебе, что ты должен бросить пистолет?
     - Миллион раз, - ответил Майкл.
     Сонни встал с дивана и потянулся.
     - Как поживает твоя челюсть, мальчик?
     - Паскудно, - ответил Майкл.
     Действительно, левая половина лица сильно ныла и, кроме того,  мешала
стальная нить, соединявшая обе челюсти. Он взял  бутылку  виски  и  сделал
несколько глотков. Боль ослабела.
     - Спокойнее, мальчик, теперь не время пить, - сказал Сонни.
     - Ради бога, Сонни, перестань играть роль старшего  брата,  -  сказал
Майкл. - Мне приходилось драться с куда более крепкими парнями,  чем  твой
Солоццо, и в куда более скверных условиях. Где, черт побери, его минометы?
И имеется ли у него воздушное  прикрытие?  А  тяжелая  артиллерия?  Минные
поля? Он всего-навсего хитрая сука и прикрывает  его  жирный  полицейский.
Надо только решиться убить их, и тогда нет никаких проблем. Самое  трудное
- решиться.
     В комнату вошел Том Хаген. Он приветствовал  Сонни  и  Майкла  кивком
головы и тотчас же подошел к телефону. Связавшись с несколькими  номерами,
он повернулся к Сонни.
     - Ни намека, - сказал он. - Солоццо осторожен.
     Зазвонил телефон.  Сонни  взял  трубку  и  поднял  руку,  давая  знак
молчать, хотя в комнате никто не  говорил.  Он  что-то  записал,  а  потом
сказал:
     - О'кэй, он там будет.
     Сонни положил трубку и засмеялся.
     - Этот сукин сын Солоццо действительно чего-то стоит. Вот  программа:
сегодня в восемь часов вечера они  с  капитаном  Мак-Клуски  встретятся  с
Майком возле кабака Джека Демпси на Бродвее.  Они  отправятся  в  какое-то
тайное место, где состоятся переговоры. Но послушайте, что дальше. Майк  и
Солоццо будут говорить по-итальянски,  и  ирландец-полицейский  ничего  не
поймет.  Он  даже  говорит,  что  Мак-Клуски  не  знает  ни  одного  слова
по-итальянски кроме "сольди" (деньги).
     - Я в этом деле тоже довольно ржав, но ничего, нам долго говорить  не
придется, - сухо сказал Майкл.
     - Мы не позволим Майку идти прежде, чем  посредник  будет  у  нас,  -
сказал Хаген. - Это уже улажено?
     Клеменца утвердительно кивнул головой.
     - Посредник у меня дома и играет в карты с тремя нашими  людьми.  Они
не позволят ему уйти прежде, чем я им прикажу.
     Сонни откинулся на спинку кожаного кресла.
     - Как теперь определить место встречи? Том, как случилось,  что  наши
осведомители в семействе Татаглия нам ничего не сообщили?
     Хаген пожал плечами.
     - Солоццо и в самом деле умен. Он делает все сам,  без  напарников  и
охраны; считает, что  капитана  вполне  достаточно.  Придется  следить  за
каждым шагом Майка.
     Сонни отрицательно покачал головой.
     - Нет, от  слежки  при  желании  каждый  может  избавиться.  Это  они
проверят в первую очередь.
     Было уже пять часов пополудни. Сонни, с выражением  озабоченности  на
лице, сказал:
     - Может быть, Майку стоит перестрелять всех в машине, которая за  ним
придет?
     Хаген отрицательно покачал головой.
     - А если Солоццо не будет в машине? Мы только впустую  раскроем  свои
козыри. Дьявол, мы обязаны обнаружить, куда Солоццо собирается его вести.
     Вмешался Клеменца.
     - Может быть, попытаться отгадать, почему он держит это в тайне?
     Майкл ответил ему нетерпеливым тоном:
     - Речь идет о безопасности. С какой стати он будет  посвящать  нас  в
детали, которые нам знать необязательно? Кроме того, он чует опасность. Он
хитер, как  дьявол,  и  даже  в  присутствии  офицера  полиции  не  теряет
осторожности.
     Хаген щелкнул пальцами.
     - А почему ты не позвонил этому сыщику, Филипсу? - спросил он  Сонни.
- Быть может,  ему  удастся  узнать,  где  можно  искать  капитана?  Стоит
попробовать. Мак-Клуски не так волнуется за свою безопасность.
     Сонни  взял  трубку  и  набрал  номер.  Нежным  голосом  он  произнес
несколько слов, а потом положил трубку.
     - Он сам нам позвонит, - сказал Сонни.
     Через полчаса раздался звонок. Это был Филипс. Сонни записал что-то в
блокноте, а потом положил трубку. На лице его резко обозначились морщины.
     - Я думаю, что мы получили, что нам нужно, -  сказал  он.  -  Капитан
Мак-Клуски всегда сообщает, где его  можно  найти.  Сегодня  с  восьми  до
десяти часов вечера он будет в "Луна Азуре", в Бронксе. Кому-нибудь из вас
это место знакомо?
     Ответил уверенным голосом Тессио:
     - Я знаю это  место.  Для  нас  это  просто  замечательно.  Маленький
семейный ресторанчик с отдельными секциями, где  можно  говорить  почти  с
глазу на глаз. Замечательная кухня. Никто не сует носа  не  в  свое  дело.
Отлично. - Он наклонился над столом и сложил  окурки  в  виде  "наглядного
пособия". - Вот вход. Когда кончишь, иди к выходу, поверни налево, а потом
заверни  за  угол.  Я  увижу  тебя,  включу  фары  и  поеду.  Если   будут
неприятности, крикни. Я зайду и постараюсь вытащить тебя оттуда. Клеменца,
ты должен работать быстро. Пошли туда  кого-нибудь  с  пистолетом.  У  них
уборная старого типа, с большим промежутком между бачком и  стеной.  Пусть
твой человек прикрепит пистолет к задней стенке бачка.  Майк,  они  обыщут
тебя в машине  и,  убедившись  что  ты  чист,  перестанут  волноваться.  В
ресторане обожди немного, потом извинись и скажи, что ты  должен  выйти  в
уборную. Нет, лучше попроси разрешения выйти. Они ни о чем не  догадаются.
Но как только выйдешь оттуда, не теряй времени. Не садись снова  за  стол,
сразу начинай стрелять. В голову. Два выстрела по черепам, ноги в руки - и
на улицу.
     Сонни слушал с напряженным вниманием.
     - Я хочу, чтобы пистолет положил самый надежный человек, - сказал  он
Клеменца. - Я не хочу, чтобы мой брат вышел из сортира с членом в руках.
     Клеменца ответил, подчеркивая каждое слово:
     - Пистолет будет там.
     - О'кэй, - сказал Сонни. - Начинайте двигаться.
     Тессио и Клеменца ушли.
     - Я должен отвезти Майка в Нью-Йорк? - спросил Хаген.
     - Нет, - ответил Сонни. - Ты мне необходим  здесь.  Как  только  Майк
кончит, наступит наш черед, и ты мне  будешь  нужен.  Наши  газетчики  уже
готовы?
     - Я накормлю их информацией в тот момент, когда  об  убийстве  станет
известно, - ответил Хаген.
     Сонни встал, подошел к Майклу и пожал ему руку.
     - О'кэй, мальчик, - сказал он ему. -  Я  сам  поговорю  с  матерью  и
объясню, почему ты не пришел попрощаться. При первой возможности дам знать
твоей девушке. О'кэй?
     - О'кэй, - ответил Майкл. - Когда, ты думаешь, я смогу вернуться?
     - Не раньше, чем через год, - ответил Сонни.
     - Дон способен действовать быстрее, но на это не рассчитывай, Майк, -
добавил Хаген. - Момент твоего возвращения зависит от многих  факторов.  В
какой степени, например, мы сумеем ввести в заблуждение прессу?  Насколько
полиция будет заинтересована в том,  чтобы  скрыть  детали  убийства?  Как
отреагируют другие семейства? Здесь будет очень жарко, и это единственное,
в чем мы можем быть абсолютно уверены.
     Майкл пожал руку Хагена.
     - Сделай все, что в твоих силах,  -  сказал  он.  -  Мне  не  хочется
прожить еще три года вне дома.
     - Еще не поздно отказаться, Майк, - проговорил  Хаген.  -  Мы  сумеем
найти кого-нибудь другого. Можно обсудить другие возможности. Например,  я
не совсем уверен, что мы обязаны убить Солоццо.
     Майкл засмеялся.
     - Мы можем убедить себя в чем угодно - сказал он.  -  Но  впервые  мы
приняли правильное решение. Я жил без забот, пришло время расплачиваться.
     - Сломанная челюсть не должна ожесточить  тебя,  -  сказал  Хаген.  -
Мак-Клуски идиот, и это был бизнес, а не сведение личных счетов.
     Во второй раз лицо Майкла Корлеоне поразительно напомнило ему дона.
     - Том, не позволяй  ни  кому  насмехаться  над  собой.  Каждый  кусок
дерьма, который человек вынужден съедать - личное дело. Они  называют  это
бизнесом. О'кэй. Но это так же личное дело, как и ад. И знаешь, у  кого  я
этому научился? У дона. У моего отца. Если градом било его  друга,  старик
считал это личным оскорблением. И именно это сделало его великим.  Великим
доном. Он, подобно богу, все  считает  своим  делом.  Ему  знакомо  каждое
перышко, выпавшее из хвоста птицы, и он знает, куда оно  упало.  Верно?  Я
пришел поздно, но пойду я до конца. Верно, черт побери, сломанную  челюсть
я считаю личным для себя оскорблением; верно, к покушению  на  отца  я  не
могу отнестись, как к деловому спору. - Он засмеялся. - Скажи старику, что
всему этому я выучился у него и что я рад возможности отблагодарить его за
все, что он мне дал.  Он  был  хорошим  отцом,  -  он  остановился,  потом
задумчиво добавил. - Знаешь, Том, я не  могу  припомнить,  чтобы  он  меня
когда-либо бил. И Сонни тоже. И Фредо. И, разумеется, Конни -  на  нее  он
даже не кричал. Скажи мне правду, Том, скольких людей, по-твоему, дон убил
или приказал убить?
     Том Хаген повернулся к нему.
     -  Одной  вещи  ты  выучился  не  у  него.  Тому,   как   ты   сейчас
разговариваешь. Есть вещи, которые надо делать и которые ты делаешь, но  о
которых ты никогда не говоришь. Ты не пытаешься их  оправдать.  Ты  просто
делаешь. Потом забываешь о них.
     Майкл сморщил в гневе лицо. Голос его, однако, прозвучал тихо.
     - Как консильори ты согласен с тем, что опасно для дона и всей  семьи
оставлять Солоццо в живых?
     - Да, - ответил Хаген.
     - О'кэй, - сказал Майкл. - Значит, я должен убить его.
     Майкл Корлеоне стоял возле ресторана Джека Демпси на Бродвее и  ждал.
Он посмотрел на часы. Было без  пяти  минут  восемь.  Солоццо  пунктуален.
Майкл позаботился о  том,  чтобы  прибыть  на  место  раньше  времени.  Он
находился здесь около четверти часа.
     Всю дорогу из Лонг-Бича он старался забыть все,  что  сказал  Хагену.
Ведь если он верит в то,  что  сказал,  его  жизнь  вступила  на  путь,  с
которого не сойти. "Нечего думать о подобных глупостях, -  грустно  сказал
себе Майкл. - Иначе можно сегодня  ночью  отправиться  на  тот  свет".  Он
должен полностью сконцентрироваться  на  предстоящей  миссии.  Солоццо  не
идиот, и Мак-Клуски тоже крепкий орешек.  Он  почувствовал  тупую  боль  в
челюсти и поблагодарил бога: боль не позволит ему отвлечься.
     Несмотря на то, что вот-вот  должны  были  начаться  представления  в
театрах, Бродвей в эту холодную зимнюю ночь был почти безлюден. Майкл даже
отпрянул, когда к тротуару подкатил длинный черный автомобиль, и водитель,
открыв дверцу, сказал:
     - Входи, Майк.
     Майкл не узнал водителя  -  молодого  гангстера  с  гладкими  черными
волосами и в  пальто  нараспашку.  На  заднем  сиденьи  сидели  капитан  и
Солоццо.
     Солоццо протянул руку над спинкой сиденья, и  Майкл  пожал  ее.  Рука
была сильной, горячей и сухой.
     - Я очень рад, что ты пришел, Майк, - сказал Солоццо. -  Надеюсь,  мы
сумеем все уладить. Это не соответствовало моим планам и никогда не должно
было случиться.
     - Я тоже надеюсь, что этой ночью мы сумеем уладить все дела,  -  тихо
сказал Майкл Корлеоне. - Я не  хочу,  чтобы  продолжали  беспокоить  моего
отца.
     - Его никто больше  не  побеспокоит,  -  искренним  тоном  проговорил
Солоццо. - Клянусь тебе своими детьми, его больше не  потревожат.  Надеюсь
ты не такой тупица, как твой брат  Сонни.  С  ним  невозможно  говорить  о
делах.
     - Он хороший мальчик, - проворчал капитан Мак-Клуски. - Он в порядке.
- Он прогнулся вперед, чтобы дружески похлопать Майкла по плечу. - Сожалею
о том, что произошло в тот вечер, Майк. Я, видно, становлюсь слишком  стар
и вспыльчив. Придется  идти  на  пенсию.  С  каждым  днем  становлюсь  все
раздражительнее.
     Потом со вздохом огорчения он принялся обыскивать Майкла. Майкл видел
легкую улыбку на губах водителя. Автомобиль катил  на  запад,  не  пытаясь
уйти от возможных преследователей. Потом поднялся на Вест-Сайд хайвей,  на
большой скорости обгоняя попутные автомобили и снова становясь в свой ряд.
Каждому, кто пытался бы за ними следить, пришлось  бы  проделывать  то  же
самое. Потом к ужасу Майкла, автомобиль въехал на мост Джорджа  Вашингтона
и  направился  к  Нью-Джерси.  Сонни  неправильно  информировали  о  месте
встречи.
     Автомобиль скользнул под арку  моста,  оставив  позади  шум  большого
города. Они собираются утопить его в  ближайшем  болоте  или  в  последний
момент изменили план? Но будучи уже почти на противоположном конце  моста,
шофер резко повернул  руль.  Машина  подскочила  в  воздух,  на  мгновение
замерла, а потом ринулась стремглав назад, в Нью-Йорк-Сити.  Мак-Клуски  и
Солоццо повернулись, чтобы  увидеть,  не  проделывает  ли  еще  кто-нибудь
подобный же маневр. Шофер и в самом деле торопился, они съехали с моста  и
направились к восточному Бронксу. Они петляли по боковым  улочкам,  но  за
ними не ехало  ни  одной  машины.  Был  уже  почти  девятый  час,  Солоццо
предложил сигареты Мак-Клуски и Майклу, но они отказались. Тогда он  зажег
сигарету для себя и сказал шоферу:
     - Красивая работа. Я этого не забуду.
     Спустя десять  минут  автомобиль  остановился  возле  ресторанчика  в
итальянском квартале. На улице не  было  ни  души,  а  в  самом  ресторане
ужинало всего несколько человек. Майкл боялся, что шофер войдет с ними, но
тот остался возле машины. Посредник не говорил о водителе,  о  нем  вообще
никто  не  говорил.  Взяв  его  с  собой,  Солоццо   нарушил   техническую
соглашения. Но Майкл решил не обращать на это внимания,  так  как,  по  их
убеждению, он должен был бояться упустить шансы на успех в переговорах.
     Солоццо  отказался  войти  в  секцию,  и  они   втроем   уселись   за
единственный круглый столик. В ресторане  кроме  них  находились  еще  два
человека. Майкл был бы удивлен, узнав, что это не люди Солоццо. Но это  не
имело значения. Прежде, чем они смогут вмешаться, все будет кончено.
     - Здесь хорошая итальянская кухня? - с неподдельным интересом спросил
Мак-Клуски.
     Солоццо успокоил его:
     - Возьми телятину, лучше ее во всем Нью-Йорке не найдешь.
     Официант принес бутылку вина и откупорил ее. Потом налил  три  полных
стакана. К удивлению Майкла, Мак-Клуски не пил.
     - Я, наверно, единственный непьющий ирландец, - сказал он.
     Солоццо заговорил с капитаном извиняющимся тоном:
     - Мы с Майком будем разговаривать по-итальянски.  Не  потому,  что  я
тебе не доверяю, а просто потому, что я не  в  состоянии  достаточно  ясно
выразить свои мысли по-английски; а мне  очень  хочется  убедить  Майка  в
необходимости прийти сегодня к соглашению.
     Мак-Клуски насмешливо улыбнулся.
     - Разумеется, вы переходите сразу к делу, - сказал он. - Я же займусь
телятиной и спагетти.
     Солоццо начал скороговоркой:
     - Ты должен понять, что происшедшее между твоим  отцом  и  мной  было
деловым спором. Я очень уважаю дона Корлеоне и счел бы за счастье  служить
у него. Но ты должен понять, что твой отец - человек старого поколения. Он
препятствует прогрессу. У дела, которым я занимаюсь,  большое  будущее,  в
нем столько долларов, что хватит на всех. Но твой отец стал на моем  пути.
Он пытается навязать свое мнение мне и мне подобным. Да, да, я  знаю,  что
он говорит: "Поступай, как хочешь, это твое дело", но оба  мы  знаем,  как
это нереально. Мы вынуждены наступать друг другу на мозоли.  Из  его  слов
следует, что я не  могу  заняться  этим  делом.  Я  самолюбив  и  не  могу
позволить другому навязывать мне свою волю. Случилось  то,  что  неминуемо
должно было случиться. Меня поддержали все семейства Нью-Йорка.  Семейство
Татаглия  сделало  меня  своим  партнером.  Если  наш  спор   продолжится,
семейство Корлеоне останется одно против всех. Будь твой отец  здоров,  вы
могли бы себе это позволить. Но Сонни и крестный отец - не одно и тоже.  И
консильори Хаген далеко  не  тот  человек,  каким  был  Дженко  Абандандо,
царство ему небесное. Потому я  предлагаю  мир,  вернее  перемир